Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 12. Нашу повседневную жизнь в течение тех первых трех лет можно описать одной‑единственной фразой: «Где бы перехватить?» В состоянии бодрствования мы были

Читайте также:
  1. quot;Глава 9.1. РЕШЕНИЯ СОБРАНИЙ
  2. Вторая глава.
  3. ГЛАВА 07. ДИАГНОСТИКА БЕРЕМЕННОСТИ
  4. Глава 1
  5. Глава 1
  6. Глава 1
  7. Глава 1
  8. Глава 1
  9. Глава 1
  10. Глава 1

 

Нашу повседневную жизнь в течение тех первых трех лет можно описать одной‑единственной фразой: «Где бы перехватить?» В состоянии бодрствования мы были зациклены исключительно на том, где бы, черт возьми, перехватить «капусты», которой бы хватило на то, на что ее в этот момент должно было хватить. Так мы и жили – в обрез… Вот обычный ход моих мыслей: «Сколько стоит эта книга? (У букиниста, должно быть, дешевле…) И где возможно – если вообще возможно – покупать в кредит хлеб и вино? И где бы снова перехватить, чтобы рассчитаться с долгами?»

Жизнь изменчива. Теперь, чтобы принять какое‑нибудь простейшее решение, нужно было собирать мозги на заседание бдительной бюджетной комиссии.

– Эй, Оливер, пошли в театр – сегодня «Бекст»[11].

– Три доллара.

– Ну, и что это значит?

– Это значит, доллар пятьдесят за твой билет и доллар пятьдесят – за мой.

– Ну, и что это значит: да или нет?

– Ничего. Это значит просто три доллара.

Медовый месяц мы провели на яхте. Мы – это Дженни, я и двадцать один ребенок. С семи часов утра я управлял тридцатишестифутовой яхтой «Роудс», терпеливо ожидая, пока моим пассажирам надоест кататься. Дженни присматривала за детьми. Яхт‑клуб «Пиквод» располагался в местечке Деннис Порт, недалеко от Хайэнниса. Это заведение включало в себя большой отель, пирс и несколько дюжин домов, сдававшихся внаем. К стене одного из самых крошечных бунгало я мысленно прибил табличку: «Здесь спали Дженни и Оливер – когда не занимались любовью». Надо нам обоим отдать должное: после долгого дня, заполненного обхаживанием клиентов (наш доход зависел от чаевых), Дженни и я, тем не менее, были обходительны друг с другом. Я говорю просто «обходительны», ибо мой словарь слишком беден для описания того, что значит любить и быть любимым Дженнифер Кавиллери. Простите, я хотел сказать Дженнифер Бэрретт.

Перед отъездом в Деннис Порт мы подыскали дешевую квартиру в Северном Кембридже. Я говорю, в Северном Кембридже, хотя фактически это уже был Соммервилл, а дом, как выразилась Дженни, «пребывал в антиремонтном состоянии». Первоначально этот дом был рассчитан на две семьи, а теперь в нем имели место четыре квартиры, каждая из которых стоила довольно дорого, именуясь при этом «дешевым жильем». Но куда же, черт побери, деваться студентам? Рынок принадлежит торговцам…

– Перенеси меня через порог, – приказала Дженни.

– Ты что, веришь в эту чепуху?

– Перенеси – а потом я решу.

(Этот диалог происходил в сентябре, после нашего возвращения.)

О'кэй. Я подхватил ее и поволок вверх по ступенькам (их было пять) на крыльцо дома.

– Почему ты остановился? – спросила она.

– А разве это не порог?

– Ответ отрицательный, ответ отрицательный, – проговорила она.

– А почему же у звонка наша фамилия?

– Официально это еще не наш порог. Вперед, индюк!

До нашего «официального» местожительства оставалось еще двадцать четыре ступеньки, и на полпути я остановился, чтобы перевести дух.

– Почему ты такая тяжелая? – спросил я.

– А тебе не приходило в голову, что я беременна? – поинтересовалась она.

От этого вопроса у меня перехватило дух.

– Это правда? – наконец вымолвил я.

– Что, испугался?

– Не‑ет…

– Не свисти своим ребятам, Преппи.

– Да, ты права. У меня внутри все сжалось. И я понес ее дальше.

Это был один из тех немногих драгоценных моментов, когда мы не думали о том, где бы «перехватить».

Благодаря моему славному семейному имени нам открыли кредит в одном продуктовом магазинчике, хотя другим студентам в долг продавать отказывались. И в то же время оно повредило нам в том месте, где я ожидал этого меньше всего, – в школе Шейди Лейн, куда Дженни должна была пойти работать учительницей.

– Разумеется, то скромное вознаграждение, которое предлагает учителям Шейди Лейн, невозможно сравнить с жалованьем в других школах, – сообщила моей жене мисс Энн Миллер Уитман, директор школы. И добавила, что «Бэрреттов, очевидно, данный аспект не волнует».

Дженни попыталась развеять эту иллюзию, но все, что она смогла получить вдобавок к положенным ей тридцати пяти сотням, это двухминутное «хо‑хо‑хо». Мисс Уитман предположила, что Дженни просто шутит, повествуя о том, будто Бэрреттам приходится платить за квартиру, как обыкновенным смертным.

Когда Дженни передала мне весь этот разговор, я высказал несколько своих предположений, куда можно было послать мисс Уитман вместе с ее «хо‑хо‑хо» и тридцатью пятью сотнями в придачу. Тогда Дженни спросила, не хочу ли я вылететь из Школы Права и взять ее на содержание до тех пор, пока она будет учиться на курсах, готовящих преподавателей публичных школ. В течение двух секунд я напряженно обдумывал ситуацию и, наконец, пришел к краткому и корректному заключению:

– Bullshit.

– Очень убедительно, – заметила моя жена.

– А ты думала, я скажу: «хо‑хо‑хо»?

– Нет. Просто привыкай есть спагетти.

Я привык. Научился любить спагетти, а Дженни научилась готовить из макарон все что угодно. С нашими летними приработками, ее жалованьем и моими предполагаемыми доходами от запланированной ночной работы на почте во время Рождества мы жили весьма сносно. Конечно, было много фильмов, которые мы так и не посмотрели (и концертов, на которые она так и не сходила), но концы с концами мы все‑таки сводили.

Но на этом все и кончалось. Я хочу сказать, что наш образ жизни круто изменился. Мы оставались в Кембридже, и теоретически Дженни могла по‑прежнему играть во всех своих оркестрах. Но не хватало времени. Из Шейди Лейн она приходила совершенно измученная. А еще надо было приготовить обед (ели мы только дома: питание в другом месте выходило за рамки наших максимальных возможностей). Между тем мои друзья оказались достаточно предупредительными и оставили нас в покое. То есть они не звали в гости нас, а мы не звали в гости их – надеюсь, вы меня поняли.

Мы даже забросили футбольные матчи.

Как член Варсити Клуба я имел право бронировать роскошные клубные места в престижный пятидесятиярдовый ряд. Но это стоило шесть долларов, а на двоих – двенадцать.

– Нет, – спорила Дженни. – Это стоит только шесть долларов. Ты можешь сходить без меня. Ведь я ничего не знаю о футболе, кроме того, что люди там орут: «А ну, дай ему еще!» Но именно поэтому ты его обожаешь, и именно поэтому я хочу, чтобы ты пошел туда, черт подери!

– Слушание дела закончено, – обычно отвечал я, будучи все‑таки мужем и главой семьи. – И потом я могу использовать это время, чтобы позаниматься…

Тем не менее, все субботние вечера я проводил, прижав к уху транзистор и наслаждаясь ревом болельщиков, находившихся всего в миле от меня – и в то же время совершенно в другом мире.

Я воспользовался своими привилегиями члена Варсити Клуба, чтобы достать билеты на матч с участием йельской команды для Робби Уолда, моего приятеля из Школы Права. Когда Робби с благодарным шумом наконец покинул нашу квартиру, Дженни попросила еще раз объяснить ей, кто имеет право сидеть на роскошных местах, принадлежащих Клубу. Я повторил, что места эти предназначены исключительно для тех, кто доблестно защищал честь Гарварда на полях спортивных сражений независимо от их возраста, веса и социального положения.

– И на водах тоже? – уточнила она.

– Спортсмен – всегда спортсмен, – ответил я, – сухой он или мокрый.

– За исключением тебя, Оливер, – сказала она. – Ты у меня ледяной.

Я постарался закрыть тему, допустив, что Дженни, как обычно, просто щелкнула меня по носу, и, не допуская, что в ее вопросе содержится нечто большее, чем элементарный интерес к спортивным традициям Гарвардского университета. Ну, например, легкий намек на то, что, хотя стадион и вмещает сорок пять тысяч человек, тем не менее, все бывшие гарвардские спортсмены сидят в одном престижном ряду. Все. Старые и молодые. Мокрые, сухие и даже ледяные. И неужели только из‑за этих несчастных шести долларов я не ходил по субботам на стадион?

Нет, если у нее на уме и было еще что‑нибудь, я бы предпочел об этом не говорить.

 




Дата добавления: 2014-12-15; просмотров: 29 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.008 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав