|
Читайте также: |
Мы забрались по лестнице на четвертый этаж старенькой панельной пятиэтажки. А. – быстрыми резкими шагами, перескакивая сразу через несколько ступеней, я – помедленнее, не поспевая за ним, потеряв его из виду, устало поднимая ноги. А. позвонил в дверь, когда я, наконец, поднялся, и через некоторое время она открылась, и перед нами предстала молодая девушка в несколько полинявшей футболке и шортах чуть выше колен. На ногах ее были веселые тапочки, похожие на пушных зверьков. Из-под футболки выбилась тонкая цепочка с небольшим золотым крестиком. Заметив это, девушка тут же с некоторой долей неловкости заправила его внутрь.
- Так и знал, что ты не спишь, - сказал А.
Лишь на мгновение, когда ее взгляд коснулся меня, она, похоже, несколько смутилась. Я уже тоже приготовился смущаться такой несвоевременной поздней встречи, но она тут же ответила нам улыбкой и пригласила войти.
Мы очутились в по-простому обставленной прихожей, скудно освещаемой висящей под потолком лампой без абажура. Старый деревянный шкаф был слегка приоткрыт, и между его створками высунулся рукав куртки. Повесив пальто, я услышал, что А. представляет меня. Девушка вновь взглянула в мою сторону, улыбнулась и проговорила, что ей очень приятно. Ее звали Катя.
Она была низкой, с красивыми ухоженными волосами, чем-то походя своим мягким щекастым лицом со слегка приплюснутым носом на мышонка. А. приобнял ее за плечи, и мы вошли на кухню.
За окном расположилась тучная темнота, лишь немногие горящие окна в находившемся напротив, как-то очень уж близко, многоэтажном доме, прорезали эту тьму, открывая передо мной картины из жизни его обитателей. В одном окне, немолодая пара, также как и мы сейчас, расположились за столом и пьют чай, что-то обсуждая, лениво прислушиваясь друг к другу, в другом – полный мужчина то и дело открывал-закрывал холодильник, бросая усталый разочарованный взгляд на его внутренности, в третьем – ложились спать, рука потянулась к выключателю, и мгновенно отрезала меня от своего существования. Может быть, на нас тоже смотрят, подумал я. Вот она, жизнь без прикрас.
Маленькая тоненькая ручка с чашкой чая порхнула ко мне и поставила на стол терпкий ароматный напиток. А. развалился на стуле и лениво завел разговор.
- Знаешь ли, - обратился он ко мне, - какой восхитительный человек сидит сейчас перед тобой! – он улыбнулся и посмотрел на Катю, та взглянула на него удивленно и слегка укоризненно. – Я знаю, знаю, что ты не любишь хвалиться, но, пожалуйста, это единственно лишь для нашего, - он кивнул в мою сторону, - разговора, или спора – уж если на то пошло.
- Какого еще спора? – еще больше удивилась Катя.
- Хотя, нет – по сути, и спора никакого не было, это уж я от себя добавил, - сказал А., - просто мы обсуждали вот что, - протянул он, облокачиваясь на стол. – Есть ли в мире хоть что-то такое, что может придать жизни смысл, и мы никогда не можем этого лишиться?
Катя взглянула на меня, а я покосился в свою очередь на А.
- И как же моя персона сможет помочь в этом вашем споре, - сказала Катя. – Не понимаю.
- Прогуливаясь по набережной, мой друг высказал одну интересную идею, которую и ты высказывала в свое время. Но есть одно отличие – ты деятельна в этом, поэтому многое можешь поведать своими действиями, - он вновь покосился на нее, словно бы выпрашивая разрешения продолжать.
- Глупости – да и только… - протянула Катя, и обратилась ко мне, - не подумай обо мне ничего такого, все это, пожалуй, не стоит разговоров.
- В этом вся Катя. Этим-то она мне и нравится, - сказал А., смачно стукнув ладонью по столу. - Так вот, - продолжал он, - ты, наверное, не знаешь, да и откуда бы, у нас за городом строится часовня, низенькая – высотой метра четыре, - Катя, было, бесшумно запротестовала, но быстро махнула рукой на А., поняв, видимо, что тот ни за что не остановится. – Возвышается над чистым полем, но пока еще крыша не доделана. Строится уже долго, так как рабочих рук не хватает, ибо никто слишком-то не берется финансировать, и, считай, вся работа ложится на плечи одного местного батюшки, бригады рабочих в три человека, да на эти хрупкие девичьи плечи. Каково? – спросил он, повернув ко мне голову. – Представь себе девчушку, несколько раз в неделю приезжающую за столько-то километров и от чистого лишь сердца помогающую батюшке в его нелегком деле.
- Это достойно всяких похвал! – с некоторой даже теплотой ответил я.
- Ну зачем же, - смутилась Катя, запнувшись. – Какая тут может быть похвала!
- Ну как же! – подхватил А. – Знаешь, не многие верующие способны на какие-нибудь жертвы ради своей веры. Так – кинуть мелочь нищему, поставить свечку за здравие. И, действительно, испытываешь восхищение, когда встречаешь человека, для которого вера – не ширма и не оправдание проживаемой жизни.
- Ну, не всем же надевать на себя вериги! – воскликнула Катя.
- Это верно, - отметил я, - но все же… Без таких как ты, пожалуй, и не существовало бы веры.
Она посмотрела на меня таким трудно передаваемым взглядом, в котором выразилось невероятное удивление, обида и смущение, будто бы я сказал совсем уж что-то непозволительное.
- Такой труд, тяжелый, благородный, о многом говорит, - продолжал я слегка надтреснувшим голосом.
- Никакой это не тяжелый труд, - опомнившись, возразила Катя. – Это даже и не труд вовсе. Это каждый может.
- Но не каждый делает, - вставил А.
- Каждый делает все, что может. Немного – и то хорошо, - ответила Катя. – Если он считает, что этого достаточно. Главное ведь – как человек сам считает, а не как другие за него думают. У меня есть вера, и я делаю все, что считаю нужным для этого. Для меня главное – любовь, и уже этим удовлетворяюсь, что поступаю, как считаю нужным, - она, похоже, сама не заметила, как распалилась, щеки ее покрылись румянцем, и говорила она живо и горячо. – А любовь – она есть у всех, ее нельзя потерять, ее можно лишь зарыть поглубже и плевать на нее, но она никуда не исчезнет из души. Любовь к ближнему, любовь к Богу. Любовь отдающая и не желающая ничего в замен. По-моему, это лучшее, что может быть в жизни.
До чего же сейчас у нее были выразительные глаза. Они так ярко светились, так горели, что я и сам вспыхнул как уголек, опаленный жаром не жалеющего огня костра души. Я подумал, почему бы смыслу жизни не быть в ее вере, если она так жгуче находит его там – только лишь в данном случае, только лишь для нее?
Она, кажется, понимающе на нас посмотрела и кивнула.
- Не к каждому это приходит сразу, но приходит всегда – уж вы мне поверьте!
Мне очень не хотелось спорить, и я уклончиво ответил, чтобы было непонятно, какой точки зрения я придерживаюсь. А. тоже смолчал, хотя я очень даже за него волновался, чтобы он что-нибудь не брякнул.
За окном царствовала тишина, я это понял, когда мы все вместе вдруг замолчали, такая, когда можешь почувствовать течение ночи, движение звезд на холсте неба, когда и слова-то не слишком нужны, если умеешь вслушиваться в эту бесконечность. Тишину эту вдруг прорезал чей-то гомерический хохот. Группа молодых людей веселилась, стараясь заполнить гнетущую их тишину. Это был слепой смех, не замечающий ничего, кроме себя – ни звездного неба, ни проплывающего мимо него времени, будто бы вдруг остановившегося, потревоженного само утверждающимся весельем. Но нет – смех затих, захлебнулся, и все встало на свои места – ночь, звезды, несколько часов тишины, которые никуда не денешь.
- Я хочу курить, - вдруг прервал мои раздумья А. – Пойдем на балкон.
- Я вот что хочу сказать тебе, - вновь заговорил А., затягиваясь. – Я скоро уезжаю, - он остановился, но я, не понимая еще о чем речь, смолчал, и он через несколько секунд продолжил. – Надолго. Может быть, на всю жизнь.
- Ну, ты меня сейчас огорошил, - протянул я. – Куда же ты собрался?
- Я давно обдумывал это, и, наконец, решил. Здесь я не нахожу себе применения. Можно, конечно, устроиться и в этом городе куда-нибудь в хорошую клинику, меня с моим дипломом куда угодно возьмут, но здесь и без меня все в порядке, есть кому работать. Вот, - протянул он, - я подумал и решил, что уеду куда-нибудь, все равно куда, постараюсь принести настоящую пользу. У меня есть на этот счет некоторые мысли, - загадочно промолвил он. – Ну, насчет того, что я пытаюсь найти.
- Может быть, ты и прав, - заключил я. – Да и не мне это решать! – высказал я вслух свою мысль. – А как же… - начал было я, но А. не дал мне договорить, будто бы поймав мою мысль и тут же на нее отвечая.
- Я постараюсь уговорить ее остаться здесь, - сказал А., - ох, и трудно это будет.
- Если не невозможно.
- Ты пойми, что моя жизнь – это моя жизнь, а ее жизнь мне не принадлежит. Я могу загубить свою жизнь ради, возможно, нелепой идеи, но ее я не смею во все это вовлекать. Это немыслимо! – вскричал он. – Это, может быть, единственный человек, который меня полюбил, постарался понять меня, и я не хочу, чтобы она ехала вместе со мной. Я не знаю, что меня ждет впереди, и чтобы не бояться будущего, мне придется ее оставить.
- Ты все верно говоришь, - сказал я, слегка задумчиво, - ну а если все-таки?..
- Нет! – отрезал А. – Не позволю!..
Дата добавления: 2014-11-24; просмотров: 22 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |