Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

ГЛАВА V. ПАРТНЕРСТВО РОССИИ С ЕС И НАТО: ФОРМУЛЫ И ФОРМЫ СОТРУДНИЧЕСТВА.

Отношения с Европейским союзом, одним из самых вли­ятельных центров мировой политики, сохраняли и во второй половине 1990-х годов приоритетное положение. Их правовой основой стало подписанное 24 июня 1994 г. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, в котором подчеркивалось взаимо­выгодное и равноправное партнерство между Россией и ЕС, а также определялись основные цели, направления и механизмы сотрудничества. Оно вступило в силу в декабре 1997 г. Этому пе­риоду предшествовали активные согласования институциональ­ных основ российско-европейского сотрудничества, когда Россия постепенно включалась в работу структур Евросоюза.[23] В феврале 1996 г. она стала членом Совета Европы, активно участвовала в реформировании Совета по безопасности и сотрудничеству в Ев­ропе (СБСЕ), формировании новой политической концепции и структуры Организации по безопасности и сотрудничеству в Ев­ропе (ОБСЕ), разработке на этой основе модели общей и всеоб­щей безопасности для Европы XXI века. В мае этого же года Со­нет министров иностранных дел ЕС представил Е.М. Примакову «План действий Европейского союза в отношениях с Россией», в котором поднимались вопросы европейской безопасности, положения бывшей Югославии, Средиземноморья, ближневосточно­го мирного процесса. Особое внимание было уделено проблемам участия ЕС в делах стран СНГ, к которому российская внешняя политика относилась тогда весьма болезненно.

Центральное место в системе отношений Россия-ЕС заняли встречи на высшем уровне (саммиты) по формуле «1+2» (Президент России, Председатель Европейского совета и Пред­седатель Комиссии ЕС), проводимые два раза в год, в период каждого из полугодовых председательств. Развивался также диалог в формате Председатель Правительства России – Председатель Комиссии Европейского союза (КЕС) Для процесса взаимодействия двух крупнейших полити­ческих систем характерны резкие повороты и обострения, не­смотря на обоюдное понимание жизненной необходимости тес­ного сотрудничества. Взаимные претензии охватывали в тот пе­риод значительный круг проблем. В первую очередь это касалось политики расширения ЕС и НАТО на Восток. Стратегия «остернизации», рассчитанная на динамичное включение зо­ны Центральной и Юго-Восточной Европы, а также Прибалтики н экономико-правовое пространство ЕС и параллельно - в восточностратегический альянс, вызывала неприкрытое раздражение Москвы. Но российские демонстративные протесты лишь незна­чительно могли повлиять на график формирования «эшелонов» европейской интеграции.[24] Россия по существу была поставлена перед фактом стремительного роста евроструктур. Складыва­лась довольно парадоксальная ситуация: с одной стороны, выс­шее руководство страны открыто выражало недовольство темпа­ми расширения НАТО, с другой стороны, сохраняло нейтраль­ность по отношению к росту ЕС. Россия сама активно премилась к тесной интеграции с ЕС. Тем не менее отношения между Москвой и Брюсселем испытывали серьезные трудности, потенциал сотрудничества, заложенный в Соглашении о парт­нерстве между РФ и ЕС, так и не был реализован.[25]

Где проходят и будут проходить границы НАТО? Этот во­прос приобрел во второй половине 1990-х годов особую остроту. После завершения эпохи холодной войны НАТО претерпела су­щественные изменения, как институционального, так и стратеги­ческого характера. Военно-оборонительный альянс, созданный в 1949 г. для противодействия «советской экспансии», через пять­десят лет своего существования постепенно трансформировался в новую систему коллективной безопасности.

В мае 1997 г. в Вест-Пойнте президент Б. Клинтон высту­пил с программной речью, в которой обосновывалась политика расширения НАТО на Восток. Он подчеркивал, что в будущем альянс должен «воздействовать на конфликты, угрожающие всеобщему миру», «содействовать сохранению исторических завоеваний демократии в Европе», а также «поддерживать потенциальных членов альянса в их стремлении решать свои разно­гласия мирным путем». Особо Б. Клинтон указал на совмест­ную программу «Партнерство ради мира» и специальные соглашения с Россией и Украиной, предусматривавшие согла­сованные стратегические действия. Страны, граничащие с Рос­сией и входившие в советское время в Организацию Варшавского договора, с территории которых были выведены российские войска в первой половине 1990-х годов, заявили о своем добровольном решении вступить в Североатлантический альянс. Желание государств Балтии - Латвии, Литвы и Эсто­нии, а также Венгрии, Польши, Чехии и Словакии вызвало рез­кую реакцию Москвы. Уже 26октября 1996 г. Государственная дума приняла Обращение «В связи с планами расширения НАТО» с призывом к парламентам европейских стран пересмо­треть эти планы и перейти к созданию альтернативной системы коллективной безопасности в Европе. Российские парламентарии констатировали, что столь близкое приближение к России границ НАТО представляет прямую угрозу ее национальной бе­зопасности. Переговорный процесс по этому вопросу затянулся, поскольку ни НАТО, ни Россия не были готовы отказаться от своей позиции. Однако напрямую воспрепятствовать расшире­нию НАТО Россия не могла.[26]

В марте 1996 г. Е.М. Примаков провел переговоры с руко­водителями стран Центральной Европы - Чехии, Венгрии, Сло­вакии, Польши. Основной темой переговоров стали проблемы общеевропейской безопасности, расширение НАТО на Восток, отношения с государствами Балтии, ситуация в бывшей Югославии. После серии поездок в эти страны Е.М. Примаков предложил компромисс в вопросе расширения НАТО: их вхождение в политическую организацию без участия в военной инфраструк­туре. Во время встречи с президентом Польши Александром Квасьневским он мотивировал позицию России необходимостью соблюдения национальных интересов:

«Когда мы касаемся вопроса расширения НАТО, то это сов­сем не значит, что мы накладываем какое-то вето или стучим ку­лаком по столу, пытаясь воспрепятствовать тому, чтобы вос­точноевропейские страны вступили в Североатлантический союз. Нет, это не так. Поскольку у каждой страны есть свои нацио­нальные интересы, то разрешите и России иметь такие интере­сы, разрешите эти интересы защищать, если она считает, что те подвергаются угрозе в плане расширения НАТО».

Уже в июне 1996 г. на сессии Совета Североатлантическо­го союза в Берлине Е.М. Примаков сделал заявление, которое бы­ло воспринято на Западе как сенсационное: Москва не возражает против того, чтобы НАТО стала гарантом безопасности стран восточной и Центральной Европы. Но при этом Примаков под­черкнул, что имел в виду, как и ранее, лишь политическое рас­ширение блока НАТО. Определенным компромиссом можно считать подписание в Париже в мае 1997 г. Б.Н. Ельциным и Ге­неральным секретарем НАТО X. Соланой, а также руководите­лями государств - членов НАТО «Основополагающего акта НАТО-Россия о взаимных отношениях, сотрудничестве и безо­пасности между Российской Федерацией и Организацией Севе­роатлантического договора». Был создан Постоянный объеди­ненный совет «Россия - HATО», в который вошли члены Северо­атлантического Совета и российский представитель. Совет должен был собираться не реже одного раза в месяц, и Россия об­ладала правом решающего голоса при голосовании по вопросу о повестке дня. Россия получила также возможность стать посто­янным сопредседателем в Совете. Однако все эти меры скорее были направлены на то, чтобы «умиротворить» Россию, нежели дать реальные возможности оказывать какое-либо влияние на политику НАТО.[27]

Итак, основные дискуссии в российско-европейских от­ношениях второй половины 1990-х годов были сосредоточены вокруг проблем расширения на Восток ЕС и НАТО. Естественно, это кардинально меняло геополитическую ситуацию в Европе.[28] Дискуссии разворачивались на фоне югославского кризиса. Как в случае с балканским урегулированием, так и в процессе «остернизации» Россия занимала последова­тельную позицию, отстаивая свои национальные интересы. Од­нако реально ее внешняя политика не имела таких рычагов вли­яния, чтобы «заморозить» планы расширения НАТО и ЕС. Про­тиводействуя им на уровне публичной политики, российскому руководству все же удалось получить некоторые уступки, обес­печив России почетное место в переговорном процессе с НАТО. Как представляется, жесткая позиция, занятая Кремлем по этим проблемам, логически являлась частью нового внешнеполити­ческого курса, соответствовала стилю великой державы и была мотивирована желанием подчеркнуть особое мнение, независи­мое от США и ЕС.[29]