Добродетель не умирает с человеком, ибо она бестелесна.
Еврипид.
ЗА ТРИ ДНЯ (с момента смерти до похорон) тело о. Серафима не одеревянело, не начало разлагаться, несмотря на летнюю жару. Кожа не приобрела серо-синватый оттенок, а оставалась теплой, золотистой на вид, была мягкой, как у «спящего младенца», по словам одного из паломников. Другой, профессор из Беркли, сказал, что тело «подобно святым мощам». Нетленность издавна считалась в Православной Церкви признаком святости. Все находившиеся в ту пору в монастыре считали, что это проявление благодати Божией.
Лицо о. Серафима в гробу прояснилось, разгладилось, воссияло покоем и счастьем, и хотя монашеский обычай предписывал накрывать лицо усопшего, этого делать не стали. Он лежал будто живой, и выглядел моложе, чем при жизни. Весь вид его свидетельствовал о победе над смертью, и множество людей проводили долгие часы в молитве у гроба. Маленьких детишек приходилось едва ли не силой уводить из церкви – столь сильно было настроение любви покоя. «Усните ныне, утомленные глаза…» - вспомнилось о. Герману строки кантаты «Имел довольно я», когда он смотрел на блаженный лик покойного. Отец Серафим наконец разгадал тайну смерти, которая не давала покоя всю его сознательную жизнь
В день похорон монастырская церковь была переполнена. Панихиду служили архиеп. Антоний и еп. Нектарий. Но даже и в этот час созревали плоды духовности: у гроба усопшего два послушника были пострижены в рясофорные монахи, Владимира Андерсона рукоположили во священники, а Лоренс Уильямс (из прихода в городке Этна) стал дьяконом. Сколько народу прошло мимо гроба, целуя на прощанье усопшему лоб и руки, написавшие столько душеполезных книг, статей, текстов церковных служб. На клиросе пели чудесные и трезвящие слова, написанные святым VIII века Иоанном Дамаскиным: «Кая житейская сладость пребывает печали непричастна…»
Согласно учению Церкви, которое она стяжала ангельским откровением, двое суток после смерти душа наслаждается свободой и вольна посетить дорогие ей места. В «Душе после смерти» о. Серафим писал: «Описание этих двух дней никоим образом не догма, а лишь приближенное представление о том, что чаще всего ожидает душу непосредственно после смерти. И в православной литературе, и в современной научной описаны случаи, когда усопшие на короткое время (иногда во сне) являлись живым, что подтверждает истину: несколько времени после смерти душа пребывает вблизи земли».
То же и с о. Серафимом. Одна из его духовных дочерей, Элли Андерсон, стояла у гроба, рыдая и причитая, что-то ей теперь делать без духовного отца, и вдруг, «не двигаясь, не осознавая, что происходит, очутилась перед огромным ликом Христа, почуяла запах тлена и услышала голос о. Серафима: «Это всё Христос соделывал – не я, я же – тлен». Я обернулась к о. Серафиму, от него исходило сладостное благоухание, и я совершенно успокоилась.
Когда все прощались с ним, я вдруг увидел его за гробом, лицом к алтарю. Трудно описать: он весь сиял, хотя на нем была монашеская ряса. Пока пели, он, стоя лицом к алтарю, непрерывно кадил».
Народу собралось столько, что многим пришлось лишь слушать службу со двора. Была среди них и мать Бригитта (некогда Барбара Мак-Карти). К ней подошел еп. Нектарий, видя, что она убита горем, утешил: «Молитесь на за отца Серафима, а отцу Серафиму!» - сказал он.
После похорон отслужили литургию – церковь по-прежнему была переполнена. Когда все верующие пели Символ веры, священники увидели в окно трогательную сцену: у могилы о. Серафима собралась оленья семья. Похоронили его на том самом месте, где 14 лет тому на Успение они с о. Германом совершали свои первые богослужения, где он слезно благодарил Бога, что Тот дал ему пустынь, где можно трудиться во спасение души.
Гроб о. Серафима засыпали землей, и всеобщая скорбь стала сменяться радостью – не сговариваясь, все запели «Христос воскресе из мертвых». Слова, которые некогда о. Серафим сказал о похоронах архиеп. Иоанна, цитируя свят. Игнатия (Брянчанинова), могут теперь быть отнесены к нему самому: «Видели ли вы когда-нибудь тело усопшего праведника? Оно не смердит, к нему подходят без страха. А на похоронах скорбь растворяется в неизъяснимой радости… Это знак того, что душа усопшего стяжала милость и благодать Божию».
Для многих американских новообращенных похороны о. Серафима и преизбыточная благодать того дня имели особое значение. Люди убеждались, сколь велики возможности всех православных американцев, ибо о. Серафим – первый плод исконно американской святости, первое «живое связующее звено» со святоотечеством.
СОГЛАСНО ПРАВОСЛАВНОМУ УЧЕНИЮ душа на третий день после смерти проходит мытарства, ее проводят и по небесной обители и по аду, и она еще не знает, куда ее определит Бог, лишь на сороковой день решается, где ей пребывать вплоть до всеобщего Воскресения. Поэтому Церковь и молится особенно усердно о душах первые сорок дней после кончины. Отец Герман ежедневно совершал литургии в поминовение о. Серафима.
Ясно излагая православное учение в «Душе после смерти», о. Серафим писал: «В порядке вещей то, что, пройдя мытарства и навсегда покончив с делами мирскими, душа знакомится с миром иным, в той или иной части которого ей предстоит пребывать вечно. Согласно евангельскому откровению св. Макарию Александрийскому, особое поминовение усопших на девятый день связано с тем, что до этого дня душе показывают Рай, а потом вплоть до сорокового - муки и ужас ада. Потом душа отправляется туда, где ей предстоит ожидать всеобщего и страшного Суда».
Девятый день по успении о. Серафима пришелся на день памяти преп. Иоава Почаевского (28-го августа/10-го сентября), и ровно 19 исполнилось Братству преп. Германа. Накануне ночью о. Герману приснился сон: огромная черная дыра, у края в задумчивости и нерешительности сидит человек в белом. Рядом, утешая его, стоят несколько женщин и мужчин. Может, о. Серафиму начинают показывать преисподнюю?
Шестью годами позже, 2/15-го сентября (в юбилей первой литургии в Платине) о. Герман совершил литургию и снова увидел во сне своего собрата. Тот был одет в белое и спал. Вдруг лицо его внезапно оживилось, и он открыл глаза, воссияв, точно приветствовал жизнь.
НА СОРОКОВОЙ ДЕНЬ, когда Церковь особенно усердно молится о душах усопших, к могиле снова потянулись паломники. Многие уже последовали совету еп. Нектария, данному Бригитте: молились не столько за о. Серафима, сколько ему самому, дабы он и из мира иного не оставлял их молитвой и духовным покровительством. Приехали сам Владыка Нектарий с несколькими священниками, он еще раз удостоверил те чувства, которыми уже полнились сердца людей. Совершив литургию и панихиду у могилы, он обратился к собравшимся, закончив проповедь следующими словами: «Отец Серафим был праведником, может, даже святым». Старый иерарх имел право на такое предположение: он немало повидал истинно святых людей, как в России, так и в свободном мире. Священник, переводивший его проповедь, запнулся, не решаясь повторить последнее слово. Столь смелое заявление могло оказаться не по вкусу церковной верхушке, не определившей еще своего мнения. Переводчик попросил Владыку Нектария уточнить смысл. Стукнув посохом оземь, тот громогласно повторил: «Да! Святым!» И смущенный переводчик вынужден был повторить это по-английски. От могилы паломники вслед за Владыкой Нектарием пошли в церковь. На пороге он остановился с кадилом в руке, обернулся и с чувством, во весь голос запел величание: «Ублажаем тя, преподобне отче Серафиме, и чтим святую память твою, наставниче монахов и собеседниче Ангелов». Монахи, священники, паломники подхватили, и снова горечь разлуки с усопшим скрасилась радостью.
В тот день о. Серафим, американец, принявший Православие после долгого скитания в дебрях атеизма и буддизма, обрел свое место в Царствии Божием. Еп. Нектарий был на тридцать лет старше, он получил наставления оптинских старцев, когда о. Серафим «под стол пешком ходил», однако американец оказался истинным воителем. К нему можно отнести слова св. апостола Павла: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил и веру сохранил» (2Тим. 4:7). «Пришел и «увел» у нас Рай», - с улыбкой сказал еп. Нектарий о. Герману.
Помнится, много лет тому Владыка научал отцов продолжать труды, даже когда останется лишь один из них. И вот теперь, с упокоением о. Серафима, он обратился к Братству с такими словами: «Платина – что первая скрипка в оркестре. Сейчас оборвалась одна из струн. Но свою партию нужно доиграть, даже с оборванной струной!»
Дата добавления: 2015-09-12; просмотров: 12 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |