Читайте также:
|
«Потому что ещё никто не входил в Стойло и не покидал его.»
Серость.
Стены всех кабинок техобслуживания были одинакового, унылого серого цвета. Единственным достоинством же серой стены, на которую я пялилась именно сейчас, было лишь в то, что она была невероятно чистой. ПипБаки, как известно, были чертовски надёжны, так что моя деятельность как техника Стойла сводилась к длительному безделью. Быть подмастерьем ПипБак-техника означает, что пока твой наставник дрыхнет в кладовке, тебе поручается вся повседневная работа. То есть мытьё стен.
— Эту стену необходимо раскрасить.
Я дала волю фантазии, представляя, как Смотрительница соглашается и отдаёт приказ самой Палетте превратить всю нашу подсобку в один из её ярких шедевров. Палетта была лучшей художницей в Стойле Два, и это делало её нашим сокровищем. Жизнь в Стойле неизбежно начинала подрывать ваш дух — вы здесь родились, прожили тут всю свою жизнь, тут и умрёте. И ваш жизненный путь во многом определяется вечеринкой в честь появления кьютимарки. Поэтому Смотрительница настояла на том, чтобы каждую неделю репертуар радиостанции “Стейбл” пополнялся новыми песнями, все общественные места были ярко раскрашены и украшены мотивирующими и поднимающими настроение плакатами, а в атриуме регулярно проводились вечеринки... Всё в надежде отвлечь всех от депрессии.
Но реальность лавиной обрушилась на меня, лишь только я снова упёрлась взглядом в безупречно чистую серость стены. Облагораживание технических помещений и так было далеко не приоритетным, а отделение ПипБак-техников вообще было одним из самых малопосещаемых мест. Я почувствовала, как у меня самой поникли уши от осознания того, что я буду вынуждена созерцать эту серую стену почти каждый день до конца своей жизни.
— Ох, дорогуша, неужели всё настолько плохо?
А вот и она. Вельвет Ремеди, неотразимая угольно-чёрная единорожица с крашеными прядками в белоснежной гриве и голосом, нежным, как шёлк, и густым, как лучший шоколад, стояла в дверном проёме моей комнаты. Я мысленно возблагодарила себя за то, что успела закончить уборку, и в то же время устыдилась, что комната была для неё столь неподходящей.
Я поверить не могла, что она там стояла. Я видела её на сцене над нами во время поздних вечеринок, слушала её песни не переставая, записывая каждую новую на свой ПипБак, дабы не дожидаться возможности услышать её снова. Сейчас я признаю, что была влюблена в неё годами. Я и ещё по меньшей мере три сотни пони. Моя матушка всегда смеялась над этим. Литлпип, — говорила она, хихикая со своими подружками, — дверь её амбара не в ту сторону открывается. Мне понадобилась несколько лет, чтобы понять, что она имела в виду. И дюжина секунд, чтобы осознать, что Вельвет Ремеди только что меня о чём-то спросила.
— Ч-че-чего?..
Отличный ответ, Литлпип. Такой лаконичный. Мне хотелось зарыться в бетонный пол и укрыться его обломками.
Она нежно улыбнулась. Она мне улыбнулась! И сказала таким замечательным голосом:
— Ты выглядела такой подавленной, когда я вошла. Я могу чем-нибудь помочь?
Вельвет Ремеди. Предложила. Помощь. Мне.
Шок реанимировал ясность моих мыслей. У Вельвет Ремеди наверняка была причина, чтобы спуститься сюда. Что-нибудь, связанное с её ПипБаком. Не похоже, что она просто пошла прогуляться по техническим помещениям, в конце концов. Осмотревшись, я поняла, что в данный момент была тут единственной работающей пони. Мой наставник, как обычно, спал у себя в кабинете.
— О... Нет, ничего особенного. — Я пыталась вернуть себе самообладание. — Чем я могу быть вам полезна?
На лице Вельвет Ремеди одновременно виделись и сострадание, и неубеждённость, но она подняла переднюю ногу, представляя моему взору свой ПипБак. Более элегантная модель, чем у меня, с её инициалами и кьютимаркой (красивая птица с распростёртыми крыльями и клювом, открытым в песне), которая гармонично его украшала.
— Ненавижу доставлять беспокойство, но он начал натирать. Не могла бы ты заменить обшивку?
— О, конечно! — Я уже держала в воздухе специальные ключи, которые использовались, чтобы снять ПипБак с ноги пони (как у любого начинающего специалиста по ПипБакам, у меня в карманах моего рабочего комбинезона был полный набор всевозможных инструментов). — Я его мигом сделаю! — ПипБак со щелчком раскрылся.
Вельвет Ремеди нерешительно хихикнула, опуская копыто.
— Что ты, всё в порядке. Не торопись. Мне надо намазать ногу мазью и отдохнуть до вечера.
Точно! Завтра вечером Вельвет Ремеди выступала в Салуне Стойла Два. Я собиралась отполировать её ПипБак так, чтобы он был достоин находиться над её копытцем. Даже если бы убила на это всю ночь, я его отладила бы так, чтобы он работал чётко, как новенький, да ещё и успела бы отдать ей до выступления.
— Отлично! Я отдам его вам завтра в это же время. Вы не разочаруетесь, обещаю!
Она снова мне улыбнулась, и после этого никакой серости в мире не удалось бы омрачить остаток этого дня.
— Спасибо. — Она развернулась, чтобы уйти. Я проследила за тем, как её кьютимарка исчезает в дверном проёме. И Вельвет ушла.
* * *
На следующий день я, насвистывая одну из песен Вельвет Ремеди, шла по залам к её комнате. Её ПипБак парил недалеко от меня в облачке магии, отделанный лучшей обивкой, которую я смогла найти, и блестел как новенький. Я была вымотана бессонной ночью, но, тем не менее, пребывала в приподнятом настроении. Вельвет Ремеди просто обязана была быть довольной моей работой!
Повернув за угол, я была вырвана из своих мечтаний толпой пони, собравшихся у комнаты Вельвет. Чёрт возьми, мне пришлось чуть ли не с боем прокладывать дорогу через охотников за автографами и папарацци. Подняв ПипБак повыше, я начала пробираться через толпу.
— Она исчезла!
— Как она могла уйти?
Приглушённые голоса и паническое ржание вокруг меня становились всё более тревожными.
— Почему она покинула нас?
Исчезла? Вельвет Ремеди... исчезла?
А затем прозвучали слова, от которых у меня чуть не остановилось сердце:
— Я не думал, что дверь Стойла вообще можно открыть.
Она ушла наружу?!
— Успокойтесь! — раздался голос Смотрительницы откуда-то из толпы. — У меня есть метки всех и каждого в Стойле. Я лично отправлю поисковую партию. Наша Вельвет будет дома не позже заката. Не волнуйтесь.
Я почувствовала себя так, будто меня засасывает в мокрую, холодную глину. Мой взгляд медленно поднялся на ПипБак, парящий надо мной.
Я опустила голову, пытаясь, медленно пятясь, выбраться из толпы, левитацией плотно прижав к себе ПипБак. Когда Смотрительница попытается отследить Вельвет по метке, она приведёт всех не к ней, а к её ПипБаку, проходящему техническое обслуживание...
С глухим стуком я врезалась в кого-то. Это напугало меня так, что заклятие левитации с негромким хлопком рассеялось, и чистый и блестящий ПипБак покатился по полу.
Обернувшись, я обнаружила себя лицом к лицу со Смотрительницей.
Она не произнесла ни слова, лишь глазела на ПипБак, лежащий на полу. На нём были отчётливо видны инициалы и кьютимарка Вельвет Ремеди.
— Что. Это. Такое? — медленно и угрожающе спросила Смотрительница.
Все взгляды уже были направлены на меня. Я шкурой чувствовала каждую пару глаз. Все молчали. Тишина опустилась, подобно свинцовому покрывалу. Во рту у меня пересохло. Я не могла выдавить ни слова.
Да мне и не требовалось. Я чувствовала волны ненависти. Десятки фанатов Вельвет Ремеди, и я — пони, непосредственно связанная с исчезновением их кумира.
Голос Смотрительницы был тих и неожиданно мягок:
— Забери его и возвращайся в свою комнату. Быстро.
Ей не пришлось повторять дважды.
* * *
В тот вечер я лежала на своей кровати, ковыряясь в ПипБаке Вельвет Ремеди, тогда как по радио на моём собственном передавали очередную версию сегодняшней трагедии.
Я не могла в это поверить. Вельвет Ремеди пропала. Я не могла понять. Как она смогла уйти? Почему она ушла?
Дверь Стойла Два была закрыта и запечатана. Только Смотрительнице было известно, как открыть её, если это вообще было возможно. И это, очевидно, было возможно.
Но зачем? Никто на самом деле не знал, что было снаружи, если там вообще что-либо было. В учебниках истории говорилось, что там всё было выжжено, безжизненно и ядовито. Таково, по крайней мере, было общепринятое и вполне логичное предположение. Но страшилка, рассказанная кем-то на моей первой (и последней) вечеринке, породила череду жутких кошмаров и до сих пор скиталась где-то по задворкам моего сознания: история о том, как один пони неизвестно как открыл дверь Стойла и вышел наружу... Чтобы обнаружить, что снаружи не было ничего! Лишь бесконечная пустота, которая увлекла того пони за собой, пожирая его душу, пока он сам не обратился в ничто.
Недавний опыт подсказывал, что это не тот случай, но эта картина до сих пор преследовала меня.
Я поняла лишь две вещи: первая — Вельвет Ремеди воспользовалась мной, чтобы снять ПипБак, дабы Смотрительница не смогла её отследить; а вторая — я крепко влипла.
То, что я была самой маленькой среди одногодок и последней, кто получил кьютимарку, не способствовало укреплению дружбы с моими сверстниками. Не помогала мне в этом вопросе и мать. И уж тем более то, что я проснулась с воплями на своей первой вечеринке. Словом, я привыкла быть одна. Но у меня никогда раньше не было врагов. Меня не замечали другие пони, но и ненавидящих меня тоже никогда не находилось.
Я не могла винить их, хоть это и было абсолютно несправедливо. Они были расстроены, и им требовался мул отпущения. В новостях моё имя не упоминалось, просто сообщалось, что “Уникальный ПипБак Вельвет Ремеди был найден у одного из ПипБак-техников”, но учитывая, что нас было целых двое, было несложно определить, у кого именно, даже без того эпизода у её комнаты.
Смотрительница как раз говорила по радио: “Мы все чувствуем эту потерю. Но я хочу напомнить, что Вельвет Ремеди сама выбрала этот путь. Она решила покинуть свой дом. Забыть нас, свою семью. Она обманула моё доверие так же, как и ваше, как и доверие той пони, которую своими махинациями заставила снять её ПипБак, чтобы мы не отыскали её. Я знаю, многие из вас обозлены и расстроены. Но я призываю вас направить свою злость куда действительно следует...”
Как бы я ни была признательна ей за её слова, они никак не повлияли бы на то негодование, с которым я отныне должна была сталкиваться каждый день, даже если бы каждый держал его в себе. Оно висело бы в воздухе, подобно старому дыму.
Я отвлеклась на блудный ПипБак, заметив зашифрованный файл. Я нашла его вчера, думая, что это новая неоконченная песня. Я не хотела открывать файл, как из уважения к собственности Вельвет Ремеди, так и из-за нелюбви к спойлерам, но, я полагаю, это больше не имело значения. Эта песня никогда бы не прозвучала.
Открыв сумку на своём комбинезоне техника, я достала устройство, позволяющее легко и безопасно снять шифр. Это был аудиофайл. Я запустила его.
“Запасной код открытия двери Стойла Два...CMC3BFF.”
Я в изумлении замерла, переваривая услышанное. Я быстро выключила радио и проиграла файл ещё раз.
Я не узнала голос. Он был женским, довольно приятным, но со странным акцентом, которого не было ни у кого в Стойле. Но теперь я знала, как ушла Вельвет Ремеди.
Должно быть, я просидела несколько часов, размышляя о том, как мне следует поступить. Но в конце концов я приняла решение.
Я собиралась идти за ней наружу. И я была намерена вернуть её назад.
* * *
Я стояла, уставившись на огромную стальную дверь, отделявшую Стойло Два от ужасов (или пустоты!), поджидающих снаружи. И на двоих пони-охранников, преграждавших мне путь. В моих седельных сумках лежал запас яблок и всё необходимое. Даже Большая Книга Чародейных Наук, чтобы было, что почитать. На шее висели две фляги. Я была готова идти. Но Смотрительница приняла меры, чтобы подобное не повторилось.
Настойчивость и сердитые взгляды так ни к чему и не привели. Мой рог светился, но они стояли, даже и бровью не поведя. Они бы на пушечный выстрел меня к контрольной панели не подпустили.
— Эй, а не ты ли, случаем, та кобылка, что позволила нашей Вельвет потеряться снаружи? — дерзко спросил один из охранников, делая шаг вперёд. Другой с отвращением отвернулся. Не знаю, я ли вызывала у него отвращение, или же он так же, как, видимо, и Смотрительница, относился к тем, кто хотел поквитаться со мной. И я вроде как надеялась на первое, учитывая, что я собиралась с ними сделать.
БУМС!
Металлический шкаф упал на них сверху, вырубив обоих. Земные пони никогда не замечают трюков с чем-то-летающим-сверху-сзади.
Я стояла у пульта и вводила пароль с ПипБака Вельвет Ремеди, когда из ближайшего интеркома раздался оглушительный голос Смотрительницы:
“Стой! Я приказываю тебе немедленно остановиться!”
Ага, как же.
“Охрана! Всей охране к двери Стойла Два! Остановите эту кобылку!”
Вот дерьмо!
Мои копыта рванулись к рубильнику, открывавшему дверь, и я взмолилась Селестии, чтобы код сработал. Затем я изо всех сил потянула рычаг.
Воздух наполнился громким клацаньем, за которым последовали шипение пара и сильный толчок, встряхнувший комнату. Затем я увидела, что здоровенный засов, запиравший дверь Стойла Два, отполз назад. Огромная шарнирная рука свесилась сверху, закрепляясь на двери, после чего с зубодробительным скрежетом выдавила массивную стальную дверь и откатила в сторону.
Я случайно поймала себя на том, что подумала про себя голосом своей матери: “ дверь её амбара не в ту сторону открывается ”. Дверь Стойла номер два вообще не должна была открываться. Даже дёрнув рычаг, я обомлела, когда увидела, что она всё-таки открылась.
“Тебе не нужно этого делать... Литлпип. Верно?” — вырвал меня из прострации голос Смотрительницы. Я услышала цокот копыт бегущих сюда охранников.
Я сделала шаг к двери.
— Не волнуйтесь, я верну её.
“Нет! Если ты уйдёшь, тебя сюда больше не впустят.”
Несправедливость происходившего на какое-то мгновение ошпарила. Смотрительница не только впустила бы Вельвет (в отличие от меня), но даже хотела за ней поисковую партию отправить. И в то же время Вельвет была особенной, а я... а я — нет.
Часть меня порывалась развернуться и поползти назад в свою комнату, вернуться к своей безотрадной, но безопасной жизни.
Пересилив себя, я вышла за порог.
* * *
Издав последнее шипение и глухой щелчок, стальная дверь Стойла Два окончательно закрылась.
Не знаю, что я ожидала увидеть за дверью, но уж точно не длинный, тёмный тоннель, пропахший гниющей древесиной и наполненный затхлым воздухом. Я больше не была в Стойле. Но я не была и снаружи. Я была лишь в преддверии.
Я включила фонарь на своём ПипБаке и в ужасе отшатнулась: весь тоннель был устлан скелетами давно умерших пони. Внешняя сторона двери Стойла была покрыта вмятинами в тех местах, где пони ломились в неё, кроша копыта в тщетных попытках попасть внутрь.
Быстро пройдя вперёд, я обнаружила, что тоннель заканчивается старым помещением с лестницей, ведущей к горизонтальной двери со сломанным замком. Вход в Стойло Два снаружи был хитроумно замаскирован под скромный погреб для яблок. А под словом “замаскирован” я подразумевала то, что тот, кто это построил, и впрямь строил яблочный погреб.
Сделав глубокий вдох, я поднялась по ступенькам, распахнула дверь погреба и вышла наружу.
Заметка: получен новый уровень
Новая способность: шерше-ля-филли — +10% повреждений противникам того же пола и уникальные реплики в диалогах с некоторыми пони.
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 23 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |