Читайте также: |
|
Глава шестая. Рифма
"...язык гнется иногда под цепями
стопосложения и ярмом рифмы; но зато,
как часто, подобно воде, угнетаемой и с
живейшей силою бьющей вверх из-под
гнета, язык сей приемлет новый блеск и
новую живость от принуждения."
Пётр Вяземский,
"Известие о жизни и стихотворениях
И.И.Дмитриева", 1823
Гражданин фининспектор возражает
Маяковский пытался растолковать, что такое рифма, человеку, далекому от литературы,- сотруднику финансовых органов, взимающему налог с кустарей-одиночек. Поэт популярно объяснял:
Вам,
конечно, известно
явление "рифмы".
Скажем,
строчка
окончилась словом
"отца",
и тогда
через строчку,
слога повторив,
мы
какое-нибудь
ламцадрица-ца.
("Разговор с фининспектором о поэзии", 1926)
Фининспектор, выслушав, мог бы спросить собеседника: - А зачем это вам надо, такое "ламцадрица-ца"? Не кажется ли вам, что подыскивать слова, которые кончаются одинаковыми или похожими звуками,- это игра, словесные бирюльки, недостойные взрослого и серьезного человека? Вы стремитесь высказать какую-то мысль, сообщить какую-то информацию,- при чем же тут "ламцадрица"? Чем обогатится ваше высказывание, если вы его украсите бубенчиком? Добро еще, когда звуками играют дети,- они несмышленые, им все равно, чем играть. Посмотрите в окно, там во дворе моя дочка прыгает с другими первоклассницами. Вот они рассчитываются, кому водить, прислушайтесь, что они за чепуху городят: "Эне-бене-раба, квинтер-финтер-жаба", а то еще и так они повторяют, тыча друг в дружку пальцем: "Эн-ден-ду, поп на льду. Папа Нели на панели, эн-ден-ду". Что за ахинея? Почему поп и на каком льду? Кто такая Неля, зачем у этой бедной девочки папа где-то на панели? Звучит вроде бы складно, но ведь это бессмыслица, и вредная. А вы, взрослый дядя, туда же со своим "ламцадрица"... Наверняка вам приходится в стихах говорить не то, что вам необходимо сказать, а то, чего от вас требует слово, ожидающее рифмы. Разве оно не уводит вас куда-то вбок от вашей мысли?
Так мог бы сказать фининспектор, если бы Маяковский дал ему право голоса. Фининспектор выступает у него вовсе не как представитель именно бюджетной системы; он просто человек, чуждый поэзии, ему приходится все растолковывать с самого начала.
Отступление о двух разговорах
Ведь и Пушкин за сто лет до того беседовал с Книгопродавцем, который говорил Поэту:
Стишки для вас одна забава,
Немножко стоит вам присесть,
Уж разгласить успела слава
Везде приятнейшую весть:
Поэма, говорят, готова,
Плод новый умственных затей.
Итак, решите; жду я слова:
Назначьте сами цену ей.
Стишки любимца муз и граций
Мы вмиг рублями заменим...
("Разговор книгопродавца с поэтом", 1824)
Поэт по мере сил старался объяснить дельцу-издателю, как создаются стихи, что такое ритм, гармония, мечта, вдохновение. Делец на все это реагировал трезво и, можно сказать, с разумно-прозаической деловитостью:
Прекрасно. Вот же вам совет;
Внемлите истине полезной:
Наш век - торгаш; в сей век железный
Без денег и свободы нет...
Пушкинский разговор кончается победой здравого смысла над романтической мечтой. Поэт сдается на доводы собеседника и - вот это главное!- переходит на трезвую прозу; он говорит:
- Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся.
"Разговор с фининспектором о поэзии" продолжает беседу, начатую Пушкиным. Здесь тоже - внутри монолога, произносимого поэтом, который ничуть не собирается капитулировать,- вступают в противоборство поэзия и проза. Проза - это изложение финансовых доводов и соображений или характеристика поэзии языком бухгалтерского чиновника:
Гражданин фининспектор,
честное слово,
поэту
в копеечку влетают слова.
Поэзия же - это творчество, но это и прямая оценка роли поэта в современном мире, оценка, для которой Маяковский неизменно и, конечно, пародийно использует казенно-прозаическую речевую манеру, свойственную фининспектору:
Долг наш
реветь
медногорлой сиреной
В тумане мещанья,
у бурь в кипеньи.
Поэт
всегда
должник вселенной,
платящий
на горе
проценты
и пени.
Фининспектор едва ли понял все это, несмотря на ссылки на доступные ему "проценты" и "пени". Едва ли он мог согласиться с поэтом, который с высокомерием гения ему говорил:
Слово поэта
ваше воскресенье,
ваше бессмертие,
гражданин кацелярист.
Ведь то, что думает о поэте чиновник, высказано за него Маяковским:
...всего делов
это пользоваться
чужими словесами...
Прежде мы пытались вообразить, что бы мог сам канцелярист сказать Маяковскому. Попробуем теперь представить себе, что ответил бы фининспектору Маяковский.
Тяжело вздохнув и набравшись терпения, поэт - Маяковский или другой мог бы ответить фининспектору:
- Да, конечно, искусство похоже на игру. Но ведь и народ с самых древних времен играет звуками и словами, выражая свой опыт в прибаутках, поговорках, присказках, пословицах. Вы читали роман Льва Толстого "Воскресение"? Там фабричный человек Тарас рассказывает Нехлюдову свою историю. Жена Тараса, перед ним виноватая, начала было молить мужа о прощении, а он ей в ответ: "Много баить не подобаить - я давно простил". В народной шутке мудрый смысл: она так крепко сколочена, что кажется, будто слова самим языком пригнаны друг к другу. Тарас мог бы, конечно, сказать жене иначе: "Не стоит произносить долгие речи" или "Зачем говорить лишние слова? " А ведь его присказка куда выразительнее, да и запомнится навсегда, и еще в ней есть особое обаяние повторяемости. Пушкин в повести "Капитанская дочка" к последней главе, озаглавленной "Суд", дал такой эпиграф: "Мирская молва - морская волна. Пословица". Какая удивительная по форме пословица, это как бы стихотворение из двух строк, где все четыре слова крепко-накрепко связаны между собой звуковыми узами; послушайте только, какая нить тянется сквозь первые слоги: мир-мол-мор-вол. А как перекликаются попарно определения и существительные: мирская - морская, молва - волна. Ту же мысль можно, конечно, выразить иначе. Можно, пожалуй, сказать: слухи никаким законам разума не подчиняются, они возникают непонятно как и распространяются стихийно, остановить их нельзя... Но в народной пословице мысль глубже и обширнее, а выражение мысли предельно кратко, предельно выразительно и поэтому - незабываемо. Оказывается, что слова "мирская" и "морская", а также "молва" и "волна" связаны друг с другом не только звуками, но и, как это ни удивительно, смыслом. "Молва" прихотлива, стихийна, неудержима, неуправляема, как "волна". Чистая случайность? Конечно,- ведь эти слова ничуть не родственны, некоторые звуки тут неожиданно совпали, да еще совпало место ударения в слове. И в другой паре так же: "мирская" от "мир", "морская" от "море" - что общего между этими словами, которые лишь по внешнему признаку, по звучанию оказались случайно схожими? Не правда ли, поставить их рядом, в одной пословице, значит баловаться звуками, играть ими? Заметьте, однако: игра эта становится серьезнейшим делом, потому что внешнее сходство переходит во внутреннее сродство. Народ любит играть звуками. Одно из любимых его развлечений загадки, которые складываются столетиями; из них большинство содержит слова, перекликающиеся по звучанию, рифмующие между собой,- в этих рифмах игра, но и немалый смысл. Вот послушайте несколько народных загадок:
По полу елозит, себя не занозит.
Бегал бегунок, да шмыг в уголок.
Маленький попок всю избу обволок и сел в уголок.
Без рук, без ног сам сел в уголок.
Маленький шарик по полу шарит.
Обежит теремок и опять в уголок.
Пляшет крошка, а всего одна ножка.
Сам с ноготок, а борода с локоток.
Угадали? Все эти загадки имеют один и тот же ответ: веник. Это он, веник, назван и "бегунок", и "попок", и "шарик", и "крошка"; каждое такое название - яркая метафора, но оправдано оно прежде всего занятной звуковой перекличкой, редкостной рифмой. "Шарик" не слишком точное определение веника, но вместе с глаголом "шарить" - как оно выразительно, как образно и содержательно! Вы скажете: баловство, игра... Конечно, игра. Но с такой игры начинается искусство. А что слова похожи друг на друга случайно, это даже и хорошо. Слова, которые похожи неслучайно, образуют очень плохие рифмы, вроде "папаша - мамаша", "однажды - дважды", "подошел - обошел - перешел - ушел зашел - прошел..." Такие слова сближать ни к чему, они и так родственны друг другу внутри самого языка. А вот "прошел - хорошо" - это вполне неожиданно, а потому и настоящая рифма. Помните у Маяковского:
Дождь покапал
и прошел.
Солнце
в целом свете.
Это
очень хорошо и большим
и детям.
("Что такое хорошо и что такое плохо", 1925)
Игра созвучиями - не просто игра. Она позволяет сближать между собой понятия, ничем не связанные, кроме звучания слов, и обнаруживать скрытые связи, которые реальны, хотя на первый взгляд и незаметны; или создавать эти связи там, где они, казалось бы, совершенно немыслимы.
"Шалунья рифма"
Пушкин в "Евгении Онегине" признавался, что его тянет к занятиям серьезным,- он входит в зрелый возраст, играть звуками ему поздно:
Лета к суровой прозе клонят,
Лета шалунью рифму гонят,
И я - со вздохом признаюсь
За ней ленивей волочусь.
(VI, 43)
Шутка? Но Пушкин обычно так и отзывался о рифме - он представлял ее озорницей, ветреницей, склоняющей поэта, ее беспутного любовника, к шалостям или безумствам. Шестая глава "Онегина" вышла в 1828 году, и тогда же Пушкин развил эту мысль в стихотворении, набросанном на полях "Полтавы" и обращенном к Рифме:
Рифма, звучная подруга
Вдохновенного досуга,
Вдохновенного труда,
Ты умолкла, онемела;
Ах, ужель ты улетела,
Изменила навсегда?
Здесь для Пушкина Рифма олицетворяла поэзию, она - сестра музы. Как в "Онегине", он скорбит о том, что вместе с юностью теряет страсть к стихотворчеству, любовь к своевольной рифме и склоняется "к суровой прозе". Следующие строфы - об этой утрате юности и поэтического вдохновения:
В прежни дни твой милый лепет
Усмирял сердечный трепет,
Усыплял мою печаль,
Ты ласкалась, ты манила
И от мира уводила
В очарованную даль.
Ты бывало мне внимала,
За мечтой моей бежала,
Как послушное дитя;
То, свободна и ревнива,
Своенравна и ленива,
С нею спорила шутя.
Важное признание! Когда-то, за полтора столетия до того, законодатель классицизма, "французских рифмачей суровый судия" Никола Буало в стихотворном трактате "Поэтическое искусство" (1674) со всей непререкаемостью объявлял, что в стихах имеет первенствующее значение только разум, только мысль. Что же до рифмы, то она, конечно, украшает стихотворение, но пусть не вздумает задирать голову,- самостоятельного значения она не имеет и никогда иметь не станет; она служанка смысла, разума, и Должна только повиноваться:
Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе,
Но рифма не должна со смыслом жить в разладе;
Меж ними ссоры нет и не идет борьба:
Он - властелин ее, она - его раба.
Коль вы научитесь искать ее упорно,
На голос разума она придет покорно,
Охотно подчинясь привычному ярму,
Неся богатство в дар владыке своему.
Но чуть ей волю дать - восстанет против долга,
И разуму ловить ее придется долго.
Так пусть же будет смысл всего дороже вам,
Пусть блеск и красоту лишь он дает стихам!
(Перевод Эльги Линецкой)
Современники Буало приняли его слова как незыблемую истину. Весь XVIII век им подчинялся. Позднее поэты взбунтовались, но об этом - ниже. Пока же позволим себе небольшое
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 29 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |