Читайте также:
|
|
Ф.Ницше (1844-1900) — ученик Шопенгауэра — восстает против своего учителя, противопоставляя его тезису подавления воли тезис ее титанического перенапряжения, пессимизму —оптимизм на основе морального нигилизма. Он отрицает сострадание. Нищие опирается на теорию Дарвина и берет у него именно те идеи, в которых утверждается тезис о непримиримой борьбе за существование в природе. Эту идею он переносит на капитализм периода свободной конкуренции с его принципом выживания сильнейшего.
Главная идея учения Ницше — сильному мораль не нужна. Она нужна слабому. Сильный должен быть вне морали. Мораль рабов, как угнетенных, уступает место морали хозяев, господ. И если в ранних сочинениях идеал сверхчеловека носит черты эстетическо-аристократического гения-творца (эллинского типа), то с течением времени он обретает грубые черты и ярко выраженные расистские признаки. Главной ценностью становится воля к власти. Такой человек без излишних сантиментов способен расправиться с рабами, жаждущими получить свои права. «Падающего подтолкни», —говорит Ницше в «Антихристианине». В своем учении Ницше слишком откровенно раскрывает помыслы и мотивы деятельности буржуа, расставляет акценты их безнравственности так, что даже они сами испугались своего портрета. С моралью сочувствия он ведет беспощадную войну, нападает на изнеженность, эмоциональность, духовную стадность и равенство демократизма, мелочного торгашества. Он воспевает сильного человека, которого можно воспитать суровой, жесткой, насильственной дисциплиной. Он — за кастовую мораль. Любое отступление господ от своей твердой позиции по отношению к рабам уже ведет к ослаблению жизнеспособности, к упадку, декадансу, ухудшению расы, породы. Жизнеспособность, раса, здоровые и нездоровые инстинкты — эти биологические понятия широко входят в этику Ницше.
В целом мораль Ницше противоречива. В ней мы найдем и остроумную, испепеляющую критику того, что мы могли бы назвать моралью «третьей силы». Ницше показывает глубокую пропасть в противоречивой природе и сущности человека как морального существа. Он призывает быть сильным и не сдаваться ни при каких обстоятельствах, бороться, во что бы то ни стало. Он против ханжества, лицемерия, фальши в человеческих отношениях. Нравственность подлинная основывается на искренности, открытости, желании по-настоящему помочь, а не погубить слащавым отношением и временной иллюзорной поддержкой. Если эти положения его морали можно принять, то к антигуманным призывам, которые были позднее взяты на вооружение фашизмом, следует отнестись критически. Анализ этических учений в период Новой и Новейшей истории свидетельствует, что они изменялись в своем содержании в зависимости от этапов эволюции самой индустриальной цивилизации.
Этика Шопенгауэра основывается на положении о том, что в борьбе мировых сил должно явственно ощущаться стремление первоосновы всего бытия – воли – возвратиться к своему истинному, бессознательному бытию. Оно выражается на фоне скорби, боли и страданий, господствующих в жизни. По мнению Шопенгауэра, истинное содержание жизни – постоянная борьба воли, в которой она, томясь, стремится к покою своего бессознательного бытия. Мир, как арена этой борьбы, в противоположность мнению Лейбница, – не лучший, а худший из всех миров. Влечение воли возвратиться к своему общему бытию более всего обнаруживается, согласно Шопенгауэру, в двух явлениях: в процессе размножения, в котором индивид стремится воспроизвести общее, род; и в сострадании, источнике всякой морали, где индивид в подобных ему тварях сознает себя родом. Чем более человек отрешается от своей индивидуальности и возвышается ко всеобщему, тем более он освобождается от житейских страданий – вот основной пункт этики Шопенгауэра.
Он говорит, что это освобождение может совершаться двум путями. Первый путь представляет собой возвышение над страданием через искусство, которое, будучи символическим изображением общего объективирования воли, в погружении духа в бытие и чистом беспристрастном его созерцании дает возможность забыть житейские невзгоды. Второй – освобождение от страдания через отрицание воли к жизни. Относительно оно осуществляется в аскетизме, а совершенно – в добровольном отречении от жизни, в самоубийстве. Воля есть беспрерывное хотение бытия, и из этого-то хотения непрерывно рождается мир явлений. Пока будет существовать воля, будет существовать и вселенная. Индивидуумы рождаются и умирают, говорит Шопенгауэр, но воля, хотение, их порождающее, вечна подобно Идеям, по образу которых она их создаёт. Рождение и смерть касаются не самой воли, а только её проявлений. Сущность нас самих, воля не умирает. Религия индусов, греков и римлян, по-видимому, выражает эту мысль в тех веселых сюжетах – празднествах, танцах, браках, которыми она украшает саркофаги. Смерть, по взгляду Шопенгауэра, не есть факт печальный; напротив. Подобно рождению, она есть следствие всеобщего порядка. Но если тот факт, что мы заключаем в себе частицу общей воли, неумирающее начало, с одной стороны, утешителен, так как гарантирует нам до известной степени бессмертие, то с другой он крайне прискорбен для тех, кто хотел бы освободиться от бедствий существования с помощью самоубийства. Так как смерть уничтожает один лишь феномен, то есть тело, а вовсе не самую душу, т. е., всеобщую волю, то самоубийство освобождает меня только от моего «существования в явлении», а вовсе не от меня самого.
Воля есть неиссякаемый источник всякой жизни, но также и мать всех бедствий. Страдания наши происходят не столько из действительного положения вещей, сколько из этического идеала, к которому воля стремится, никогда его не достигая. Вследствие этого происходит то, что человек, способный воспринимать идеалы, страдает бесконечно сильнее, нежели животное, которое к этому неспособно. Воля к жизни (эгоизм) пользуется для своего удовлетворения убийством, кражей, ложью, но также и трудом, экономией. Поэтому труд, упорное прилежание, бережливость – все это только утонченный эгоизм, плод воли к жизни. Это тоже утверждения эгоизма, но только более утонченные. Положительной добродетели нет, ибо в основании всего того, что обычно называется добродетелью и этикой, мы находим эгоизм, волю к жизни и к наслаждению.
Единственный путь, ведущий к истинной этике, согласно Шопенгауэру, состоит в том, чтобы воля, убежденная разумом в бесплодности жизни и её удовольствий, обратилась на самое себя, отринула себя, отказалась от желания бытия, жизни, наслаждений. Учение об утверждении и отрицании воли составляет сущность христианства, буддизма и всякой подлинной морали. По учению христианства, как и по учению Будды, человек вступает в жизнь грешным (первородный грех). Он представляет собой плод двух слепых страстей, ибо брак, как это прямо утверждает апостол Павел, есть только уступка для тех, чья воля недостаточно сильна, чтобы сломить самое себя. Продолжение рода есть зло – это доказывает чувство стыда, сопровождающее эту сферу, – и не родиться было бы лучше, чем вступить в этот мир вожделений и страданий: таков, по Шопенгауэру, смысл догмата о первородном грехе и о сверхъестественном, воплощении Спасителя. Сознание посредством разума, что все наши желания одна лишь суета, вот что христианство называет действием благодати. Отсюда и проистекает всё, что составляет истинную этику, – наша любовь к справедливости, милосердие к ближним, отречение от самих себя и от своих желаний и, наконец, абсолютное отрицание всякого хотения (возрождение, обращение, освящение). Иисус есть тип человека, понимающего свою участь. Провозглашая на основе этого понимая настоящий этический идеал, он добровольно жертвует своим телом, которое является утверждением его воли, он заглушает в себе волю к жизни, чтобы Святой Дух, т. е. дух отречения и жертвы вошёл в мир. В безбрачии, обетах, постах, милостыне и прочих цепях, налагаемых религиозной этикой на волю, католицизм, по мнению Шопенгауэра, остался более, чем протестантизм, верным духу Евангелия. Христианство истинно во всех этических учениях, которые оно заимствует у арийского востока, особенно в учении о принесении в жертву собственной воли – учении, составляющем истинную и бессмертную сущность религии Иисуса и Будды. Христианство ложно во всем, что есть в его этике иудейского.
Антипатия Шопенгауэра к евреям и иудаизму равняется только его ненависти к Гегелю и «профессорам философии». Она, впрочем, согласна с его буддистским началом «отречения от существования», как сущностью этики». Если человек тем более нравственен, чем более он отрекается от самого себя и от своей воли, то нет расы безнравственнее израильской: изо всех наций она самая живучая.
Дата добавления: 2015-04-20; просмотров: 18 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |