Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Развод по-русски: от любви к ненависти и обратно?

Читайте также:
  1. Брак и развод
  2. В море любви
  3. В случае развода родителей ребенок не имеет права
  4. ВОЗБУЖДЕНИЕ НЕНАВИСТИ ЛИБО ВРАЖДЫ, А РАВНО УНИЖЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДОСТОИНСТВА
  5. Возникновение радужных разводов на луже, в которую попала капелька масла из стоявшего над ней автомобиля
  6. Вопрос 28. Близкие межличностные отношения. Чувства, отношения любви и дружбы.
  7. Искусство любви Эриха Фромма
  8. История изучения любви в социальной мысли
  9. Мы приглашаем Вас учиться любви через тайский массаж. Мы приглашаем Вас стать молодыми и обрести здоровье
  10. Нет подчинения родителям в вопросе развода жены без причин

Таким образом, в советский период до начала 80-х годов господствовал образ идеализированного Маркса, которому соответствовало идеологизированная идеология марксизма-ленинизма. Марксизм рассматривался как вариант завершенной социальной теории, которая может объяснить всё. Конечно, внутри специалистов возникали критические рефлексии, но они не выходили далее круга специалистов в стенах философских факультетов.

В начале перестройки, тот же марксизм становится общей идеологической базой начала реформ. Речь не идет о пересмотре марксизма, а скорее о его правильном прочтении. Происходит возвращение к классическому марксизму, которое должно освободиться от идеологических стереотипов эпохи застоя. В эпоху Горбачева возникает тезис о марксизме, который может быть фундаментом гуманистического общества или «социализмом с человеческим лицом». Образ Маркса как личности также модифицируется, приобретает человеческие характеристики, которые раньше были известны только специалистам. Маркс и марксизм как бы предпринимают ещё одну попытку овладения Россией. Маркс вновь выполняет мифологическую функцию героя.

Это сыграло с Марксом злую шутку. С начала 90-х годов стало ясно, что строительство общества с человеческим лицом затягивается, а жизнь людей все более ухудшается. Необходимо было найти авторитетного антигероя (трикстера), которого можно было бы обвинить во всех грехах и неудачах. На теоретическом уровне в качестве наиболее удобной фигуры этого выступает всё тот же Маркс, которые переходит от образа Прометея к своеобразному идеологическому образу Франкенштейна. Такая ситуация новым идеологам казалась очень удобной. Она не требовала особых размышлений. Необходимо было просто менять знаки: «плюс на минус или обратно».

Соответственно, на теоретическом уровне это позволяло еще раз обозначить виновником теорию Маркса. Происходит, как казалось, окончательный разрыв с ценностями социализма и переход страны на строительство очень странного капиталистического общества. Одновременно, на фоне истерии антикоммунизма происходит отказ от главной ценности социализма, от ее фундамента, то есть марксизма-ленинизма.

Период влюбленности проходит, влюбленный начинает замечать изъяны любимого объекта, выясняется, что он храпит по ночам, поздно приходит домой, любит излишне много выпить с друзьями. Нарастает ситуация семейного конфликта, что как правило, а уж тем более в России, сопровождается полярной сменой отношений. От любви происходит переход к ненависти и намечается развод.

Развод как известно, может быть осуществлен, как известно по разному. И здесь Россия избирает вариант близкий к разводу «по-итальянски», то есть вчерашний объект обожания, если и не подлежит уничтожению, то по крайней мере объявляется врагом номер один. Возникают концепции агрессивного антимарксизма, проводниками которого становятся часто вчерашние официальные марксисты-ленинцы.

Последнее также не случайно, а лишь подтверждает мой тезис, что отношение русской и советской интеллигенции к марксизму, с одной стороны, было обусловлено мощнейшим идеологическим каркасом марксизма-ленинизма, а с другой то, что оно всегда было окрашено в экзистенциальные тона. Это был своеобразный вариант необходимой любви в условиях тоталитаризма, причем на всех уровнях не только общественного сознания, но даже в различных возрастных группах населения. Примером такого же отношения, но с негативным знаком выступали языкознание, кибернетика или генетика, которые также было предписано в одночасье всем разлюбить, а уж потом начинались теоретические разборки.

Начинается эпоха повального отрицания Маркса. Я вспоминаю как в начале 90-х годов Деррида, приехавший в наш университет, удивлялся, тому какому третированию подвергается здесь фигура Маркса. Российская интеллигенция «разлюбила» марксизм, а проявлением этого выступает ненависть, причем ненависть, носящая оголтелый характер. Характерно, что если во всем мире Маркс остается одной из самых значительных фигур уходящего века, то в России его рейтинг резко падает. Приведу один пример, который, конечно относится к обыденному сознанию, но который характеризует само полярное изменение к Марксу. Вопрос некого кроссворда, на который должны ответить: «Маленький бородатый немецкий пьяница, изменивший судьбы мира». Ответ ясен: Маркс.

В университетах в середине перестройки закрываются кафедры истории марксистско-ленинской философии. Факт сам по себе абсолютно верный, ибо Марксу надлежало занять свое собственное, не абсолютизированное, но и не приниженное место. Однако, одновременно, прекращается исследование Маркса как философа и на него навешивается ярлык носителя ложной идеологии, приведшего Россию к катастрофе. Это был период, когда теоретические попытки защиты Маркса могли кончиться плачевно для защитника, и он мог стать объектом остракизма со стороны коллег. В общественном сознании «плавали» идеи отстранения преподавателей-марксистов от занятий, закрытия философских факультетов как бывших носителей идей марксизма. Правда, последнее выполнить было трудно, ибо формально все преподаватели были марксистами. Точно также было трудно провести в практику идею, по аналогии, например с Австрией, не допускать на руководящие посты бывших руководителей КПСС, так как все руководители новой России оказались выходцами из партийной номенклатуры.

И здесь, чтобы меня правильно поняли, я должен сделать небольшое отступление. Часто говорят, что как могла преподаваться философия в СССР, если она была затиснута в жесткие идеологические рамки. В ответ на это я скажу парадоксальную фразу. На философских факультетах и прежде всего в МГУ, преподавание философии было наиболее свободным. Это была некая «идеологическая» плата государства за необходимость подготовки и обоснования идеологов-теоретиков. Здесь также были попытки установления контроля, в частности, при поступлении, начиная с 80-х годов были введены обязательные рекомендации обкомов КПСС, но это не могло изменить общей ситуации. Преподавание осуществлялось в свободном режиме и именно на философских факультетах можно было прочитать литературы, которая для других слове населения была просто физически недоступна. Это не могли не принести свои плоды. Поэтому внутри философского факультета шло преподавание классических проблем философии, дискуссии по их поводу, в которых участвовали не только профессора, но и студенты. А среди профессоров можно было при желании разглядеть и собственно классических марксистов, и экзистенциалистов, и неопозитивистов, ну и конечно, марксистов-ленинцев.

Сегодня эпоха отрицания Маркса продолжается, но её темп резко спал и его, слава богу, все же заменяет трезвое отношение к данной теории. Причины этого ясны.

Во-первых, оказалось, что именно для характеристики того капитализма, который создается в России, Маркс оказался прав в наибольшей степени, особенно в части обличения его пороков. Мы получили монстра, о котором уже давно забыли на Западе. Россия как бы вернула миру

Во-вторых, все как бы вернулось на круги своя. Российский капитализм породил колоссальные имущественные неравенства, которые также уже давно забыты в развитых западных странах. Темы социальной дивергенции столь стремительны, а разрыв в доходах населения столь огромен, что на уровне массового сознания тезис о новом «уравнивании» вновь находит своих сторонников.

В-третьих, не нашлось пока ни одной философско-социальной концепции, которая смогла бы выступить в качестве новой капиталистической идеологии. А попытки строить новую «русскую идею» как соединение православия и государственности, немногим отличаются от пережитого людьми совсем недавно в советский период. Вновь попытка искусственного построения и навязывания идеологии сверху, почти в приказном порядке.

Однако, есть во всем этом и определенная позитивность. Как бы не было тяжело людям, они уже вкусили прелести «свободы» и отнюдь не все готовы от них отказаться. Поэтому замена марксизма-ленинизма другой глобальной идеологией вряд ли произойдет, так же как не сможет уже господствовать и любая тоталитарная идеология.

Одновременно, становится ясно что «радикальный демократизм» европейского типа в России пока пробуксовывает. Людей не устраивает демократия, которая делает зарплату профессора в Москве равной уровню дворника и гораздо меньше водителя автобуса. Люди не хотят социальных экспериментов надо собой, которые будут выстраиваться по моделям «чикагских мальчиков». Народ устал от революций, поэтому вряд ли получат поддержку и радикально настроенные силы.

Таким образом, подводя некоторые итоги, можно выделить следующие варианты трактовки марксизма, которые сегодня существуют в Российском сознании одновременно:

1. Агрессивный марксизм-ленинизм, сочетающий в себе черты догматизма и базирующийся скорее на вере, чем на знании. Его приверженцы, это либо люди из бывшей теоретической номенклатуры, не нашедшие себе сегодня соответствующего места, либо представители крайне левых партий, даже не классических коммунистов (типа зюгановской), а отколовшихся от них еще более радикальных течений.

2. Марксизм-ленинизм, базирующийся на идее возможности построения социалистического общества, которое должно быть свободно от пороков бывшего СССР. Это дальнейшее развитие идеи так называемого социализма с «человеческим лицом». Здесь в большей степени основанием является именно классический марксизм, предупреждающий о связи истинного социализма с развитыми производительными силами.

3. Развивающийся классический марксизм (без ленинизма), основанный на более или менее объективной оценке наследия Маркса и вписывающий его в общую социологическую и философскую традицию.

4. Немарксистские течения, для которых Маркс представляет лишь объект интерпретации, часто далекой от самого Маркса.

5. Агрессивный антимарксизм, для которых Маркс выступает прежде всего мишенью критики, причем критики не теоретической, когда на Маркса навешиваются все обвинения за то, что произошло в нашей стране. Как это не парадоксально, это все тот же вариант тоталитарной идеологии, но с обратным знаком. Сюда же я бы отнес, если так можно сказать, теологический антимарксизм, ставящий в вену марксистско-ленинской теории, прежде всего ее отношение к православной церкви.

 




Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 19 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.009 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав