Читайте также:
|
" О нравах татар, литвинов и московитян "
Герб и автограф В.Миколаевича 
Настоящее имя этого автора - предположительно Венцеслав (Венцлав, Вацлав) Миколаевич, живший около 1490—1560 гг. Впервые Венцлав Миколаевич упоминается в письменных источниках как писарь (вероятно, Виленского воеводы) в 1521 г. Его сын Венцлав Агриппа стал впоследствии известным деятелем культуры Великого княжества Литовского второй половины XVI в. Венцлав Миколаевич был в 1534 г. секретарем великокняжеской канцелярии, в которой остался служить до конца жизни. В 1536—1537 гг., а также в 1555—1556 гг. он участвовал в посольствах в Москву, в 1542—1543 гг. был с посольством в Крыму, в 1554 г. с Евстафием Воловичем принимал в Люблине московских послов. Венцеслав Миколаевич — один из наиболее просвещенных людей своего времени, автор "Трактата о нравах татар, литвинов и московитян" (1550 г.). Михалон Литвин скрыл свое имя, взял литературный псевдоним, опасаясь нападок затронутых его критикой магнатов и священников.
Трактат является полемическим сочинением, направленным великому князю литовскому и королю польскому Сигизмунду II Августу. Трактат - своеобразный источник по истории Московского царства, Крымского ханства, но в большей степени по истории общественной мысли Литовского княжества за два десятилетия перед его унией с Короной Польской и образованием нового государства — Речи Посполитой. Для трактата характерны некоторые перекосы в оценке княжества и Российского царства, равно как и Крымского ханства. На долю двух последних достались панегирики, своему же отечеству Михалон Литвин, как истинный патриот, обращает массу упреков, частью и незаслуженных. Трактат был написан на латинском языке и дошел до нас лишь в выдержках, фрагментах. Судьба рукописи до сих пор не известна.
В центре трактата· Михалона Литвина культ государственности времен Витовта, когда территория Великого княжества была почти беспредельна и простиралась от Балтийского до Черного моря. Витовт, по мнению Литвина, — "наш герой". Это Витовт стоял у истоков ханской власти в Крыму, где своей "могучей десницей" "насадил род Гиреев". По мнению Литвина, примеру великого Витовта следует эталонный правитель Иван IV, которого автор всячески превозносит. "Московиты заимствовали законы Витовта", которыми в Великом княжестве уже "пренебрегают".
Михалон Литвин— сторонник реформ, которые укрепили бы Великое княжество Литовское. Он вспоминает о тех временах, когда литвины превосходили другие народы своими достоинствами, но отмечает, что этот перевес сохранился лишь "в силах", "московитяне и татары превосходят трудолюбием, любовью к порядку, умеренностью". Его трактат — это попытка воздействовать на короля и общественное мнение своей страны с тем, чтобы повысить ее обороноспособность и противостоять как Крымскому ханству, так и Московии. По мнению Михалона, следует "постоянно обучать своих людей воинскому искусству", подобно тому, как это делает "страшный" Иван IV.
Вечно пустая казна Великого княжества, заклады великокняжеских земель для покрытия дефицита — все эти проблемы были, вероятно, хорошо знакомы Михалону. И потому он призывает к экономии государственных средств, ставя в пример Москву, где посольства исполняются за собственный счет послов; где казна еще со времен Ивана III, отличавшегося бережливостью, занималась продажей мякины, сена и соломы. Целесообразной представляется ему и военная система Московии, где каждый отправляется на военную службу по очереди. Михалон выступает с программой реорганизации военного дела в ВКЛ. Аргументом против использования наемников является и пример "москов", которые не готовят в войско наемников, "не расточают на них деньги", "но стараются поощрять своих людей к усердной службе, заботясь не о плате за службу, но об увеличении их наследственного имущества". "Наши же, — по словам Михалона, — презирают эту плату и предоставляют заниматься войной беглым московитам и татарам". Таким образом, он полагает возможным возвращение от товарно-денежных отношений к военно- феодальной повинности. Литвин критикует и "ленивую беспечность" своих соотечественников в военном деле: "Враги наши татары нападают на нас со словами: "Иван, ты спишь, а я тружусь, связывая тебя". И продолжает: "Ныне наших воинов погибает в безделье по кабакам и в драках друг с другом больше, чем врагов, которые разоряли нашу отчизну".
Насущной необходимостью представлялась Михалону и судебная реформа, поскольку система судопроизводства вызывала широкое недовольство в Княжестве, как и в Короне Польской. Он сетует на судебные порядки по уголовным делам, когда вор поступает в соответствии с феодальной юрисдикцией под суд своему же собственному господину, куда он нес краденое. Михалон высоко оценивает судопроизводство, принятое у татар, среди которых суду кадия повинуются "и знать, и вожди с народом равно и без различия... а также все до единого живут по одному и тому же закону". Он приводит и другой, положительный, с его точки зрения, пример — суд Короны Польской. При этом Литвин противопоставляет судебные установления Короны Польской (Пиотрковский статут 1511 г.)и Великого княжества Литовского (статут 1529г.), обнаруживая стремление уравнять положение польской и литовской шляхты. Михалон Литвин критикует законные и незаконные поборы в суде, передачу правосудия в руки частных лиц, недостатки существующих законов и процессуальных норм.
Автор трактата ратует за восстановление добрых нравов в ВКЛ, которые сгубили "неумеренность и пьянство". "В Московии нигде нет кабаков. У татар тот, кто лишь попробует вина, получает восемьдесят ударов палками и платит штраф". "День у нас начинается с питья огненной воды. "Вина, вина! - кричат еще в постели. Пьется потом эта отрава мужчинами, женщинами, юношами на улицах; а отравившись, они ничего после не могут делать, кроме как спать". Трудолюбие, любовь к порядку, храбрость и умеренность— вот те достоинства, которыми, по мнению Литвина, "упрочиваются королевства".
Середина XVI столетия — время, когда создавалось сочинение Михалона Литвина, — это и время расцвета Возрождения в Польше и ВКЛ. Самым характерным выражением этой эпохи были "сарматский миф" и "римская легенда". Преклонение перед античностью характерно было для всего европейского мира эпохи Возрождения. Для образованных людей того времени их собственный мир был продолжением античного, а современные государства — преемниками и носителями римской власти, наследием Римской империи. Согласно "сарматской легенде", польская шляхта генетически восходит к сарматам (т. е. ираноязычному населению степей от Тобола до Дуная III в. до н. э. — IV в. н. э.). В античной литературе этого времени территория Скифии стала именоваться Сарматией. В польской же литературе эпохи Возрождения, в которой античность становилась синонимом всего самого героического, требующего восхищения и подражания, сарматы уже по соотнесению с античным Римом были отождествлены с римлянами. Согласно легенде, изложенной Яном Длугошем еще в XV в., сармат (римлянин) выступает прародителем шляхты. Параллельно с польским "сарматским" мифом в ВКЛ сформировался "римский". Немецкий хронист Петр Дусбург в XIV в. сообщал о сражениях пруссов, родственных литвинам, с воинами Цезаря. К Риму возводил он и название древнего святилища Ромове. Я.Длугош в "Истории Польши" упомянул о происхождении литвинов от римлян. Вплоть до XVI в. бытовали и другие предания, согласно которым древние литвины воевали не только с Цезарем, но и с Александром Македонским или же были потомками воинов этих полководцев. Польская традиция XV в. сохранила несколько вариантов легенды о литвинах как потомках древних римлян. Ректор Краковского университета Ян из Людзишки в своем приветствии новому избранному в 1447 г. королю Казимиру Ягеллону высказал надежду, что король из династии, происходящей от римских консулов и преторов, сумеет ограничить произвол светских и духовных магнатов. Один из первых гуманистов Польши Ян Остророг в речи, обращенной к папе Павлу II, не только восхвалял природу Польши (включая в нее и ВКЛ), но и прославлял победы древних жителей этой земли над Юлием Цезарем: они-де сумели отвоевать его город (город Юлия), то есть Вильнюс. Монархическая модель теории о римском происхождении литвинов считала основателем национальных династий Юлия Цезаря. Существовала и другая модель — республиканско - аристократическая, которая связывала литвинов с Помпеем, противником Цезаря. Уже само обращение к имени Помпея придавало легенде в глазах современников иную, "республиканскую" направленность, выражавшую интересы аристократических кругов. Именно эту версию изложил Ян Длугош в своей "Истории Польши": развивая теорию Петра Дусбурга, он указал, что Ромове было основано бежавшими от преследований Цезаря сторонниками Помпея. Даже название "Литуаниа" (Litvania или Lituania) он возводил к искаженному "l'ltalia". Но не только топонимы свидетельствовали, по Длугошу, о римском происхождении древних литвинов: он привел и факты сходства языка, обычаев и верований (почитание одинаковых богов, огня, грома, леса, культ Эскулапа). Хотя труд Длугоша остался ненапечатанным, он оказал заметное воздействие на формирование римской легенды происхождения литвинов. Так, по политической направленности к легенде, изложенной Длугошем, весьма близка версия древнебелорусских летописей: согласно ей, во времена Нерона от его жестокостей бежали 500 римских семей во главе с Палемоном. От них-то и произошла не только правящая династия, но и наиболее могущественные фамилии Великого княжества XVI в.
Михалон Литвин сознательно избирает "цезаристский" вариант легенды. Он отвергает легенду о Палемоне, не приводит никаких фантастических генеалогий аристократических родов Великого княжества, восходящих к римлянам. Великое княжество у него — это завоеванная воинами императора провинция, подобная Дакии — Валахии — Румынии. Переселение же этих воинов он объяснил последствиями бури, разметавшей суда воинов Цезаря, направлявшихся в Британию. Вместе с тем в трактате не приводится полновесных доказательств происхождения литвинов от римлян. Весьма своеобразна его позиция по отношению к язычеству. Его современники — защитники католичества (Гусовский — автор знаменитой "Поэмы о зубре")- резко осуждали язычество. Михалон же, будучи католиком, исполнен гордости за свой народ, сохранивший древнюю веру предков, что также, по его мнению, роднило литвинов с римлянами. Сочетание христианской веры с гордостью за сохранение язычества — любопытная черта своеобразной ментальности образованного дворянина ВКЛ середины XVI в., отнюдь не догматически воспринимавшего религиозные каноны и догмы. Такой взгляд на древние обычаи и. мифологию является попыткой использовать культурный опыт народа в патриотических целях.
Михалон Литвин, как и Я.Длугош, обратил внимание на сходство латинского и литовского языков, однако его параллели с точки зрения современного языкознания некорректны: он сопоставляет слова в различных грамматических формах (в именительном на латинском языке и родительном на литовском). С теорией о римском происхождении тесно связано и резко отрицательное отношение Михалона к чуждому "рутенскому" языку, московитской письменности, употреблявшихся и в делопроизводстве, и в законодательстве, и в суде. "Рутенский язык чужд нам, литвинам, то есть итальянцам, происшедшим от италийской крови". "Московские письмена", в отличие от латинского, "не побуждают к доблести", в то время как доблесть составляет едва ли не главное качество, унаследованное литовцами от римлян. Именно доблесть позволила "нашим предкам, воинам и гражданам римским", соратникам Юлия Цезаря, претерпеть все невзгоды и опасности, долгое время "жить в шатрах с очагами, по военному обычаю", а потом покорить ятвягов и рутенов, избавив последних от власти заволжских татар. Потом они распространили свое владычество "от моря Жемайтского, называемого Балтийским, до Понта Эвксинского", создав громадную державу. Согласно этой легенде, уже Миндовг принял "святое крещение", корону и королевский титул, хотя "по смерти его как титул королевский, так и христианство погибли", пока не возродились в годы Кревской унии 1385 г.
Наряду с "рутенским" в ВКЛ бытовала и латынь, она была языком международных договоров с западными странами, языком важнейших общеземских привилеев, документации католической церкви.
Михалон Литвин нейтрализовал в своем трактате традиционные доводы русской стороны о древности их государей. Ведь для Литвина царь Иван IV оставался лишь великим князем. В Великом княжестве считали, что русские князья подвластны Великому литовскому князю; здесь никак не могли забыть условий соглашения Василия I с Витовтом, согласно которому предусматривалась опека литовского князя над наследником московского великокняжеского престола.
Михалон Литвин являлся поклонником порядков Крымского ханства. "Предки наши избегали заморских яств и напитков. Трезвые и воздержанные, всю свою славу они мыслили в военном деле, удовольствие — в оружии, лошадях, многочисленных слугах, во всем сильном и храбром...". Теперь же татары превосходят литвинов всеми этими добродетелями: "трудолюбием, любовью к порядку, умеренностью, храбростью и прочими достоинствами, которыми упрочиваются королевства". Автору импонирует, что татары "обнаруживают равенство и однообразие одежды, и сходным образом жизни", просты у них также и правосудие, и управление, и семейная жизнь, и религия, и патриархальные отношения между людьми, старшими и младшими.
Сочинение Михалона дает возможность познакомиться и с его представлениями о семье, любви и их месте в жизни общества и человека. Он весьма противоречиво, вопреки христианской морали и традиции (но со ссылкой на Библию), оправдывает институт многоженства, подходя к нему прагматически и поставив во главу угла потребность государства в воинах. Более того, если верить Михалону, то многоженство делает татар счастливыми в супружестве, не вызывая у женщин ни протеста, ни ревности. Татары и московитяне удостаиваются похвалы за то, что "не дают женщинам никакой воли". "Наши жены ходят без дела в гости друг к другу, вмешиваясь в мужские компании, одеты чуть ли не по- мужски. Вот откуда рождается соблазн". Михалон считает постыдной власть женщины даже внутри дома. Один же из пороков литовской жизни он видит в том, что женщины надменны, стремятся быть богатыми и красивыми. Страшнее же всего власть и богатство, которыми иногда оказываются наделены женщины. Михалон критикует и порядок, при котором женщинам принадлежат многие крепости, в то время как их "следует вверять только сильным духом мужчинам".
Трактат Михалона Литвина— памятник не только общественной мысли и дворянской идеологии, но и особой шляхетской ментальности. В нем отразились базовые, неотрефлексированные и пока еще не идеологизированные стереотипы шляхетского сознания Великого княжества, а также тенденции развития гуманистической культуры того времени.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 71 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |