Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Язык откровения: нуминозное, символизм, Иное

Читайте также:
  1. Язык откровения: современное значение и перспективы

Получить откровение и истолковать его – области действия двух различных языков, разных когнитивных структур. Применяемые здесь языки религии не являются обычным дескриптивным языком, предназначенным для отображения внешнего мира. Основная их функция – указать на некие реалии мира Иного, проявить или, по Абеляру, «схватить» их (идея концепта-«схватывания» в средневековом концептуализме) и осуществить взаимодействие человеческого и Иного миров.

Подчеркнём, область обретения откровения, а не только область его интерпретации, относится к сфере религиозного языка, а не только к сфере религиозного опыта. «Чудо «в чистом виде» невозможно – в нём всегда присутствует что-то ещё», - полагает Мел Томпсон [10, с. 67]. Это «что-то ещё», является когнитивными (по большей части неосознаваемыми) структурами человека, посредством которых воспринимается и структурируется откровение. В этом смысле можно говорить о неком архаичном «языке образов», «символической логике» мифологического мышления, специализирующихся на «схватывании» элементов неизвестного, на «выходе» в область Ganz andere, Совершенно Иного (в терминах Р. Отто). О действии этих структур Рудольф Отто в своей книге «Das Heilige» (Священное) говорит как об области «тёмного априорного познания», как о заложенной в человеке «необходимой предрасположенности к переживанию священного» [7, с. 241].

О Священном, Ином, неизвестном доселе содержании, являющемся в процессе откровения, «нуминозном предмете» Отто пишет: «Он должен познаваться каким-то иным, особенным способом. Он должен каким-либо образом ухватываться, а если бы этого не было, то о нём вообще нечего было бы сказать» [7, с. 8].

Откровение «возможно только при встречном, движущемся изнутри познании, понимании, оценке – при наличии духа «изнутри» [7, с. 241].

Однако не все люди в одинаковой степени обладают такими структурами, предрасположенностью и способностью к «тёмному априорному познанию», и не все человеческие культуры активно восприимчивы к откровению, что и составляет, в частности, религиозную проблему современной «цивилизации белого человека». Вместе с тем, структуры «языка откровения» наименее подвержены изменению, применительно к ним говорят об архетипических, априорно-культурных формах.

Что можно указать в качестве обязательных элементов, основных проявлений действия скрытых когнитивных механизмов обретения откровения (условий иерофаний, теофаний)? Это:

- «Выход человека на Иное»: ощущение или понимание существования «неотменяемой тайны» в мире; пребывание, действия в области сакральной неизвестности; нуминозное переживание (событий, явлений, отдельных вещей мира) как Mysterium (тайны) tremendum (ужасающей), fascinans (завораживающей), majestas (святой) и пр. – в понимании Р. Отто и М. Элиаде [11, с. 16].

- Активный религиозный символизм мифологического мышления, также позволяющий выйти за рамки буквального видения и понимания.

- Определяемые символическим мироощущением архетипические свойства сакральных существ, вещей, слов, явлений и хронотопа: оборотность, рубежность, сверхпотенциальность, энергийность.

- Экзистенциальность ситуации: «предельный интерес» человека, ощущение момента «бытия как такового» - в понимании Пауля Тиллиха [9, с. 105].

 

Общая черта этих функциональных феноменов – «выход за рамки» буквального истолкования и узко-рационалистического понимания.

Диалектике «выхода человека на Иное» в качестве динамики «моментов нуминозного» посвящены труды Рудольфа Отто и его продолжателей. Общим основанием их взгляда на религию является «обще-религиозный момент нуминозного «совершенно Иного», без которого вообще не существует никакого истинного религиозного чувства…» [7, с. 52].

Нуминозное (от лат. Numen – воля, могущество богов), соотносимое с иррациональным, внерациональным постижением сверхприродного (божественного, спиритуального, демонического или др.), «живёт во всех религиях как подлинное их внутреннее ядро, без которого они вообще не были бы религиями» [7, с. 12]. В такой исследовательской установке – открытая полемика с рационализмом в богословии и «социологизаторским» подходом в религиоведении: «Без внерационального ни в коей мере нельзя эффективно передать силу религии» [10, с. 76].

Чувство «совершенно иного», религиозное откровение, согласно Р. Отто, может проявиться в любой точке хронотопа – в животных, растениях, объектах рельефа, природных явлениях, мире людей и т.д. Различные иерофании, насыщенность ими мифологий и традиционных культур обстоятельно исследовал в своих трудах Мирча Элиаде. Насыщенность нуминозным опытом, различные типы сакрализации людей и природных объектов также типичны для современных традиционных культур России и является предметом нашего изучения последние 15 лет [3-5].

Религиозный опыт состоит в «выходе за рамки», «выходе на Иное», но для того, чтобы почувствовать, различить «ситуацию выхода», очевидно, необходимо действие, неких когнитивных орудий, форм. Поэтому религиозный опыт сразу же подвергается «схематизации» (термин Р. Отто), сам опыт – уже и всегда есть схематизация, и религиозные символы – её орудия, средство «схватывания» Иного. Именно специфическая активность религиозного символа – его «оборот» или «оборотность» – является важным механизмом «выхода за рамки».

«Самый подходящий язык для описания мистического сознания – это язык символов» [10, с. 98]. Религиозный символ, выражающий, проявляющий нуминозную силу, «составляет часть этой силы и делает её реальной. Символы пробуждают силу того, что символизируют» [10, с. 87].

Таким образом, живой религиозный символ не просто пассивно выражает нуминозное, не есть просто иносказание, такой символ активно являет Иное, его функция – осуществление связи и диалога с нуминозным. Диалектика религиозных символов также лежит в основании диалектики мифа, это древняя, выражаемая не в понятиях, а в мифологических образах, мотивах и сюжетах «методология поиска, познания» в неизвестном, «методология действия» в проблемной ситуации с высоким уровнем опасности и неопределённости. Действие религиозного символа – оборотность, порождение смыслов, это «метафора» в её древнем значении. Язык откровения – это всегда и только язык религиозных символов, то есть и язык мифа.

Религиозные символы соединяют не только с активными нуминозными силами, они также, если пользуются их языком, открывают оборотность всех вещей и явлений мира, являют «неотменяемую тайну», актуальную неизвестность, в которую экзистенциально помещён человек, выводят его за рамки буквального понимания. Так, Пауль Тиллих считал религиозные символы единственным средством выхода на «бытие как таковое».

В концепции Р. Отто схематизация, по большей степени, означает выражение религиозного опыта в словах (понятиях, идеях, верованиях). Мы считаем правомерным говорить о схематизации («моделировании») нуминозного в невербальных символах. Наиболее древний «язык» откровения невербален, здесь религиозными символами являются вещи, природные объекты, явления, звуки, люди и т.д.: «Религия имеет дело с конкретными вещами, ситуациями или людьми, в которых открывается «бытие как таковое» /…/ Такие вещи становятся символами, указывая на то, что находится за пределами их самих. Кроме того, они дают начало символическому языку, потому что их описание должно тоже выходить за рамки буквального значения составляющих его слов» [10, с. 87].

Язык религиозных вещных символов разнообразен, символы имеют различные функциональные значения, поскольку различают разные типы, способы и сценарии взаимодействия человека (бодрствующего, спящего, умирающего, умершего, странника, охотника, ремесленника, колдуна, гадателя, сказителя, священника, шамана, ребёнка, девушки, матери, мужчины, старика и т.д.) с Иным миром. Действию и различным типологиям подобных символов посвящены этносемиотические исследования Московско-тартуской школы (Иванов В.В., Неклюдов С.Ю., Толстой Н.И., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. и др.) В 1909 году в Париже Арнольд ван Геннеп публикует опередившую своё время книгу «Обряды перехода», в которой даётся типология «выходов на Иное», изучается язык, «логика», структура устойчивых форм взаимодействия мира людей и мира Иного. Обряды перехода – это все ритуальные действия, связанные с преодолением человеком какого-либо (пространственного, временного, социального, физиологического и пр.) сакрального рубежа. Ван Геннеп выделяет следующие группы обрядов перехода (с множеством подгрупп и разновидностей в них):

- прелиминарные обряды: обряды отделения от прежнего мира;

- лиминарные обряды: совершаемые в промежуточный период;

- постлиминарные: обряды включения в новый мир [1, с. 15].

Структура, динамика, язык откровения в этих сценариях взаимодействия с Иным будут различными.

 




Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 36 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.009 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав