Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

МИФ О СИЗИФЕ

Читайте также:
  1. А. Камю. Миф о Сизифе

докторант кафедры профессиональной коммуникации и иностранных языков

кандидат филологических наук

Исследование метафоры как феномена языка имеет давнюю традицию, которая

восходит к эпохе античности и сохраняет свою актуальность до сегодняшних дней.

Рост теоретического интереса к метафоре был стимулирован увеличением ее

присутствия в различных видах текстов, начиная с поэтической речи и публицистики и

заканчивая языками разных отраслей научного знания. Феномен метафоры является

объектом пристального изучения в рамках таких научных дисциплин, как лингвистика,

литературоведение, философия, когнитивная психология, психолингвистика и многие

другие. Естественно, что представители этих наук используют в своих исследованиях

совершенно разные аналитические парадигмы и зачастую по-своему формулируют и

реформулируют суть проблемы, внося тем самым немаловажный вклад в ее общее

понимание.

Мы предлагаем взглянуть на проблему существования метафоры с позиции

психологии формы – оригинального направления, развиваемого во Франции, у истоков

которого находятся такие ученые как Р. Барт [Barthes 1986, 2004], Ю. Кристева

[Kristeva 1975], Ж. Лакан [Lacan 1966], М. Фуко [Foucault 1963, 1968], Ж. Делез

[Deluese 1964]. Основной принцип развиваемой теории заключается в трактовке

существования человека создающего и использующего символы, живущего в мире

знаков, смыслов и значений. С этой точки зрения метафора принадлежит к особому

типу семиологических объектов, конвенциональный потенциал которой выводит её за

пределы знакового обмена. Следовательно q 0.24 0, её символическая природа предполагает наряду с семиотической и лингвистическую парадигму анализа. Метафорические

образы рассматриваются как особый язык, соотносящийся с реальным семиотическим

континуумом. Ж. Лакан [Lacan 1966] отмечает, что человеческую психику составляют

явления воображаемого, символического и реального порядка. В метафоре,

находящейся на символическом уровне психики, необходимо вычислять те намерения,

в которых индивид модулирует свой дискурс. Ж. Лакан заимствует у Ф. де Соссюра

[Saussure 1990] формулу знака, значительно её видоизменив. У последнего эта

формула выглядит как, где S – означающее, а s – означаемое. Для Ж. Лакана в этой

дихотомии означаемое является ускользающим от сознания феноменом и имеет

автономных характер. Оно выражается с помощью означающего, отражающего

структурированность языка. Следовательно, в метафоре, как представителе

символической составляющей психики, означающее выражается в языковой форме и

«доминирует» над означаемым (опытом индивида). Кроме того, Ж. Лакан подчеркивает

отсутствие постоянной логической связи между означаемым и означающим, что

восполняется в речемыслительной деятельности у обычных людей и невозможно при

психозе (это недуг, по мнению Ж. Лакана, характеризуется полным отсутствием

метафор в семиотическом пространстве индивида). «У метафоры отсутствует

означаемое, <… > следовательно, образуется брешь в синхронической цепи

означающего и метафора не может быть представлена в полной форме <…>», -

противоречит автор Ф. де Соссюру [цит.по: Arrivé 1985: 112-113] (здесь и далее

переводы выполнены нами – О.З.).

С позиции лингвистического подхода к бессознательному, развиваемому Ж.

Делезом [Deluese 1964], метафора представляет собой отражение перекодирования

информации, получаемой субъектом из внутреннего и из внешнего мира, формируемых

в бессознательном, а психика есть лишь покрывало, сотканное из рефлексов.

Овеществленные проекции образа составляют область интимной связи знака и

физической реальности, спроецированной в коммуникационное пространство. В

момент активности бессознательного создается точка, которая совпадает с будущим

настоящей темы. Эта точка соответствует в будущем началу интерпретации. Смысл,

при этом, является поверхностным феноменом и связывает между собой события и их

выражения. Бесконечная вариативность связей между означающим и означаемым

выражается в языке как в средстве выражения смысла и главным образом в метафоре.

Таким образом, в исследуемом феномене реализуется парадоксальная логика

бессознательного, использующая «плавающее» означающее, открывающее

возможности для символизма

Нельзя не отметить вклад Ж. Деррида [Derrida 1967, 1969] в развитие

обсуждаемой концепции. Основной идеей становится идея о различения (différence). «Различение — это то, благодаря чему

движение означивания оказывается возможным в том случае, когда каждый элемент,

называемый «наличным» и представленный на сцене настоящего, соотносится с чем-то

иным, нежели он сам, и хранит отпечаток, порожденный предыдущим элементом и в то

же время разрушается от связи с этим элементом будущего; этот след в равной мере

относится и к так называемому будущему и к так называемому прошлому; он образует

так называемое настоящее в силу самого отношения к тому, чем он сам не является»

[Derrida 1972: 13]. Ж. Деррида подчеркивает, что означающее и означаемое могут легко

поменяться, находясь в динамических взаимоотношениях. Символ, по мнению автора,

отсылает к элементам семиотического континуума и они, в свою очередь, отсылают к

нему. Следовательно, в метафоре означающее могло заменить означаемое или «форма»

«содержание», что позволяет сосуществовать множеству не тождественных друг другу,

но вполне равноправных смысловых инстанций.

Метафора как речевой знак не только моделирует действительность, но и

опосредствует процессы понимания и говорения. Она создается с целью воздействия на

сознание и через него — на действие индивида (манипулятивная функция метафоры).

Согласно результатам эмпирических исследований, проводимых С. Детьенн (С.

Detienne), тот, кто высказывает метафору, может либо облегчить, либо затруднить (или

даже сделать иногда невозможным) доступ к пониманию метафоры, осуществляя

ментальный выбор между концептуальной метафорой, метафорой лексикализованной

или авторской. «Продуцент делает свой выбор в масштабе подразумеваемого,

устанавливая внутри изложения мостик между метафоризуемым и

метафоризующимся» [Detienne 2004: 3]. При этом реципиент, получающий метафору,

может субъективно позиционироваться по отношению к продуценту различными

способами

- Кооперативный собеседник:

1. Он не считает, что говорящий высказался фигурально и понимает

метафору буквально, не констатируя отклонение. Для него целое изложение - изотоп.

Это, например, случается, когда то, что выпущено как недомолвка принято в

буквальном смысле получателем, или, когда выражение типа «это – тигрица»,

высказано в тотемическом обществе, в котором ничто не противоречит его пониманию

как в прямом, так и в переносном смыслах.

2. Он исходит из идеи, что то, что высказал говорящий, существенно, но не

понятно напрямую. Он преодолевает абсурд метафорического искажения и помещается

в исследование темы (метафоризуемого), в случае не достаточно четкого изложения

последней в речи говорящего или в экстралингвистическом контексте.

Важно отметить, что кооперативный собеседник всегда имеет возможность

просить говорящего дешифровать метафору.

- Некооперативный собеседник:

В этом случае, он остается «заблокированным» (охотно или нет) в первый

момент произнесения метафоры: в момент изумления, загадки, абсурда,

категориальной ошибки. В этом случае собеседник не задает вопроса с целью внесения

ясности в метафору и сокращения «абсурдности» последней. Он «перекладывает

провал своего понимания» на говорящего, отказываясь разделять точку зрения

собеседника и дешифровать полученный знак [Op.cit.:18].

Необходимо подчеркнуть, что взаимодействие между дискурсивной метафорой

и семиотической системой индивида очевидно только при вербальном оформлении

исследуемого феномена. Если метафора представлена в письменной форме, то она

«отключена» от семиотического поля продуцента, в отличие от метафоры устной,

поддержанной вещественной/объективной семиотикой. С. Detienne отмечает, что

имеется множество элементов этой вещественной поддержки метафоры, однако, автор

выделяет три наиболее существенные.

- Лицевая мимика

Тот, кто высказывает метафору, поддерживает её напыщенностью на уровне

черт лица: адресантом будет найдено «выразительное» лицо. Наряду с чисто

«анкетным применением напыщенности» реализуется субъективная составляющая,

демонстрирующая собеседнику, что автор метафоры субъективно вовлечен в речь. В

этом случае метафора представляет собой «лингвистический ответ говорящего,

который пытается заставить разделять его опыт и навязать собеседнику свою точку

зрения на окружающий мир» [Detienne 2004: 19]. Близкой и часто смешивающейся с

субъективной составляющей, является риторико-прагматическая составляющая.

«Устное выражение метафоры служит не только для сообщения оценки предмета

разговора говорящим, но и для передачи не-фактической информации, с целью

мотивировать слушающего разделить свою точку зрения таким образом, чтобы вызвать

«зеркальную» поведенческую реакцию» [Ibid].

- Движения рук

Продуцент может поддержать свою речь движениями рук, которые придают

вес и значимость высказыванию, выдвигая на первый план содержание

метафорической речи.

- Просодика

С. Detienne отмечает, что метафора приводит в действие различные голосовые

параметры (например, мелодическая кривая, пауза до или после метафоры, изменение

ритма, скорости, тембра, тона). Эти элементы, продолжает С. Detienne, служат

сигналом для собеседника: поддержана ли метафора с помощью жеста, мимики или

голоса. Это значительно облегчает идентификацию метафоры, поскольку в данный

момент она представляет собой вторжение нонсенса, абсурда внутри связной речи, а

семантическая «несовместимость» играет роль сигнала. Объективируя эти элементы

поддержки, продуцент как бы предупреждает реципиента: «Я таким образом

поддерживаю мою речь (мою метафору), поскольку уверен в том, о чем говорю; речь

не идет об ошибке - я хотел сказать именно то, что произношу!» Иными словами, автор

метафоры приглашает собеседника превзойти момент абсурда и нонсенса, подтверждая

действительность произнесенной метафоры. «Выражение первого, «внутреннего

взгляда», ориентированного на план содержания, фокусируется на той единственно

возможной субъективности восприятия, которая возможна в данном семиотическом

континууме. «Выстраивая свою речь, адресант осуществляет двойное прогнозирование:

по отношению к предмету своего высказывания, а также по направлению к тому, к

кому направлена его речь. Соединяясь в высказывании, двойное прогнозирование

способствует лучшему пониманию плана содержания метафоры как для того, кто его

означивает, так и для того, кто его интерпретирует; а также оно улучшает собственное

восприятие адресанта. В этом случае речь идет об интерпретации очевидных знаков,

производимых для других, но получающих дополнительное уточнение для адресанта в

процессе речевого высказывания» [Letalleur 2007: 150]. Одновременно происходит

внешняя фиксация на собеседнике, к которому адресант собирается обратиться для

передачи смысла высказывания. Изложение в ходе передачи, переход к фонической

форме, сигнализирует о представлении для адресата иконической формы знака,

перемещающий в центр внимания субъективную точку зрения адресанта на предмет.

Первое произнесенное слово, типично тема, закладывает предпосылки для

развертывания ремы высказывания (свидетельствующее о том, что собирается

представить адресант в процессе речи) или увеличения степени конвенциональности

знака. Молчание, наступающее после последних звуков его речи, предшествует

вмешательству адресата и сигнализирует о формировании нового взгляда на предмет

высказывания. Адресант готов вновь погрузиться в недра своей мысли, а адресат -

высказать собственную интерпретацию обсуждаемого предмета. Восприятие

когнитивного содержания адресатом и его готовность прервать молчание

подтверждается первыми звуками его речи» [Letalleur 2007: 157].

Поэтому чтобы понять подлинное значение метафоры, нужно провести целый

ряд дополнительных психологических операций или трансформаций, которые

являются строго программированными. Во-первых, нужно отвлечься от именных

значений сравниваемых лексем. Затем нужно мысленно выделить релевантные

признаки последних и сопоставить их; на основе одного признака построить образ

будущей метафоры. Дифференциальными признаками смысла сопоставляемых лексем

являются места, содержащие художественные находки, научные открытия,

неординарные выводы, креативные образы. Постепенно формируется более богатое

признаками значение. Остальное «заполняется» нерелевантной информацией,

осуществляющей связь между дифференциальными признаками. При этом обычно с

ростом понятийного ядра метафоры как знака происходит оттеснение ассоциативной

части в значении.

Таким образом, чтобы декодировать метафору,

необходимо совершить целую цепь лингвистических трансформаций и

вспомогательных абстрактных операций.

Существует точка зрения, что под значением метафоры понимается «процесс

выработки смысла, а не сам смысл» [Барт 1989: 278]. Значение — это соединение того,

что означает, и того, что означается; это не форма и не содержание, а связующий их

процесс. Как отмечает Ф. Растье (F. Rastier), ментальные образы, активно

эксплуатирующиеся сознанием при формировании значения метафоры, являются

психологическими коррелятами означаемого, референция которых происходит путем

парного подбора между ментальным образом и перцептивным «образом» объекта

(включающим в себя не только чувственные условия, но и физиологические

предпосылки и культурные условия) [Rastier 1974, 2003].

Заметим, что с психолингвистической точки зрения индивид вступает во взаимодействие с некоторой знаковой продукцией или знаком, а метафора понимается как знаковая продукция, представляющая собою систему визуальных/звуковых сигналов, интерпретируемых реципиентом в конкретном семиотическом континууме. Эта система представлений формируется у индивида при взаимодействии с конкретным знаком. Иными словами, с психолингвистической точки зрения метафора есть нечто целостное, ментальное образование, когнитивная сущность которой транспортируется мыслью индивида. С семиотической точки зрения метафоре присуща определенная произвольность значения, поскольку «единство семиологии существует на уровне формы, а не содержания; сфера ее применения ограничена, она имеет дело только с одним языком,

только с одной операцией — прочтением или расшифровкой» [Барт 1989: 78].

 

МИФ О СИЗИФЕ




Дата добавления: 2014-12-20; просмотров: 23 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.016 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав