Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава пятая 2 страница

Читайте также:
  1. A XVIII 1 страница
  2. A XVIII 2 страница
  3. A XVIII 3 страница
  4. A XVIII 4 страница
  5. Abstract and Keywords 1 страница
  6. Abstract and Keywords 2 страница
  7. Abstract and Keywords 3 страница
  8. Abstract and Keywords 4 страница
  9. BEAL AEROSPACE. MICROCOSM, INC. ROTARY ROCKET COMPANY. KISTLER AEROSPACE. 1 страница
  10. BEAL AEROSPACE. MICROCOSM, INC. ROTARY ROCKET COMPANY. KISTLER AEROSPACE. 2 страница

Кант определяет все интуиции как экстенсивные количества, то есть те, что возможны благодаря представлению о частях, с необходимостью предваряющему представление о целом. Но пространство и время предстают отличными от представлений о них. Напротив, представление о целом обосновывает возможность частей, так как они лишь виртуальны и актуализируются только в определенных ценностях эмпирической интуиции. Экстенсивна эмпирическая интуиция. Ошибка Канта, отказывающего пространству, как и времени, в логическом объеме понятий, заключается в сохранении его геометрического объема понятий; а интенсивное количество он оставляет материи, в той или иной степени заполняющей пространство. В энантиоморфных телах Кант признавал именно внутреннее различие; но, не будучи концептуальным, оно, по его мнению, не могло быть применено к внешней связи с пространством в целом как экстенсивной величиной. Действительно, источник симметричных объектов, как и всего связанного с правым и левым, верхом и низом, формой и содержанием — интенсивный. Пространство как чистая интуиция, spatium — интенсивное качество; а интенсивность как трансцендентальный принцип — не просто антиципация перцепции, но источник четырежды генезиса: extensio как комплексов ощущений, пространства как экстенсивной величины, qualitas как материи, заполняющей пространство, quale как указания на объект. Так, прав Герман Коген, высоко оценивающий принцип интенсивных количеств в предлагаемой им

новой интерпретации кантианства8. Если пространство действительно несводимо к концепту, это не повод для отрицания его сродства с Идеей, то есть способности (как интенсивного spatium) определять пространственную актуализацию идеальных связей (как дифференциальных связей, содержащихся в Идее). Если справедливо, что условия возможного опыта соотносятся с объемом понятий, это применимо и к бесхозным условиям реального опыта, совпадающим с интенсивностью как таковой.

* * *

Интенсивность обладает тремя свойствами. В соответствии с первым интенсивное количество включает в себя неравное. Оно представляет различие в количестве, неуничтожимое в количественном различии, неуравниваемое в самом количестве: таким образом, это качество, свойственное количеству. Оно представляется не столько видом количественного рода, сколько воплощением фундаментального или исходного момента, присутствующего в любом количестве. Это означает, с другой стороны, что экстенсивное количество —воплощение иного момента, отмеченного скорее количественной направленностью или целью (в частной цифровой системе). История числа убедительно показывает, что каждый систематический тип строится на сущностном неравенстве и сохраняет его по отношению к нижестоящему типу: так, дробь воплощает невозможность приравнивания соотношения двух величин к целому числу; иррациональное число в свою очередь выражает невозможность определения общего делителя для двух величин, то есть приравнивания их связей даже к дроби и т. д.

Действительно, в учреждаемом им новом порядке тип числа сущностно не содержит неравенства вне его оспаривания или уничтожения: дробное число компенсирует свойственное ему неравенство равенством делителя; иррациональное число подчиняет его равенству чисто геометрических, или, скорее, арифметических связей, равенству-границе, отмеченному сходящимся рядом рациональных чисел. Но здесь мы лишь возвращаемся к двойственности экспликации и имплицитного, экстенсивного и интенсивного; ведь если число уничтожает различие, то лишь объясняя его введением объема понятий. Но число сохраняет в себе различие в созданном им имплицитном порядке. Любое число изначально интенсивно,
_____________
8 Cohen G. Kants Theorie der Erfahrung. 2 ed. Dummler, 1885, § 428 и след. О роли интенсивных качеств в когеновской интерпретации кантианства см. комментарии Жюля Вюйемена: Vuillemin J. L'heritage kantien et la revolution copemicienne. P.,1954.P.183—202.

векторно, поскольку включает неуничтожимое количественное различие; но оно экстенсивно и скалярно, поскольку аннулирует это различие в другом созданном им плане — плане экспликации. Эту двойственность подтверждает даже самый простой тип числа: натуральное число — прежде всего порядковое, то есть изначально интенсивное. Из него вытекает количественное число, предстающее экспликацией порядкового. Часто возражают, что порядковость не может быть истоком числа, так как в нее уже включены количественные операции соединения. Но это происходит от неправильного понимания формулы: количественное вытекает из порядкового. Порядковость вовсе не предполагает повторения одной и той же единицы, влекущей "количественность" с каждым следующим порядковым числом. Порядковое построение предполагает не одну и ту же единицу, но лишь, как мы увидим, несводимое понятие дистанции — расстояний, включенных в глубину интенсивного spatium (упорядоченные различия). Порядковость не предполагает тождественной единицы; напротив, последняя принадлежит к количественному числу, предполагая в нем экстенсивное равенство, относительный эквивалент экстериоризированных членов. Следовательно, не следует думать, что количественное число — аналитический результат порядкового, или каждого последнего члена законченного порядкового ряда (тогда предыдущее возражение было бы обоснованным). В действительности порядковое экстенсивно превращается в количественное путем растяжения, поскольку заключенные в spatium расстояния эксплицируются или разворачиваются, уравниваясь в учреждаемом натуральным числом пространстве. Это равнозначно тому, что концепт числа изначально синтетичен.

Интенсивнось — это неуничтожимое в количественном различии, но такое количественное различие экстенсивно аннулируется в процессе, посредством которого интенсивное различие превосходит себя, распределяется путем оспаривания, компенсации, уравнивания, уничтожения в создаваемом им пространстве. Но сколько операций необходимо для участия в этом процессе! Восхитительные страницы Тимея выявляют делимое и неделимое9. Важно, что делимое определено как включающее неравное, тогда как неделимое (Одинаковое или Единое) стремится навязать ему равенство, ведущее к покорности. Но Бог начинает смешивать обе части. Однако как раз в силу того, что В, делимое, избегает смешения и проявляет свое неравенство, непарность, Бог приходит лишь к: А+ B/2 = С. Так что он вынужден произвести второе смешение:
________________
9 См.: Платон. Тимей II Соч. в трех томах. Т. 3. Ч. 1. С. 496—498.

A + B/2 + С, то есть A + B/2 + (A + B/2). Но эта все еще бунтарская смесь, и он должен прекратить восстание: он распределяет на следующие части две арифметические прогрессии, первую — порядка 2, отсылающую к части А (1, 2, 4, 8); вторую — типа 3, отсылающую к С и признающую непарность В (1, 3,9, 27). И вот уже перед Богом лежат интервалы, дистанции, которые необходимо заполнить: он делает это путем двух опосредований — арифметического (соответствующего А) и гармонического (соответствующего С). Из них вытекают связи и связи между этими связями, загоняющие неравное в делимое в этой смеси. Но Бог должен еще надвое разделить целое, скрестить половинки, затем образовать из них окружности: первая, внешняя, вместит равное как движение Одинакового; вторая, внутренняя, диагонально ориентированная, удержит остатки неравенства в делимом, распредляя его по второстепенным окружностям. Наконец, Бог не победил неравное в себе; он только вырвал из него делимое, окружил его внешней окружностью. Он уравнял делимое по объему понятий, но под объемом понятий мировой Души, в глубине делимого все еще интенсивно рокочет неравное. Богу все равно: он заполняет объем понятий души пространством тел и их качествами. Он все покрывает. Но он танцует на вулкане. Никогда не умножалось столько различных безумных действий ради извлечения спокойного покорного пространства из глубин интенсивного spatium, ради предотвращения Различия, существующего в себе, даже исчезая вне себя. Занятиям Бога всегда угрожает третья гипотеза Парменида о дифференциальном или интенсивном мгновении.

Второе свойство вытекает из первого: интенсивность как различие в себе, включающее в себя неравное, утверждает различие. Она превращает различие в объект утверждения. По замечанию Кюри, удобно, но жаль говорить о нарушении симметрии в негативных терминах как об отсутствии симметрии, не создавая позитивных слов, способных обозначить бесконечность операций невозвращения. То же относится к неравенству; утвердительную формулу иррационального числа открывают посредством неравенств (для р — целое q, каждое число (p-q [кв.корень]2)2 всегда превзойдет определенную ценность). Сходимость ряда также позитивно доказывается посредством неравенств (повышающая функция). Разумеется, столь важное предприятие как математика без отрицания не основано на тождестве, детерминирующем, напротив, негативное, а не непротиворечивость, в исключенном третьем. Оно аксиоматично основано на положительном определении неравенства (не) двух натуральных чисел, а в других случаях — на положительном определении дистанции (не-не), вводящей три термина в бесконечную

последовательность утвердительных отношений. Достаточно рассмотреть формальное различие между двумя следующими посылками: "если а не b невозможно, то имеем а = b " и "если а отстоит от любого числа с, отстоящего от b, имеем а = b", чтобы уже предощутить логическую силу утверждения дистанций в чистой стихии позитивного различия. Но, как мы увидим, дистанция в таком понимании — вовсе не экстенсивная величина; ее необходимо соотносить с интенсивным истоком. Ведь интенсивность — уже различие, она отсылает к ряду других различий; утверждаясь, она утверждает их. Обычно отмечают, что не существует нулевых частотных связей, действительно нулевого потенциала, совершенно нулевого давления; как на логарифмической линейке, ноль расположен в бесконечности за все более мелкими дробями. И нужно зайти еще дальше, рискуя впасть в "этику" интенсивных количеств. Интенсивность, строящаяся по крайней мере на двух рядах, верхнем и нижнем, отсылающих в свою очередь к другим имплицитным рядам, утверждает даже самое низкое, превращая самое изкое в объект утверждения. Чтобы зайти так далеко, превратить самое деградацию в утверждение, нужна мощь Водопада или глубокого падения. Все — орлиный полет, парение, неопределенность и снижение. Все идет сверху вниз и этим движением утверждает самое низкое — асимметричный синтез. Впрочем, верх и низ — лишь фигуры риторики. Речь идет о глубине и ее сущностной принадлежности — дне. Глубина всегда "обшаривает" дно: здесь вырабатывается дистанция как утверждение дистанцируемого ею, различие как сублимация низкого.

Когда возникает негативное? Отрицание — перевернутый образ различия, то есть образ интенсивности, увиденный снизу. Действительно, все переворачивается. То, что является сверху утверждением различия, становится внизу отрицанием различного. И здесь снова негативное возникает лишь вместе с пространством и качеством. Мы видели, что первое измерение пространства — сила
__________
10 В рамках интуиционизма Брувера Г. Ф. К. Грисс обосновал и развил идею математики без отрицания: Griss G. F. С. Logique des malhematiques imuitionnistes sans negation (C. R. Ac. des Sc„ 8 nov. 1948); Ibidem. Sur la negation (Synthese. Bussum, Amsterdam, 1948—1949). О понятии отстояния, дистанции или позитивного различия по Гриссу см.: Heyting A. Les fondements mathematiques, Intuitionnisme, Theorie de la demonstration (P., 1934); Fevrier P. Manifestations et sens de la notion de complementarite (Dialectica, 1948) и особенно Dequoy N. Axiomatique intultionniste sans negation de la geometric projective (P., 1955), где автор приводит многочисленные примеры доказательств Грисса, противостоящих доказательствам, включающим отрицания.
Границы такой математики, как они обозначены у г-жи Феврие, представляются нам производными не от самого понятия дистанции или различия, но лишь от теории присоединенных к ним Гриссом проблем. См.: supra, гл. III.

ограничения, второе — сила противопоставления. Эти два лика негативного обоснованы "консервативным" характером объема понятий (нельзя увеличить объем понятий одной системы, не уменьшив объем понятий той же природы в смежной системе). В свою очередь, качество кажется неотделимым от противопоставления — оппозиции противоречия, в той мере, в какой каждое качество "прибавляет" или "убавляет", как показал Платон, идентичность выделяемой им интенсивности; оппозиции противоречия в сдвоенной дистрибуции самих качеств. А когда противоречия нет, как в случае с запахами, вместо нее возникает игра ограничений в ряду возрастающих или уменьшающихся подобий. Впрочем, подобие, несомненно, является законом качества, подобно тому, как равенство — законом пространства (или инвариантность — объема понятий): поэтому пространство и качество —две формы всеобщности. Но этого как раз достаточно, чтобы превратить их в элементы представления, без которых само представление не смогло бы выполнить отвечающую его сущности задачу, состоящую в сопоставлении различия и тождественного. Итак, к ранее определенным нами двум причинам, свидетелствующим об иллюзии негативного, мы можем добавить третью.

Различие — не отрицание, напротив, отрицание — перевернутое различие, увиденное искоса. Вечное бревно в глазу. Сначала потребности представления переворачивают различие, подчиняя его тождеству. Затем —тень "задач", вызывающую иллюзию негативного. Наконец — пространство и качество, покрывающие или объясняющие интенсивность. Интенсивность появляется с опущенной головой в качестве и пространстве, и негативный облик становится ее характерным отличием (ограничение или оппозиция). Различие связывает свою судьбу с негативным лишь в пространстве и качестве, как раз и стремящихся его ликвидировать. Всякий раз, когда мы оказываемся перед качественными оппозициями в том пространстве, где они распределяются, для их разрешения мы не должны рассчитывать на преодолевающий их экстенсивный синтез. Напротив, созидательное несходство, упакованные дистанции — истоки иллюзии негативного, но также и принципы опровержения этой иллюзии — живут в интенсивной глубине. Решает лишь глубина — ведь только различие проблематично. К примирению различий в пространстве ведет не синтез (псевдоутверждение); наоборот, дифференсиация различия утверждает их в интенсивности. Оппозиции — всегда плоские; они передают искаженный эффект изначальной глубины лишь в одной плоскости. Это часто отмечалось в связи со стереоскопическими образами; вообще, все силовое поле отсылает к потенциальной энергии, любая оппозиция — к более глубинному "несходству". Оппозиции

разрешаются во времени и пространстве лишь постольку, поскольку несоответствия сперва изобретают порядок глубинной коммуникации и обретают измерение упаковки, прочерчивая едва узнаваемые в последующем мире качественого пространства интенсивные пути11.

Каково бытие чувственного? Исходя из условий этого вопроса, ответ должен обозначить парадоксальное существование "чего-то", что одновременно нельзя ощутить (с точки зрения эмпирического применения) и можно лишь ощутить (с точки зрения трансцендентного применения). В тексте книги VII Государства Платон показал, как подобное бытие придает силу другим способностям, приводит их в движение, пробуждая память и заставляя мыслить. Но это бытие Платон определял следующим образом: одновременно чувственно-противоположное. Как об этом выразительно свидетельствует Филеб, Платон имеет в виду неотделимость чувственного качества или отношения самого по себе от противоположности и даже противоречия атрибутируемого субъекта. Любое качество — становление, поэтому нельзя стать более "твердым", чем раньше (или более высоким), не становясь тем самым "мягче" в процессе становления (ниже, чем на самом деле). Мы застрянем в различении времен; ведь различение времен следует за становлением, вкладывающим одно в другое или рядопологающим движением, образующим новое настоящее, или движением, учреждающим былое в качестве прошлого. Кажется невозможным выфваться из безумного, безграничного становления, включающего тождество противоположностей как сосуществование качественно большего и меньшего. Но этот платоновский ответ связан с большими неудобствами: действительно, он уже основан на интенсивных количествах, но признает их лишь в развивающихся качествах — и поэтому определяет бытие чувственного как качественную противоположность. Но чувственное-противоположное или качественная противоположность могут образовать преимущественно чувственное бытие, они вовсе не учреждают бытие самого чувственного. Бытие "самого" чувственного образует различие интенсивности, а не качественная противоположность. Качественная противоположность — лишь отражение интенсивного, выдающее его пространственным объяснением. Присущую ощутимости границу образует интенсивность, различие интенсивностей. И ей присущ
___________
11 О глубине, стереоскопических образах и "разрешении антиномии" см.: Ruyer R. Le relief axiologique et le sentiment de la profondeur // Revue de metaphysique et de morale, juillet 1956. О примате "несоответсвия" перед оппозицией см. критику "годологического пространства" Левина у Жильбера Симондона: Simondon G. L'individu et sa genese physicobiologique. P., 1964. Р. 232—234.

парадоксальный характер такой границы: она — неощутимое, то, что нельзя почувствовать; ведь она всегда покрыта отчуждающим или "противоречащим" ей качеством, распределенным в опрокидывающем и аннулирующем ее пространстве. С другой стороны, это то, что можно лишь ощутить, что определяет трансцендентное проявление восприимчивости, позволяя чувствовать и тем самым пробуждая память и стимулируя мышление. Постижение интенсивности независимо от пространства или до качества — объект нарушения ощущений. На это нацелена педагогика чувств как составная часть "трансцендентализма". К ней причастны фармакодинамические эксперименты или такие физические опыты, как головокружение: они открывают нам подобное различие в себе, глубину в себе, интенсивность в себе в тот исходный момент, когда исчезают ее качественность и пространственность. Тогда разрывающий характер интенсивности даже самого низкого уровня возвращает ее истинный смысл: не антиципация перцепции, но граница, присущая ощутимости граница с точки зрения трансцендентного применения.

Согласно третьему свойству, резюмирующему два предыдущих, интенсивность — имплицитное количество, упакованное "эмбриональное", она не включена в качество. Для нее это второстепенно. Она прежде всего заключена в себе самой. Мы должны понимать импликацию как полностью детерминированную форму бытия. Мы называем различием в интенсивности действительно имплицирующее упаковывающее; мы называем дистанциейреально имплицируемое упакованное. Вот почему интенсивность не является ни делимой, как экстенсивное количество, ни неделимой, как качество. Делимость экстенсивных количеств определяется: относительной детерминацией единицы (сама эта единица никогда не является неделимой, она лишь отмечает уровень прекращения деления), эквивалентностью частей, детерминируемых единицей; неотделимостью частей от разделяемого целого. Таким образом, деление может происходить и продолжаться, ничего не изменяя в сущности делимого. Напротив, когда замечают, что температура не состоит из температур, скорость — из скоростей, имеют в виду, что каждая температура — уже различие, а различия не состоят из различий того же порядка, но включают ряды гетерогенных членов. Как показал Росни, фикция гомогенного количества исчезает в интенсивности. Интенсивное количество делится, но не делится без изменения сущности. Итак, в определенном смысле она неделима, но лишь потому, что ни одна часть не существует до деления и не сохраняет ту же сущность при делении. И все же следует говорить о "меньшем" и "большем": именно в связи с тем, что сущность определенной части предполагает определенное

изменение сущности или предполагается им. Так, ускоренние или замедление движения определяют в нем интенсивные части, которые должны быть большими или меньшими, одновременно меняя свою сущность и следуя порядку таких изменений (упорядоченные различия). В этом смысле глубинное различие состоит из дистанций; "дистанция" — вовсе не экстенсивное количество, но неделимая асимметричная связь порядкового интенсивного характера, устанавливающаяся между рядами гетерогенных членов и каждый раз выражающая сущность того, что не делится без изменений сущности12. В отличие от экстенсивных количеств, интенсивные количества определяются, таким образом, упаковывающим различием — упакованными дистанциями — и неравным в себе, свидетельствующем о естественном "остатке" как материале изменения сущности, тогда как мы должны различать два типа множеств — дистанцию и длину: имплицитные и эксплицитные множества; те, чья метрика изменяется по мере деления и те, чья метрика подчинена неизменному принципу. Различие, дистанция, неравенство — таковы положительные свойства глубины как интнсивного spatium. Посредством движения объяснения различие стремится к исчезновению, а дистанции — к распространению, удлинению, делимое же — к уравниванию. (И снова величие Платона состоит в понимании того, что делимое является сущностью в себе, лишь включая неравное).

Нас можно было бы упрекнуть за включение в интенсивность всех сущностей, различий, ее обременение всем Тем, что обычно относится к качеству. А также за включение в дистанции того, что обычно принадлежит к экстенсивным количествам. Такие упреки не кажутся нам обоснованными. Действительно, различие при экстенсивном развитии становится простым различием уровня, теряя основание в себе самом. Действительно, качество в этом случае использует такое отчужденное основание, беря на себя сущностные различия. Но их отличие друг от друга как механизма и "качественности" в свою очередь основано на подмене: одно пользуется тем, что потеряно другим, но истинное различие не принадлежит ни тому, ни другому. Различие становится качественным лишь в процессе своего экстенсивного исчезновения. Сущность различия
_____________
12 А. Мейнонг (Meinong A. Uber die Bedeutung des Weberschen Gesetzes // Zschr. f. Psych, u. Phys. d. Sinnesorg, 1896, XI) и Б. Рассел (Russel В. The principles of mathematics. 1903, глава 31) убедительно провели различение длины или растяжимости и различия или дистанции. Первые — экстенсивные количества, делимые на равные части; вторые — количества интенсивного происхождения, относительно неделимые, то есть не делящиеся без изменения сущности. Лейбниц первым обосновал теорию дистанций, связав их со spatium и противопоставив величинам ехtensio — см.: Gueroult M. Espace, point etvide chez Leibniz. P., 1946.

столь же качественна, сколь и экстенсивна. Отметим прежде всего, что качества гораздо более стабильны, неподвижны и всеобщи, чем об этом порой говорят. Это порядки подобия. Конечно, они различаются, причем сущностно, но всегда предполагаемым порядком подобия. А изменения их подобия как раз и отсылают к изменениям совершенно иного рода. Конечно, качественное различие не воспроизводит, не выражает различие интенсивности. Но в переходе от одного качества к другому, даже при максимуме подобия и преемственности, существуют феномены сдвига и уровня; столкновения различий, дистанции; соединений и разъединений; глубина, образующая скорее разделенную на градусы шкалу, чем собственно качественную длительность. И если бы интенсивность не подкрепляла, не поддерживала и не подхватывала приписываемую качеству длительность, чем бы она была, как не бегом к могиле; каким бы временем она располагала, кроме времени, необходимого для гибели различия в соответствующем пространстве, для качественного единообразия? Короче, никогда не было бы качественных или сущностных различий, а также различий количественных, если бы не существовало интенсивности, способной учредить первые — в качестве, вторые — в пространстве ценой мнимого угасания в тех, и других.

Вот почему бергсоновская критика интенсивности представляется малоубедительной. Она исходит из готовых качеств и уже учрежденных пространств. Она подразделяет различия на сущностные качественные и пороговые пространственные. С этой точки зрения интенсивность неизбежно предстает лишь нечистой смесью: она уже неощутима, не воспринимаема. Но Бергсон также вложил в качество все, что принадлежит интенсивным количествам. Он хотел освободить количество от связывающего его с противоположностью или противоречием поверхностного движения (вот почему он противопоставлял длительность становлению); но он мог сделать это, лишь приписывая качеству именно глубину интенсивного количества. Нельзя быть одновременно против негативного и интенсивности. Поразительно, что Бергсон определял качественную длительность вовсе не как неделимую, но как сущностно изменяющуюся при разделении, непрестанно делящуюся и сущностно изменяющуюся: это, говорит он, виртуальная множественность — оппозиция актуальной множественности числа и пространства, удерживающих лишь различия уровней. Но наступает такой момент в философии Различия, которой и является бергсонизм в целом, когда Бергсон задается вопросом о двойном генезисе количества и пространства. И эта фундаментальная дифференсиация (качество — пространство) может найти свое основание только в великом синтезе памяти, обеспечивающем сосуществование всех

уровней различия и вновь открывающем заключенный в длительности порядок интенсивности, который обнаруживался лишь извне, предварительно13. Ведь различия уровня и механически представляющее их пространство не находят основания в себе самих; но нет его и у сущностных различий и качественно представляющей их длительности. Душа механизма говорит: все — различия уровня. Душа качества отвечает: повсюду — сущностные различия. Но это лже-души, пособники-статисты. Воспримем всерьез знаменитый вопрос: существует ли сущностное или пороговое различие между сущностными различиями и различиями уровня? Ни то, ни другое. Различие является пороговым лишь в объясняющем его пространстве; сущностным — только благодаря покрывающему его в этом пространстве качеству. Между ними — все уровни различия; под ними — сама сущность различия: интенсивное. Различия уровня — просто самый низкий уровень различия, а сущностные различия — высшая сущность различия. Уровни или сущность различия превращают в Одинаковое то, что разделяют или дифференсируют сущностные и пороговые различия; но это одинаковое называет себя различным. И Бергсон, как мы видели, дошел до крайнего заключения: быть может, тождество сущности и уровней различия — "одинаковое" — это Повторение (онтологическое повторение)...

Существует иллюзия, связанная с интенсивными количествами. Но иллюзия — не сама интенсивность; скорее, это движение, посредством которого аннулируется различие интенсивности. Не то, чтобы оно внешне исчезало. Оно аннулируется реально, но вне себя, в пространстве и качестве. Следовательно, мы должны различать два плана импликации, или деградации: вторичную импликацию, обозначающую состояние, когда интенсивность упакована в имплицирующие качества и пространства; и первичную импликацию, обозначающую состояние, когда интенсивность имплицирована в себя самое, упаковывает и упакована одновременно. Вторичную деградацию, когда исчезает различие интенсивности, высшее
___________
13 Бергсон изначально определяет длительность как "множественность", делимость, чья сущность изменяется при делении: Bergson H. Esscd sur les donnees immediates de la conscience II Oeuvres, Editions du Centenaie. P., 1969. P. 57 и след., и особенно Bergson H. MaiuSre el memoire. P. 341—342. Таким образом, существует не только сущностное различие между длительностью и пространством, но длительность отличается от пространства, как сами сущностные различия отличаются от различий уровня (два типа "множестенности"). Однако, в другом отношении длительность совпадает с сущностью различия и в этом смысле включает все уровни различия: отсюда снова введение внутренних интенсивностеи длительности, а также идея сосуществования в длительности всех уровней расслабления и напряжения (основной тезис Matiere et memoire и La pensee et le mowant).

соединяется с низшим; и силу первичной деградации, когда высшее утверждает низшее. Иллюзия как раз и есть смешение двух этих инстанций, состояний — внешнего и внутреннего. Как избежать ее с точки зрения эмпирического применения чувственности, раз последняя может постичь интенсивность лишь в плане качества и пространства? Лишь трансцендентальное изучение способно открыть интенсивность как имплицированную в себе, все еще упаковывающую различие, отражаясь при этом в создаваемых ею пространстве и качестве, в свою очередь имплицирующих ее лишь вторично, только чтобы "объяснить". Пространство, качество, ограничение, оппозиция действительно обозначают реалии; но различие обретает в них облик иллюзорного. Различие продолжает свою подспудную жизнь, когда замутняется его образ, отраженный поверхностью. Только и именно этот образ способен замутняться, так же как поверхность способна аннулировать различие, но лишь поверхностно.

Мы задавались вопросом, как вычленить эмпирический принцип Карно или Кюри — трансцендентальный принцип. Когда мы пытаемся определить энергию вообще, мы либо учитываем определенные экстенсивные факторы пространства — тогда нам остается лишь сказать: "Что-то остается постоянным", формулируя таким образом великую, но банальную тавтологию Тождественного. Либо, напротив, мы рассматриваем чистую интенсивность в ее включенности в ту глубокую область, где не развивается никаких качеств, не разворачивается никакого пространства; мы определяем энергию скрытым в чистой интенсивности различием. Формулировка "различие интенсивности" тавтологична, но на этот раз это прекрасная, глубокая тавтология Различного. Итак, следует избегать смешения энергии вообще и единообразной энергии покоя, исключающей любые преобразования. Покой присущ лишь частной форме энергии—эмпирической, пространственно определенной, когда различие интенсивности уже исчезло как выведенное за свои пределы и распределенное в элементах системы. Но энергия вообще или интенсивное количество — это spatium, театр всех метаморфоз, различие в себе, упаковывающее все эти уровни в производстве каждого из них. В этом смысле энергия, интенсивное количество — трансцендентальный принцип, а не научное понятие. В соответствии с распределением эмпирических и трансцендентальных принципов, эмпирическим принципом называют инстанцию, управляющую определенной областью. Любая область — определенная частная пространственная система, управляемая таким образом, что создающее ее различие интенсивности стремится аннулироваться в ней (закон природы). Но области дистрибутивны, они не складываются, нет пространства вообще, как нет




Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 15 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

Глава вторая 7 страница | Глава вторая 8 страница | Глава вторая 9 страница | Глава вторая 10 страница | Глава четвертая 1 страница | Глава четвертая 2 страница | Глава четвертая 3 страница | Глава четвертая 4 страница | Глава четвертая 5 страница | Глава четвертая 6 страница |


lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.009 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав