Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Место, где ничего нет

Читайте также:
  1. Quot;И поклоняйтесь Аллаху не берите Ему в сотоварищи ничего; и к родителям - благодеяние".
  2. Все или ничего, или фара для велосипеда
  3. Главное в жизни – правильное ПИТАНИЕ и хоть какое-то ДВИЖЕНИЕ, и ничего важнее нет!
  4. Допрос - это не место, где должно быть понятно абсолютно все
  5. Допрос – это не место, где должно быть понятно абсолютно все
  6. Желание получать создано из ничего
  7. Задание Конкурса, место, срок и порядок выполнения Задания, а также совершения иных действий для получения Призов Конкурса.
  8. Кем бы ни была женщина - Президентом, космонавтом, премьером - это самка, и больше ничего.
  9. Место, время, способ и обстановка совершения этого деяния

1 Gang-zag-gi bdag-med.

2 bsDus gzhung gsar-bu-pa-rnams la phan-pa'i rigs-lam rang-lugs dam bca' dang bcas bzhugs-so.

3 Подробно см.: С.Радхакришнан. Индийская философия, т. I, с. 327.

4 Там же, с. 331 – 333.

5 chos-kyi bdag-med dang stong-pa zhin don-gcig.

6 Соответственно: yod-pa и med-ра.

7 bum-pa dang tha-dad las log-pa'i chos.

8 Ср.: Th.Stcherbatsky. Central Conception of Buddhism and Meaning of the word «Dharma», p. 106, E.

9 'ud ma-byas-pa'i chos =mi-'jigs-pa'i chos dang dngos-med-kyi chos. Некоторые буддийские ученые отождествляют звуки, произносимые живыми существами, со звуками, воспринимаемыми живыми существами (brjod-byed-kyi sgra dang sems-can du ston-pa'i sgra don-gcig), и соответственно звуки, не поддающиеся произношению, со звуками, не воспринимаемыми живыми существами (brjod-byed ma-yin-pa'i sgra dang sems-can mi-rtog-pa'i sgra don-gcig). В этом случае будет шесть разновидностей звука.

10 Термин скандха (тиб. phung-po) объясняется следующим образом: «Если объединить в одну группу все дхармы чувственные (рупа), т.е. прошедшие, настоящие и будущие, притом всех разновидностей, то получится группа чувственного (рупа-скандха). Таким же образом получается группа сознания (виджняна-скандха) и другие, т.е. группа чувств (ведана-скандха), группа процессов различения (санджня-скандха) и группа процессов (санскара-скандха). Пять групп получаются, таким образом, путем выделения в качестве особенно важных из числа психических явлений двух элементов – актов чувства и различения и объединения их в отдельные группы. Чувство приятного, неприятного и безразличного рассматриваются в абстракции от всех других явлений, в связи с которыми они переживаются. В популярной литературе скандха – это тот элемент, из которого состоит тело человека; группами, скандхами, они называются потому, что, сгруппировавшись, образуют тело человека» (О. Р о з е н б е р г. Проблемы буддийской философии. Пгд., 1918, с. I33-I35).

11 «Базы, или распределение родов, здесь употребляются в смысле опоры для сознания; аятана – это те элементы, на основании которых может появиться в данный момент сознание. Они поэтому называются воротами, через которые проходит сознание, или базами, на которых зиждется сознание. Слово база является наиболее подходящим эквивалентом, так как в нем тоже содержится понятие предшествования...». (О. Р о з е н б е р г. Проблемы буддийской философии, Пгд., 1918, с. 139).

12 Ср.: 0.0.Розенберг. Указ. соч., с. 175.

13 Цзонхава. Соч. rNam-bshad dgong-pa rab-gsal, л. 259.

14 «Мы можем назвать вещь в себе рассудочною сущностью (ens intelligibile, noumenon). Это понятие не имеет положительного значения, это не есть вещь, сущность которой познается рассудком, она есть лишь нечто, противопоставляемое рассудком явлению, как иное бытие. Так как человеческое мышление приобретает содержание только путем чувственной интуиции, то понятие вещи в себе, собственно, не имеет содержания, оно – пустая форма бытия, чистое X, которое рассудок противополагает эмпирическому предмету (явлению) как трансцендентальный предмет. Положительное значение вещь может иметь только для интуитивного рассудка, не нуждающегося в материале, доставляемом чувственностью» (Цит. по кн.: Ф.Паульсен. Иммануил Кант, с. 147).

15 «В связи с этим у виджнянавадинов термины читта, виджняна и манас имеют более узкое значение. Шестиединая виджняна – эмпирическое сознание, или сознавание, направленное либо на чувственное, либо на нечувственное. Манас, или «седьмое сознание», – совокупность всех шести, в смысле сознания предыдущего момента. Кроме того, по учению виджнянавадинов, манас, сознавая абсолютное восьмое сознание, усматривает в нем то, что принято называть Я. Читта же, наконец, употребляется как синоним восьмого сознания (алая-виджняна), содержащего остальные дхармы в виде семян или зародышей». (О.Розенберг, Проблемы буддийской философии. Пгд., 1918, с. 187).

 

(«Материалы по истории и философии Центральной Азии», вып. 3. Улан-Удэ,1968,с. 34-52).

 

Место, где ничего нет

«Внутренняя свобода» — один из краеугольных камней той удивительной призрачной цивилизации, которую создала русская интеллигенция. В известной своей работе «Европейский нигилизм» Хайдеггер писал о том, что устои цивилизации, кажущиеся обывателю незыблемыми, как ход планет, в действительности держатся на нескольких ответах, которые когда-то смогли найти люди (греки, если говорить о цивилизации европейской), заглянувшие в Ничто. Строго говоря, сама цивилизация и есть развернутый ответ на вызов Ничто, и выбирать приходится не между «искусственным» и «органичными», а между цивилизацией и сумасшествием, потому что Ничто невыносимо и несовместимо с человеческим разумом. Но принять европейскую цивилизацию — значит признать, что только свободный человек действительно живет. Что в России жить нельзя — это знали все, начиная с «века золотого Екатерины». Радищев, кажется, был последним, кто этого не понимал. И взамен непереносимой реальности, где были только пустота, презрение к самим себе и ясное понимание того, что твоя собственная жизнь — не жизнь, а скверная пародия, возник «внутренний мир» русского интеллигента. Став обитателем этого мира, можно было жить дальше, и при этом чувствовать себя даже более «внутренне цивилизованным», чем любой европеец, ибо цивилизация теперь свелась к культуре мысли и чувства. Уметь мыслить, уметь чувствовать — означало уже жить.

Двухсотлетняя история «внутренней свободы» — свободы, существовавшей только в воображении самих «умных рабов», если воспользоваться определением Блока, — завершается сейчас нигилизмом и шизофренией по той простой причине, что ничем другим она завершиться и не могла. Мысли кончились, и чувства тоже. Новые взять неоткуда: реальность недоступна, потому что там — Ничто (мы же не хайдеггеровские греки, чтобы прямо посмотреть ему в лицо), а в текстах французов или англосаксов, как бы хорошо они ни писали, своих мыслей не найдешь. В предисловии к роману Пелевин говорит о том, что целью его работы была «фиксация механических циклов сознания с целью окончательного излечения от так называемой внутренней жизни»; и в самом деле, «механические циклы сознания» — единственный объект рефлексии, который у нас остался.

Однако в чем же должно выражаться «излечение»? Признавать существование действительности Пелевин, как и его герой, категорически не хочет, и его можно понять. Двое сумасшедших, соседи Пустоты по палате, решают вопрос о реальности внешнего мира, глядя в окно, наружу:

«— Вон видишь, «Мерседес-600» стоит?

— Вижу, — сказал Сердюк.

— Тоже, скажешь, иллюзия?

— Вполне вероятно. <...>

— Так ты подумай — этот бандит, может быть, десять человек убил, чтобы такую машину себе купить. Так что же, эти десять человек зря жизни свои отдали, если это иллюзия? <...> Это при советской власти мы жили среди иллюзий. А сейчас мир стал реален и познаваем. Понял?».

Возвращение героя из воображаемого 1919-го года в «реальность» сумасшедшего дома описывается так:

«— Если люди или вещи вокруг будут вызывать у вас депрессию и отвращение, не удивляйтесь.

— О, — сказал я, — милый мой, я уже давным-давно этому не удивляюсь.

— Нет, — сказал он, — я имею в виду вот что. Вам может показаться, что ситуация, в которой вы находитесь, невыносимо омерзительна. Невыразимо, нечеловечески чудовищна и нелепа. Совершенно несовместима с жизнью».

Российская реальность и в самом деле несовместима с жизнью; поэтому не видеть ее в упор — обычная позиция интеллигента (в точности по Ерофееву: «Я никогда не видел Кремля»). Пелевин ее видит, но не признает. Но ведь именно это и называется нигилизмом: в реальности — только Ничто, а Ничто не существует. Следовательно, будем жить внутренней жизнью — но там, оказывается, тоже Ничто. Значит, нас самих тоже нет. «Хорошо мы замаскировались», как говорил Чапаев в одном из анекдотов. В этом смысле Пелевину можно переадресовать слова Хайдеггера о Ницше: «Ницше узнает и ощущает нигилизм, потому что сам мыслит нигилистически. Ницшевское понятие нигилизма само — нигилистическое понятие». Разумеется, это не упрек: в наше время, в нашей стране написать роман, одновременно смешной и жуткий, «элитарный» и общедоступный, философский и занимательный — поступок, который трудно переоценить, и нелепо требовать от писателя, чтобы он к тому же «указал выход». Но коль скоро «Чапаев и Пустота» уже успел стать культовой книгой у студентов, многие из которых на полном серьезе воспринимают пелевинский «буддизм», получается, что Пелевин, хочет он того или нет, выступает в роли не только писателя, но и гуру. Ни в коей мере не оспаривая его право быть таковым, я все-таки позволю себе спросить: разве с российским Ничто, которое находится у нас прямо перед глазами, ничего больше нельзя сделать, как только заявить, что его не существует? Разве нигилизм — наш удел отныне и навсегда?

По Хайдеггеру, нигилизм — это не знание о реальности Ничто, а как раз наоборот: состояние, «где исключена не только возможность понимания Ничто в его существе, но и воля к его пониманию». Витгенштейн в своих дневниковых записях выразил ту же мысль проще и изящнее: «Никто не может искренне признать, что он дерьмо». Феномен нигилизма в том и состоит, что легче признать самого себя иллюзией, чем дерьмом. Если нас нет, то нет и тупой и страшной российской реальности, перед которой мы беспомощны. И той пустоты, которая в нас самих — тоже нет. Мы действительно отлично замаскировались! Видеть Кремль, «сияющий во всем своем великолепии», и утверждать, что это такой же ничего не значащий мираж, как и ты сам — гораздо более эффективный способ самозащиты, чем просто его не замечать. Во-первых, из иллюзорного Кремля тебя не видно, а даже если и видно, то кому интересна скромная галлюцинация? А во-вторых, ты точно знаешь, что ни в чем не виноват. Раньше каждому из нас приходилось выбирать: быть виноватым перед Кремлем или перед самим собой. Мысленно упразднив оба полюса вины, мы можем, наконец, с облегчением засмеяться от радости.

 




Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 28 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.007 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав