Читайте также:
|
Система криминологии не есть раз и навсегда заданная по всем без исключения параметрам величина (категория). Она подвижна, изменчива и может видоизменяться в зависимости от самых различных обстоятельств, включая, наряду с обязательными элементами, раскрывающими предмет криминологии, иные блоки знаний. В рамках настоящей работы важно подчеркнуть, что проблематика предупреждения преступности в той или иной мере находит себе место во всех элементах (подсистемах) системы криминологии - как обязательных, так и «факультативных». Это прежде всего относится к выделенным на основе наиболее общего критерия систематизации криминологических знаний Общей и Особенной частям криминологии. В Общей части исследуются общетеоретические аспекты проблемы предупреждения преступности, а также вопросы превентивного противодействия преступности в целом (как некоей целостности, без подразделения ее на виды и формы): понятие предупреждения, его цели и задачи, принципы, соотношение с другими направлениями борьбы с преступностью, уровни, меры предупреждения и их классификация, система субъектов предупредительной работы, правовые основы, организационные основы (включая финансовое, материально-техническое, кадровое, научно-методическое и иное ресурсное обеспечение мер предупреждения, их информационное обеспечение, планирование, координацию, контроль и анализ результатов), тактика и общие положения методики.
Особенная часть состоит из частных методик предупреждения отдельных видов (групп, категорий) преступлений (рецидивных, групповых и организованных, насильственных, против собственности, в сфере экономической деятельности и других), а также негативных социальных явлений, связанных с преступностью. Соглашаясь в целом с данной дефиницией, отметим, что в соответствии с изложенными в предыдущем параграфе представлениями о предмете криминологии речь должна также идти о методах и приемах предупреждения негативных социальных явлений, причинно и иным образом связанных с преступностью (пьянство, наркотизм, проституция, политический и религиозный экстремизм и др.).
По справедливому замечанию Ю.Д. Блувштейна, «как невозможно создать панацею - лекарство, которое избавляет от любого недуга, так и невозможно изобрести меры, которые были бы одинаково эффективными для профилактики преступлений, порождаемых разнохарактерными явлениями... Технические средства профилактики преступлений (охранная сигнализация и т.п.), незаменимые для профилактики краж, бессмысленны в профилактике хулиганства или, допустим, изнасилования... Успех решения задач, возникающих в ходе организации и осуществления профилактики преступлений, непосредственно зависит от того, насколько дифференцированными будут профилактические меры, в какой степени субъектами профилактики будут учтены природа, состояние, динамика, основные особенности тех социальных процессов и явлений, на которые эти меры должны воздействовать»[1].
Дифференцироваться, и при том весьма существенно, должны методики предупреждения не только разных видов преступлений (краж и хулиганства, как в приведенном суждении), но и методики, сориентированные на внутривидовые различия. Достаточно, например, указать, что в силу специфики преступного поведения и обстоятельств, ему способствующих, по существу о разных методах и приемах недопущения преступлений идет речь в ситуациях предупреждения краж, которые могут совершаться лицами, имеющими легальный доступ к имуществу и не имеющими такового; краж из квартир, краж антиквариата и культурных ценностей, краж в гостиницах, краж грузов, краж автомототранспорта, так называемых карманных краж, которые, в свою очередь, подразделяются на действия воров - «рыночников» (ворующих на рынках), «кротов» (совершающих кражи у пассажиров метрополитена), «ширмачей» (действующих с помощью прикрытия), «трясунов» (лиц из числа глухонемых, совершающих кражи специфическим для них способом) и т.д., и т.п. Среди современных мошенников насчитывается до 40 категорий «специалистов» («наперсточники», «кукольники», «женихи» и др.), и специфика преступного поведения каждой из них в отдельности требует особых, во многом различающихся превентивных методик.
Нельзя представлять дело так, что теоретические аспекты предупреждения преступлений исследуются лишь в рамках Общей части, а методики предупреждения, включаемые в Особенную часть, будто бы обречены на то, что называется ползучим эмпиризмом, исчерпываются рассмотрением сугубо прикладных вопросов. В литературе обращалось внимание на условность деления криминологии на Общую и Особенную части и отмечалось, что «многие из вопросов, казалось бы справедливо отнесенных к проблемам Особенной части, например, рецидивная преступность, сами по себе являются большой теоретической проблемой». То же самое можно сказать о таких разделах Особенной части, как криминологическая характеристика и предупреждение организованной, профессиональной преступности, преступности несовершеннолетних и молодежи, экономической преступности и многих других элементах Особенной части (каждый из них является «большой теоретической проблемой»), которые разрабатываются на основе обширного эмпирического материала и подтверждают известную истину, гласящую: нет ничего практичнее хорошей теории.
Таким образом, знания о предупреждении преступности представлены как в Общей, так и в Особенной частях криминологии. При этом совокупность данных знаний представляет собой некую целостность, для обозначения которой в криминологической литературе используются различные термины. Одни авторы говорят о теории предупреждения (профилактики) преступности или теоретических основах предупреждения преступности, другие - о концепции предупреждения преступности, третьи - о соответствующем (предупредительном) разделе криминологии. На наш взгляд, подобная «разноголосица» обусловлена недостаточной разработанностью науковедческих (в известном смысле первичных, исходных) проблем криминологии, что негативно сказывается как на развитии самой этой науки, так и на уровне ее влияния на социальную практику.
Полное «познание самое себя» для криминологии во многом дело будущего. О том, что ее науковедческие аспекты нуждаются в разработке, свидетельствует, в частности, отсутствие однозначной терминологии для обозначения разделов данной науки. Не касаясь проблемы в целом, приведем один только пример, подтверждающий сказанное. В названии совокупности знаний о личности преступника у разных авторов фигурируют слова «теория», «понятие», «проблема», «учение» и др. При этом точный смысл каждого из этих терминов, обозначающих один из четырех элементов предмета криминологии, не разъясняется.
В то же время данными терминами обозначаются качественно иные подсистемы криминологических знаний по сути частного характера. Например, С.А. Солодовниковым представлено «в рамках криминологической теории учение о корыстно-насильственных преступлениях, совершаемых против собственности граждан». В названии работы это учение именуется криминологическим исследованием[2].
И точный смысл употребляемых терминов, их различия опять-таки не расшифровываются.
Между тем, очевидно, что совокупности криминологических знаний о личности преступника (всех их категорий) и об одном из многочисленных видов преступности (корыстно-насильственных преступлениях, их предупреждении) - величины явно неравноценные, неоднопорядковые. Различия здесь не только в содержании знаний, но и в разных уровнях их обобщения, объеме, служебной роли и значимости. В первом случае (личность преступника) речь идет об одном из четырех элементов предмета самостоятельной науки - криминологии, во втором (корыстно-насильственные преступления, их предупреждение) - всего лишь об одной из частных криминологических методик, которые к настоящему времени, как указывалось, насчитывается более 400.
На наш взгляд, каждую из совокупностей знании, отражающих тот или иной элемент предмета криминологии, следовало бы именовать учениями. Таким образом, криминология как самостоятельная социально-правовая наука может быть представлена как система, состоящая из четырех учений: о преступности; о причинах, условиях и иных детерминантах преступности; о личности преступника; о предупреждении преступности.
Содержание учения о предупреждении преступности определяется не умозрительно (например, по усмотрению ученых-криминологов), а тем, что существует объективная социальная потребность не только в «наказательном», но и превентивном противодействии преступности. При этом принимаются в расчет самые разнообразные факторы экономического, политического, идеологического и иного «внешнего» свойства. «Социальная практика, из которой проистекает криминологическая теория, и которой, в свою очередь, она служит, - критерий познания истинности такой теории, показатель ее подлинного смысла и значения, ее действительной социальной роли, реально выполняемой общественной функции». В соответствии с этим содержание учения о предупреждении преступности существенно различается в зависимости от макрохарактеристик общества, этапов его развития (тоталитарный режим или демократическое правовое государство, общество с развитой рыночной экономикой или переходное к рынку, светское или клерикальное государство, уровень развития правовой системы и т.д.).
Содержание, структура, набор блоков научных знаний и другие сущностные признаки рассматриваемого криминологического учения во многом зависят от характеристик преступности (состояние, уровень, структура, динамика, последствия, тенденция и др.), ее причинного комплекса, особенностей личности преступников, процессов законодательной криминализации и декриминализации, имеющихся ресурсов для организации превентивного противодействия преступности.
Объективный ход жизни и в особенности изменения картины преступности, ее корней, истоков могут снимать с «повестки дня» криминологические проблемы, некогда бывшие весьма актуальными, и одновременно ставить новые задачи, требующие решения с применением положений учения о предупреждении преступности. К примеру, в 1980-е гг. заметное влияние на преступность, прежде всего экономическую, оказывал такой сильно действующий криминогенный фактор, как товарный дефицит и, соответственно, весьма актуальной была проблема предупреждения связанных с ним преступлений. В настоящее время эта проблема по сути снята, чему способствовали как крупные перемены в жизни общества, которые произошли на макроэкономическом уровне, так и весьма существенные изменения в законодательстве (в частности, декриминализация спекуляции), В то же время социально-экономические реалии переходного периода потребовали разработки в рамках учения о предупреждении преступности научно обоснованных рекомендаций, мер превентивного противодействия таким ранее неизвестным экономическим преступлениям, как финансовое мошенничество, связанное с деятельностью так называемых пирамид, хищения денежных средств с помощью подложных авизо, легализация (отмывание) имущества, нажитого преступным путем, монополистические действия и ограничение конкуренции, преднамеренное и фиктивное банкротство и многим другим.
Существенные новеллы (как фактического, так и юридического свойства) обусловили необходимость «освоения» в рамках учения о предупреждении преступности явлений и процессов, происходящих в сложных условиях переходного периода также в социальной, политической и других сферах жизни общества.
Подчеркивая объективную обусловленность, внешнюю запрограммированность содержания учения о предупреждении преступности, необходимо вместе с тем отметить, что оно содержит в себе и собственно научные, «внутренние» компоненты, решает познавательные задачи, имеющие в известном смысле автономное научное значение. Так, было бы чрезмерным объективизмом выведение непосредственно из практики или только из действующего законодательства принципов предупреждения преступности или соответствующей дидактическим целям структуры этого учения.
Учение о предупреждении преступности существует и развивается в тесной связи с блоками криминологических знаний (учениями), отражающими остальные элементы предмета криминологии и в известном смысле на их базе. Если в рамках учений о преступности, ее причинном комплексе, о личности преступника реализуются в основном описательная, объяснительная, а также прогностическая функции криминологии, то учение о предупреждении преступности направлено прежде всего на осуществление конструктивной (практически преобразовательной) функции данной науки. И в этом состоит его самостоятельность.
Проблема преступности имеет выраженный междисциплинарный характер[3]. Причем междисциплинарность в данном случае имеет несколько значений, касающихся как научно-познавательных, так и конструктивных (практически-преобразовательных) ее аспектов:
- преступность изучается как юридическими, так и неюридическими науками;
- на разработку проблем противодействия преступности (борьбы с нею) в рамках правоведения специально ориентированы науки криминального цикла;
- к последним относятся как «чисто» юридические науки (например, уголовное право), так и отрасли знания, имеющие двойственную природу (например, социально-правовая наука криминология);
- науки криминального цикла отражают и разрабатывают комплексную проблему противодействия преступности (борьбы с нею) по соответствующим в определенной мере обособленным и в то же время взаимосвязанным направлениям;
- одним из этих направлений, имеющим сквозное значение для всех наук криминального цикла, является предупреждение преступности.
Поскольку предупреждение преступности не является монополией криминологии (ни в научно-познавательном, ни в практически преобразовательном плане), закономерно возникает вопрос: в чем состоит специфика криминологического подхода к данному направлению борьбы с преступностью?
Одну из удачных попыток ответить на этот вопрос предпринял А.И. Алексеев, по мнению которого, «в целом существование криминологии связано с таким подходом к борьбе с преступностью, при котором во главу угла ставится задача предупреждения этого социального негативного явления. Общая теория, концепция предупреждения преступности составляет прерогативу криминологии. Наконец, криминология, в отличие от...других юридических наук, принимает участие в разработке не только правовых, но и иных по содержанию мер предупреждения преступности: социально-экономических, культурно-воспитательных и др.»[4].
Несмотря на то, что категория «предупреждение преступности» (преступлений) является для криминологии в известном смысле системообразующей, до сих пор среди криминологов не достигнуто полной ясности в понимании сути, содержания этого направления антикриминальной стратегии. Разночтения касаются прежде всего терминологии. Законодательно закрепленного понятия предупреждения преступности (подобного, например, понятиям преступления - ст. 14 УК РФ, наказания - ст.43 УК РФ), которое могло бы быть воспринято теорией и подвергаться доктринальному толкованию, не было и нет. Отдельные попытки дать определения предупреждения преступлений, его составляющих в ведомственных нормативных актах (в основном еще МВД СССР) были не всегда удачными даже для своего времени, к тому же соответствующие дефиниции содержались в закрытых документах, которые не могли быть использованы в широком научном обороте. Ситуация осложнялась тем, что в так называемых руководящих документах (решениях партийных съездов, партийно-правительственных постановлениях), которые подлежали обязательной интерпретации в научных изданиях и учебной литературе, система мер предохранения общества от преступлений, их недопущения именовалась по-разному; как предупреждение преступности (преступлений) или ее предотвращение либо профилактика[5].
Вследствие этого для обозначения всего комплекса мер недопущения преступлений в криминологической литературе стали использоваться как синонимы различные термины: «предупреждение», «предотвращение», «профилактика», реже - «пресечение». При этом специально оговаривалась их смысловая идентичность, что в общем соответствует нормам русского языка[6].
Однако, как правильно заметил А.И. Алексеев, «верно, что с позиций сугубо семантических, особенно если отвлечься от некоторых нюансов словоупотребления, можно вкладывать в рассматриваемые понятия одинаковый смысл. Но дело не в лингвистических тонкостях, а в том, что наличие у преступности в целом, ее разновидностей и отдельных преступлений сложного и, как правило, длительного генезиса, многообразие форм и этапов проявления криминальной активности в виде не только непосредственно преступного, но и допреступного поведения и, соответственно, широкий спектр разнообразных мер предупредительного воздействия на криминогенные факторы, явления, процессы и события в зависимости от их развития во времени обусловливает необходимость четкого разграничения указанных понятий»[7].
Исходя из этого, с учетом специфических требований, предъявляемых к языку науки (точность, строгая однозначность используемых в ней терминов), криминологам следовало бы в данном случае договориться о терминах, их единообразном смысле и употреблении (подобно, например, процессуалистам, которые в соответствии с законом четко разграничивают понятия «дознание», «следствие», «расследование», несмотря на совпадение их содержания при обыденном словоупотреблении вне рамок уголовного судопроизводства).
Приемлемый, на наш взгляд, вариант «терминологического договора» применительно к рассматриваемому вопросу предложен А.И. Алексеевым. Важно подчеркнуть, что его позиция обосновывается не просто экскурсами в словари русского языка, но и материалами практики, криминологическими реалиями. Точка зрения Алексеева А.И. совпадает с мнением многих других авторов[8].
Согласно представлениям этих ученых, предупреждение преступности - предельно широкая категория криминологической науки, обозначающая конструктивный (практически преобразовательный) элемент ее предмета и отражающая весь комплекс мер по недопущению преступлений, предохранению от них людей, общества, государства. По отношению к остальным рассматриваемым терминам предупреждение выступает как родовое понятие.
Важнейшим направлением или видом, своего рода ядром предупреждения преступлений является их профилактика - деятельность по выявлению и устранению (блокированию, нейтрализации) причин, условий, иных детерминант преступности. Профилактика (точнее, ее основная часть) не зря часто именуется ранней. Она воздействует на сами истоки преступности, обеспечивает недопущение преступлений тогда, когда они находятся, можно сказать, в эмбриональном состоянии. Упреждающее, превентивное действие профилактических мер распространяется на процесс зарождения причин и условий, других детерминант преступлений, их вызревание, на собственно причинение, обусловливание, иную криминологическую детерминацию. Другими словами, профилактика осуществляется далеко на подступах к преступлению, в самом начале сложной, многозвенной причинно-следственной цепочки, ведущей (могущей привести) к преступлению. Уподобляя преступление социальному недугу, следует признать удачным сравнение криминологической профилактики с санитарно-гигиенической деятельностью, с медицинской профилактикой, которые включают санитарное просвещение, санитарный надзор, противоэпидемические мероприятия, иммунизацию населения, дезинфекции, карантины и другие меры еще не лечения, но упреждения заболеваний.
Довольно широко распространено мнение о том, что предупреждение сводится к профилактике, исчерпывается ею. Так, авторы коллективной монографии, выпущенной в 1977 г., утверждали, что предупреждение преступности предполагает соответствующее воздействие на ее причины и условия. При этом имелось в виду «как устранение обстоятельств, формирующих (способствующих) антиобщественную позицию лица, «готовность к преступлению)), так и обстоятельств, создающих (способствующих) ситуацию преступления» (меры коррекции как среды, так и личностной позиции).
Такое понимание предупреждения преступности воспроизводится во многих трудах последних лет. Например, в одном из учебников, изданных в конце 1990-х годов, оно определяется как «деятельность государства и общества, направленная против преступности с целью удержания ее на минимальном уровне посредством устранения или нейтрализации порождающих ее причин»[9].
В последнем из приведенных определений без достаточных оснований сужен круг объектов, на которые оказывается воздействие в целях недопущения преступлений: он включает не только причины, но и условия, иные детерминанты преступности. Но главное не в этом. Суть дела в том, что наряду с воздействием на криминологические детерминанты (профилактикой) имеются другие возможности (в целом немалые) для недопущения преступлений на последующих (после причинения, обусловливания, иной детерминации) этапах их генезиса.
Действие причин, условий, других детерминант преступления приводит еще на допреступной стадии к проявлениям криминальной активности в виде борьбы мотивов, перебора и выбора вариантов поведения, формирования конкретных намерений (умысла), планов преступного поведения, их «внутреннего» и «внешнего» обсуждения и т.д." Сформировавшийся замысел на совершение преступлений может быть обнаружен и, следовательно, подвергнут внешнему контролю и коррекции в целях недопущения его реализации. Таков в общих чертах механизм предотвращения замышляемых преступлений. Предохранение от преступления достигается в данном случае тем, что, например, лицу, замышляющему преступление, удается внушить бессмысленность задуманного, убедить его в том, что «игра не стоит свеч», что выгода от преступления будет явно несоизмеримой с размером возможного наказания и другими правовыми последствиями; здесь также возможна «игра» на чувствах долга, сострадания, справедливости и т.д., и т.п.
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 31 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |