Читайте также:
|
Чем живет человек? Наверное, любовью. Любовью к людям, верой в будущее, надеждой на лучшее. Возможно, именно потому, что все эти спутники любви Анна Ахматова всегда несла в своем сердце, она и прожила долгую жизнь, человеческую и творческую. Эта замечательная талантливая женщина донесла до нас литературные достижения своей эпохи, которая появилась на пересечении двух веков. Поэтому поэтесса вобрала в свое творчество и развила приобретение и своих предшественников, и своих современников. И нынешнее поколение увлекается творчеством Анны Ахматовой, ее стихотворения дошли до сердца каждого читателя.
«Есть три эпохи в воспоминаниях», - сказала Ахматова в одном из стихотворений. Возможно, это случайность, но и судьба ее тоже распределяется на три периода.
Первый — юный, начальный отразился «Вечером», «Белой стаей» — произведениями, такими близкими к наследием поэтической классики XIX века.
Поэзия А. Ахматовой возникла в лоне так называемого «серебряного века». Во время выхода в печать ее первого поэтического сборника, автор очутился среди больших и ярких поэтов, среди которых были Брюсов и Бальмонт, Белый и Сологуб, Гумилев и Иванов, а впоследствии — Маяковский, Мандельштам, Цветаева и Есенин. Она черпала из приобретений «серебряного века» чрезвычайную словесную культуру и дух новаторства.
Лирика Ахматовой этого периода — это лирика любви. Но тема любви в ее произведениях значительно более глубока и более значима традиционных представлений, ведь не слабостью личности обозначена она, а чрезвычайной силой воли. Ее лирическая душа выступает мятежной и независимой, а не подавленной и покорной. Поэтому тень внутреннего благородства отражается даже в страданиях. Чувства поэтессы обращены к разным героям, слитным в единственный образ большой настоящей любви, не временной и мгновенной, а всеобъемлющей и внутренне необходимого.
Ты, росой окропляющий травы
Вестью душу мою оживи, -
Не для страсти, не для забавы
Для великой земной любви.
(«Эта встреча никем не воспета.»)
Есть еще одна неповторимая черта интимной лирики Ахматовой этого периода — устами поэтессы заговорила женщина, которая из объекта поэтического чувства превратилась в лирического героя. К тому же интимная лирика вобрала и черты гражданской поэзии. Наиболее популярным в годы Первой мировой войны стало стихотворение «Утешение».
Вестей вот него не получишь больше
Не услышишь ты о него.
В объятой пожарами скорбной Польше
Не найдешь могилы его.
Ее основные поэтические ощущения тех лет — ощущение общественной нестабильности и приближение катастрофы. Вся дореволюционная лирика Анни Ахматовой отображала драматичную эпоху противоречий. И потому не удивительно, что ощутимые здесь нотки ужаса привели к поискам спасения в религии, а жестокое самоистязание — к мысли о моральных обязанностях художника перед обществом.
Но не пытайся для себя хранить
Тебе дарованное небесами:
Осуждены — и это знаем сами —
Мы расточать, а не копить.
Иди один и исцеляй слепых,
Чтобы узнать в тяжелый час сомненья
Учеников злорадное глумленье
И равнодушие толпы.
(«Нам свежесть слов и чувства простоту…»)
Стихотворение «Мне голос был. Он звал утешно» — одно из самых ярких произведений революционного периода. Ведь здесь страстно и понятно прозвучал голос той интеллигенции, которая ходила по мукам, ошибалась, колебалась, искала, не находила, но делала свой выбор: осталась вместе со своей страной и своим народом.
Второй период творчества, который пришелся на послереволюционный голод, разруху, когда старая жизнь разрушилпсь, а новая только началось, Анна Ахматова благословила вечную и новую мудрость жизни (стихотворение «Все расхищено, предано, продано.»).
Даже интимная лирика этого периода приобрела более духовный характер. А драматичные тридцатые годы наполнились ощущением новой трагедии — мировой войны. На волнующе суровом фоне войны и личных потрясений Ахматова обращается к фольклорным источникам народного плача и библейских мотивов. Тут состоялся бурный всплеск ее творчества и вылился в разоблачение двух больших трагедий — Второй мировой войны и войны преступной власти над своим народом.
Нет! и не под чуждым небосвободом
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
(«Та к не зря мы вместе бедовали…»)Но личное горе не разъединило ее с собственным народом в годы Великой Отечественной. Период эвакуации был глубоко философским. Конец войны наполнился солнечной радостью и подъемом.
Поздняя поэзия стала поэзией переосмысления и прощания с прошлым.
Философская глубина и патриотическая направленность лирики С. А. Есенина. Идейное содержание и художественное совершенство стихотворения «Я покинул родимый дом…»
В лирике Есенина выделяются два ведущих мотива: философский и патриотический. Именно они пронизывают всю лирику поэта.
«Не жалею, не зову, не плачу…» - одна из вершин есенинской поэзии. Проникновенный, пронзительный лиризм этого стихотворения, предельная душевная открытость, передача диалектики движений сердца, казалось бы, требовали единого «потока сознания», но стихотворение изобилует «земными образами». Содержание стихотворения одновременно конкретно и условно. Рядом с поэтическими деталями земного мира («белых яблонь дым», «страна березового ситца», «весенней гулкой ранью») – образ мифологический (розовый конь – символ восхода, весны, радости, жизни). Но и реальный крестьянский конь на заре становится розовым в лучах восходящего солнца. И хотя стихотворение кончается словом «умереть», акцентируется емкое слово «процвесть». Суть стихотворения – благодарственная песнь, благословение всего сущего за возможность жизни.
Родной край для Сергея Есенина – это средняя Россия, село Константиново Рязанской губернии. Это Русь деревенская, с крестьянским бытом и древними традициями, ее сказками и песнями, с диалектными словами, передающими своеобразие крестьянского говора, с красочным миром природы.
В стихотворении «В хате» каждая строчка наполнена деталями крестьянского быта, к которым бережно и трепетно относится поэт, так как это и есть та малая родина, где его корни, любовь к которой он пронесет через всю свою жизнь:
Вьется сажа над заслонкою,
В печки нитки попелиц,
А на лавке за солонкою –
Шелуха сырых яиц.
Деревня стала для Есенина религией, а русская изба – своеобразным храмом. Поэт готов отказаться даже от библейского рая во имя своей родины:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
Пройдут годы, но и спустя десять лет в «Руси советской» он напишет о своем преклонении перед Россией:
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названьем кротким «Русь».
Поэт не думает о себе как о смертном человеке. Он скорее утверждает обратное: он будет жить и будет петь песнь о своей родине. И в этом он видит смысл своего бытия и бессмертие своей поэзии.
Слово «Русь» было всеобъемлющим у Есенина, оно как бы связывало для него историю с днем настоящим. И одновременно «Русь» конкретизировала представление о родине – милой его сердцу, деревенской, «избяной». Например, в стихотворении «Неуютная жидкая лунность…» та же Русь, та же любовь к России «золотой бревенчатой избы», к ее истокам. Но любовь эта выражается «от противного», любовь через отрицание «нищеты», отсталости, что тоже было традиционным для русской литературы.
Стихотворение 1918 года «Я покинул родимый дом…» также посвящено любимой родине. Здесь вновь появляется образ «голубой Руси». Причудливо переплетение эпитетов – природа проникает в человека и наоборот, образуя единое целое. Русская природа для Есенина ассоциируются с семьей – матерью и отцом, она ему настолько же родна:
В три звезды березняк над прудом
Теплит матери старой грусть.
Словно яблонный цвет, седина
У отца заплелась в бороде.
Много времени прошло, как Есенин не был на родине, и еще столько же пройдет: «Я не скоро, не скоро вернусь! Долго петь и звенеть пурге».
А в его отсутствие «голубую Русь» будет стеречь «старый клен на одной ноге». Но клен этот головой похож на лирического героя, и здесь он сомневается:
И я не знаю, есть радость в нем
Тем, кто листьев целует дождь,
Оттого, что тот старый клен
Головой на меня похож.
Стихотворение пропитано надрывной грустью, тоской, безысходностью и невозможностью что-либо исправить. Цветовая гамма стихотворения также способствует меланхоличному напеву: голубой, золото, яблонный цвет (бело-розовый), пурга (белый), листья (желтый), дождь (серый). Есенин также использует извечные символы грусти – дождь, старость, тихая вода.
Н.А Добролюбов о пьесе А.Н Островского "Гроза"
Известно, что крайности отражаются крайностями, и что самый сильный протест не бывает тот, который подымается наконец из грязи самых слабых и терпеливых. Н. А. Добролюбов Пьесы Островского не были выдуманы. Эти произведения были рождены самой жизнью, а автор лишь привел их и облик в форму печатного слова. Каким же было это время, порождавшее столь чудовищные события? Вспомним историю.Конец пятидесятых годов прошлого века — переломный момент в судьбе России. Еще живо крепостное право, но это уже агония. Уже зародились разночинцы; уже проник на Русь гуманизм. Но уже набрали силу “новые люди старого времени” — купцы старой закалки. Уже власть в руках этих купцов, но ветер грядущих перемен грозит вырвать эту власть из грязных рук. И дует этот ветер не со сторон эксплуатируемых. Этот ветер рожден в самом логове купечества. Этот ветер — идеалы их детей.
Как же проявляется это время, эта борьба старого и нового, борьба отцов и детей в драме Островского “Гроза”?
Уже с первых строк перед нами начинают раскрываться характеры героев и их взаимоотношения. И далеко не случайно первым человеком, проявляющим хоть сколько-то свою натуру в пьесе, является механик-самоучка и поэт Кулигин. В лицах о нем сказсшо: “отыскивающий перпетуум мобиле, за который англичане миллион дают”. Но миллион тот нужен Кули-гину не для собственного блага, а чтоб “работу мещан ству дать”. Кулигин — это как бы нравственный эталон, с которым невольно сравниваешь всех остальных героев драмы.
И тут же, в самом начале, появляется и Дикой — “ругатель”, “которого поискать надо”, который, “как с цепи сорвался” и “ни за что человека оборвет”. Этот тип ругает всех и вся (кого не боится, разумеется) он находится со своими домашними в постоянном состоянии войны, а его жена по утрам слезно умоляет окружающих: “Батюшки, не рассердите! Голубчик, не рассердите!” Да как его не рассердить? Он ведь просто не желает платить кому бы то ни было, за что бы то ни было, хотя сам сознает всю нелепость подобного действия
Мало того, что он скуп и эгоцентрист, он еще и трус. Довольно вспомнить, как он ведет себя с людьми, стоящими выше него, (скажем, с гусаром на перевозе или с собственным приказчиком).
Если Кулигин — эталон нравственной чистоты, то Дикой — это тоже эталон, но эталон низости и грязи.
Не без умысла создал Островский эти два типа. Дикой — типичный купчишка, и его круг общения — Кабаниха. Кулигин же ходит все с молодыми — с Кудряшом и Борисом. Уже только это с самого начала показывает, на чьей стороне автор.
И тот эпизод, когда Кулигин просит у Дикого всего-навсего десять рублей “на пользу обществу”, а тот ему отказывает, обозвав попутно вором и разбойником, отнюдь не случаен. Это — извечное противоречие благородства и глупости, ума и подлости.
Это противоречие очень важно для понимания “Грозы”. Но не оно основную сюжетную линию драмы, а глубокий конфликт между Кабанихой и Катериной.
Кабаниха— вот главный антигерой “грозы”, это “ханжа”, которая “нищих оделяет, а домашних заела совсем”. Это— чудовище, стоящее на страже “порядка”. Тип женщины-самодура, по замечанию Добролюбова, куда опаснее самодура-мужчины. Посмотрите, ведь Дикой не может быть страшен — ибо весь его ужасающий облик заключен в рамки. Кабаниха же куда страшнее — ведь она выработала себе целый свод каких-то правил и требует от окружающих безоговорочного подчинения им. Но мир рушится на ее глазах. Уж и сын ее Тихон не понимает, зачем жена должна его бояться, и не умеет проститься по обычаю. Уж и Катерина не желает выть после отъезда мужа. Рушится старый порядок, и Кабановой становится страшно. Но она — сильная и деспотичная личность, и она не желает смириться. Она борется — и за это достойна уважения и... ненависти.
Кто же ей противостоит? Катерина! Жутко религиозная и жутко правдивая, но решительная и гордая. О, эта личность не слабее Кабановой! Но она — отражение нового ветра, ветра перемен. Она еще зависима от мужа и его матери, но она уже свободна душой.
Конфликт между этими двумя особами неизбежен: Катерина не умеет терпеть, а Кабанова — прощать.
Как может Катерина любить Тихона, достойного лишь жалости? Как она может не искать какого-то смысла в своей жизни? Как душа ее может не стремиться к любви?
И тут появляется Борис, оказавшийся, в конечном счете, пустым местом. Но на безрыбье — и рак рыба. И Катерина влюбляется в Бориса.
После этого она обречена. Лгать она не может, правды же ей не простят.
Но смерть Катерины — это еще не самая кульминация. Идейная кульминация пьесы — это ее конец.
“Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней что хотите! Тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша; она теперь перед судьей, который милосерднее вас!” — это взорвался негодованием непротивленец Кулигин. И Тихон, безответный Тихон вторит ему: “Маменька, это Вы ее погубили! Вы! Вы!”
Видимо, совсем плохи дела старого порядка, коль самые забитые, самые безответные поднялись против него. И это дело рук нового поколения. Это дует ветер перемен. Это — “луч света в темном царстве”!
Истинные и ложные нигилисты в романе И.С тургенева "отцы и дети"
Центральное место в творчестве Тургенева занимает роман «Отцы и дети». В нем нашли отражение почти все темы и мотивы писательской деятельности Ивана Сергеевича Тургенева. Образ главного героя романа строится на столкновении в нем истинного и ложного, что является одной из основных оппозиций в произведении. Но все пространство романа также оказывается «включенным» в это противопоставление.
Повествование начинается с описания Николая Петровича Кирсанова, который олицетворяет собой тип человека, в чьей жизни самую важную роль играют традиции. Его личность и судьба не поражают своей романтичностью, оригинальностью - у него все, как у всех. Он - примерный отец, стремящийся как можно лучше исполнить свой долг перед детьми, а это естественная обязанность человека. Чувство Николая Петровича к Фенечке истинно, а развитие этого чувства абсолютно нормально - он, в конце концов, понимает, что скрывать свое отношение к женщине, которую он любит, перед сыном бессмысленно и не нужно.
Кирсанов - старший очень радушно встречает друга своего сына и на протяжении всего романа никогда с ним не спорит, не ругается, так как его отношение к Базарову настоящее, подлинное, в нем нет ничего надуманного: друг сына - гость в его доме, а гостей нужно принимать радушно. Не случайно пару Николаю Петровичу составляет простая девушка Фенечка, которая постепенно превращается в Федосью Николаевну - и это естественный процесс развития, «взросления» личности.
Аркадий Кирсанов искренне увлекается теориями Базарова, стремится подражать ему и выдает себя за такого же убежденного нигилиста, как и его приятель, но это его стремление мнимое, так как, часто забывая о своем нигилизме, о своей новой роли, Аркадий обнажает свое родство с «отцами».
Он то и дело защищает их: пытается убедить Базарова в том, что Павел Петрович - «хороший человек», а Николай Петрович -«золотой человек»; упрекает Базарова в том, что тот резко обошелся с Павлом Петровичем и оскорбил его; говорит Базарову о Павле Петровиче: «… он глубоко несчастлив, поверь мне, презирать его - грешно». Наконец, он совсем освобождается из - под чуждого влияния Базарова и находит душевное успокоение с Катей Одинцовой.
Описанные выше герои в романе не представляют ничего особенного, но именно они обретают свое счастье.
Истинные чувства помогают им жить и быть счастливыми, в отличие от Павла Петровича, истинное начало которого мешает ему. Он спорит с Базаровым о сущности народа, толкует о крестьянах, даже «всегда выступает за крестьян; правда, говоря с ними, он морщится и нюхает одеколон». Его аристократизм сводится к слепому поклонению всему английскому, но под этой внешней напыщенностью скрывается слабый, очень ранимый человек, а в этом Павел Петрович не может признаться даже самому себе. «Он ничего русского не читает, но на письменном столе у него находится серебряная пепельница в виде мужицкого лаптя», посещая русскую церковь, «он невольно прислоняется к стенке и долго не шевелится, горько стиснув губы» - в этом проявляются его настоящие чувства. Под его искренней и долгой любовью к княгине Р…..легко просматривается истинное чувство к Фенечке.
Самым интересным в романе, в плане рассмотрения оппозиции ложного и истинного, конечно, является образ Евгения Базарова.
В нем сосуществуют сразу две личности: Базаров - нигилист и Базаров - человек. И чем в большей степени в нем начинает проявляться Базаров - человек, тем больше он на себя злиться. Среди людей, которые его любят и принимают таким, какой он есть, он - человек (это, прежде всего, его родители), а в Марьино, где его ненавидит Павел Петрович, он старается быть прагматичным, жестким, равнодушным, всеотрицающим. В нем сталкиваются истинный нигилист и человек с настоящими чувствами, что и становится причиной его гибели.
Человек с такими устремлениями, как Базаров, отрицает все, но оказывается, что он не в силах отрицать любовь, а затем и смерть. В конце концов, становится понятным, что нигилизм был лишь плотной оболочкой, которая разрушилась, а герою ничего более не оставалось, как стать самим собой и признать правоту любви и силу смерти.
Виновницей душевных перемен в Базарове стала Анна Сергеевна Одинцова. «Вот тебе раз! Бабы испугался! - подумал Базаров и, развалясь в кресле не хуже Ситникова, заговорил преувеличенно развязно». В действительности он испугался не Одинцовой, а своего чувства к ней: «…он легко сладил бы с своей кровью, но что - то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем он всегда трунил, что возмущало всю его гордость». Одинцова, предмет обожания Базарова, на самом деле его не любит, она играет с ним, хотя потом и понимает: эта игра столь опасна, чо может повредить ее благополучию. Но, между тем, она все - таки приезжает к умирающему Базарову.
Одинцова не может полюбить, мы узнаем чуть позже, что «…она вышла замуж, не по любви, но по убеждению». Истинные чувства Базарова не находят ответного в Одинцовой, так как полюбить она не может и не хочет, любовь страшит ее, а Анна Сергеевна боится даже малейшего дуновения ветра, где уж ей вынести страсть Базарова - непосильнейшая задача для нее.
За маской эмансипированной дамы прячется убогая, неинтересная Кукшина, настоящим нигилистом претворяется клоун Ситников. Для них игра «в кого-либо» - способ скрыть свои недостатки, замаскировать нравственную и интеллектуальную неполноценность.
Тургенев не скрывает своего отношения к героям, придумывающим себе роли, слепо следующим за сильными, умными. Но и Базаров в изображении автора не идеален. Его напористость, страсть, живость ума отмечаются Тургеневым, но в эпилоге романа мы видим счастливыми тех, кто сумел сберечь в своей душе истинное отношение к жизни и миру, сумел остаться самим собой, время же Базарова, время его признания, его «нужности», необходимости в нем еще не пришло…
Христианские мотивы в романе Б.Л Пастернака «Доктора живаго»
Стихи, составляющие отдельную, заключительную часть романа «Доктор Живаго» в качестве стихов главного героя — врача Юрия Живаго, Борис Пастернак считал лучшими своими стихами. Здесь очень многие образы связаны с Евангелием. В открывающем цикл «Гамлете» поэт умоляет Бога пронести мимо чашу страданий, но сознает, что
...Продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один,все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить ~ не поле перейти.
В другом стихотворении, «На Страстной», природа скорбит о гибели Христа:
И лес раздет и непокрыт
И на Страстях Христовых,
Как строй молящихся,стоит
Толпой стволов сосновых.
А в городе,на небольшом
Пространстве,как на сходке,
Деревья смотрят нагишом
В церковные решетки.
И взгляд их ужасом объят.
Понятна их тревога.
Сады выходят из оград.
Колеблется земли уклад:
Они хоронят Бога.
Однако, по убеждению поэта, чудо Воскресения в Пасхальную ночь восстановит мировую гармонию, одолеет смерть:
Но в полночь смолкнут тварь и плоть,
Заслышав слух весенний,
Что только-только распогодь,
Смерть можно будет побороть
Усильем Воскресенья.
В одном из самых известных пастернаковских стихотворений, в знаменитой «Зимней ночи», зажженная на столе свеча, словно свеча у иконы, уподобляет любовное свидание молитве:
На озаренный потолок Ложились тени,
Скрещенье рук,скрешенье ног,
Судьбы скрещенья.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал,как ангел,два крыла
Крестообразно.
У Пастернака истинная любовь хранима ангелами.
Рождеству посвящена «Рождественская звезда». Здесь Вифлеемская звезда «возвышалась горящей скирдой соломы и сена средь целой Вселенной, встревоженной этою новой звездой». А волхвы:
Стояли в тени,словно в сумраке хлева,
Шептались,едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках,немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на Деву,
Как гостья,смотрела звезда Рождества.
И почти все следующие за «Рождественской звездой» стихи цикла уже посвящены непосредственно Иисусу Христу. В «Рассвете» поэт вновь, после долгого перерыва, приходит к вере в Господа:
И через много-много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я Твой Завет
И как от обморока ожил.
В «Чуде» — последний путь Христа из Вифании в Иерусалим, и эпизод со смоковницей, испепеленной молнией:
Найдись в это время минута свободы
У листьев,ветвей,и корней,и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.
Но чудо есть чудо,и чудо есть Бог.
Когда мы в смятенье,тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно,врасплох.
Пастернак ставит Божий Промысел выше законов природы, чудо выше знания. В «Земле» он призывает, «чтоб тайная струя страданья согрела холод бытия». В «Дурных днях» Христу во время торжественного входа в Иерусалим
Припомнился скат величавый
В пустыне и та крутизна,
С которой всемирной державой
Его соблазнял сатана.
Также и самому поэту в жизни пришлось пережить немало дьявольских соблазнов от власть имущих, однако он не изменил своей музе, что и доказал «Доктор Живаго». В «Магдалине» Пастернак надеется,
Что за этот страшный промежуток Я до Воскресенья дорасту.
И в заключительном «Гефсиманском саду» евангельский пейзаж, где «седые серебристые маслины пытались вдаль по воздуху шагнуть», передает душевное состояние Иисуса, когда
Он отказался без противоборства,
Как от вещей,полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь как смертные,как мы.
Ночная даль теперь казалась краем
Уничтоженья и небытия. Простор
Вселенной был необитаем,
И только сад был местом для житья.
Христос обращается к своим ученикам:
...Ход веков подобен притче
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И,как сплавляют по реке плоты,
Ко Мне на суд,как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты.
Пастернаку евангельские мотивы «стихов из романа» были необходимы для подчеркивания христианской этики, лежащей в основе «Доктора Живаго». Проповедь Иисуса освещает не только все столетия последующей истории, но и образы героев романа. Она светится не только во Вселенной, но и в душах Юрия Живаго и Лары. Живаго, в полном соответствии с фамилией, живой, его в советском обществе фактически хоронят заживо. Не случайно роман начинается с похорон отца Юрия и пророческой фразы: «Живаго хоронят». И в финале доктору Живаго суждена уже «полная гибель всерьез» — он буквально задыхается в переполненном трамвае. Но воскресает — в своих стихах, завершающих роман.
Дата добавления: 2015-05-05; просмотров: 18 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |