Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 4. – Дженни разговаривает по телефону

Читайте также:
  1. quot;Глава 9.1. РЕШЕНИЯ СОБРАНИЙ
  2. Вторая глава.
  3. ГЛАВА 07. ДИАГНОСТИКА БЕРЕМЕННОСТИ
  4. Глава 1
  5. Глава 1
  6. Глава 1
  7. Глава 1
  8. Глава 1
  9. Глава 1
  10. Глава 1

 

– Дженни разговаривает по телефону. Эту информацию выдала мне студентка, дежурившая у коммутатора.

– Спасибо, – ответил я. – Подожду здесь.

– Не повезло вам в матче с Корнеллом. В «Кримзоне» написано, что на тебя навалились сразу четверо.

– Да, и меня же еще удалили. На пять минут.

– Да.

Разница между другом и болельщиком заключается в том, что с последним говорить почти не о чем.

– Дженни уже закончила?

Взглянув на пульт, девушка ответила:

– Нет еще.

Интересно, на кого это Дженни транжирит время, предназначенное для свидания со мной? На какого‑нибудь музыкального доходягу? Я ведь знаю, что некто Мартин Дейвидсон, старшекурсник из Адаме Хаус, дирижирующий оркестром Общества друзей Баха, считает, что ему принадлежат особые права на Дженни. Разумеется, не на тело – думаю, у этого парня ничего не поднимается, кроме дирижерской палочки. Во всяком случае, пора заканчивать с узурпацией моего времени.

– Где тут у вас телефонная будка?

– Внизу, за углом. – И она указала мне точное направление.

Я спустился в холл и уже издали увидел Дженни. Она оставила дверь кабинки открытой. Я приближался медленно, вразвалочку, надеясь, что вот сейчас она заметит мои бинты, мои боевые раны, заметит всего меня сразу – и так растрогается, что бросит трубку и ринется в мои объятия. Приближаясь, я услышал обрывки ее разговора.

– Да. Конечно! Ну, разумеется. О, я тоже. Фил. Я тебя тоже люблю, Фил.

Я перестал приближаться. С кем это она говорит? Очевидно одно – не с Дейвидсоном: уж кого‑кого, но его Филом нельзя было назвать. Я давно выяснил о нем все, что нужно: «Мартин Юджин Дейвидсон, Риверсайд Драйв – 70, Нью‑Йорк – Высшая школа музыки и искусств». Судя по фотографии, он тонко чувствовал, глубоко мыслил и весил на пятьдесят фунтов меньше меня. Но при чем здесь Дейвидсон? Совершенно ясно, что Дженнифер Кавиллери дала отставку нам обоим, предпочтя кого‑то третьего. Ему и предназначен воздушный поцелуй, посылаемый в телефонную трубку. Как это пошло!

Я отсутствовал всего сорок восемь часов, и уже какой‑то ублюдок по имени Фил завалился с Дженни в постель! Ну, конечно, так это и было!

– Да, Фил, я тоже люблю тебя. Пока. Вешая трубку, она вдруг заметила меня и даже не покраснела. Она улыбнулась и послала еще один воздушный поцелуй – но теперь уже мне. Чудовищное двуличие!

Дженни легонько поцеловала меня в уцелевшую щеку.

– Эй, ты ужасно выглядишь!

– Я травмирован, Джен.

– А тот, другой, он выглядит еще хуже?

– Да, намного. Другие парни у меня всегда выглядят хуже.

Я произнес все это зловеще, как бы давая понять, что изуродую любого соперника, норовящего заползти к Дженни в постель в мое отсутствие. Вот уж действительно с глаз долой – из сердца вон! Она схватила меня за рукав, и мы направились к двери.

Когда мы вышли из общежития и уже собирались сесть в мой «эм‑джи», я набрал полные легкие вечернего воздуха, выдохнул и спросил как можно небрежнее:

– Послушай, Джен.

– Да?

– М‑м, а кто такой Фил?

Садясь в машину, она деловито ответила:

– Мой отец.

Так я и поверил в эти сказки.

– И ты зовешь своего отца Фил?

– Ну, это его имя. А ты как зовешь своего? Однажды мне Дженни рассказала, что ее воспитывал отец – то ли булочник, то ли пекарь из Крэнстона. Когда Дженни была еще совсем маленькой, ее мать погибла в автомобильной катастрофе. Именно поэтому она до сих пор еще не получила водительских прав. Отец Дженни во всех иных отношениях, по ее словам, «действительно отличный парень», чудовищно суеверен и поэтому не разрешает своей дочери водить машину.

– А как ты зовешь своего? – повторила она. Я так задумался, что даже не понял ее вопроса.

– Кого своего?

– Ну, каким термином ты обозначаешь своего предка?

Я ответил ей, обозначив его именно так, как мне всегда этого хотелось:

– Сукин Сын.

– Прямо в лицо? – изумилась она.

– Я никогда не вижу его лица.

– Он что, носит маску?

– В каком‑то смысле да. Маску из камня. Абсолютно каменную.

– Да ладно! Он, должно быть, ужасно гордится тобой. Ты же знаменитый спортсмен.

Я взглянул на нее и понял, что ей известно далеко не все.

– И он тоже был знаменитым гарвардским спортсменом, Дженни.

– И даже знаменитее, чем один хоккеист из Плющевой Лиги?

Мне было приятно, что она так высоко ценит взятые мною спортивные вершины, но, к сожалению, придется спуститься вниз и рассказать кое‑что об отце.

– Он участвовал в Олимпийских играх 1928 года – греб на академической одиночке.

– Боже мой! – воскликнула она. – И пришел первым?

– Нет, – ответил я и несколько приободрился, вспомнив тот факт, что в финальной гонке он пришел шестым.

Мы помолчали.

– Но все‑таки, почему ты зовешь его Сукиным Сыном? Что он такого сделал? – спросила Дженни.

– Он меня затрахал, – ответил я.

– Прости, я не поняла…

– Затрахал меня, – повторил я. Ее глаза округлились и стали похожи на два блюдца.

– Но это же кровосмесительство?!

– Только не впутывай меня в свои семейные заморочки, Джен. Мне хватает собственных.

– Ну, например, чем именно он тебя затрахал? – поинтересовалась она.

– Своей правильностью.

– И что же неправильного в его правильности? – спросила она, радуясь этому очевидному парадоксу.

Я рассказал ей, как противно ощущать себя запрограммированным исключительно для продолжения традиции рода Бэрреттов. И разве она не замечала, как меня корежит от одного упоминания порядкового номера после моей фамилии? И еще мне не нравилось каждый семестр выдавать энное количество успехов.

Я рассказывал о том, что чувствовал всегда, но никогда никому до этого не говорил. Мне было чертовски неловко, но я хотел, чтобы Дженни узнала все.

– Он просто вызывающе бездушен – что бы я ни сделал, все воспринимает как должное.

– Но он же занятой человек. Разве он не руководит банками и еще чем‑то?

– Господи Иисусе, Дженни, ты‑то за кого?

– А что, разве это война? – спросила она.

– Вот именно, – ответил я.

– Но это же смешно, Оливер.

Оказалось, что я не убедил ее ни в чем. И тогда я впервые заподозрил, что между нами существует некая изначальная разность, а именно: три с половиной года учебы в Гарварде‑Рэдклиффе сделали из нас задиристых умников, которых традиционно поставляют данные учебные заведения, но, когда нужно было признать тот факт, что мой отец настоящая окаменелость, Дженни мертвой хваткой держалась за какой‑то атавистический, итало‑средиземноморский миф о «бамбинолюбивом папочке». Спорить с этим было бесполезно.

И все же я попытался переубедить ее с помощью какого‑нибудь примера. Рассказал о нашем странном «недоразговоре» после того матча. Это действительно произвело на нее впечатление. Но совсем не то, черт подери, на какое я рассчитывал.

– Значит, он специально приезжал в Итаку, чтобы посмотреть на твою вшивую игру?

Я попытался объяснить ей, что мой отец – это всего лишь форма и никакого содержания. Но она прямо‑таки зациклилась на том, что он проделал такой большой путь ради сравнительно тривиального спортивного события.

– Слушай, Дженни, давай забудем об этом.

– Слава Богу, что ты хотя бы по поводу своего отца комплексуешь, – ответила она. – Получается, что и ты не идеал.

– Да? Ты, что ли, идеал?

– Конечно, нет, Преппи. Иначе я бы встречалась не с тобой.

Ну вот, опять она за свое.

 




Дата добавления: 2014-12-15; просмотров: 30 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.009 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав