В.Г. Богораз.

Первобытный человек познает жизнь такою, какою она является ему в процессе его деятельности. Его внимание привлекают те предметы, на которые распространяются его действия. Он приписывает им качества, свойственные ему самому[2]. Это является основой первобытных религиозных представлений. Отсюда развивается первобытная мифология, в дальнейшем разветвляясь по многим направлениям и приобретая специальные детали.

Стадии развития первобытных религиозных представлений. Первоначальное развитие мировоззрения здесь описываемого, имеет пять более или менее отчетливо выраженных стадий. Стадии эти следующие. На первой стадии всем окружающим предметам приписывается жизнь такая же, какой обладает человек. Формы вещей и их предполагаемое участие в проявлениях жизни не принимаются во внимание и даже вообще не включаются в поле зрения.

Камни, деревья, холмы или облака, а также и явления природы (ветер, дождь, гром), считаются живыми безотносительно к их форме[3]. Предмет движется, следовательно, он живой. Точно так же первобытный человек считает живыми деревья, которые шелестят, ветер, который проносится мимо, камень, который до поры до времени смирно лежит на месте, но может заставить споткнуться человека, когда тот проходит мимо, озера, реки, ручьи, холмы, которые возвышаются над равниной и отбрасывают на нее свою тень. Человек борется с вещами, побеждает или убивает их. Он приносит им жертвы, просит их о защите. Он подбирает какие-либо мелкие предметы и делает их своими амулетами. Он носит их на своем теле и уверен, что это дает ему защиту от всевозможных злых сил.

Дальнейшее развитие ведет к восприятию сходства внешнего вида предмета с общей формой и отдельными частями человеческого тела – появляется представление о внутреннем сходстве, более детальное и определенное. Каждое случайное сходство охотно подхватывается – рот, голова, руки усматриваются во внешнем виде предметов, которые считаются живыми. Легкого сходства с формой человеческого тела достаточно для того, чтобы предмет стал амулетом. Сучок дерева или кусок кожи, раздвоенный на конце, как бы имеющий две ноги, считается человека подобным существом. Такова вторая стадия, в которую вступает первобытное мышление, когда на смену бесформенного и всеобъединяющего восприятия является признак сходства одних вещей с другими. Благодаря этому сходству вещи воспринимаются с большей отчетливостью и качества их с большей подробностью и определенностью.

Когда это внешнее сходство в свою очередь является недостаточным, возникает идея о том, что вещи имеют двойную природу: свой обычный вид и другой, более или менее человекоподобный. Обе формы вполне материальны, и вещи могут свободно менять их одну на другую. Так, каменные топоры и молотки, употребляемые в хозяйстве, превращаются в людей, а потом опять ложатся на свое место в прежнем виде. С другой стороны, и человек может превратиться по желанию в животное или в неодушевленный предмет. Неодушевленные предметы, приняв свою другую форму, приобретают жизнь и становятся способными к обычным человеческим действиям. Эти изменения чаще всего приписываются животным и вполне соответствуют представлениям первобытных людей о двойной природе животного мира. Это – третья стадия развития первобытного мировоззрения.

Как прямой вывод из идеи о двойной природе вещей возникает представление о том, что одна из двух сущностей, свойственных им – внешняя, другая – внутренняя, скрытая под обычной формой. А поскольку она скрытая, она вообще невидима человеческому глазу, но, тем не менее, она все же способна к выходу из внешней оболочки и тогда представляется в виде человеческого существа. Так возникает первое представление о различии между материальной формой и жизненной силой, которая в ней содержится. Появляется дух, или “гений”, “леший”, “водяной” антропоморфного вида. Он вообще невидим, но материальный предмет представляет его постоянное местообитание, которое он может покидать, принимая свой настоящий, человекоподобный образ.

В таком виде он может явиться шаману или другому человеку по своему желанию и выбору. Это – четвертая стадия. Она предполагает сосуществование материального предмета и его “гения”, тогда как на третьей стадии мы видели лишь две отдельные, сущности, которые могли заменяться одна другою. Отделение “гения" от материальной оболочки, однако, возможно лишь до известной степени. Вообще говоря, "гений" не должен уходить далеко от своего обиталища и возможно скорее должен вернуться туда. Вместе с тем ему присущи все материальные и духовные свойства обычного человека.

Концепция “гения” прекрасно определяется у американских эскимосов под именем inua – ero человек (на языке азиатских эскимосов – juwa). Здесь ясно видно, каким образом человекоподобный дух увязывается вместе с вещью.

Животные, согласно этому представлению, суть человеческие существа в оболочке из шкуры, которую они могут скинуть по своей воле. Человек, наоборот, может по своей воле превратиться в животное или неодушевленный предмет, надев на себя шкуру или покрывшись оболочкой, напоминающей внешний вид данного предмета. Затем, сбросив надетую маску, он снова становится прежним человеком.

На этой (пятой) стадии относится возникновение представления о человеческой душе, которая заключена в теле и время от времени может покидать его во сне.

На более первобытных стадиях человек не может объяснить себе сновидений и принимает их за действительную жизнь, которую живет душа во время своих странствий.

На пятой стадии "гении" совсем освобождаются от своей материальной оболочки, получают полную свободу движений и становятся настоящими духами. Их человекообразность становится более отчетливой и приобретает новые детали. Многие из них приобретают индивидуальные черты и вступают в разнообразные отношения друг с другом. Так возникает первичная мифология, состоящая из рассказов о духах, наделенных специальными силами, невидимых, способных летать, но все же совершенно человекоподобных, нуждающихся в пище и подверженных смерти. На этой стадии возникает верование, что мертвецы после разрушения их тела становятся невидимыми духами. Оно развивается из представления о душе, обитающей в человеческом теле, точно так же, как представление о свободно живущих духах развивается из представления о “гениях”, заключенных в материальных предметах.

Все это порождает идею о жизни мертвецов на “том свете”, в “потустороннем мире”, где у них есть свои семьи, охотничьи промыслы и т. д. Параллелизм в развитии представления о духах и о загробной жизни мертвецов приводит к тому, что мертвые живут в одном “потустороннем мире”, а духи – в другом. Образуются несколько "миров", располагающихся этажами: над и под землей, одни населены покойниками, другие – духами. Вместе с тем определяется различие между покойником и человеческой душой. Последняя представляется маленькой, хрупкой, беспомощной, подверженной опасностям со стороны враждебных духов и нуждающейся в покровительстве духов, благорасположенных к человеку. Мертвые, наоборот, представляются как невидимые духи, большие и сильные, гораздо сильнее человека. Они страшны, способны причинить всякое зло живым или, наоборот, благорасположены к ним и оказывают всяческую помощь своим живущим потомкам. Так возникает культ покровителей– предков, который, однако, предполагает ряд пройденных стадий развития и уже приобретенную способность составлять более сложные и специализированные воззрения[4].

Характеристика пяти стадий развития первобытной религии дана здесь в схематическом виде. На самом деле все пять стадий, будучи весьма элементарными, возникают почти одновременно и сосуществуют рядом. Тем не менее при более тщательном изучении первобытной мифологии можно заметить, что более ранние стадии как бы отмирают, тогда как более поздние находятся в полном развитии, и как раз эти последние в настоящее время преобладают у большинства первобытных народов.

Рассматривая согласно предложенному плану материал, собранный при ознакомлении с чукотскими религиозными идеями, мы увидим, что основной

фон относится к первой стадии, когда представления о жизни просты, и олицетворение предметов и явлений природы отсутствует.

Материальные предметы, рассматриваемые как живые. Вообще говоря, чукчи считают, что вся природа – живая и каждый материальный предмет, может действовать, двигаться по своей воле. Про каждый предмет чукчи говорят, что он getьnvьlen ("имеющий хозяина"), но еще чаще говорят – gequli1in ("имеющий голос"). Это означает, что предметы живут и жизнь эта неотделима от них самих. Предметы, "имеющие голос", действуют посредством своих материальных качеств и возможностей. Так, например, камень, одаренный голосом, просто срывается с места, скатывается с грохотом и попадает в человека, которому он хотел повредить. Он может также убедить человека подобрать его и сделать своим амулетом.

В космогонических сказаниях чукотских шаманов мы видим жизнь, пронизывающую всю природу, которая описывается в своих отношениях к шаманским духам следующим образом: “В речном яру живет человек, голос там существует и говорит. Я видел хозяина этого голоса и говорил с ним, он подчинился мне, преклонился и принес мне жертву, тот приходил вчера. Маленькая серая птичка с синей грудью, которая шаманит, сидя в углу между суком и стволом, и призывает духов, приходит и отвечает на мои вопросы. Дерево дрожит и плачет под ударами топора, как бубен под колотушкой. Оно было моим служебным духом; колотушка приходит и я держу ее в руках...“Все сущее живет; лампа ходит, стены дома имеют свой голос, и даже урильник имеет собственную страну и шатер, жену и детей, и бывает служебным духом. Шкуры, лежащие в мешках на запас для торговли, разговаривают по ночам. Рога на могилах покойников ходят обозом вокруг могил, а утром становятся на прежнее место, и сами покойники встают и приходят к живым”[5].

В другом сообщении такого же характера маленькая птичка, сидящая во впадине сука, бьет в травяной бубен. Ее жертва – жучки или червяки – лучшее из ее корма. Вороватый ворон спускается к ней, слушает ее песни и завладевает ими, втягивая их своим дыханием.

В третьем рассказе всякая вещь имеет свой голос или своего хозяина. Шкуры, приготовленные для продажи, имеют хозяина. Ночью они превращаются в оленей и ходят на свободе. Деревья в лесу разговаривают между собой. Даже тени от стен составляют целые племена, они живут в шатрах и выходят на охотничий промысел. Радуга и солнечные лучи имеют своих "хозяев", которые живут на самой высокой части радуги, а также и на том месте небосвода, откуда истекают солнечные лучи. Они сходят на землю этими дорогами света…

Усвоение этой простой идеи о жизни неодушевленных предметов представляет много трудностей, так как эти предметы не имеют органов и приспособлений, необходимых для проявления жизни. В преодолении этой трудности чукотская религиозная концепция переходит на вторую стадию, отожествляя различные части предмета с соответственными органами человеческого тела.

Так, например, опьяняющие мухоморы представляют собою “особое племя”. Они очень сильны, и когда растут, то прорывают своими крепкими головами плотные корни деревьев и рассекают их надвое. Они прорастают сквозь камни и раздробляют их в мелкие куски. Мухоморы являются к пьяным людям в странной человекоподобной форме. Так, например, один мухомор явится в виде однорукого и одноногого человека, а другой – похожим на обрубок. Это не духи, это именно мухоморы как таковые. Число их, видимое человеком, соответствует тому, сколько он их съел. Если человек съел один мухомор, он увидит одного мухоморо-человека, если съел два-три, увидит соответствующее число. Мухоморы берут человека за руки и уводят его на тот свет, показывают ему все, что там есть, проделывают с ним самые невероятные вещи. Пути мухоморов извилисты. Они посещают страну, где живут мертвые.

Представления, характеризующие третью стадию, столь же многочисленны. На этой стадии, как было сказано, предметы представляются имеющими двойную сущность: обычный вид и другой, антропоморфный вид, в котором они живут человекоподобной жизнью. Так, деревянные амулеты, спокойно лежащие в деревянном ящике, превращаются в пастухов и ночью отправляются в оленье стадо охранять его от волков. Рано утром они возвращаются на прежнее место и снова становятся кусочками дерева. Такое превращение все же не меняет основных свойств предметов. "Деревянное племя" (uttьrеmkьn), деревья во множестве являются на зов шамана, но, входя в юрту, они боятся огня, так как он может сжечь их[6].

Представления второй и третьей стадии лучше применимы к животным, чем к неодушевленным предметам.

Звери как люди. Все звери представляются имеющими свою страну и хозяйство. На Чукотском полуострове я встречал охотников, которые ни за что не хотели выкапывать из нор маленьких лисенят, потому что лисицы имеют свое хозяйство и они могут навредить охотнику своими домашними чарами. У черных и у белых медведей тоже есть свое хозяйство. Черные медведи живут в подземных жилищах, а у белых медведей есть свои поселки на льду в открытом море; они существуют охотой на тюленей и моржей и организуют для этого целые походы; они строят снежные дома, которые освещают жировыми лампами; вообще, их жизнь во всем подобна человеческой.

Орлы тоже особое племя. Одно из орлиных семейств имеет раба, по имени Rьrultet. Он был похищен с земли много лет тому назад. Он приготовляет пищу для орлов, и лицо его черно от сажи. Всякие мелкие пташки тоже живут на особой земле. Они выезжают в маленьких игрушечных кожаных челноках на охоту за червяками и букашками[7].

У морских зверей есть тоже большая страна далеко в открытом море. Она расположена по сторонам материка и отделена от земли глубоким потоком, который всегда трясется, как бездонная топь. Этот поток непроходим, для всех, кто приходит с земли.

Звери, представляемые как человеческие существа, могут изменять свой вид и размеры так же легко, как это делают духи. Горностай, например, – это статный воин, одетый в белый панцирь. Ножки убитых им мышей – это оленьи окорока. Сова тоже воин. Мыши – народ, живущий в подземных жилищах; у них стада, состоящие из корешков,– это их олени, у них сани из травы. Внезапно, превращаясь, они становятся настоящими охотниками. Они выезжают на нартах и охотятся на белых медведей.

Шаман, который посещает страну мышей, находит, что их образ жизни совсем такой же, как у людей. Его призвали помочь женщине, которая страдала от колотья в груди и от острой боли в горле. Осмотрев ее, он увидел у ней на шее тоненькую травяную пленку, какую чукотские дети употребляют для ловли мышей. Он сорвал пленку, и женщина-мышь исцелилась. В благодарность за его услугу мышиный народ дал ему лучшие шкуры диких оленей. По возвращении его в наш мир шкуры, превратились в сухие листья и кусочки коры.

Во многих случаях звери, принимая человеческое естество, сохраняют часть своих звериных качеств; тем самым они, хотя и становятся вполне подобными человеку, все же представляют собою особую категорию живых существ, отличную от людей. Так, например, кит, который берет себе в жены молодую женщину, продолжает оставаться китом, и она жалуется на то, что он заставляет ее вырывать ногтями раковины из его кожи. Эти раковины приравниваются к человеческим паразитам. Белый медведь сохраняет способность нырять и ловит тюленей своими лапами. Женщина-лиса сохраняет свой сильный запах. Женщина дикая гусыня имеет отвращение к остаткам животной пищи, так как они могут выпачкать ее чистое белое платье.

Амулеты животного происхождения – шкурка, головка, череп, клюв, перо – тоже способны к превращению. Они превращаются в тех животных, от которых происходят, и действуют соответствующим образом. Затем снова принимают свой прежний вид. В одном рассказе засушенная шкурка горностая превращается в живого горностая, который в свою очередь превращается в большого белого медведя. В этой сказке амулет посылается "хозяином" в море в погоню за врагом, но, не будучи в силах выполнить приказание, он возвращается обратно и получает от "хозяина" выговор[8].

Следующая стадия (четвертая), как сказано выше, предполагает более глубокое разделение обеих сущностей предмета: идея о превращении заменяется представлением о человекоподобном "гении", который сосуществует с предметом и живет в нем, как в своей материальной оболочке, но по желанию может покидать, ее и существовать отдельно. Изучая эту стадию, мы должны особо различать отдельные предметы (камни, деревья) и большие объединения, как леса, реки, горы и т. д.

Развитие религиозных представлений относительно более мелких предметов не пошло дальше первоначальных стадий (первой и второй). Отдельно существующие "гении" им не приписываются, по крайней мере в этом нет полной ясности. Как было сказано выше, мелкие предметы часто называются gеtьnvьlenаt ("имеющие хозяина"); чукотское понятие "хозяин" соответствует эскимосскому "его человек" (inuа) и обозначает "гения". По отношению к мелким предметам, идея эта не развилась, и они предпочтительно называются gеquli1inеt ("имеющие голос"), что свидетельствует о более примитивном воззрении. У эскимосов представление о "хозяине", обитающем в данном предмете, выражено, как будто яснее. У центральных эскимосов, по данным профессора Боаса[9], каменные глыбы, разбросанные по поверхности земли, имеют своих духов. Каждый дух представляется в виде женщины с одним глазом во лбу. Другие духи живут в камнях, которые весной скатываются со склонов гор. Если человек увидит такой камень и попросит его сделаться духом– покровителем, камень продолжает катиться с горы, ибо, не имея ног, он не может двигаться иначе.

Впрочем, идея о каменных глыбах, как о живых существах, свойственна также и чукчам[10]. Каменные глыбы, разбросанные по горам, чукчи считают существами в прошлом живыми и впоследствии обращенными в камень. Они были первыми созданиями творца, предназначенными к жизни, но вышли такими безобразными, что он обратил их в камни и создал людей и зверей. Эти глыбы называются perkat, множественное от perkaper. Многие из них представляют окаменелые шатры или полога, другие – окаменелых людей и зверей (perkalaul – “глыба-человек”). Каменная оболочка охраняет их тайную внутреннюю жизнь. Например, в одной сказке шаман отправляется померяться силами с камнем-человеком, и ему приходится очень плохо от каменных объятий противника. <…>

Владетели или хозяева. Большие объединения предметов, как то: леса, реки, озера и т. п. имеют своих владельцев (etьnvьt, множественное число от etьn), которые называются также хозяевами (аun-rаlьt, множественное от аun- rаlьn, буквально – домохозяин).

Различные виды зверей и деревьев также имеют своих “хозяев”, которые живут вместе с ними в лесу. Каждый вид деревьев имеет отдельного "хозяина". Только береза не имеет хозяина, и поэтому люди с ней обращаются без всяких стеснений, как с безразличной и ничьей. Такой взгляд на березу особенно ярко выявляется во время ежегодных поездок оленных чукоч на окраину леса, где они вырубают березовые жерди для нарт, древка для копий и пр. Каждая порода зверей – волк, лисица, олень – имеет своего хозяина"[11].

Чукчи всех этих "хозяев" часто называют просто "духами" (kelet). Последний термин обычно обозначает злых духов …, но он распространяется и на духов-хозяев, несмотря на то, что они не являются вредителями. <…>

Представления о “хозяевах” мест развиты также среди обруселых юкагиров Колымы и Анадыря. По всей вероятности, первоначальная туземная основа переплелась с русскими мифологическими представлениями. Здесь мы видим хозяев вполне человекоподобных, но гораздо сильнее человека. У этих “хозяев” есть свои дома и деревни. Они ездят на санях по своим владениям, вместо собак запрягают лисиц и волков. “Хозяин” такого-то леса владеет всеми зверями, живущими в этом лесу, хозяин реки – всею рыбою, живущей в ней.

“Хозяин” леса, по русско-юкагирским представлениям, имеет большую склонность к водке и карточной игре. Обруселые туземцы утверждают, что охотники, которым исключительно везет на промысле, очевидно, купили свою удачу у лесного хозяина за водку или за колоду карт. “Хозяева” лесов играют в карты друг с другом. Ставки их – различные породы зверей. Они переходят от одного к другому в процессе игры. Этим объясняются частые перекочевки зверя; Н. Дьячков, чей труд неоднократно цитировался[12], не только рассказывает подобные истории, но как будто сам склонен верить им.

У "хозяина" реки – белая толстая шкура. У жены его – длинные волосы, которые расплываются вокруг нее по воде. Если кто-нибудь увидит ее или услышит ее громкий, пронзительный крик, тотчас сходит с ума. “Хозяин” леса охотится за речным “Хозяином, чтобы завладеть его шкурой, из которой он делает себе волшебные сапоги (на местном русском языке – "четвери"). Это всем известные сапоги-скороходы наших сказок. Речной “хозяин” мстит “хозяину” леса, каждый раз хватая за ноги его или кого-нибудь из членов его семьи, когда те переходят реку по льду. Однажды, когда лесной “хозяин” и его беременная жена спустились на лед реки Колымы вблизи утеса Ханджибоя, речной “хозяин” схватил за ногу жену лесного и потащил ее в воду. Муж с помощью своего брата пытался вытащить ее. Но им удалось оторвать только ее голову. Они положили ее на вершине Ханджибоя, где она лежит и до сих пор, превратившись в камень.

<…>С другой стороны, в юкагирском фольклоре встречаются эпизоды, в которых горы не подчинены “хозяину”, а выступают как самостоятельные человекоподобные существа, окаменевающие в конце рассказа[13]. Во многих частях территории коряков встречаются горы, главным образом отдельные утесы, с отвесными острыми вершинами, которые обычно называются "дедами" (ере'pil, apepeI). Иногда они считаются предками племени, которых ворон Кujkьnnаku обратил в камни.

То же самое представление мы встречаем у камчадалов, которые во многих горах видят своего предка Кутха, окаменевшего на месте со своим домом, санями, молотом и т. д. В прошлом камчадалы приносили жертвы таким камням, как это до сих пор делают коряки.

Среди чукоч представление это менее распространено. Все же в среднем течении Анадыря есть утес, который называется Реrutьn. Это одно из имен морского бога Keretkun'a. Рассказывают, что он, отправившись однажды вверх по Анадырю, так устал, что сел на этом месте и окаменел. Утесы с именем Epepil также встречаются на территории чукоч. Один из них, например, находится к северу от Анадырского лимана, недалеко от поселка Мариинский пост. Я не уверен, что это представление свободно от посторонних влияний. Слово ерерil скорее коряцкое, чем чукотское. По– коряцки оно означает "маленький отец", "дед". У чукоч оно встречается лишь в торговом жаргоне и обозначает русского священника[14].

На последней (пятой) стадии олицетворения жизненная сила окончательно отделяется от материального предмета и становится от него независимой. Развивается представление о сверхъестественных существах, которые населяют весь внешний мир и в пределах его передвигаются свободно. Существа эти человскоподобны, но гораздо более могущественны, чем человек, они невидимы, но по своему желанию могут явиться любому человеку. Шаман может их видеть помимо их воли.

Строго различая, приходится установить два особых друг от друга класса сверхъестественных существ: с одной стороны kelet, зловредные, злые духи, с другой – благожелательные vaьrgьt.

“Хозяева” рек, озер и т. п. также называются kelet. Это аналогично тому, что нимфы, дриады и прочие гении греков и римлян назывались также богами и вступали в разнообразные сношения с высшими божествами, вплоть до полового общения. Все три класса сверхъестественных существ у чукоч носят название также "сведущие" (gьitepьcit), точно так же, как люди, сведущие в шаманстве, называются "знающие".<…>

Kelet. Keleti могут быть разделены на три класса, более или менее различные, но все же нередко переплетающиеся взаимно. К первому классу относятся злые духи. Невидимо витая в пространстве, они охотятся за человеческими душами и телами. Вторую категорию составляют кровожадные каннибалы, которые живут или до сих пор жили где-то на отдаленном берегу. Они вечно враждуют с чукчами. К третьему классу относятся “духи”, которые прилетают на зов шамана и помогают ему в его колдовстве и врачеваниях. Первый класс “духов” часто называется “настоящие духи” (lii-kelet), или “убийцы” (tеinuьсьt), или досаждающие “существа” (раgсеm-vnьgьt), потому что они постоянно вмешиваются во все человеческие дела. Последнее название дается по преимуществу “духам” таинственных нервных болезней: kurgu lьnjоt – “подлежащие избеганию”. Так, например, "духи" заразных болезней (оспы, инфлуэнцы) обычно приходят со стороны заката из земли, принадлежащей “солнечному владыке” (tirk-еrmin nutenut). Этим именем чукчи, также как и многие другие народы Сибири, называли русского царя. Заразные болезни, действительно, большею частью заносятся к чукчам с запада. Туземцы часто спрашивали меня, почему вся Россия переполнена злыми духами и как это солнечный владыка не может от них избавиться[15]. <…>

Космогонические верования. По космогоническим представлениям чукоч существует несколько миров, расположенных один над другим, так что земля одного является небом другого, находящегося ниже. Количество миров – пять, семь или девять. Эти миры расположены в равном количестве над и под землей, каждому верхнему соответствует симметричный нижний..

В сказке о “Чесоточном шамане”[16], содержащей много интересных подробностей, наряду с землей существуют четыре огромных мира. Ближайший из них населяют kelet, следующий – люди. В верхнем и нижнем мирах одинаковое количество зверей на земле, птиц в воздухе, рыб в море и вся сумма жизни такая же, как на нашей земле.

По другим рассказам, нижний мир населен теми, которые умерли дважды и, следовательно, уже не могут вернуться на землю. Некоторые из этих миров имеют по нескольку солнц, количество которых колеблется от двух до восьми. В то время как у нас зима, в соседнем мире лето, и наоборот.

По верованиям коряков, у духов, населяющих нижний мир, бывает день тогда, когда у нас ночь[17]. Также ульчи Амурского края верят, что в стране мертвецов стоит зима в то время, когда у нас лето, и день, когда у нас ночь[18].

Соседние миры не слишком удалены друг от друга. В сказке «О Бородавчатом шамане»[19], шаман, выброшенный соперником, пролетает сразу сквозь два мира. Первый он пробивает головой, второй ногами, потом попадает в третий мир, на движущуюся твердь облаков. В другой сказке старая колдунья лишает разума молодого человека и выбрасывает его сначала из полога, затем из внешнего шатра. То и другое – два мира.

Однако есть сказка, в которой шаман, поднимаясь на небо, странствует в течение нескольких лет, затем встречает седого шамана, который рассказывает ему, что он спускается на землю: он начал спуск, когда был еще молодой, и вот теперь они встретились на середине.

Все эти миры пронизаны общим проходом, находящимся под Полярной звездой. Шаманы и духи, пробираясь из одного мира в другой, проникают через этот проход. Герои многих сказок пролетают через него на орле или с помощью громовой птицы. Другой способ достигнуть верхнего мира идти пешком по направлению к рассвету, и после долгого и трудного подъема путь этот приведет на небо. Герой одной из сказок употребляет иголку и нитку для того, чтобы проникнуть в верхний мир. Он кидает иголку вверх, как метательное копье, она втыкается в небо, затем он взбирается по нитке как по подъемному канату. Можно проникнуть в верхний мир также по радуге или по солнечному лучу. Мертвецы поднимаются туда вместе с дымом погребального костра.

Обитатели верхнего мира называются “Верхним народом” (gьrgor- ramkьn) или “Народом рассвета” (Tŋaьrgь-ramkьn). Они живут совершенно так же, как люди. Обитатели верхнего мира называют людей “Нижним народом” (Iwtьrremkьn). Во многих сказках вместо Верхнего народа говорится об едином могущественном существе, называемом “Верхнее существо” или “Рассвет”, а также “Творец”, Полярная звезда, “Зенит”, “Полдень”. Это существо дает защиту и помощь людям, которые, избегая обид и гонений со стороны своих земных врагов, являются к нему. Оно гостеприимно встречает их, а затем отсылает обратно со щедрыми подарками и провизией. Возле его жилища есть несколько дыр, заткнутых вулканами, через них оно наблюдает за всеми земными делами и происшествиями. В одной из сказок женщина, пришедшая в верхний мир, попробовала посмотреть через такую дыру. Она стосковалась по своем доме, и слезы закапали у ней из глаз через дыру. Женщины внизу, сидевшие возле шатров за обработкой шкур, думали, что это идет дождь, и попрятались по домам.

Наряду с перечисленными есть еще другие миры, например, находящиеся на каждом из направлений компаса.

Особый мир есть под водой и маленький темный мир, принадлежащий женскому птичьему духу и находящийся выше и в стороне от всех остальных. В одной из сказок герой и его товарищи проникают в нижний мир через водоворот. В одной из сказок два брата, скитающиеся по морю, попадают в подводный мир.

Многие созвездия считаются особыми мирами с особым населением, или они являются местом обитания Верховного существа, которое пасет на них свои огромные стада оленей… В нашем мире небо представляется опирающимся на землю всеми сторонами горизонта. Каждая линия горизонта называется “Достижимый край неба” (Jа-рkеt-tаgьn). По четырем углам скалы неба смыкаются со скалами земли, как подвижные подъемные ворота, – вверх, вниз. По верованиям чукоч, перелетные птицы каждый раз, улетая в свой мир, должны пролететь сквозь эти скалы, поэтому проход между скалами называется Достижимый птицами край” (Galga-pket-tagьn). Движение скал, подобно движению кузнечных мехов, образует ветер, который дует со всех сторон горизонта. Этот движущийся проход существует со времени первого творения. Во многих сказках люди считаются сотворенными из кусочков, образовавшихся от трения скал “Достижимого края неба”.

Душа. Душа называется uvirit или, реже, uvekkьrgьn. Оба слова происходят, по всей вероятности, от корня uvik – “тело”. Uvekkьgьn должно обозначать “принадлежащее телу”. Tetkejuŋ значит “жизненная сила живого существа”. Это есть сердце и легкие. Душа есть и у зверей и у растений. У растений душа маленькая, и упоминается она всего лишь в нескольких заклинаниях.

По верованиям чукоч, у человека, кроме одной души, ведающей всем телом, есть еще несколько частичных душ. Есть специальные "души органов тела", ног и рук. Эти души могут быть случайно утрачены, и тогда соответствующий орган болеет и даже вовсе отсыхает[20].

Чукчи называют «короткодушным» (uviritkəlin) человека, у которого постоянно мерзнет нос, выражая этим, что часть его жизненной силы постоянно покидает тело. “Души органов” остаются лежать на том месте, где они были утеряны. Шаман может призвать их к себе, и тогда они становятся его духами– помощниками (jaŋra-kalat). Души чрезвычайно малы, при движении они издают звук, подобный жужжанию пчелы или жука. Одна или все “души” человека могут быть похищены kelь, – тогда человек болеет и в конце концов умирает.

Шаман может найти и вернуть утраченную душу. Душа, найденная шаманом, часто имеет вид черного жука. При водворении, в тело пациента она исцарапает всю верхнюю часть его головы, ища места, через которое она могла бы проникнуть внутрь. В конце концов шаман вскрывает череп и сажает духа в надлежащее место. Жук может войти через рот, через подмышки, через задний проход, через пальцы на ногах и на руках.

Если шаман не в состоянии найти “душу”, он может вдохнуть в пациента часть своего духа, превращающегося в “душу”, или может дать одного из своих духов– помощников взамен утраченной души[21]. Kelet, поймав душу, тащит ее в свой мир и перевязывает ее по ногам или накрепко связывает каждый ее член в отдельности. Затем они кладут ее возле лампы, на то место, где обычно хранятся различные мелкие вещи. В сказке о “Чесоточном шамане” женский птичий дух, принеся домой душу мальчика Rьntew, обвязывает ее железными связями, помещает возле лампы и кормит ее лучшими кусками мяса и жира для того, чтобы она отъелась и была вкуснее, когда придет ее время быть съеденной. <…>

Царство мертвых. Есть много областей, где помещаются мертвецы. Там они живут жизнью совершенно такой же, как на земле. Часто они отожествляются с Верхним народом или с Нижним народом подземного мира. Они говорят гостю с земли: "Мы люди, жившие на земле". Дети, умирающие в нашем мире, рождаются там, и наоборот. <…>

Другой путь мертвецов на небо – дым от погребального костра. Для этого и сжигают мертвые тела. В одной из сказок шаман приказывает себя убить и сжечь на костре. С дымом костра он поднимается вверх, в надземный мир. Но вот он возвращается в вихре. Надо улучить минуту и подхватить под уздцы его оленей, когда он проносится мимо на легких санках, иначе он проедет и никогда не вернется. Северное сияние – местообитание мертвецов, которые умерли внезапной, преимущественно насильственной смертью. <…>.

Хотя часть мертвецов попадает в верхний мир, обычное местопребывание мертвых – под землей. Их страна весьма обширна и полна запутанных переходов, в которых теряются новопришельцы. Новопришелец в царство мертвых прежде всего должен пройти через особый собачий мир. Человек, который при жизни плохо обращался с собаками и бил их, в этом подземном собачьем мире подвергается свирепому нападению собак и бывает весь искусан[22]. Предки и родственники новопришельца встречают его и ведут, его вперед, иначе он не сумеет найти свой путь. Другие мертвецы тоже выходят посмотреть на него и на то, что он с собою принес. Поэтому ни один покойник не должен получать погребальных оленей из чужого стада, не должен брать одежду, изготовленную у чужого очага, ничего ворованного, ничего незаконного. В подземном мире все такие вещи будут отобраны и переданы их законным владельцам. Бедный человек, не имеющий своих оленей, предпочитает идти пешком в надземный мир, с котомкой и посохом, в одежде, приготовленной его женой.

Жилища мертвецов – большие круглые шатры, сделанные без единого шва, с виду похожие на пузыри слюны. Их стада оленей неисчислимы, они состоят из оленей, принесенных в жертву или убитых на мясо, а также из диких оленей, убитых на охоте. Многие мертвецы живут моржовым промыслом по берегу океана, изобилующего моржами. Люди и моржи забавляются веселой игрой, – моржи выпрыгивают из воды и снова ныряют, в то время как люди стреляют в них. Когда какой-нибудь морж застрелен, его вытаскивают на берег и съедают, затем кости бросают обратно в воду, и морж опять оживает.

Многие верования, относящиеся к жизни мертвых за гробом, противоречивы. Например, утверждение, что человек умирает от нападения kelet, которые съедают его душу, не согласуется с описанием деятельной его жизни, которую ведут мертвые на том свете. Я полагаю, что это противоречие получилось в результате двоякого подхода чукоч к факту смерти. Непосредственно после смерти родственника чукчи под влиянием горя ищут убийцу, им необходимо найти кого-то, кто бы нес ответственность за смерть ближнего, будь то человек или дух. Когда же время сгладит первое впечатление, они забывают роль духа в событии смерти и яркими красками рисуют себе картину жизни мертвых на том свете.

Другой момент, кажущийся противоречивым, относится к влиянию мертвецов на удачу или неудачу работы живых. Согласно одному ряду представлений, мертвецы – благожелательные защитники своих потомков. Многие частицы в связях домашних охранителей содержат в себе элементы культа предков. Каждый путник, случайно проходя мимо какого-либо места погребения и желая привлечь к себе расположение мертвеца, обязательно бросит на его могилу кусочек мяса или немного табаку. По другим представлениям, более распространенным среди чукоч, мертвецы, после смерти превращаются в духов, враждебных людям и расположенных ко всякому злу.

[1] Печатается с сокращениями по: В.Г.Богораз. Чукчи. Религия. Глава I. Л., 1939. С.1-45. Сноски сохраняются в редакции 1939 года..

[2] Я избегаю употребления термина “анимизм”, так как он предполагает наличие понятия о человеческой душе, которое, по моему мнению, появляется на более поздних стадиях развития человеческого сознания. Э.Тэйлор говорит, что анимизм зиждется на двух основах, вытекающих из одного источника: 1) представление о душе отдельного существа, продолжающей жить после смерти или уничтожения тела, 2) представление о духах, вплоть до разряда могущественных божественных существ (Первобытная культура, стр. 426, цитировано по английскому подлиннику). Согласно моей теории, оба эти представления относятся к более поздней стадии. Таким образом, мое описание представляет собою попытку обрисовать тот путь, которым первобытный человек дошел до стадии анимизма (Прим. автора).

[3] Даниэль Г. Бринтон говорит: "Сознанию дикаря все находящееся в движении, все издающее

звук или запах или какими-либо другими качествами привлекающее внимание представляется наделенным тою же безличной духовной силой, которую он чувствует сам в себе, но только в ином выражении. Все прочие явления выражают ту же самую силу и потому, в сущности, ничем не отличаются от него самого. Какой-либо зверь, растение, камень, движение светил ночью, вой ветра, треск огня, высокий холм - все это проявления одного и того же бытия, наделенные тою же жизнью, что и он сам, происходящие от одного и того же источника жизни" (Brinton, Religions. Primitive Peoples, стр. 136).

Это - если мы исключим безличную духовную силу и "всеобщий источник жизни", которые как будто слишком абстрактны для низших стадий развития сознания, - близко к тому, что сказано выше.

Эндрью Ланг говорит более определенно: "Пикарь не проводит резкой границы между самим собою и вещами внешнего мира, которые он считает совершенно подобными себе – будь то животные, растения или небесные тела. Он наделяет половыми и детородными способностями камни и скалы, человеческими чувствами солнце, месяц, звезды, ветер точно так же, как и зверей, птиц и рыб" (А. Lang, Myth, Ritual and Religion, 1, стp. 47)

[4] Герберт Спенсер, который вообще рассматривает культ предков как главный источник религии (Основы социологии. 1, стр. 305), считает, что он возникает лишь тогда, когда неопределенные и неустойчивые представления о враждебных силах превращаются в определенную и твердую веру. Тенденция следовать примеру прародителей, которая столь сильна у первобытных людей, способствует возникновению культа предков. Мне кажется, что все это в значительной степени приложимо также к религиозной жизни чукоч, при отсутствии других объяснений, может служить для объяснения различных обрядов и церемоний.

[5] В. Г. Богораз, Материалы по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Колымском округе, СПБ. 1900, стр. 285, 386. (В дальнейшем это сочинение обозначается: "Материалы….)

[6] Во многих чукотских рассказах солнце, море, небо являются как живые существа сохраняющие свой внешний вид. В одном рассказе солнце в шаманском споре пускает в ход свой зной и сжигает соперника. Море топит соперника или, в другом рассказе, давит льдом, а небо тоже давит, сбрасывая на него свою верхнюю корку. Надо заметить, что так действуют они только во время шаманских выступлений; во все остальное время солнце, море и небо выступают как настоящие люди. У них тоже двойная природа, которую они могут произвольно изменять (В. Г. Богораз, Материалы, стр. 285).

[7] Крашенинннков (Описание земли Камчатки, т. 1, стр. 228, изд. 1786 г.) упоминает о таких же представлениях камчадалов. Они утверждают, что когда не видно ни одной мыши, то это значит, что мыши отправились в открытое море на моржовую охоту. Их челноки - это раковины особой формы, похожие с виду на человеческие уши. Эти раковины так и называются – “мышиные челноки”.

[8] В. Г. Богораз, Материалы, стр. 219.

[9] Воаs, Central Eskimo, стр. 591.

[10] В рассказе аляскинских эскимосов (Nelson, стр. 465) кит имеет “хозяина”, живущего внутри его тела и направляющего все его действия. Кит - существо женское, и таков же его “хозяин”. Представление о звере, имеющем в своем теле особого “хозяина”, чуждо чукчам.

[11] Это представление, по всей вероятности, приводит к идее о хозяине всего леса, владения которого простираются до границ этого леса. По русско-юкагирским представлениям, хозяин леса имеет неограниченную власть над всеми своими зверями. Он может отдать их в подарок, проиграть в карты, собрать всех в стада и перегнать на другое место и т. д.

[12] См. часть 1, стр.5.

[13] См. Bogoras, American Anthropologist, vol. IV, р. 643.

[14] Русско-чукотский торговый жаргон - особый вид испорченного языка с упрощенной грамматикой и произношением, принятым обеими торгующими сторонами. Основа жаргона - чукотская, с некоторой примесью русских слов.

[15] Представления чукоч о стране солнечного владыки весьма любопытны. Из многих других я приведу одно весьма распространенное среди оленных и приморских чукоч, о том, куда солнечный владыка девает меховой сбор, которым облагаются все народы Сибири. В стране Солнечного владыки есть огромная пещера, из которой постоянно хлещет вода, образуя колоссальный водопад.

[16] В.Г. Богораз. Материалы, стр. 201.

[17] W. Iochelson.The Koryak, стр. 27.

[18] C. Schrenck, Die Volker des Amur Landes, Zweite Наlitе, стр. 76l.

[19] В.Г. Богораз, Материалы, стр. 220.

[20] У эскимосов восточной Гренландии существуют аналогичные верования. По их представлениям, У человека несколько душ. Самая большая из них живет в гортани или в левой с стороне тела, она - маленький человечек, величиной с воробья. Прочие души помещаются в других частях тела; величиной они не больше сустава пальца. Если какую-нибудь вынуть, соответствующий орган тела засыхает (Но1m, Meddelelser от Grönland, часть Х. стр. 112).

[21] Такое же представление существует у гренландских эскимосов, См. Frldtjof Nansen, Eskimo, стр. 298.

[22] То же самое мы встречаем в верованиях коряков. См. W. Jochelson, The Koryak, стр. 103.