Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Эксперимент. «Сами, наверное, боги тебя, Телемах, обучают

Читайте также:
  1. IV. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ.
  2. PAGE7. ЭКСПЕРИМЕНТ КАК МЕТОД ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
  3. Анализ теоретико-экспериментальных исследований и формулирование выводов
  4. Б. Экспериментально выявленные законы — это теоретический уровень научного познания.
  5. В результате эксперимента получены данные, записанные в виде статистического ряда.
  6. В ЭКСПЕРИМЕНТАХ
  7. виды эксперимента.
  8. Виды эксперимента. Квазиэкспериментальные исследования. Причины искажения экспериментальных данных.
  9. Виды экспериментов
  10. Возникновение научной психологии - экспериментальная психология (Вундт), психотехники или метод тестов (Бине, Симон).

«Сами, наверное, боги тебя, Телемах, обучают

Так беззастенчиво хвастать и так разговаривать нагло.

Зевс нас избави, чтоб стал ты в объятой волнами Итаке

Нашим царем, по рожденью уж право имея на это».

И, возражая ему, Телемах рассудительный молвил:

«Ты на меня не сердись, Антиной, но скажу тебе вот что:

Если бы это мне Зевс даровал, я конечно бы принял.

Или по-твоему, нет ничего уже хуже, чем это?

Царствовать – дело совсем не плохое; скопляются скоро

В доме царевом богатства, и сам он в чести у народа.

Но между знатных ахейцев в объятой волнами Итаке

Множество есть молодых или старых, которым

Власть бы могла перейти, раз царя одиссея не стало.

Но у себя я один останусь хозяином дома,

Как и рабов, для меня Одиссеем царем приведенных!».

Начал тогда говорить Евримах, рожденный Полибом:

«О, Телемах, это в лоне богов всемогущих сокрыто,

Кто из ахейцев царем на Итаке окажется нашей,

Все же, что здесь, то твое, и в дому своем сам ты хозяин.

Вряд ли найдется, пока обитаема будет Итака,

Кто-нибудь, кто бы дерзнул на твое посягнуть достоянье».

(Одиссея, I, 384-404)

 

«Царь Агамемнон старейшин ахейских собравшихся вводит

В царскую сень и пир предлагает им, сердцу приятный.

К сладостным яствам предложенным руки герои простерли;

И когда питием и пищею глад утолили,

Старец меж оными первый слагать помышления начал,

Нестор, который и прежде блистал превосходством советов;

Он, благомысленный, так говорил и советовал в сонме:

«Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

Слово начну я с тебя и окончу тобою: могучий

Многих народов ты царь, и тебе вручил Олимпиец

Скиптр и законы, да суд и совет произносишь народу.

Более всех ты обязан и сказывать слово и слушать;

Мысль исполнять и другого, если кто сердцем внушенный,

Доброе скажет, но что совершить – от тебя то зависит.

Ныне я вам поведаю, что мне является лучшим.

Думы другой, превосходнее сей, никто не примыслит,

В сердце какую ношу я, с давней поры и доныне,

С оного дня, как ты, о божественный, Брисову дочерь

Силой из кущи исторг у пылавшего гневом Пелида,

Нашим не вняв убеждениям. Сколько тебя, Агамемнон,

Я отговаривал; но, увлекаяся духом высоким,

Мужа, храбрейшего в рати, которого чествуют боги,

Ты обесчестил, награды лишив. Но хоть ныне, могучий,

Вместе подумаем, как бы его умолить нам, смягчивши

Лестными сердцу дарами и дружеской ласковой речью».

(Илиада, IX, 89-113)

 

«Звонкоголосых глашатаев царских созвав, повелел он

Кликнуть им клич, чтоб на площадь собрать густовласых ахеян;

Кликнули те, собралися на площадь другие;

Когда же все собралися они и собрание сделалось полным,

С медным в руке он копьем перед сонмом народным явился –

Был не один, две лихие за ним прибежали собаки.

Первое слово тогда произнес благородный Египтий,

Старец, годами согбенный и в жизни изведавший много:

«Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;

Мы на совет не сходились ни разу с тех пор, как отсюда

Царь Одиссей в быстроходных своих кораблях удалился.

Кто же собрал нас теперь, кому в том внезапная нужда?

Юноша ли расцветающий? Муж ли годами созрелый?

Слышал ли весть об идущей на нас неприятельской силе?

Хочет ли нас остеречь, наперед все подробно разведав?

Или о деле народном другом говорить он намерен?

Благословенным он кажется мне и отважным. Пускай он

Счастье получит от Зевса такое, какого желает!»

Кончил. С радостью речь его выслушал сын Одиссеев.

Заговорить он рвался, на месте ему не сиделось.

Стал в середине собранья. И скипетр вложил ему в руки

Вестник, разумные мысли имеющий в сердце, Писенор.

Прежде всего к старику Телемах обратился и молвил:

«Старец, тот муж недалеко, - сейчас его сам ты увидишь, -

Тот, кто собранье созвал. Печаль мне великая нынче.

Вести такой я не слышал, чтоб к нам приближалося войско,

Нечего мне сообщить вам, что первый об этом я слышал.

Не собрался говорить и о деле другом я народном.

Дело идет обо мне и о бедах, на дом мой упавших.

Две их: одна – погиб у меня мой отец благородный,

Бывший над вами царем и всегда, как отец, вас любивший,

Много еще тяжелее вторая беда, от которой

Скоро погибнет наш дом, и я разорюсь совершенно.

К матери против желанья ее пристают неотступно,

Как женихи, сыновья обитателей наших знатнейших,

Прямо к отцу ее в дом обратиться к Икарию старцу,

Смелости нет в них, - чтоб сам он за дочь свою выкуп назначил,

Выбрав, кого пожелает, и кто ему будет приятней.

Вместо того, ежедневно врываяся в дом наш толпою,

Режут без счета быков, и жирных козлов, и баранов,

Вечно пируют и вина искристые пьют безрасчетно.

Все расхищают они. И нет уже мужа такого

В доме, как был Одиссей, чтобы дом защитить от проклятья.

Мы ж не такие, чтоб справиться с этим, и даже позднее

Жалкими будем мужами, способными мало к отпору.

О, защитил бы и я, когда бы лишь силу имел я!

Дело творится, какого терпеть уж нельзя! Безобразно

Гибнет мой дом. Неужели самих это вас не приводит

В негодованье! Тогда постыдитесь хотя бы соседей,

Окрест живущих! Побойтесь хотя бы богов, чтобы в гневе

Не обратили на вас же они этих дел недостойных!

Зевсом, владыкой Олимпа, я вас заклинаю, Фемидой,

Что распускает собранья народа и их собирает, -

Милые, вас я молю: перестаньте! И дайте мне горем

В уединеньи терзаться! Красивопоножным ахейцам

Не причинил ли, враждуя, обиды какой мой родитель,

И за нее вы, враждуя, обиды теперь мне творите,

Этих людей поощряя? Мне было бы лучше, когда бы

Сами поели вы все, что лежит у меня и пасется.

Если бы вы все поели, то скоро пришла б и расплата.

Мы бы по городу стали ходить, приставая к вам с просьбой

Вещи назад возвратить, пока б вы всего не отдали.

Нынче же сердце вы мне безнадежным терзаете горем!»

В бешенстве так он воскликнул и скипетр бросил на землю.

Хлынули слезы из глаз. И жалость народ охватила.

Все остальные безмолвно сидели, никто не решался

Дерзко-обидное слово в ответ Телемаху промолвить».

* * *

…«И встал пред собраньем ахейцев

Ментор. Товарищем был безупречного он Одиссея,

Тот на судах уезжая, весь дом ему вверил, велевши

Слушать во всем старика и дом охранять поусердней.

Добрых намерений полный, к собранью он так обратился:

«Слушайте, что, итакийцы, пред вами сегодня скажу я!

Мягким, благим и приветливым быть уж вперед ни единый

Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши,

Каждый пускай притесняет людей и творит беззаконья,

Если никто Одиссея не помнит в народе, которым

Он управлял, и с которым был добр, как отец с сыновьями.

Я не хочу упрекать женихов необузданно дерзких

В том, что коварствуя сердцем, они совершают насилья:

Сами своей головою играют они, разоряя

Дом Одиссея, решивши, что он уж назад не вернется.

Но вот на вас, остальных, от всего негодую я сердца:

Все высидит е, молчите и твердым не смеете словом

Их обуздать. А ведь вас так много, а их так немного!»

Евенорид Леокрит, ему возражая, воскликнул:

Ментор, упрямый безумец! Так вот к чему дело ты клонишь!

Хочешь народом смирить нас! Но было бы трудно и многим

Всех нас заставить насильно от наших пиров отказаться!

Если бы даже и сам Одиссей-итакиец вернулся

И пожелал бы отсюда изгнать женихов благородных,

В доме пространном его за пиршеством пышным сидящих,

Было б его возвращенье супруге его не на радость,

Как бы по нем ни томилась. Погиб бы он смертью позорной,

Если б со многими вздумал померяться. Вздор говоришь ты!

Ты же, народ, расходись! К своим возвращайся работам!
Этого в путь снарядить (Телемаха) пускай поторопятся Ментор

И Алиферс – Одиссею товарищи давние оба.

Думаю, долго, однако, он вести выслушивать будет,

Сидя в Итаке. Пути своего никогда не свершит он».

Так сказав, распустил он собрание быстро ахейцев,

И по жилищам своим разошелся народ из собранья.

А женихи возвратились обратно в дом Одиссея».

(Одиссея, II, 6-83; 224-259)

 

«Вестница утра, Заря, на великий Олимп восходила,

Зевсу царю и другим небожителям свет возвещая;

И Атрид повелел провозвестникам звонкоголосым

Всех к собранию кликать ахейских сынов кудреглавых.

Вестники подняли клич, - и ахейцы стекалися быстро.

Прежде же он посадил на совет благодумных старейшин,

Их пригласив к кораблю скиптроносного старца Нелида».

Там Агамемнон, собравшимся, мудрый совет им устроил:

«Други! Объятому сном в тишине амброзической ночи,

Дивный явился мне сон, благородному сыну Нелея

Образом, ростом и свойством Нестору чудно подобный!

Стал над моей он главой и вещал мне ясные речи:

- Спишь, Агамемнон, спишь, сын Атрея, смирителя коней!

Ночи во сне провождать подобает ли мужу совета,

Коему вверено столько народа и столько заботы!

Быстро внимай, что реку я тебе, я – Крониона вестник.

Он и с высоких небес о тебе, милосердный печется;

В бой вести тебе он велит кудреглавых данаев

Все ополчения: ныне, вещал, завоюешь троянский

Град многолюдный; уже на Олимпе имущие домы

Боги не мнят разномысленно: всех наконец согласила

Гера мольбой, и над Троею носится гибель от Зевса.

Слово мое сохрани ты на сердце. – И так произнесши,

Он отлетел, и меня оставил сон благотворный.

Други! Помыслите, как ополчить кудреглавых данаев?

Прежде я сам, как и следует, их испытаю словами;

Я повелю им от Трои бежать на судах многовеслых,

Вы же один одного от сего отклоняйте советом».

 

Так произнес и воссел Атрейон, - и восстал между ними

Нестор почтенный, песчаного Пилоса царь седовласый;

Он, благомысленный, так говорил пред собраньем старейшин:

Други! Вожди и правители мудрые храбрых данаев!

Если б подобный сон возвещал нам другой от ахеян,

Ложью почли б мы его и с презреньем верно б отвергли;

Видел же тот, кто слывет знаменитейшим в рати ахейской;

Действуйте, други, помыслите, как ополчить нам ахеян».

 

Так произнесши, первый из сонма старейшин он вышел.

Все поднялись, покорились Атриду, владыке народов,

Все скиптроносцы ахеян; народы же реяли к сонму.

Словно как пчелы, из горных пещер вылетая роями,

Мчатся густые, всечастно за купою новая купа;

В образе гроздий они над цветами весенними вьются,

Или то здесь, несчетной толпою, пролетают, -

Так аргивян племена, от своих кораблей и от кущей,

Вкруг по безмерному брегу, несчетные, к сонму тянулись

Быстро толпа за толпой; и меж ними, пылая, летела

Осса, их возбуждавшая, вестница Зевса; собрались;

Бурно собор волновался; земля застонала под тьмами

Седших народов; воздвигнулся шум, и меж оными девять

Гласом гремящих глашатаев, говор мятежный смиряя,

Звучно вопили, да внемлют царям, Зевеса питомцам.

И едва лишь народ на местах учрежденных уселся,

Говор унявши, как пастырь народа восстал Агамемнон,

С царственным скиптром в руках олимпийца Гефеста созданьем:

Скиптр сей Гефест даровал молненосному Зевсу Крониду;

Зевс передал возвестителю Гермесу, аргоубийце;

Гермес вручил укротителю коней Пелопсу герою;

Конник Пелопс передал властелину народов Атрею;

Сей, умирая, стадами богатому предал Фиесту,

И Фиест, наконец, Агамемнону в роды оставил,

С властью над тьмой островов и над Аргосом, царством пространным.

Царь, опираясь на скиптр сей, вещал к восседящим ахеям:

«Други, герои данайские, храбрые слуги Арея!
Зевс громовержец меня уловил в неизбежную гибель!

Пагубный, прежде обетом и знаменьем сам предназначил

Мне возвратиться рушителем Трои высокотвердынной;

Ныне же злое прельщение он совершил и велит мне

В Аргос бесславным бежать, погубившему столько народа!

Так, без сомнения, богу всемощному Зевсу, угодно:

Многих уже он градов сокрушил высокие главы

И еще сокрушит: беспредельно могущество Зевса.

Так, - но коликий позор об нас и потомкам услышать!

Мы, и толикая рать, и народ таковой, как данаи,

Тщетные битвы вели и бесплодной войной воевали

С меньшею ратью врагов и трудам конца не узрели,
Ибо, когда б возжелали ахейцы и граждане Трои,

Клятвою мир утвердивши, народ обоюдно исчислить,

И трояне собрались бы, все, сколько есть их во граде;

Мы же, ахейский народ, разделяся тогда на десятки,

Взяли б на каждый из них от троянских мужей виночерпца, -

Многим десяткам у нас недостало б мужей виночерпцев!

Столько, еще повторяю, число превосходят ахейцы

В граде живущих троян. Но у них многочисленны други,

Храбрые, многих градов копьеборные мужи, они-то

Сильно меня отражают и мне не дают, как ни жажду,

Града разрушить враждебного, пышно устроенной Трои.

Девять прошло круговратных годов великого Зевса;

Древо у нас в кораблях изгнивает, канаты истлели;

Дома и наши супруги, и наши любезные дети,

Сетуя, нас ожидают; а мы безнадежно здесь медлим,

Делу не видя конца, для которого шли к Илиону.

Други, внемлите и, что повелю я вам, все повинуйтесь:

Должно бежать! Возвратимся в драгое отечество наше;

Нам не разрушить Трои, с широкими стогнами града!»

 

Так говорил, - и ахеян сердца взволновал Агамемнон

Всех в многолюдной толпе, и не слышавших речи советной.

Встал, всколебался народ, как огромные волны морские,

Если и Нот их и Эвр, на водах Икарийского понта,

Вздуют, ударивши оба из облаков Зевса владыки;

Или, как Зефир обширную ниву жестоко волнует,

Вдруг налетев, и над нею бушующий клонит колосья;

Так их собрание все взволновалося; с криком ужасным

Бросились все к кораблям; под стопами их прах, подымаясь,

Облаком в воздухе стал; вопиют, убеждают друг друга

Быстро суда захватить и спускать на широкое море;

Рвы очищают; уже до небес поднималися крики

Рвущихся в домы; уже кораблей вырывали подпоры.

 

Так бы, судьбе вопреки, возвращение в домы свершилось

Рати ахейской, но Гера тогда провещала к Афине…

* * *

…покорилась Афина владычице Гере:

Бурно помчалась, с вершины Олимпа высокого бросясь:

Быстро достигла широких судов аргивян меднобронных;

Там обрела Одиссея, советами равного Зевсу:

Думен стоял и один доброснастного черного судна

Он не касался: печаль в нем и сердце и душу пронзала.

Став близ него, прорекла светлоокая дщерь Эгиоха:

«Сын благородный Лаэрта, герой Одиссей многоумный!

Как? Со срамом обратно, в любезную землю отчизны

Вы ли отсель побежите, в суда многоместные, реясь?

Вы ли на славу Приаму, на радость Троянам Елену

Бросите, Аргоса дочь, за которую столько ахеян

Здесь перед Троей погибло, далёко от родины милой?

Шествуй немедля к народу ахейскому; ревностно действуй;

Сладостью речи твоей убеждай ты каждого мужа

В море для бегства не влечь кораблей обоюдувесельных.

 

Так провещала; и голос гремящий познал он богини:

Ринулся, сбросив и верхнюю ризу, но оную поднял

Следом спешивший за ним Эврибат, итакийский глашатай.

Сам Одиссей Лаэртид, на пути Агамемнона встретив,

Взял от владыки отцовский вовеки не гибнущий скипетр;

С оным скиптром пошел к кораблям аргивян меднобронных;

Там, властелина или знаменитого мужа встречая,

К каждому он подходил и удерживал кроткою речью:

«Муж знаменитый! Тебе ли как робкому, страху вдаваться.

Сядь, успокойся и сам, успокой и других меж народа;

Ясно еще ты не знаешь намерений думы царевой;

Ныне испытывал он, и немедля накажет ахеян;

В сонме не все мы слышали, что говорил Агамемнон;

Если он гневен, жестоко, быть может, поступит с народом.

Тягостен гнев царя, питомца Крониона Зевса;

Честь скиптроносца - от Зевса, и любит его промыслитель».

 

Если ж кого-либо шумного он находил меж народа,

Скиптром его поражал и обуздывал грозною речью:

«Смолкни, несчастный, воссядь и других совещания слушай,

Боле почтенных, как ты! Не воинственный муж и бессильный,

Значащим ты никогда не бывал ни в боях, ни в советах.

Всем не господствовать, всем здесь ни царствовать нам, аргивянам!

Нет в многовластии блага; да будет единый властитель.

Царь нам да будет единый, которому Зевс прозорливый

Скиптр даровал и законы: да царствует он над другими».

Так он, господствуя рать подчинял; и на площадь собраний

Бросился паки народ, от своих кораблей и от кущей,

С воплем: подобно как волны немолчно шумящего моря,

В брег разбиваясь огромный, гремят; и ответствует понт им.

 

Все успокоились, тихо в местах учрежденных сидели;

Только Терсит меж безмолвными каркал один, празднословный;

В мыслях вращая всегда непристойные, дерзкие речи,

Вечно искал он царей оскорблять, презирая пристойность.

Все позволяя себе, что казалось смешно для народа.

Муж безобразнейший, он меж данаев пришел к Илиону;

Был косоглаз, хромоног; совершенно горбатые сзади

Плечи на персях сходились; глава у него подымалась

Вверх острием, и была лишь редким усеяна пухом.

Враг Одиссея и злейший еще ненавистник Пелида,

Их он всегда порицал; но теперь скиптроносца Атрида

С криком пронзительным он поносил; на него аргивяне

Гневались страшно; уже восставал негодующих ропот;

Он же, усиля свой крик, порицал Агамемнона, буйный:

«Что, Агамемнон, ты сетуешь, чем ты еще недоволен?

Кущи твои преисполнены меди, и множество пленниц

В кущах твоих, которых тебе, аргивяне, избранных

Первому в рати даем, когда города разоряем.

Жаждешь ли злата еще, чтоб его кто-нибудь из троянских

Конников славных принес для тебя, в искупление сына,

Коего в узах я бы привел, как другой аргивянин?

Хочешь ли новой жены, чтоб любовию с ней наслаждаться,

В сень одному заключившися? Нет, недостойное дело,

Бывши главою народа, в беды вовлекать нас, ахеян!

Слабое, робкое племя, ахеянки мы, не ахейцы!

В домы свои отплывем; а его мы оставим под Троей,

Здесь насыщаться чужими наградами; пусть он узнает,

Служим ли помощью в брани и мы для него иль не служим.

Он Ахиллеса, его несравненно храбрейшего мужа,

Днесь обесчестил: похитил награду и властвует ею!

Мало в душе Ахиллесовой злобы; он слишком беспечен;

Или, Атрид, ты нанес бы обиду, последнюю в жизни!»

Так говорил, оскорбляя Атрида, владыку народов,

Буйный Терсит; но внезапно к нему Одиссей устремился.

Гневно воззрел на него и воскликнул голосом грозным:

«Смолкни, безумноречивый, хотя громогласный, вития!

Смолкни, Терсит, и не смей ты один скиптроносцев порочить.

Смертного боле презренного, нежели ты, я уверен,
Нет меж ахеян, с сынами Атрея под Трою пришедших.

Имени наших царей не вращай ты в устах, велереча!

Их не дерзай порицать, ни речей уловлять о возврате!

Знает ли кто достоверно, чем окончится дело?

Счастливо или несчастливо мы возвратимся, ахейцы?

Ты, безрассудный, Атрида, вождя и владыку народов,

Сидя, злословишь, что слишком ему аргивяне герои

Много дают, и обиды царю произносишь на сонме!

Но тебе говорю я, и слово исполнено будет;

Если еще я тебя безрассудным, как ныне увижу,

Пусть Одиссея глава на плечах могучих не будет,

Пусть я от оного дня не зовуся отцом Телемаха,

Если, схвативши тебя, не сорву я твоих одеяний,

Хлены с рамен и хитона, и даже что стыд покрывает,

И, навзрыд вопиющим, тебя к кораблям не пошлю я

Вон из народного сонма, позорно избитого мною».

 

Рек – и скиптром его по хребту и плечам он ударил.

Сжался Терсит, из очей его брызнули крупные слезы;

Вдруг по хребту полоса, под тяжестью скиптра златого,

Вздулась багровая: сел он, от страха дрожа; и, от боли

Вид безобразный наморщив, слезы отер на ланитах.

Все, как ни были смутны, от сердца над ним рассмеялись;

Так говорили иные, взирая один на другого:

«Истинно, множество славных дел Одиссей совершает,

К благу всегда и совет начиная, и брань учреждая.

Ныне ж герой Лаэртид совершил знаменитейший подвиг:

Ныне ругателя буйного он обуздал велеречье!

Верно вперед не отважит его дерзновенное сердце

Зевсу любезных царей оскорблять поносительной речью!»

Так говорила толпа. …

(Илиада, II, 48-156; 166-278)

 

…Паллада Афина

Путь свой направила в землю и в город мужей феакийских.

Жили в прежнее время они в Гиперее пространной

Невдалеке от циклопов, свирепых мужей и надменных,

Силою их превышавших и грабивших их беспрестанно.

Поднял феаков тогда и увел Навсифой боговидный

В Схерию, вдаль от людей, в труде свою жизнь проводящих.

Там он город стенами обвел, построил жилища,

Храмы воздвигнул богам и поля поделил между граждан.

Керой, однако, смиренный, уж в царство Аида сошел он,

И Алкиной там царил, от богов свою мудрость имевший.

(Одиссея, VI, 2-12)

 

Правят ведь в нашей стране двенадцать царей превосходных

Нашим могучим народом: меж ними тринадцатый сам я.

(Одиссея, VIII, 390-391)

 

В город когда мы придем... Высокой стеной обнесен он

С той и другой стороны - превосходная гавань, но сужен

К городу вход кораблями двухвостыми: справа и слева

Берег ими уставлен, и каждый из них под навесом.

Вкруг Посейдонова храма прекрасного там у них площадь.

Вкопаны в землю на ней для сиденья огромные камни.

Запасены там для черных судов всевозможные снасти -

И паруса, и канаты, и гладко скобленные весла.

(Одиссея, VI, 262-269)

 


* Обсуждение этого вопроса может быть предложено студентам в виде ролевой игры или диспута.

[1] Печ. по: Гомер. Илиада./ Пер. с древнегреч. Н. Гнедича. – М.: Правда, 1985.- 432 с.;

Гомер. Одиссея./ Пер. с древнегреч. В.Вересаева. - М.: ГИХЛ, 1953. – 319 с.

Гомер. Илиада. Одиссея./ Пер. с древнегреч. В.Жуковского. – Алма-Ата: Мектеп, 1986. – 640 с.

 

Эксперимент

Эксперимент — более сложный метод эмпирического познания по сравнению с наблюдением. Он предполагает активное, целенаправленное и строго контролируемое воз­действие исследователя на изучаемый объект для выявле­ния и изучения тех или иных его сторон, свойств, связей. При этом экспериментатор может преобразовывать иссле­дуемый объект, создавать искусственные условия его изу­чения, вмешиваться в естественное течение процессов. Как отмечал академик И.П. Павлов «наблюдение собирает то, что ему предлагает природа, опыт же берет у природы то, что хочет»1.

Эксперимент включает в себя другие методы эмпириче­ского исследования (наблюдение, измерение). Для составления плана эксперимента необходимо иметь предварительные предположения о том, как протекает явление, т.е. выдвинуть гипотезу. Выдвигая ту или иную гипотезу, исследователи с помощью физического эксперимента находят подтверждение теории или ее опровержение.

Важным достоинством многих экспери­ментов является их воспроизводимость. Это означает, что условия эксперимента, а соответственно и проводимые при этом наблюдения, измерения могут быть повторены столь­ко раз, сколько это необходимо для получения достоверных результатов.

В истории науки известен, например, такой случай. Американский физик Шэнкланд, изучавший соударения фотонов с электронами, пришел к выводу о невыполнении закона сохранения энергии в элементарном акте соударе­ния. Эти эксперименты вызвали сенсацию. Но ряд круп­ных физиков отнеслись к ним скептически. Тогда Шэнк­ланд решил повторить свои эксперименты. Пытаясь вос­произвести свои прежние результаты, он нашел ошибку в методике экспериментирования. Выявилось, что при пра вильной постановке эксперимента закон сохранения энер­гии соблюдается и в указанном элементарном акте соуда­рения. Так, благодаря воспроизводимости эксперименталь­ных исследований, вторая работа Шэнкланда опровергла первую.




Дата добавления: 2014-12-20; просмотров: 26 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.043 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав