Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Тема 10. Романтизм

Читайте также:
  1. IV. ПЕРИОД УКРАИНСКОГО ПРЕДРОМАНТИЗМА, СВЯЗАННЫЙ С ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ КИРИЛЛО-МЕФОДИЕВСКОГО БРАТСТВА
  2. Билет 7. Возникновение русского романтизма.
  3. Граждаский романтизм
  4. Жуковский - первопроходец романтизма.
  5. МУЗЫКАЛЬНЫЕ ФОРМЫ КЛАССИЦИЗМА И РОМАНТИЗМА
  6. Немецкий романтизм в литературе
  7. Новое направление в европейской культуре – романтизм, его влияние на поиски стиля в архитектуре.
  8. Общая характеристика романтизма как философского течения.
  9. Определение романтизма.
  10. Основные черты романтизма.

Более двух веков продолжаются споры вокруг романтизма. Ему давались самые противоположные оценки: романтизм либо категорически отвергали, либо принимали, но с оговорками, как явление во многом ущербное и незрелое. До конца 50-х годов

ХХ века в советском литературоведении, подчинявшемся жестким идеологическим установкам, существовала теория реализма – антиреализма: реализм считался универсальным художественным методом, правдиво изображающим жизнь; романтизм трактовался как искажающее картину мира наивное или экстравагантное искусство, выражающее политическую реакцию и бур-жуазный индивидуализм.

Постепенно исследователи пересматривают подход к романтизму, отказываются от априорных суждений и заданных идеологических клише, от бытовавших долгое время терминов «прогрессивный» и «реакционный» романтизм, стремятся анализировать романтизм непредвзято и «изнутри», во всей его сложности и многогранности. Большую роль в изучении романтизма сыграли работы В.М. Жирмунского, Н.Я. Берковского, Б.Г. Реизова, В.В. Ванслова, А.Б. Ботниковой, Р.М. Габитовой, В.И. Грешных, Н.А. Гуляева, А.С. Дмитриева, Н.Я. Дьяконовой, И.В. Карташовой, Ю.В. Манна, С.В. Тураева, У.Р. Фохта, Д.Л. Чавчанидзе и др. Ученые перестали трактовать романтизм исключительно как реакцию на французскую революцию, реже называют романтизм литературным направлением или художественным методом, чаще – типом художественного сознания, выявляют специфику национальных вариантов романтизма.

В 1973 году И. Шетер ставит вопрос о том, что романтизм не исчерпывается жесткими хронологическими рамками конца XVIII – первой половины XIX века, говорит о синтезе романтизма и реализма в творчестве Ч. Диккенса, В. Гюго, Г. Флобера, прослеживает сложные диахронные и синхронные связи романтизма с пластами породившей его культуры. В работах последних лет литературоведы выявляют романтические традиции в современной литературе. Новое осмысление романтизма влечет за собой серьезные теоретические исследования эволюции романтического сознания и романтического типа культуры. Литературоведы не акцентируют в романтизме один доминантный признак, а видят в нем сложную эстетическую систему. В настоящее время настойчивее звучат голоса об отсутствии пропасти между реалистическим и романтическим типами художественного сознания, о параллельном развитии романтизма и реализма, их взаимовлиянии и взаимосвязи (Н.А. Гуляев, И.В. Карташова, В.И. Грешных и др.). Постепенно формируется взгляд на романтизм как на искусство, исходящее в своих художественных изображениях не из теории или канона, а из жизни. Одно из самых интересных и глубоких, на наш взгляд, исследований романтизма – монографии Ф.П. Федорова «Романтический художественный мир: пространство и время». Рассматривая пространственно-временные структуры немецкого романтизма, Ф.П. Федоров прослеживает движение романтического сознания и романтического типа культуры.

В изучении романтизма остается много дискуссионных вопросов, среди которых – параметры «измерения» романтизма, характер романтической эволюции, романтическая концепция личности и др. В конкретно-историческом плане романтизм – эстетическая и художественная система, возникшая в середине 90-х годов XVIII века и оказавшая влияние на различные области культуры – социологию, политэкономию, философию, религию, естество-знание и даже медицину. Романтизм – не столько свод литературных правил и взглядов на литературу и искусство, сколько мироотношение, система чувствований, склад натуры, особая философия.

 

Миропонимание первых романтиков (90-е годы XVIII – пер-вая половина 20-х годов XIX века) отличается от миропонимания последующих романтиков, поэтому принято оперировать понятиями «ранний и поздний романтизм». Одновременно существуют разные варианты романтического мироощущения, и у термина «поздний романтизм», как замечает Ф.П. Федоров, не столько хронологический, сколько ценностно-хронологический характер.

Для романтиков отражение достовернее, чем реальность. Романтики отрицают рационалистическое восприятие и ратуют за интуитивное, мистическое познание мира. В отличие от классицистов и просветителей, рисовавших упорядоченную, организованную на началах разума и пользы статичную картину мира, ранние романтики увидели мироздание как прекрасную тайну и стали отражать жизнь с ее постоянными «гениальными отступлениями от нормы» (Ф. Шлегель), с «капризами» и случайностями (Ф. Шлейермахер), в сложнейших связях, в самосозидании и саморазрушении. Романтики любят описывать превращения, которые разрушают вещи и обнажают жизнь. Из античной мифологии романтики заимствуют идею хаоса и трактуют его как источник разума и гармонии (в понимании романтиков – хаос все отнимает и ничего не возвращает). Если просветители трактовали социальные и исторические сдвиги как трагическое отклонение от «разумного» хода истории, то романтики в противоречиях и катастрофах мироздания увидели богатство и полноту бесконечной и вечно совершенствующейся жизни. Вселенная, в интерпретации романтиков, есть синтетическое, целостное мироустройство, все звенья которого объединены универсальной связью всеобщности и взаимонеобходимости. «Раннее романтическое сознание выражало восторг, изумление перед как бы заново открытым миром, который <…> представал в новом единстве и цельности, «стройном созвучии» (Стеффенс) своих природных созидательных, «творящих» сил».

Романтики отстаивают право на возможность «несерьезного» (иронического) отношения ко всему «незавершенному» миру и обращаются к «романтической иронии, которая связана с представлением о перманентном движении жизни, отвергает все застывшее, утверждает бесконечную свободу жизненных сил, «прозревает» «высшее» созерцание жизни. Романтическая ирония предполагает клоунаду, игру, веселье, юмор.

Предмет искусства, с точки зрения романтиков, – «прекрасное без границ, или прекрасное бесконечное», духовное начало, господствующее в мире и подчиняющее себе материю. Для романтиков действительно прекрасное заключено в природе, искусстве, сознании и поступках людей, живущих по общечеловеческим нравственным законам. Духовность, согласно романтикам, есть источник красоты и подлинной, единственной силы развития человечества. Романтические духовные ценности соотнесены с Великим и Вечным, общечеловеческим. Человек должен пренебрегать всеми благами материальной жизни, и тогда, полагают романтики, дух человека вырвется за пределы внешних ограничений и станет подлинно свободным.

Большинство романтиков, надеясь искоренить социальное зло силой слова, посредством нравственного воздействия, говорят о воспитательной функции искусства. Ф. Шлегель считает, что романтическая поэзия отвергает развлекательные, гедонистические цели и стремится к поэтизации всего доброго, великого. Новалис разрабатывает теорию «магического идеализма», согласно которой поэзия, содержащая человечность, любовь, способна нравственно возродить человека и воздействовать даже на растения и животных.

Романтики изображают жизнь преимущественно в поэтических моментах. В 239-м фрагменте Ф. Шлегель (именно им были сформулированы основные принципы романтической эстетики) утверждает: «все должно стать поэтическим»; под словом «все» Ф. Шлегель понимает то, что окружает художника, будучи поэтически включенным в исторический контекст жизни. В центре внимания романтиков – человек как «вещь творения» (С. Колридж), дух и сознание индивида, обладающего мышлением и свободой выбора. Человек – модель макрокосма; все тайны универсума скрыты в глубинах духовного мира отдельной личности. Для романтиков познание мира – прежде всего самопознание. Задача романтиков – заглянуть в бездну своей души, открыть зыбкость страстей и через них познать мир. Ф.О. Рунге подчеркивал, что источником непреходящего, вечного искусства является обращение к «глубинам своей души», «ликование духа»; художник творит тогда, когда ощущает необыкновенное чувство взаимосвязи с Вселенной, «предчувствует» Бога и изображает «наши представления о Боге или богах».

Считая, что материю искусства составляет мифология, Ф. Шел-линг ощущал связь между природой и историей и видел в мифах соединение природы и истории. Обращение романтиков к мифологическим и библейским сюжетам («Освобожденный Прометей» П. Шелли, «Каин» Дж. Байрона и др.) обусловлено их интересом к вечным, общечеловеческим проблемам жизни, желанием заново пережить единство земного и божественного миров. Ф. Шле-гель и Ф. Шеллинг отстаивают право писателя создавать свою мифологию при раскрытии противоречий нового времени. Романтики любят прибегать к аллегориям («Манфред» Дж. Байрона, «Королева Маб» П. Шелли).

Интерес к современности проявляется у романтиков в стремлении передать внутренний мир современного человека, те качества души, в которых «отразился» век («Исповедь сына века» А. Мюссе). Романтиков влекут моральные проблемы, сфера чувств и эмоций, яркие вспышки страстей и аффектов, взлеты и падения человеческого духа, борение дум героя. В раннем романтизме, пронизанном пафосом творимой жизни, провозглашается принцип свободы поэзии, подчеркивается активная роль автора (творца) художественного произведения. Считая, что все на свете можно преобразовать, Новалис заявляет: «Мир должен быть таким, как я желаю». В романтическом произведении автор открыто выказывает свое эмоционально-оценочное отношение к изображаемому. Человек, полагают романтики, – «пособник богов», обладаю-щий беспредельными возможностями в жизненном процессе и способный творить новые миры в сфере искусства. Романтики поэтизируют состояние творческого горения, энтузиазма, видя в нем идеальную форму духовной и общественной деятельности личности. По Ф. Шеллингу, «действенным началом всякого творящего и созидающего искусства и науки является энтузиазм, порыв духа в подлинном смысле».

Для романтиков нет линейного однонаправленного времени. Изучая прошлое, можно гадать и прорицать, полагают романтики. Ф. Шлегель утверждает: «Историк – это пророк, обращенный в прошлое». Романтики стремятся обнаружить в прош-лом важные коррективы к настоящему, в чуждом хотят найти свое, в своем – чуждое, в бывшем и настоящем – небывшее и будущее, в национальном – мировое. Ф. Шлегель говорит о необходимости воссоединить прошлое (память) и настоящее, реконструировать целостность духа, выражать невыразимое, удерживать в сознании отблеск прошлого или предчувствие будущего.

Романтики любят описывать горы, скалы, бушующее море, а также туманности, приблизительности, неопределенности, бесконечные дали: в них прячется свобода. В романтических произведениях природа принимает непосредственное участие в судьбе героя, утешает его и спасает от жизненных невзгод. Обожествляя природу, романтики считают ее истинным и прекрасным началом, миром добра, справедливости, высшей разумности; одновременно и храмом, «святой обителью», и «мастерской», в которой трудится человек-творец. Контакт человека с природой – важнейшее средство выявления человеческой души, могучий фактор ее обогащения и развития. Ф. Шлейермахер пишет о благоговении перед природой и грандиозностью Вселенной, о единстве мира и общих законах мироздания, трактует жизнь как великую картину, все звенья которой вовлечены «в широчайшие связи целого», где «все конечное существует лишь в бесконечном и через него, все временное – в вечном». Новалис называет романтическое ощущение природы «благороднейшей религией». В «Песнях невинности» У. Блейка звучит чувство радостного слияния с природой. Растворение человеческой индивидуальности в мире природы является для романтиков временным, хотя и необходимым, состоянием духовного созерцания и успокоения. Ф. Шеллинг утверждает наличие человеческого единства, родственного естественной «организованности», царящей в природе, и говорит о необходимости тесного общения отдельной личности с окружающим миром. Романтики не приемлют разобщенности людей и эгоизма. Если человек попадает под воздействие эгоистической морали, низкие, губительные, «роковые» страсти разрушают его, превращают в убийцу, преступника (Манфред Дж. Байрона). Провозглашая связь личности, природы и истории, романтики утверждают идеи единения людей, «органической целостности» бытия, синтез внешнего и внутреннего, конечного и бесконечного. Будущее видится романтикам как царство всеобщего братства, основанного на духовных, человеческих узах. Ф. Шлейермахер проповедует «истинную любовь и дружбу», «взаимодействие» с миром, призывает отыскать в «другом» «истинное величие человека». В романе Ф. Шлегеля «Люцинда» прославляется «гармония окружения», «искусство общения».

Для романтиков любовь – высшая реальность, первооснова, «жизнь жизни» (Ф. Шлегель), союз родственных душ, «величайшее таинство», соединяющее человека не только с человеком, но и со всем живым (П. Шелли), попытка преодоления одиночества и обретения гармонии. Любовь сближает людей, противостоит духовному тлену, эгоизму. Романтики воспевают платоническую любовь – прекрасное царство духа, идеальное содержание жизни, источник жизни. Там, где торжествует любовь, человек становится совершенным, всесторонним, сильным, гармоничным, и окружающая среда – родной, а не враждебной. Любимая женщина обожествляется, в ней – высшие силы бытия. Только полюбив, человек разрушает свою замкнутость и «нетерпимость», раскрывает душу и начинает ценить все человеческое. Любовь пробуждает в человеке творческое начало, желание жить для других и будущего. Ранние романтики ратуют за универсальную поэзию, которая объединит все виды поэзии, философию, риторику, прозу, критику. Утверждая, что все виды искусства самостоятельны и взаимосвязаны, романтики создали иерархию искусств, где полярными были музыка и скульптура. Превыше всего для романтиков музыка, за ней следуют поэзия, живопись, архитектура, скульптура.

Музыка, согласно Ф. Шеллингу, есть сущность мира, самое полное выражение духовного начала. Для Э. Гофмана музыка – «самое романтичное из всех искусств, так как она имеет своим предметом только бесконечное», «праязык природы, «песнь песней» деревьев, цветов, животных, камней и вод. Вся Вселенная у романтиков подчинена законам музыки, поэтому в романтических произведениях возникает культ музыки и музыканта, утверждается концепция панмузыкальности мира. Писатели включают в романы, в прозу стихотворные, песенные вставки, раскрывают внутренний мир своих героев через музыку. Иоганн Крейслер у Э. Гофмана исполняет музыку (свою или чужую), чтобы рассказать о себе. Самые красноречивые исповеди обрамляются музыкой. В «Дон Жуане» Э. Гофмана описание музыки играет роль психологического анализа.

Новалис утверждает: «Поэзия в строгом смысле слова кажется почти промежуточным искусством между живописью и музыкой» [20. С. 98]. Живопись изображает «твердь», «уже ставшие вещи» (Ф. Шеллинг), предметный конечный мир и тем самым связана со скульптурой, но живопись преодолевает «конечность» материи через «свет и краски» (А. Шлегель) и тем самым связана с музыкой. Сфера скульптуры – телесное, а потому скульптура замыкает романтическую иерархию искусств.

Ф. Шлегель убежден, что искусства должны сближаться и искать возможности переходить одно в другое. Новалис говорит о необходимости синтеза искусств. Только синтетическое искусство, с точки зрения романтиков, может создать целостного высокодуховного человека. Стремясь к глубокому синтезу, романтики создают своеобразный культ со-ощущений, межчувственных ассоциаций. Весь мир воспринимается как единый организм – в цвете, в звуках, в разнообразном смешении запахов.

Идеал романтиков – мир поэзии и духовно возвышенной красоты. Романтики мечтают о торжестве идеалов гармонии во всем мироздании, о духовной общности всех людей, о прекрасных, добрых, милосердных людях, чуждых корысти и зла, о красоте во всех ее проявлениях, поклонении женщине и любви, созерцательной праздности, предрасполагающей к размышлению; они верят в возможность разрешения жизненных конфликтов, в преображение мира на началах любви, в «великое супружество и всеобщее братство» (Ф. Шлегель). В идеальном мире человек обретет абсолютную свободу духа и почувствует беспредельность своих духовных ресурсов, будет способен постичь смысл бытия. Для ранних романтиков действительность предстает как идеал, поэтому в их творчестве главенствует светлое, ликующее жизнеутверждающее начало, нет трагизма и «разорванности» (поэтические циклы У. Блейка, гимны И. Гёльдерлина, мажорные финалы «Генриха фон Офтердингена» Новалиса и «Люцинды» Ф. Шлегеля).

В культуре романтизма утверждается особый жанр – фрагмент, который отвечал представлениям романтиков о принципиальной незавершенности творческого познания. Фрагменты А. и Ф. Шлегелей, Новалиса посвящены вопросам литературы, искусства, философии и представляют сгусток мысли, монологичный по форме и диалогичный по содержанию. «Многие фрагменты как бы предполагают оппонента; по своей интонации они утвердительны и вопросительны одновременно, часто имеют характер размышлений. Они не имеют начала и конца и являются «обрывками» какой-то незавершенной концептуальной книги, цепочкой нереализованных замыслов».

Со второй половины 20-х годов XIX века миропонимание романтиков меняется. В обществе на смену естественным человеческим отношениям приходят денежные и меркантильные интересы; романтики отвергают новую действительность, жаждут лучшего, более совершенного устройства, осознают бессилие изменить жизнь и свою зависимость от общества. Радостное мироощущение, романтическая гармония, восторженное утверждение идеала, присущие ранним романтикам, сменяются тоской о несостоявшемся идеале, который был только в прошлом или будет возможен в отдаленном будущем (П. Шелли, Дж. Байрон, в период его сближения с карбонариями, продолжают верить в будущее). Мировоззрение романтиков окрашивается в трагические и элегические тона, их разочарование нередко проецируется на всю Вселенную, достигая размеров «мировой скорби». Ряд романтиков пытается отстоять духовное от натиска социума и обращается к религиозно-мистическим утопиям, к апологии католицизма. В творчестве других романтиков появляются темы социальной действительности и отрицательной реакции на нее. Оппозиция «личность – окружающий мир» максимально воплощена в литературе Англии и Франции. Романтики остро реагируют на страдания конкретного человека и страстно защищают отверженных и униженных. Даже когда романтики писали о личной боли и утратах, «они раскрывали через индивидуально пережитое общие, типичные для своих современников мысли и чувства. В этом смысле романтическое искусство было объективным». Воспринимая себя единственным обладателем творческого начала, романтик ощущает трагическое одиночество, обреченность человека в современном мире. Герой романтических произведений нередко гибнет в поисках идеала или замыкается внутри собственного «я», обрекая себя на мучительное, болезненное, «неестественное» одиночество в «разъединенном» обществе («неестественное» одиночество противоречит «романтическому», «естественному» одиночеству, при котором древний язык природы объединяет все живое). На втором этапе романтизма изменяются принципы изображения человека. Если в раннем романтизме личность раскрывалась в самых общих, универсальных связях с миром, то позднее в романтическом сознании утверждается идея детерминизма, которая выступает в философском или историческом аспекте. Поздние романтики недовольны эстетически безобразным характером окружающего мира. Причина людских страданий, с точки зрения романтиков, – в трусости, предательстве, ненависти. Человек изображается как порождение эпохи «безвременья», представитель всего поколения («Адольф» Б. Констана, «Исповедь сына века» А. Мюссе).

Эволюция романтизма проявилась и в изменении иронии. В романтической иронии Э. Гофмана, Дж. Байрона, А. Мюссе и других авторов сливаются экстаз, энтузиазм, дерзость, стремление бесконечно духовно «разлиться» и печальное ощущение отрезвляющей власти реальности. От раннего упоенного чувства жизни, радостной уверенности в великом любовном единении человека и мироздания романтики переходят к ощущению двойственности, расколотости мира, к мысли о зле, то есть к тому духовному комплексу, который В.М. Жирмунский назвал «религиозным отречением» в истории романтизма. Художники осознают невозможность ухода от социума, что влечет за собой усиление реалистических тенденций в зрелом романтизме, появление конкретных картин и ситуаций, насыщенных бытовыми подробностями и социальными реалиями, социально детерминированных персонажей и т.д. Все это «создает предпосылки и возможности движения от романтизма к реализму в историко-литературном процессе ХIХ в.».

Романтик живет в переходное время, в период ломки социального уклада, и напряженно размышляет о судьбах человечества, соотносит себя со всем мирозданием, с вечными ценностями, с «мировой душой», любовью, роком, жизнью и смертью. Общая типологическая черта романтического искусства – острый драматизм, изображение действительности в резких контрастах (новое борется с умирающим старым; прекрасное, духовное, человеч-ное – с мрачным, бездуховным). Важнейший принцип романтического искусства – двоемирие, признание сосуществования двух миров: мира повседневной, приземленной реальности и идеального мира, творимого фантазией романтического героя. Художественное сознание и поэтический мир романтиков – ярко выраженная оппозиция «сущего» и «должного». «Сущее» – пошлая, духовно убогая жизнь филистеров, обывателей. «Должное» – возвышенный мир искусства, духовное, душевное и альтруистическое начала, торжество добра, справедливости, общечеловеческих ценностей, то, что романтик утверждает в мечтах.

В личности человека двоемирие выражается прежде всего в разладе духовного и чувственного. Погружение человека в духовную жизнь предполагает отрешенность от всего чувственного. Чувственное соприкосновение с грубой реальностью убивает возвышенные духовные стремления. В романтическом герое сосуществуют и одновременно соперничают две души: прозаическая, привязывающая его к земле, и поэтическая (Абрагам Лисков у Э. Гофмана). Душа человека, как считают романтики, – синтез потенциальных возможностей, поле универсальных трансформаций. Новалис уверен: человек дан себе не однажды, он может быть создан в разных образах. У ряда романтиков, в том числе у Э. Гофмана, к каждому персонажу даны еще его варианты, причем сбывшийся вариант не уничтожает потенциально заложенного, несбывшегося. Возникает столь популярный в романтизме мотив двойничества. Оппозиция «сущего» и «должного» – ярчайшая иллюстрация романтической теории контрастов (весь мир состоит из контрастов, поэтому в романтическом произведении герои противопоставлены друг другу) и романтического гротеска, который предполагает гиперболизацию той или иной черты в характере персонажа. Многие герои в романтизме становятся своеобразными символами: герой-ненависть, герой-любовь, герой-лицемерие. В романтическом произведении изменяется сам герой. Из объекта он становится субъектом, который определяет и формирует окружающий мир. Положительный герой в романтической литературе – идеальная, духовно богатая, утонченная, творческая личность. Художник (энтузиаст, музыкант, поэт, живописец) – центр мироздания, «воплощение безграничного созидательного начала» (Новалис), «мыслитель, философ, думающий о мире, о его развитии, человек, живущий не интересами минуты, дня, а устремлением к «вечному». Превыше всего ценя идеалы искусства, красоты, гармонии, художник является носителем добра, альтруизма, кристальной душевной чистоты, бескорыстия, презирает земные блага и практицизм. Романтики отражают (но не анализируют) внутреннюю конфликтность в чувствах людей. Романтический герой изображается дискретно, фрагментарно, в роковые кульминационные мгновения, на излете чувств. Читатель должен сам догадаться, что произошло с героем и «реконструировать» пропущенные звенья психологического анализа, становясь тем самым в определенной степени соавтором романтического произведения. Среди романтических героев есть образы: 1) фантастические, мифологические, сказочные (Прометей у П. Шелли, Каин у Дж. Байрона); 2) реальные, но исключительные по своей судьбе и характеру (Конрад у Дж. Байрона); 3) реальные, выступающие в реальных обстоятельствах (герои В. Гюго, Ж. Санд).

 

Говоря о различии романтических героев, надо ставить вопрос об индивидуализме как философской и нравственной категории. Все герои-романтики нонконформисты; их неприятие окружающего мира проявляется по-разному. Например, романтический герой Э. Гофмана, уходя в мир искусства, фантазии и собственных рефлексий, остается индивидуалистом-чудаком, мечтателем, трагически одиноким в окружающем мире. А ряд героев Дж. Байрона (Конрад, Манфред и др.), Б. Констана, Л. Тика – индивидуалисты-эготисты. Нередко романтические герои вовлечены в социальный мир и, руководствуясь всеобщим нравственным законом, выступают в роли судьи общества. И.В. Гёте считал некоторые поэмы Дж. Байрона непроизнесенными парламентскими речами. Все творчество Дж. Байрона овеяно духом протеста против любой тирании. Каин и Прометей Дж. Байрона, Прометей, Лаон и Цитна П. Шелли, некоторые герои А. Виньи – индивидуалисты-бунтари, посвятившие свою жизнь борьбе за благо человечества. Они совершают подвиги, идут на верную гибель по велению души и сердца. Подвиг возвышает личность, придает ей черты благородства; в романтизме снимается мотив жертвенности. Романтически идеальная личность способна на величайшее самоотвержение во имя свободы, защиты интересов родины. «Высшая любовь, – пишет Ф. Шлегель, – это любовь к отечеству». Романтики поэтизируют смерть во имя освобождения народа, защиты высоких человеческих идеалов.

Отрицательные персонажи в творчестве романтиков – сытые бездуховные филистеры (обыватели), которые живут в полной гармонии с социумом, всецело руководствуются его моральными нормами, стремятся лишь к материальному достатку. Идеалы обывателя – престиж и деньги. В мире филистеров ценность каждого определяется положением на иерархической лестнице, бескорыстие заменяется идеей пользы, благородство – расчетом и здравым смыслом. У филистера все регламентировано, просчитаны все этапы карьерного роста. Филистер безлик и похож на автомат, куклу, марионетку; он – нравственный урод, нетерпимый ко всему, что не вписывается в узкий обывательский стандарт. Изображая бездуховные формы общественной жизни, романтики (Дж. Байрон, П. Шелли, Э. Гофман, Э. По и др.) обращаются к сатире, осмеивают собственников, карьеристов, стяжателей, прожигателей жизни и т.д. Собственник в понимании романтиков – существо злобное, жестокое, корыстолюбивое. Жизнь филистеров кажется романтику убийственно скучной, царством тлена и смерти.

Внимание романтиков привлекают люди, нации, целые культуры, которые лишены своей характерности, но богаты своими возможностями. Романтики верили, что их эпоха будет эпохой цветения первичного, эпохой обновления. Проявляя интерес к детям, народной культуре, фольклору, легендам, преданиям, сказкам, народным песням, романтики открывают, что каждый народ развивается самобытно и имеет свой взгляд на мир, свои эстетические представления. Особое внимание В. Гюго, В. Скотт и другие романтики уделяют переломным периодам в истории развития человечества (переходу от средних веков к Возрождению) и описывают борьбу народа за свою национальную самостоятельность. Романтики начинают понимать человека как существо историческое и полагают, что достичь прогресса можно только через всестороннее развитие наций. Историзм романтиков проявляется в восприятии жизни как непрерывного процесса развития и требовании ее воспроизведения в национально-исторических формах. Стремясь создать колорит места и времени, романтики описывают обстановку эпохи, исторические и бытовые детали.

Изменяющаяся жизнь требует от литераторов новых художественных форм. Появляются исторические романы (В. Скотт, В. Гюго), исследующие закономерности исторического, духовного развития. Романтики ломают границы жанров и создают синкретический субъективно-философский жанр. Рождаются драматическая («Манфред», «Каин» Дж. Байрона, «Освобожденный Прометей» П. Шелли) и лиро-эпическая («Паломничество Чайльд-Гарольда» Дж. Байрона) поэмы. Развивается исповедальная проза («Исповедь сына века» А. Мюссе). Новелла становится психологически насыщенной и раскрывает внутренний мир личности в ее столкновениях с действительностью. Драма провозглашается жанром, который максимально адекватно отражает современную жизнь. Происходит расцвет лирики (особенно баллады и элегии). Большую роль играет романтическая поэма («восточные поэмы» Дж. Байрона). Романтические произведения «пронизываются» историей и общественно-политической жизнью («Исповедь сына века» А. Мюссе, романы Ж. Санд, «Паломничество Чайльд-Гарольда» Дж. Байрона, «Путевые картины» Г. Гейне и др.). Странствуя по дорогам истории, романтический герой живо реагирует на события современной эпохи, «проводит» их через свою душу.

Географические путешествия в романтических произведениях – не фиксирование передвижения в пространстве, но внутреннее путешествие личности по потаенным уголкам своего сердца и души, средство познания себя и своих возможностей. «Странствие не умозрительное, а органическое усвоение бесконечности, школа жизни; и только в процессе странствия-жизни потенциальный художник, потенциальная личность становится личностью, потенциальный человек – мировым человеком, ученик – учителем. Странствие – обретение универсальности, без которой немыслим художник». «Дорога», в интерпретации романтиков, – пространство встреч и случая, где каждая остановка представлена как этап на пути следования к Золотому веку.

Романтики стремятся снять с окружающей жизни «покров», «пелену привычного» и прозреть в ней новое, странно-неожиданное, духовное. Влечение к таинственному и неведомому предопределяет интенсивность романтической фантазии. Художники создают романтические утопии, образы прекрасных, сказочных стран (Атлантида, Джиннистан у Э. Гофмана). Сверхъественное, верят романтики, находится около человека, влияет на его судьбу, поэтому в романтической литературе широко представлена система фантастических превращений, когда персонажи существуют попеременно то в земном, то в сверхъестественном облике («Золотой горшок» Э. Гофмана и др.). В романтических произведениях присутствует не только светлая, но и мрачная фантастика (фантасмагория «Песочного человека» Э. Гофмана и др.). Фантастическое порой выступает в функции Немезиды, карающей людей за отступление от норм естественной жизни, душевную черствость, жестокость, корыстолюбие.

В творчестве романтиков природные стихии, явления природы, определенные атрибуты внешнего мира символизируют космические, социальные и душевные состояния и перемены. Природа изображается в постоянном изменении и в большей степени становится пейзажем противоречивого внутреннего мира героя, нежели отражением реальной действительности. «Буря» указывает на всесилие природы и «иллюстрирует» внутренний конфликт, мятеж, страдание творческой личности; «вода» означает движение и изменение мира; «море» – воплощение неуправляемой природной стихии, хаоса. «Лес», в интерпретации романтиков, есть пространство волшебных превращений и роковых свиданий, средоточие «мистического чувства» природы; вечер – аналог хаоса, предчувствие ночной музыки сфер; Восток – топос, означающий истоки духовного обновления человека и человечества; сон – особый мир, где сходятся жизнь и смерть, прошлое и будущее; ребенок» – символ романтического Золотого века и т.д.

Особое символическое значение в романтических произведениях имеют цвет и звук. Для достижения необходимого эмоционального воздействия Э. По использует цветовую символику: цвета «черный», «серый», «седой», «пепельный», «багряно-крас-ный» в его новеллах связаны с тревогой, ужасом смерти. Почти у каждой новеллы Э. По свой звуковой эффект: стук сердца в новелле «Сердце-обличитель», бой часов в новелле «Маска Красной Смерти») и т.д. У романтиков велика роль тропов (в частности, метафор): тропы снимают разъединенность образов и слов внутри фразы.

Вопрос о внутренней дифференциации романтизма – один из самых сложных и дискуссионных. Интересна, но не бесспорна предложенная Д.С. Наливайко характеристика шести течений в ро-мантизме (в данной характеристике нет системообразующего приз-нака, объединяющего всех романтиков). Д.С. Наливайко пред-лагает различать: 1) универсальный, или философский, романтизм (братья А. и Ф. Шлегели, Новалис, Л. Тик, У. Блейк,

 

И. Гёльдерлин), характеризующийся отсутствием разрыва между реальным и идеальным, лирической настроенностью и склонностью к символике; 2) «фольклорный» романтизм (Л. Арним, К. Брентано, братья Я. и В. Гримм, У. Вордсворт) с его увлечением народным творчеством; 3) «байронический» романтизм (Дж. Бай-рон, молодой А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов), отличающийся трагическим разладом с действительностью и острым критицизмом; 4) гротескно-фантастический, или гофмановский, романтизм (Э. По, Н. Готорн и др.); 5) социально-утопический романтизм (В. Гюго, Ж. Санд, П. Шелли), где «центр тяжести» переносится с критики на поиски идеала; 6) «исторический» романтизм (В. Скотт) с его интересом ко всему индивидуальному, исторически неповторимому.

Выявляя воззрения романтиков относительно путей воплощения идеала, Н.А. Гуляев и И.В. Карташова предлагают оперировать терминами «интимно-элегический романтизм» (Новалис, Л. Тик, К. Брентано, ранний С. Колридж, У. Вордсворт) и «гражданский», или «героический», романтизм (Дж. Байрон, П. Шелли, В. Гюго, Г. Гейне в 10–20-е годы). В произведениях интимно-элегического романтизма художники противопоставляют бесчеловечной действительности мир искусства, любовь, дружбу, отказываются от политики и злободневных тем, скорбят о печальной участи человека и прославляют естественные, духовные человеческие ценности. В творчестве писателей «гражданского», или «героического», романтизма несогласие с миром принимает формы борьбы с современной действительностью. Ф.П. Федоров выделяет три периода, характеризующие развитие романтизма. Первый период приходится на последнее пятилетие XVIII – первое пятилетие XIX века, когда в Германии формируется иенская романтическая школа (братья А. и Ф. Шлегели, Новалис, Ф. Шеллинг, Л. Тик и др.); в Англии – озерная школа (У. Вордсворт, С. Колридж, Р. Саути), В. Скотт публикует «Песни шотландской границы» и «Песнь послед-

него менестреля»; во Франции заявляют о себе Ф. Шатобриан и Ж. де Сталь; в США – В. Ирвинг и Ф. Купер. Второй период – 10-е годы XIX века – кульминация европейского романтизма. Третий период развития романтизма в Германии и Англии приходится на 1820-е годы, в США – на 1850-е годы; во Франции до 1850-х годов романтизм существует параллельно с реализмом, а в 1860–1870-е годы представлен в творчестве В. Гюго и Ж. Санд.

(Материалы учебника: Масолова Е. А. История зарубежной литературы первой половины ХIХ века - курс лекций).

 




Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 72 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.011 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав