Читайте также:
|
Для того, чтобы уяснить сегодняшний характер восприятия марксизма в России, нам, как это не покажется странным, необходимо вспомнить более давнюю историю того каким образом Россия познакомилась с Марксом и каковы были впечатления у обеих сторон от этого знакомства.
Противоречивость отношения Маркса к России ёмко выражена брошенной им однажды фразой: «Я всегда ненавидел русских, а они носили меня на руках». И это говорит человек, который был секретарем русской секции Интернационала, который в почтенном возрасте стал изучать русский язык, который общался и переписывался с огромным количеством представителей русской культуры. Задумаемся над этим.
Прежде всего, почему и каких русских Маркс ненавидел? Как это не парадоксально, в этот список попадают наиболее крупные и европейски известные революционеры-эмигранты. Прежде всего, Бакунин и Герцен, которые во многом, особенно последний были может быть ближе всего к Марксу.
С Бакуниным Маркс был долгие годы дружен, но, в конечном счете, вражда с ним заслонила всё остальное и самые мягкие фразы по отношению к нему были «проклятый московит», «интриган» и т.д. Одновременно, такая ненависть была проявлением своеобразного комплекса Бакунина, так как последний со «своим стадом баранов» (опять выражением Маркса) смог парализовать деятельность Первого Интернационала, над организацией которого так долго работал Маркс. Не зависть ли сквозила в этих оценках?
Вторая ненавидимая фигура, это Герцен, которого Маркс в лучшем случае оценивал как «дилетанта и социалиста на словах». Марксу не нравился панславизм Герцена, но Герцен столь же справедливо отмечал пангерманизм Маркса. Оба не выносили друг друга и Герцен обозначал последователей Маркса «марксидами», то есть словом, которое происходит от русского слова «гниды». Правда, у Герцена было психологическое оправдание ибо друг Маркса Гервег, как известно имел особые отношения с женой Герцена. А ведь объективно Герцен как никто из русских близко подошел к марксизму, что кстати говоря было отмечено позже Лениным.
Если вдуматься о причинах такой ненависти, то можно обратить внимание на то, что и Бакунин и Герцен находятся как бы в одной плоскости друг с другом. Это как бы несколько искаженные, или доведенные до абсолюта зеркальные отображения. В Бакунине можно было обнаружить варианты будущего крайне революционного марксизма, граничащего с анархизмом и терроризмом, говорящего о необходимости закрытой партии и т.д. Герцен был зеркальным отображением вариантов развития либерального марксизма. Таким образом, мы можем сделать вывод, а уж не себя ли ненавидел Маркс в русских? Не мешали ли представленные ими варианты развития марксизма чистоте и научности идеализированной теории самого Маркса?
Ведь одновременно известно, что Маркс симпатизировал некоторым представителям российского революционно-демократического движения, таким как Чернышевский, Засулич, Лавров, хотя масштабы их были менее значительны. А может быть это и было связано с их незначительностью, а значит с меньшей опасностью внутреннего разрушения марксизма?
Конечно, отношение к русским не означало такого же отношение к России. Маркс хорошо знал русскую культуру, цитировал Пушкина, как ученый он прекрасно понимал значение этой огромной страны для судеб всего мира. Не случайно в последние годы жизни, Маркс, по-видимому, уже понимая сомнительность идеи победы социалистической революции сразу в развитых странах, обратил внимание на особенности азиатского способа производства. В письмах к Засулич он говорит о роли русской общины, которая может стать особым инструментом перехода к социалистическому способу хозяйствования, в условиях азиатского способа производства.
Россия также никогда не была безразлична к Марксу. При этом и здесь не обошлось без парадоксов.
С одной стороны, уже с 1844 года (с начала выхода немецко-французского ежегодника) его имя было отмечено царской охранкой в списке людей особо опасных для России. Среди полицейских распространялись портреты Маркса для его узнавания и ареста в случае приезда в Россию. Царской цензуре было предписано бороться с «заразой коммунистических идей», а Маркс был охарактеризован как проповедник безбожия, неподчинения и беспорядков. Характерно, что одним из инициаторов данных мер был известный нам как представителям философского факультета, министр Ширинский-Шихматов. В свое время с его подачи был закрыт философский факультет. А в качестве основания этого было сказано, что польза от него сомнительна, а вред очевиден.
С другой стороны, распространение идей Маркса реально не только не блокировалось, но в какой-то степени даже поощрялось. Для этого, конечно, были свои причины.
Прежде всего, это традиционное для властей России (я думаю это верно и сегодня) равнодушие к роли идей. Опасались самого Маркса, но не его трудов.
Во-вторых, это уверенность, что данные идеи не будут восприняты в России. По-моему Александру Второму принадлежит высказывание по поводу разрешений на публикации переводов Маркса: «Немногие прочтут и еще менее поймут». В результате в России издаются уже в 1848 году «Нищета философии», а в 1873 году перевод (по моему первый на иностранный язык) Капитала Маркса. Причем объявления о выходе публикуются даже в правительственных газетах.
В-третьих, в марксизме стали видеть некое противоядие революционному народничеству, которое в тот момент считалось основной опасностью для существующего строя.
Если правительство все же опасалось марксизма, то интеллигенция им восхищалась. Его работы хорошо знали в России и учение Маркса даже преподавалось представителям царской семьи (Витте министр финансов рассказывал о Марксе великому князю Михаилу Александровичу при обучении экономике). Правда, еще один парадокс, марксизм в среде интеллигенции рассматривался в большей степени как теория, которая интересна, но вряд ли реализма в России «в ближайшие 300 лет» (Одоевский). Чернышевский из листов, вырванных из Капитала делал кораблики и пускал их по реке.
Таким образом, нравилось это самому Марксу или нет, но его действительно любили в России. Я не случайно употребляю термин «любили», ибо это вовсе не означало, что его хорошо знали и понимали. Это характерная черта русского сознания влюбляться во что-то или кого-то безрассудно, то есть часто без знания объекта этой любви. В философии мы уже до Маркса точно также влюблялись в Гегеля, сегодня многие философы влюблены в постмодернизм (в Деррида, Фуко, Бодрияра и др.), но это уже иная тема.
Для любви характерен период влюбленности, связанный с идеальными представлениями об объекте любви. Этот период характеризуется игнорированием тех недостатков, которые присущи любимому объекту. С Марксом и марксизмом было точно так же. Идеализированный образ буквально сопровождал жизнь России, как бы нависая над всеми перипетиями ее истории.
До революции царская полиция заготовила его портреты на случае приезда. Во время революции матросы и солдаты, украшенные пулеметными лентами, носили его портреты и призывали к мировой революции. После революции он на долгие годы становится символом идей социализма и воспринимается неразличимо с образом Ленина, а позже Сталина. Идеализация была настолько сильной, что некоторые человеческие черты Маркса (умение выпить, поэтическая влюбленность в жену, меркантильность при отборе мужей для дочек и т.д.) были известны только узкому кругу историков марксизма, которые рассказывали часто об этом как о чем-то запрещенном, где-нибудь в кругу студентов философов.
Любая идеология как система воззрений отдельной группы людей, возведенная в ранг всеобщей идеологии государства необходимо нуждается в собственных символах и ритуалах. Благодаря этому, проводимые идеологические идеи более эффективно воздействуют на большие массы людей, не требуя дополнительной аргументации и обоснования. Поэтому любая идеология глубоко мифологична и сопряжена с художественной окраской тех символов, которые она конструирует. Концепция Маркса становится частью общей марксистско-ленинской идеологии, раскрашенной в мифологические тона. Идеология для большинства людей не требует знания, она требует веры в неё и те символы, на которых она основана.
Таким образом, Маркс становится одним из главных символов указанной идеологии, со всей присущей символической атрибутикой. Причем, в силу господствующего характера идеологии отношение к самой теории Маркса также окрашивается с мифологические тона.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 30 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |