Читайте также:
|
В истории России вряд ли найдется время, равное по своему значению преобразованиям петровой четверти XVIII века. За многовековую историю существования Российского государства было проведено не мало реформ. О том, что дали России петровские преобразования, со всей определенностью сказало время. Известный историк и публицист М. М. Щербатов считал, что путь, пройденный страной при Петре, без него пришлось бы преодолевать два столетия.
Карамзин в начале XIX века полагал, что на это потребовалось бы шесть столетий. Ни Щербатов, ни Карамзин отнюдь не питали симпатий к царю-преобразователю, но даже они должны были признать гигантский скачок России в годы петровских реформ. Преобразования Петра обеспечили нашей стране новое качественное состояние: во-первых, значительно сократилось отставание экономической и культурной жизни России от экономической и культурной жизни передовых стран Европы; во-вторых, Россия в могущественную державу с современной сухопутной армией и могучим Балтийским флотом; возросшая военная мощь позволила России в ходе Северной войны сокрушить шведскую армию и флот и утвердиться на берегах Балтики; в-третьих, Россия вошла в число великих держав, и отныне ни один вопрос межгосударственных отношений в Европе не решался без ее участия.
Особенность преобразований состоит в том, что они носили всеобъемлющий характер. Степень проникновения новшеств в толщу старомосковского уклада жизни была различной. В одних случаях, как, например, в быту, преобразования коснулись узкого слоя общества, оказав влияние, прежде всего на его «верхи». Множество поколений крестьян и после реформы не расставались ни с бородой, ни с сермяжным зипуном, а башмаки окончательно вытеснили лапти только в советское время. Но в области строительства вооруженных сил, структуры государственного аппарата, внешней политики, промышленного развития, архитектуры, живописи, распространения научных знаний, градостроительства новшества были столь глубокими и устойчивыми, что позволили иным историкам и публицистам середины прошлого века возвести петровские преобразования в ранг «революции», а самого Петра считать первым в России «революционером», причем не ординарным, а «революционером» на троне. Петр был очень не ординарным человеком. Прежде всего, поражает разносторонность его дарований: он был незаурядным полководцем и дипломатом, флотоводцем и законодателем, его можно было встретить и с топором и пером в руках, вырезывающим новый шрифт и сидящим за чертежом нового корабля, озабоченным постигшей неудачей и ликующим по поводу одержанной победы, за изучением какой-либо диковинной машины и размышляющим над устройством правительственного механизма обширного государства. Однако Петр великий был не только дельцом, но и мыслителем. Его жизнь так сложилась, что давала ему мало досуга заранее и неторопливо обдумывать план действий, а темперамент мало внушал и охоты к тому. Спешность дел, неуменье, а иногда и невозможность выжидать, подвижность ума, необычайно быстрая наблюдательность - все это приучило Петра задумывать без раздумья, без колебания решаться, обдумывать дело среди самого дела и, чутко угадывая требования минуты, на ходу соображать средства исполнения. В деятельности Петра все эти моменты, так отчетливо различаемые досужим размышлением и как бы рассыпающиеся при раздумье, шли дружно вместе, точно вырастая один из другого, с органически-жизненной неразделимостью и последовательностью.
Сложность и противоречивость развития России в этот период определили и противоречивость деятельности Петра и осуществленных им реформ. С одной стороны, они имели огромный исторический смысл, так как способствовали прогрессу страны, были нацелены на ликвидацию ее отсталости. С другой стороны, они осуществлялись крепостниками, крепостническими методами и были направлены на укрепление их господства. Поэтому прогрессивные преобразования петровского времени с самого начала несли в себе консервативные черты, которые в ходе дальнейшего развития страны выступали все сильнее и не могли обеспечить ликвидацию социально-экономической отсталости. В результате петровских преобразований Россия быстро догнала те европейские страны, где сохранилось господство феодально-крепостнических отношений, но она не могла догнать те страны, которые встали на капиталистический путь развития. Преобразовательная деятельность Петра отличалась неукротимой энергией, невиданным размахом и целеустремленностью, смелостью в ломке отживших учреждений, законов, устоев и уклада жизни и быта. Прекрасно понимая важное значение развития торговли и промышленности, Петр осуществил ряд мероприятий, удовлетворявших интересы купечества. Но он же укреплял и закреплял крепостные порядки, обосновывал режим самодержавного деспотизма. Действия Петра отличались не только решительностью, но и крайней жестокостью.
Для мировоззрения Петра было характерно отношение к государственному учреждению как к воинскому подразделению, к регламенту — как к уставу, а к служащему — как к солдату или офицеру. Он был убежден, что армия — наиболее совершенная общественная структура, что она — достойная модель всего общества, а воинская дисциплина — это то, с помощью чего можно воспитать в людях порядок, трудолюбие, сознательность, христианскую нравственность.
Внедрение военных принципов в гражданскую сферу проявлялось в распространение военного законодательства на систему государственных учреждений, а также в придании законам, определяющим работу учреждений, значения и силы воинских уставов. Для Петра были характерна сознательная ориентация на военные образцы, желание придать государственной машине черты грандиозной военно-бюрократической организации, созданной и действующей как единый военный организм.
С Петровских времен армия заняла выдающееся место в жизни русского общества, став его важнейшим элементом. Утверждалось, что в России не армия была при государстве, а наоборот, государство при армии.
Создание бюрократической машины, пришедшей на смену системе средневекового управления, в основе которого лежал обычай, естественный процесс, так как бюрократия — необходимый элемент структуры государств нового времени. Однако в условиях российского самодержавия, когда ничем и никем не ограниченная воля монарха — единственный источник права, когда чиновник не ответствен ни перед кем, кроме своего начальника, создание бюрократической машины стало и своеобразной «бюрократической революцией», в ходе которой был запущен вечный двигатель бюрократии. Начиная с петровских времен он начал работать по присущим ему внутренним законам, ради конечной цели упрочения своего положения. Многие из этих черт и принципов сделали сплоченную касту бюрократов неуязвимой и до сего дня.
В основе военно-бюрократической системы, созданной Петром, лежала четкая иерархичность, соподчиненность всех звеньев. Петровская эпоха примечательна окончательным оформлением самодержавия. Ликвидация последних следов сословного представительства, создание сводов законов, закрепляющих право личности управлять, владеть миллионами на основании своей юридически ничем не ограниченной воли с помощью бюрократической машины, — суть главных процессов, происшедших при Петре.
Когда Петр I был в Европе, то не пожелал видеть, за счет чего Европа создавала ту культурную среду, к которой он стремился. Он старался насадить в России такие же культуру и быт, как в Голландии или Англии, но не понял, что в этих странах созданы условия для развития прав и свобод людей, выстроена политическая система в виде парламента, партий, которые давали простор энергии и личности человека. Петр этого не понимал и не хотел понимать. Когда его привели в английский парламент, он не стал входить, а в слуховое окно посмотрел и сказал: «Здесь мужики управляют государством».
Петр I был самодержец, абсолютный монарх. И, только методами монархическими, имперскими проводил свои реформы. Это были реформы, которые осуществлялись методами Ивана Грозного. Но если Грозный не преуспел в окончательном истреблении своих политических противников, то Петр I это сделал очень жестко, вплоть до того, что послал на смерть своего сына. А ведь его сын Алексей стоял на совсем иных позициях - эволюционистских, реформирования страны, по типу осторожного, аккуратного, прагматичного Алексея Михайловича [6, c.71].
Когда Петр I умер, Россия вздохнула свободно, получив в конце концов отдых от дикого напряжения, в которое он ее вверг. Эта личность оказала огромное влияние, и позитивное, и негативное с точки зрения гуманистических ценностей, на ход всей российской истории.
Знаменательных личностей в нашей истории ХХ века было немало. Большое влияние на наш исторический путь оказал Николай II со своими ближайшими соратниками-реформаторами Витте и Столыпиным. И такие советские лидеры, как Ленин, мозг и мотор Октябрьской революции. Но основная, знаковая фигура нашей истории ХХ века, определившая пути развития страны, - это, конечно, Иосиф Сталин. Начиная с 20-х годов он подверг ревизии многие из тех положений, которые продвигал в России Ленин.
Ленин после Гражданской войны понял, что теми левацкими, репрессивными методами, которые начисто зачеркивали прежние мировые цивилизационные рычаги, строить новую Россию невозможно. Поэтому он перешел к нэпу. Это была пусть небольшая, но возможность для частных собственников, и использование этого рычага привело к тому, что в стране прекратился голод, деревня стала кормить людей, ожила промышленность, заработал личный интерес.
Для Иосифа Сталина эти свободы были неприемлемы. Это был человек, для которого, как показывает наша историография, государственными образцами являлись Иван Грозный и Петр I. Но не в реформаторской части, когда молодым Иван Грозный провел ряд прогрессивных реформ или когда Петр I сделал какие-то благодетельные шаги в области контактов с Западом, перенимал некоторые полезные западные обычаи, а в той части, где Иван Грозный и Петр I железной рукой крушили своих противников, истинных и мнимых. И железной рукой достигали своих целей. ПетрI беспощадно проводил свою индустриализацию, и такой же железной рукой проводил Сталин свою индустриализацию. Петр I прикрепил крестьян к заводам и фабрикам, а Сталин провел коллективизацию, которая разорила крестьянство, но дала индустриализации рабочие руки, которые бежали стремглав из деревни в город и формировали советский рабочий класс.
И в XVIII и в ХХ вв. Россия находилась в тяжелейшем геополитическом положении. Молодой Петр столкнулся с экспансионистскими устремлениями Швеции, возглавляемой амбициозным Карлом XII, которая в ту эпоху в первый и в последний раз за свою историю возжелала стать империей. Как мы знаем, Петру впоследствии пришлось встретиться с Карлом на полях сражений. Если же говорить общо, угрозу России в начале XVIII века представлял Запад. Западные державы того периода переживали период развития капитализма, промышленную революцию, пик экспансионистских намерений. Они активно создавали свои колониальные империи, вторгаясь в разные части света, и перед Россией нависла вполне реальная угроза превращения в колонию, разделив судьбу стран Африки и Америки, Индии или Китая (которые тогда по уровню своего экономического и технического развития не сильно отличались от допетровской России).
В схожей ситуации был СССР в начале правления Сталина. Советский Союз находился во враждебном окружении. Его не признавали страны Запада. В Италии уже пришли к власти фашисты, которые считали большевиков своими врагами, в Германии постепенно усиливались нацисты, вождь которых Адольф Гитлер еще в 1925 году писал, что будущее Германии – в освоении территорий на Востоке. За рубежом также находились остатки белых армий, готовые на новую интервенцию и занимающиеся террористической деятельностью («кутеповцы»), и в среде истэблишмента Запада были сторонники этой интервенции. Наконец, на Дальнем Востоке усиливалась Япония, имевшая территориальные претензии к СССР и еще недавно участвовавшая в агрессии против советских республик. Близость войны, в которой Запад в союзе с Японией снова попытается колонизовать Россию, как это было уже в 1918–1921, была ясна для политического руководства СССР.
Реформа армии. Во главу угла проекта реформ и Петр и Сталин ставили военную реформу. Так оно и было. Историки давно признали, что Петр строил заводы и закрепощал крестьян, а Сталин проводил индустриализацию и коллективизацию для того, чтобы у России была сильная боеспособная армия. В.О. Ключевский писал это о петровских реформах, а современный историк Л. Бурцев – о сталинских. Причем направленность этой военной реформы в обоих случаях была одной и той же – переход от милиционной к регулярной армии.
Русская армия допетровской эпохи была типичной средневековой армией милиционного типа. Ее ядро представляло собой дворянское вооруженное конное ополчение со слугами («походными людьми»). Дворяне были «служилые люди», которые кормились со своих поместий и жили в них, лишь время от времени выполняя воинскую повинность. Войско, таким образом, было малочисленным, плохо обученным, его было затруднительно собрать в случае военной опасности. Несколько полков иноземного строя, созданные на манер западных регулярных армий в правление Михаила Федоровича и руководимые иностранцами, не могли в корне изменить ситуацию. Армии же стран Запада того времени были регулярными, вполне профессиональными и прекрасно вооруженными.
Петр Первый реорганизовал армию и превратил ее из милиционной в регулярную. Были созданы полки, существовавшие на постоянной основе, в том числе два привилегированных гвардейских (Семеновский и Преображенский), сформированных только из числа дворян. Роль офицеров в этой армии выполняли дворяне, которые должны были служить пожизненно, начиная с 15 лет, солдат в армию верстали из простонародья по принципу рекрутского набора. Военная повинность «тяглых людей» была новацией Петра, ее не существовало в Московской Руси, где в военные походы ходили лишь личные слуги дворян.
Как и в случае петровской эпохи, РККА образца начала 1920-х годов была по своему типу принципиально иной, чем армии стран Запада, и в этом состояла ее главная слабость. Придя к власти, большевики упразднили регулярную армию императорской России, поскольку считали ее орудием, созданным буржуазией и помещиками не столько для защиты страны от внешнего врага, сколько для борьбы против собственного народа. В соответствии со своей партийной программой большевики решили заменить ее армией милиционного типа3. Конечно, большевики-интернационалисты мечтали не о дворянском, а о рабоче-крестьянском вооруженном ополчении, но во всем остальном эти армии были схожи: подобно тому как московские дворяне упражнялись в военном искусстве в своих поместьях, имея собственное оружие, и лишь по призыву царя приходили исполнить воинскую повинность, и рабочие и крестьяне, по мысли большевиков, должны были повышать боеподготовку при Советах депутатов по месту жительства или работы, получая там для этого оружие. Этот проект начал реализовываться в конце 1917 – начале 1918 г. В армии были упразднены офицерские звания, установлена выборность командиров, власть и оружие были переданы Советам солдатских депутатов. Армия была открыта только для рабочих и крестьян (отсюда и ее название – Рабоче-Крестьянская Красная Армия (РККА)) и построена по принципу добровольного набора. Военные неудачи такой армии в начале Гражданской войны вынудили большевиков отступить от принципов милиционной армии: с марта 1918 были упразднены солдатские комитеты, выборность комсостава, введен институт военспецов – офицеров царской армии, которые стали осуществлять руководство красноармейцами под присмотром приставленных партией комиссаров, утверждены дисциплинарные уставы на манер уставов царской армии. Однако при этом подчеркивалось, что это – исключительная мера, вызванная крайними обстоятельствами, и что после войны будет воссоздана милиционная армия. Принципиальным сторонником милиционной армии был Л.Д. Троцкий, который до 1925 года оставался руководителем РВС (Революционно-Военного Совета) СССР. Он рассматривал элементы кадровой армии в РККА как вынужденную меру: «Можно считать теоретически неопровержимым, что самую лучшую армию мы получили бы, создавая ее на основе обязательного обучения рабочих и трудовых крестьян в условиях близких к их повседневному труду … роты, батальоны, полки, бригады, дивизии … совпадали бы с мастерскими заводов, заводами, деревнями, волостями, уездами, губерниями и пр. … К такой именно армии мы идем, и раньше или позже мы к ней придем». Поэтому к 1924 году РККА и представляла собой разбухшую, постоянно меняющуюся массу вооруженных рабочих и крестьян, которые к тому же часто выполняли работу, не связанную с военным делом, что не способствовало повышению боеспособности.
Троцкому противостоял Сталин, который еще в 1919 г. на съезде партии выступил за создание регулярной армии. Не случайно отстранение Троцкого от руководства РККА и усиление группировки Бухарина—Сталина совпало с началом военной реформы 1924 г. Результатом этой реформы стало создание смешанной армии, сочетавшей территориально-милиционное и кадровое устройство. Была усовершенствована и расширена система военных учебных заведений, готовящих командиров, введена всеобщая воинская повинность, учебные сборы были заменены призывом на два года, окончательно утверждены уставы. Армия обрела твердую численность (516 тыс. человек), была ликвидирована текучка рядового состава, характерная для милиционной армии. Это был шаг к регулярной армии. По мере укрепления власти Сталина укреплялась армия, и все больше она приобретала кадровый характер. Наконец, уже после победы Сталина над оппозицией была проведена новая военная реформа 1935–1938 годов, и Красная Армия стала полностью кадровой регулярной армией (что было закреплено в законе СССР о всеобщей воинской обязанности от 1 сентября 1939 года), подобной по структуре армиям западных держав и вполне способной вступить с ними в противостояние [2, c.24].
Экономическая реформа. Необходимость содержать и оснащать большую регулярную армию вела к тому, что за военной реформой последовала экономическая. Причем в обоих случаях консервативной модернизации суть экономической реформы сводилась к превращению крестьян и рабочих в особые социально-функциональные группы со своими обязанностями и правами и прикреплению их и к месту жительства, и к месту работы.
Петр усилил крепостную зависимость крестьян и упразднил сословие свободных людей, которые могли по своему желанию передвигаться по стране, занимаясь ремеслом, торговлей и т.д. По указу 1722 г. всем «вольным и гулящим людям» в городах приказывалось или зачисляться на военную службу, или отыскивать себе господ, которые согласились бы принять их к себе «во двор» в качестве крепостных или холопов. Даже трудоспособных нищих полиция по указу Петра хватала и отправляла на принудительные работы. Были введены паспорта, которые выдавались крестьянам, отправляющимся на заработки, крестьянам и ремесленникам, задействованным в государственном строительстве (прежде всего, в строительстве Санкт-Петербурга). Паспорта позволяли свободно передвигаться по стране, и наоборот, крестьяне, лишенные паспортов, не имели возможности покинуть место жительства под страхом наказания (крестьянин, отъехавший от места жительства более чем на 30 верст без разрешающего отлучку документа, считался беглым и подлежал уголовному наказанию).
Число крепостных было расширено за счет перевода в сословие крепостных холопов (до Петра холопы – личные слуги дворян, отличались от крепостных тем, что были освобождены от налогов). Естественно, сделано это было для того, чтоб собрать больше налогов. Крестьяне вообще при Петре были обложены огромными податями, за выплату которых отвечал помещик, приставленный к ним в качестве госчиновника и полицейского. Если крестьяне по бедности не могли платить налог, помещик платил его из собственного кармана. Помещик также был обязан кормить крестьян во время голода, а беднейших крестьян и в обычный период (в связи с чем он не был заинтересован в бедности крестьян). Ему поручалось надзирать за качеством работы крестьян и наказывать их за лень, но в случае убийства крестьян он сам наказывался смертной казнью. Убыточность поместья приводила к тому, что крестьян передавали другому помещику – родственнику неудачника. Как видим, крестьяне не принадлежали помещику, они были государственной собственностью, которой помещик распоряжался от лица государства и лишь на определенных условиях.
Петр создал также сословие крепостных рабочих. Первоначально на создаваемые фабрики и мануфактуры либо нанимали рабочих, либо отправляли отбросы общества: беглых крепостных, нищих, преступников. Но затем в 1721 году последовал указ, по которому крепостные из деревень, близлежащих к фабрике или мануфактуре, прикреплялись к предприятию. По этому же указу приобретать фабрики с крепостными получили право не только дворяне, но и купцы.
Крепостные рабочие по закону тоже имели определенные права (хотя начальство не всегда их соблюдало). Владелец не мог их продать (только вместе с заводом и то с согласия Берг-коллегии), он был обязан заботиться об их здоровье, пропитании в случае голода, необходимом уровне образования (Демидовы посылали своих крепостных учиться в Англию), платить пенсию из своего кармана в случае травмы, приведшей к инвалидности. Завод с крестьянами у помещика также мог быть отобран государем и передан другому.
В случае сталинской модернизации мы видим схожую картину. По постановлению ЦИК и СНК от 27 декабря 1932 года «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописке паспортов» «все граждане Союза ССР в возрасте от 16 лет, постоянно проживающие в городах, рабочих поселках, работающие на транспорте, в совхозах и на новостройках» обязывались иметь паспорта, которые объявлялись единственным официальным документом, удостоверяющим личность на паспортизированной территории. В паспортах указывались, кроме общих личных данных, (фамилия, имя, отчество, дата рождения, национальность) место жительства, место работы, социальное положение. В паспорте была прописка – отметка о разрешении государства проживать в данном городе. Без такой прописки гражданин не имел права находиться на данной территории под угрозой административного штрафа в случае первичного задержания и уголовного наказания – в случае вторичного. При устройстве на работу гражданина в паспорте делалась отметка о месте работы, без которой гражданин признавался не занимающимся общественно-полезным трудом и подлежал выселению из паспортизированных местностей (мера не распространялась на инвалидов и пенсионеров). Паспортизация позволила прикрепить рабочих к определенному месту жительства, избежать миграции трудовых ресурсов, что создавало опасность для строек пятилетки и бесперебойной работы предприятий и неконтролируемого притока крестьян в города. Немаловажным было и то, что люди, не имеющие паспортов или прописки, то есть не занятые на государственно важных работах, но находившиеся в городах, – своего рода советские «вольногулящие», как и вольногулящие в эпоху Петра, становились заключенными и привлекались к принудительному труду.
В дальнейшем закрепощенное состояние рабочих было усилено. По указу 1940 года работники промышленных предприятий (от рабочего до директора), а также служащие учреждений (а в сельской местности комбайнеры и работники МТС) были прикреплены к своим предприятиям, по своему желанию они не могли переходить с предприятия на предприятие. В случае самовольного перехода и сам работник, и директор предприятия наказывались по уголовному кодексу. Только государство могло принимать решения о перемещении того или иного работника и часто им пользовалось, направляя специалистов в регионы страны, где строились новые предприятия, города и т.д. За отказ работника подчиниться приказу о переводе следовало уголовное наказание. Таким образом, рабочий оказался прикрепленным не только к месту жительства в городе, где он работал, но и к определенному заводу и фабрике, то есть фактически стал крепостным рабочим, чье правовое положение напоминало крепостных рабочих при Петре (с тем лишь отличием, что их статус не передавался по наследству). Однако сталинские рабочие, ставшие крепостными государства, имели и определенные права – на отпуск, медицинские услуги, на улучшенное питание в столовых завода (зачастую бесплатное, по талонам), на отоваривание в закрытых заводских магазинах, на получение бесплатной рабочей одежды. Материальная обеспеченность рабочих, особенно предприятий, важных для обороны, была даже в голодные 1930-е годы много выше, чем у других горожан, что вызывало протесты и жалобы со стороны последних. Наконец, завод мог отправить рабочего в вуз для получения образования, и тогда перед ним открывалась карьера инженера и возможность карьерного роста [7, c.151].
Крестьяне, работавшие при Сталине в колхозах, паспортизацией не охватывались и не имели постоянных внутренних паспортов с пропиской (как и крестьяне Петровой империи). В случае отлучки сроком до 30 дней крестьянину в сельсовете выдавалась справка, удостоверяющая личность, по ней он мог временно находиться в городе, но по истечении этого срока он обязан был вернуться на место постоянного проживания. Для того чтобы уехать из деревни на больший срок или навсегда в город, колхозным крестьянам нужны были: справка от правления колхоза о согласии колхоза на «отход» одного из его членов и договор с хозорганами городского предприятия, нуждающегося в дополнительной рабочей силе. Необходимые справки нужно было получить и в случае желания учиться в вузе или в техникуме.
Таким образом, крестьяне при Сталине, как и при Петре, были прикреплены к своему месту жительства и вынуждены выполнять обязанность снабжать город сельхозпродукцией, при этом им предоставлялась легальная возможность пополнять ряды городских рабочих и интеллигенции, но под контролем государства. Колхозные крестьяне, как и рабочие, имели свои особые права, которые скрашивали их положение. Они имели право получать в пользование участок земли для обеспечения сельскохозяйственной продукцией своей семьи и в личную собственность скот. Более того, излишки продукции личного хозяйства крестьяне имели право продавать в городе.
Итак, экономические реформы, как при Петре, так и при Сталине, состояли в прикреплении крестьян к их месту жительства, пресечению их бесконтрольной миграции по стране и наложению на них обязанности снабжать государство сельхозпродукцией, которая должна была обеспечивать как городских рабочих, так и армию (не говоря уже об аппарате государства) и частично продаваться за границу, дабы за вырученные деньги укреплять техническую базу модернизации. Рабочие также прикреплялись к месту жительства, хотя государство могло их перебрасывать с места на место в случае хозяйственной необходимости. В сущности, крестьяне и рабочие были превращены в ходе этих модернизаций в особые наследственные или ненаследственные сословия, со своими правами и обязанностями, созданные государством для выполнения определенных работ. При помощи этих сословий удалось создать экономическую базу военных реформ.
Главной задачей экономического развития СССР Сталин видел в том, чтобы в кратчайшие сроки ликвидировать отставание от наиболее развитых стран мира. В феврале 1931 года на совещании хозяйственников он заявил: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
В результате индустриализации по объёму промышленного производства СССР вышел на первое место в Европе и на второе — в мире, обогнав Англию, Германию, Францию и уступая лишь США. Доля СССР в мировом промышленном производстве достигла почти 10 %. Особенно резкий скачок был достигнут в развитии металлургии, энергетики, станкостроении, химической промышленности. Фактически возник целый ряд новых отраслей: алюминиевая, авиационная, автомобильная промышленность, производство подшипников, тракторо- и танкостроение. Одним из важнейших результатов индустриализации стало преодоление технической отсталости и утверждение экономической независимости СССР. За 1928—1940 годы, по оценкам ЦРУ, среднегодовой рост валового национального продукта в СССР составил 6,1 %, что уступало Японии, было сравнимо с соответствующим показателем в Германии и было существенно выше роста в наиболее развитых капиталистических странах, переживавших «Великую депрессию».
Реформа правоохранительных структур и репрессии против инакомыслящих. Естественно, подобные глубокие и радикальные преобразования не могли не вызвать протеста в обществе и столкнулись с народными волнениями и с противодействием оппозиции в верхах. Поэтому следующим блоком реформ и в случае Петра и в случае Сталина были реформы, которые учредили институт профессиональных правоохранителей – полицию, главной функцией которого стал контроль над населением и защита государства.
В допетровской Руси для осуществления «губного дела», как называлась тогда борьба с преступниками, неслужилыми слоями населения, иными словами, простонародьем, избирались «губные старосты» и их помощники – «губные целовальники», которые позднее, в XVI веке, были подчинены «Разбойному приказу». Это была своего рода милиция, народные охранные отряды, которые существовали при общинах и представляли собой разновидность общинного самоуправления.
Петр Первый указом от 1718 года вводит институт профессиональных правоохранителей – полиции, по примеру западных держав, например Франции, где полиция существовала уже давно. Толчком к созданию полиции стал заговор, связанный с популярностью царевича Алексея, вынудивший Петра создать Тайную канцелярию и заставы вдоль дорог из Петербурга, не выпускающие никого из города без проверки. Затем была учреждена должность генерал-полицмейстера в Петербурге, в распоряжении которого находились офицеры и низшие чины, набранные из числа солдат, унтер-офицеров и офицеров армии для полицейской команды и чиновников городских учреждений для полицейской канцелярии. Петр решил не разрушать полностью и имеющиеся структуры общинной самообороны: из числа горожан избирались сотские, пятидесятские, десятские и караульщики, которые исполняли полицейские функции в качестве повинности. Впоследствии по образцу Санкт-Петербурга полиция была создана в Москве.
Функции полиции были очень широкими и далеко выходили за рамки надзора за порядком и преследования преступников. Полицейские выполняли хозяйственные функции (занимались осушением болот, мостили улицы, тушили пожары), они следили за тем, чтобы торговцы на рынках не повышали цены, за поведением людей и даже за внешним видом представителей разных сословий, за ведением домашнего хозяйства и характером воспитания детей. Полиция могла наказать за ношение бороды, хождение в русском платье, за большое число украшений, за нахождение на улице в рабочее время.
Важной функцией полиции было выявление вольногулящих людей, то есть находящихся за пределами места прописки и места работы, и определение их на принудительные работы. Для этого петровская «полиция» регистрировала прибывающих, занималась проверкой паспортов. Не менее важным было выявление и наказание недовольных и инакомыслящих. Специально для этого был создан Преображенский приказ (затем – Тайная канцелярия), куда направлялись все, кто обвинял кого-либо в государственном преступлении, а также те, кого они обвиняли (если речь шла о покушении на государя, то донос передавался сначала лично ему, потом специально приставленному к императору офицеру). Доносительство стало подлинным бичом Петровской эпохи. Доносили друг на друга даже родственники, просто из страха: всякий, кто не донес, зная о «преступлении» (часто несуществующем) наказывался смертной казнью. Петр обязал священников нарушать тайну исповеди и доносить на исповедника, если тот сознался в преступлении против государства.
При расследовании часто применялись пытки (даже по отношению к высшей знати, Петр лично пытал своего сына Алексея, подозревая его в измене). Резко ужесточилось законодательство. Был отменен суд присяжных, ликвидирована неприкосновенность личности до суда. Произошел отказ от состязательности судов, очных ставок. Если в законодательстве допетровской Руси смертная казнь полагалась за 54 преступления, то в законодательстве Петра по подсчетам И. Солоневича – за 200. В том числе петровский закон велел казнить за торговлю русской одеждой, за порубку леса, за изготовление седел русского образца. Петр ввел такие одиозные виды казни, как колесование.
Машина репрессий, созданная Петром и направленная и против тех, кто был недоволен преобразованиями общества и просто против случайных людей, работала на полную мощь. А. Буровский пишет о 60 000 репрессированных за «политические преступления» в правление Петра.
В СССР укрепление власти Сталина также было связано с усилением репрессивных органов и преследованиями инакомыслящих. Созданная в 1917 году милиция постепенно превращалась в полицию, лишь под другим именем. Программа партии большевиков предполагала упразднение не только регулярной армии, но и полиции, с тем чтобы надзор за порядком в городах перешел к вооруженным добровольческим отрядам самих горожан, которые во всем мире называются милицией. После февральской революции при фабричных комитетах стали возникать такие отряды рабочей милиции. 10 ноября 1917 года они были переданы Советам депутатов, так и возникла советская милиция. Однако вскоре выяснилось, что непрофессионал не может справиться со взрывом преступности, который произошел в годы Гражданской войны. В 1919 году вышел закон «О советской рабоче-крестьянской милиции», а в 1920 – положение о рабоче-крестьянской милиции, по которым работники милиции становились госслужащими, подчиняющимися вышестоящему начальству. Они получали денежное содержание, обмундирование и оружие от государства в лице местных Советов, но подчинялись народному комиссариату внутренних дел. Сотрудники милиции освобождались от призыва в Красную армию, но при этом сами превращались в особого рода военнослужащих: в милиции вводилась воинская дисциплина, уставы, особая форма.
Итак, еще до прихода к власти Сталина был подготовлен переход от милиции к полиции (если не по названию, то по факту). При Сталине он был завершен. 15 декабря 1930 г. ЦИК (Центральный исполнительный комитет) и СНК (Совет народных комиссаров) СССР приняли постановление «О ликвидации наркоматов внутренних дел союзных и автономных республик». Милиция непосредственно была подчинена центральному аппарату НКВД. В 1936 году милиция окончательно перестала быть советской, ее финансирование передали от местных Советов центральным государственным органам.
По мере углубления сталинских реформ на милицию стали возлагаться обязанности, выходящие за рамки охраны порядка. После паспортизации милиция, как и петровская полиция, стала заниматься выявлением людей, которые находятся в городах без паспортов и без прописки (то есть трудоспособных граждан, не занятых в городских производствах) и препровождать в сельскую местность, либо под суд, который отправлял их на принудительные работы. Немаловажную роль сыграла сталинская милиция и при подавлении партийной оппозиции (органы госбезопасности, как известно, входили в состав НКВД). Отдельно следует сказать о госбезопасности, которая при Сталине выполняла ту же функцию, что и Тайная канцелярия при Петре. Она стала орудием массовых репрессий.
Внутренняя политика в СССР во второй половине 1930-х годов характеризуется жёсткими репрессивными мерами, проводившимися советскими государственными органами при участии партийных органов ВКП(б). Вместе с тем переход к массовому государственному террору был очень медленным, и растянулся более чем на десятилетие. По окончанию Гражданской войны в России возникло фундаментальное противоречие между политическим режимом, установленным внутри партии и вне её. Тогда как вне партии существовала жёсткая государственная цензура, были разогнаны все партии, кроме большевистской, и уничтожена любая оппозиционная деятельность, внутри партии существовала свобода мнений по любым вопросам. Оппозиционеры могли свободно собираться, высказывать свою точку зрения, в том числе в центральной печати.
Начало «закручиванию гаек» положил Ленин, на X съезде (1921) лично настоявший на принятии резолюции «О единстве партии», запретившей фракционную деятельность. Признаками фракции считались в том числе даже наличие собственных программных документов, замена общепартийной дисциплины на общефракционную.
Однако сам процесс переноса внутрь партии режима, установленного вне её, стал очень медленным. Первые исключения из партии за оппозиционную деятельность произошли уже в 1922 году, и были направлены против рядовых членов «рабочей оппозиции». В 1922—1923 годах произошли первые репрессии по линии ОГПУ против оппозиционных «Рабочей группы» и «Рабочей правды», исключённых из партии, но не прекративших свою политическую деятельность. Весной 1924 года «тройка» Зиновьев-Каменев-Сталин организовала массовую чистку военных и вузовских партячеек, массово поддержавших Троцкого.
Резкое обострение отношений произошло в период борьбы Сталина-Бухарина с «объединённой оппозицией» («троцкистко-зиновьевский блок»). Сталин начал вытеснять оппозиционеров из «легального поля»; на заседаниях их подвергали обструкциям, в зданиях отключали свет. В ответ оппозиция начала всё больше склоняться к организации нелегальных «смычек» (собраний) с рабочими. После попытки организовать нелегальную типографию и, наконец, организации «альтернативной» демонстрации 7 ноября 1927 года лидеры оппозиции были исключены из партии. Многие из них были отправлены в ссылку.
XVII съезд (1934) впервые вообще за всю историю партии собрался без каких-либо оппозиций. Однако, несмотря на свои публичные выступления с «покаяниями», на деле бывшие оппозиционеры, как левые, так и правые, продолжали и в 1930-е годы в частном порядке вести «фрондирующие» речи, составлять программные документы. В 1932 году ОГПУ разгромила подпольную организацию Рютина-Каюрова. Сталин лично потребовал расстрела Рютина, обнаружив в его программных документах («платформе Рютина») призывы к терроризму, однако на тот момент Рютин получил лишь 10 лет тюрьмы [6, c.162].
Предметом особого раздражения Сталина стали тайные переговоры «троцкистов» и «бухаринцев» с целью составить объединённый «право-левый» («троцкистко-бухаринский блок»). Также Сталин не был уверен в лояльности армии; РККА фактически была создана Троцким, и уже в силу этого многих военных можно было считать «выдвиженцами Троцкого».
Кроме того, Сталин не был вполне уверен и в лояльности ОГПУ, многие из высших сотрудников которой также поддерживали Троцкого. Крайнее раздражение Сталина вызвал скандал вокруг Гая Г. Д., в 1935 году спьяну сказавшего в частном разговоре, что «надо убрать Сталина, иначе его всё равно уберут». Гай был арестован, однако при пересылке в тюрьму умудрился бежать, для его поимки пришлось задействовать огромные силы, организовав сплошное кольцо радиусом 100 километров.
Как считают многие историки, сигналом к началу массовых репрессий в СССР послужило убийство Первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) С. М. Кирова, совершённое 1 декабря 1934 года в Ленинграде. Несмотря на то, что в 1990 году в ходе расследования, проводившегося прокурорско-следственной бригадой Прокуратуры СССР, Главной военной прокуратуры и Комитета госбезопасности СССР совместно с работниками Комитета Партийного Контроля при ЦК КПСС, было дано заключение: «В указанных делах каких-либо данных о подготовке в 1928—1934 гг. покушении на Кирова, а также о причастности к этому преступлению органов НКВД и Сталина не содержится», в литературе нередко высказывается точка зрения о причастности Сталина к убийству Кирова.
По мнению историка Хлевнюка О. В., Сталин использовал факт убийства Кирова для «собственных политических целей», прежде всего, как повод для окончательного устранения бывших политических оппонентов — лидеров и участников оппозиций 20-х—начала 30-х годов.
После осуждения (16 января 1935) Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева при участии Сталина было подготовлено и разослано всем организациям партии закрытое письмо ЦК ВКП(б) от 18 января 1935 года «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова». В письме утверждалось, что террористический акт против Кирова был подготовлен ленинградской группой зиновьевцев («ленинградский центр»), вдохновителем которой — по мнению ЦК ВКП(б) — был т. н. «московский центр» зиновьевцев, во главе которого стояли Каменев и Зиновьев. По мнению ЦК ВКП(б) эти «центры» являлись «по сути дела замаскированной формой белогвардейской организации, вполне заслуживающей того, чтобы с её членами обращались, как с белогвардейцами». 26 января 1935 года Сталин подписал постановление Политбюро ЦК ВКП(б), в соответствии с которым подлежали высылке из Ленинграда на север Сибири и в Якутию сроком на три-четыре года 663 бывших сторонников Г. Е. Зиновьева.
С сентября 1936 по ноябрь 1938 года репрессии осуществлялись под руководством наркома внутренних дел Н. И. Ежова, и, как отмечает О. В. Хлевнюк, существует большое количество документальных свидетельств о том, что деятельность Ежова в эти годы тщательно контролировал и направлял Сталин. В ходе репрессий второй половины 1930-х годов были устранены не только потенциальные политические соперники, но и многие лояльные Сталину партийные деятели, офицеры силовых ведомств, управляющие заводов, чиновники и скрывавшиеся на территории СССР иностранные коммунисты.
В ходе массовых репрессий периода «ежовщины«(1937—1938) к арестованным применялись меры физического воздействия (пытки), которые согласно подписанному Сталиным циркуляру ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года «О применении физического воздействия к арестованным в практике НКВД«, могли применяться «в виде исключения» «в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, следовательно, продолжают борьбу с советской властью также и в тюрьме». В циркуляре также утверждалось: «на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается самый метод, поскольку он правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата, и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников».
Как указывает историк О. В. Хлевнюк, 20 марта 1934 года Сталин давал указания о включении в законопроекты положений в карательных акциях по отношению к совершеннолетним членам семей военнослужащих, совершивших побег из СССР. На совещании комбайнёров в 1935 году на реплику башкирского колхозника А. Гильбы «Хотя я и сын кулака, но я буду честно бороться за дело рабочих и крестьян и за построение социализма» Сталин выразил своё отношение к данному вопросу фразой «Сын за отца не отвечает».
О масштабах репрессий говорит, например, шифровка 1937 г. из г. Кирова (адресованная Ежову) с информацией о необходимости «изъятия» свыше 500 человек и с просьбой увеличить «лимиты», виза Сталина гласила — «по первой категории «не на 300, а на 500 человек, а по второй категории на 800».
И при Петре, и при Сталине консервативная модернизация вызывала неприятие у широких слоев населения, в связи с чем государство создало институт профессиональных правоохранителей и политическую полицию, которая в обоих случаях стала орудием репрессий против недовольных.
Ликвидация демократии и самоуправления. Укрепление полицейских органов при консервативной модернизации Петра и Сталина сопровождалось сворачиванием демократии, отстранением народа от участия в политическом управлении построением государства, где власть принадлежала одному лицу – своеобразной абсолютистской полицейской монархии.
Петр Первый упразднил Земские Соборы, тем самым, как справедливо отмечает Г.В. Вернадский, отстранил народ от власти. Теперь ни крестьяне, ни городские ремесленники или торговцы не могли посылать своих представителей в общегосударственный законодательный орган. В 1708 году он уничтожил и местное народное самоуправление, хорошо развитое в Московской Руси. Для удобства управления из центра была проведена административная реформа и созданы губернии, управляемые наместниками императора. Упразднена была также и боярская Дума. Вся власть сосредоточилась в руках Петра, который в 1721 году был официально объявлен императором всероссийским и отцом народа (за 300 лет до именования отцом народа Сталина). Для управления страной в отсутствии императора был учрежден Сенат, над которым надзирал от лица императора генерал-прокурор. В Сенат входили президенты коллегий – министерств, которые подчинялись генерал-прокурору и через него императору. Петр разделил страну на 8 губерний, во главе которых были поставлены губернаторы, которые руководили как стоявшими на территории губерний войсками, так и гражданской администрацией. Губернаторы подчинялись лично императору и занимались сбором податей и рекрутским набором. Как и все реформы Петра, областная реформа была ориентирована главным образом на укрепление армии. Была создана и духовная коллегия – Синод и упразднено патриаршество. Церковь Петр также подчинил высшей государственной власти.
Государство стало напоминать армию, состоящую из солдат и офицеров-чиновников, каждый из которых имел свой ранг, строго определенные права и обязанности и повиновался приказам вышестоящего чиновника – вплоть до императора. Обязанность пожизненного служения (в том числе и по гражданской линии) легла на всех дворян. При этом строго регламентировались не только действия чиновников в деловой сфере, но и их личная жизнь (даже разрешение на женитьбу чиновнику выдавал начальник).
Нечто схожее мы видим и в сталинском СССР. Советы, которые первоначально обладали реальной властью и которые по Конституции и были единственной законной властью в стране, уже к концу 1920-х — началу 1930-х стали второстепенными органами государства, которые занимались разве что некоторыми хозяйственными и социальными вопросами. Ключевые политические вопросы решались парткомитетами, а точнее – их руководителями. А в 1936 году с принятием новой сталинской конституции с советской системой в изначальной ее форме, которая была порождена революцией и объявлена Лениным наиболее передовой, было и вовсе покончено. В системе советов состав вышестоящего совета формировался за счет кооптации в него людей из нижестоящего совета. Сталинская Конституция 1936 года превратила Верховный Совет в аналог парламентов западных стран, куда депутаты выбирались по мажоритарной системе всеми гражданами, имеющими право выбирать.
Фактически же советское государство управлялось генеральным секретарем партии, который подобно императору всероссийскому имел неограниченную власть (и так же, как император, именовался отцом народа). Подобием Сената при генеральном секретаре было Политбюро Центрального Комитета партии. Первоначально это был технический орган, на Политбюро решались только самые неотложные вопросы, которые не могли ждать созыва всего ЦК, реальная же власть принадлежала ЦК, которому Политбюро обязано было отчитываться. В ходе сталинской консервативной модернизации Политбюро превратилось, напротив, в высший орган, решения которого лишь «штамповались» ЦК и съездами партии. В Политбюро входили представители высшей партийной номенклатуры (члены ЦК партии) и руководители ключевых государственных органов (Председатель Совета Министров СССР, Президиума Верховного Совета СССР, нарком обороны, первые секретари Московского и Ленинградского горкомов партии).
Генеральный секретарь назначал главу кабинета министров, министров и т.д. Кроме того, существовала пирамида параллельной партийной власти, которая, на первый взгляд, дублировала, а на самом деле контролировала и направляла функции Советов на местах. В обкомах, горкомах, райкомах партии были промышленные, транспортные, сельскохозяйственные отделы, отделы строительства, науки и т.д. Партчиновники назначались вышестоящими органами (с сохранением видимости партийной демократии), в пределе решения принимались на уровне ЦК и Политбюро. В 1943 году был создан аналог петровского Синода – Совет по делам РПЦ при Совнаркоме СССР – своего рода «министерство религии» (что само по себе в определенной степени возвращало православию статус особой «государственной религии» в России-СССР).
Роль служилого сословия в сталинском СССР выполняла партноменклатура, члены которой обладали огромными привилегиями (роскошными квартирами, дачами, машинами), но ничего из этого им не принадлежало лично, и в случае невыполнения задания партии они лишались не только всех благ, но и жизни.
Итак, государство и в случае петровской, и в случае сталинской модернизации превращается в своеобразную пирамиду, где на вершине стоит лишь один человек, обладающий абсолютной властью (император или генеральный секретарь), которому подчинялся небольшой орган, принимавший решения от лица высшего руководителя (в эпоху Петра – это Сенат, в эпоху Сталина – Политбюро). Все государственные должности выстраиваются в определенную иерархию, где оговорены обязанности и права каждого.
Культурная революция. Переход страны от аграрного к индустриальному состоянию требует распространения образования, развития науки, перехода к светской культуре. Поэтому и петровская, и сталинская модернизация сопровождалась культурной революцией. Причем, и в том, и в другом случае мы имеем схожий алгоритм: приглашение специалистов и импортирование технологий из-за рубежа, а также обучение наших соотечественников за рубежом, а затем создание на основе этого собственной индустрии и системы образования, обслуживающей эту индустрию.
Еще в 1696 году до своего выезда за границу, решив построить в Воронеже флот, Петр выписал из-за границы мастеров. Тридцать судостроителей послала Венеция, кроме того, прибыло около пятидесяти голландцев, шведов и датчан. Они руководили строительством, а русские мастера (плотники, кузнецы) выполняли второстепенные работы. Любопытно, что русские работники не понимали, чего от них требуют и зачем это надо, уклонялись от работ и пытались бежать. Тем не менее, суда были построены. Тогда же Петр отправил за границу около 50 молодых человек – изучать судостроение, а затем и сам решил последовать за ними. В 1697 году Петр организует Великое Посольство, в составе которого он поехал и сам под именем урядника Петра Михайлова. В посольство вошли также около 20 дворян и множество мастеровых, которые должны были за время путешествия обучиться кораблестроению. Петр посетил германские государства, Голландию, Австрию, Англию. В Голландии он лично работал на верфях, в Англии посетил литейный завод. По приказу Петра русские посланники закупили военную технику и завербовали около сотни специалистов. В Англии Петр лично завербовал инженера Джона Перри для руководства строительством канала между Волгой и Доном.
В 1702 году Петр выпускает манифест, приглашавший в Россию иностранцев – прежде всего военных специалистов, но также инженеров, торговцев и ремесленников. Им было обещано высокое жалованье, привилегии, хорошие условия жизни. В основном прибывали немцы, англичане, голландцы: одни служили в русской армии, другие трудились на многочисленных строительствах. При постройке Петербурга иностранные мастера, по свидетельству Костомарова, руководили тысячами русских чернорабочих. Огромную роль иностранных специалистов при становлении русского горного дела, металлургии и оружейного дела отмечает историк Е. М. Заболоцкий4. Он составил длинный список специалистов, из которого упомянем хотя бы Андреаса Беэра – горного начальника алтайских заводов, автора идеи об учреждении Берг-коллегии. Специалисты, по замечанию историка, обучали русских новым для того времени технологиям и учили обращаться с закупленным на Западе оборудованием.
Впрочем, Петр использовал и труд военнопленных. Когда выяснилось, что среди плененных во время Северной войны шведских офицеров есть инженеры-золотоискатели, Петр велел отправить их в Сибирь на поиски золота.
Иностранцы влияли и на государственную политику Петра. Как известно, проект административной реформы Петра, включающий учреждение семи коллегий, разработал по просьбе царя английский богослов Френсис Ли. Проект Академии наук и Академического университета, а также табели о рангах – немецкий философ Лейбниц.
Однако Петр понимал, что не в интересах России попасть в зависимость от иностранных специалистов и предпринимал усилия по созданию отечественной системы подготовки специалистов. По требованию Петра были созданы Навигационная, Артиллерийская и Инженерная школы. Во время Северной войны была открыта Медицинская академия. Так как для обучения студенты уже должны были знать грамоту, создается сеть цифирных, начальных школ, где обязаны были обучаться дети дворян и духовенства с 10 до 15 лет.
Первоначально преподавателей не хватало и их тоже вербовали за границей. Так, для преподавания в Навигационной школе наняли трех преподавателей из Англии – профессора Эббердинского университета Эндрю Фергарсона и двух математиков-навигаторов, выпускников одного из колледжей Оксфорда — Стивена Гвина и Ричарда Грейса. Однако это положение по мысли Петра, должно было оказаться временным. Петр замыслил создание первого в России университета, и только смерть помешала ему довести дело до конца. Университет в Санкт-Петербурге был открыт в правление Екатерины Первой, штат был укомплектован иностранными преподавателями, и лекции читались на латыни, но уже через некоторое время появляются первые русские профессора. При университете была гимназия, где занятия вели лучшие студенты, в большинстве своем русские.
С этой же целью была учреждена Академия наук в Санкт-Петербурге, в которой первоначально также были иностранцы (в том числе такие знаменитые, как Эйлер и Бернулли), но, по замыслу Петра, должны были появиться и русские академики (первым таковым, как известно, стал Михаил Васильевич Ломоносов).
Обратимся теперь к сталинской культурной революции. Про Сталина, как про Петра, можно сказать, что он прорубил окно в Европу и даже в Америку. Речь, конечно, не о том, что СССР до Сталина якобы был закрыт, а Сталин его открыл для Запада. В эпоху нэпа выезд за границу не представлял большой трудности и был обычным делом (кстати, и Московское царство 17 века не было таким уж «изоляционистским государством», каким его обычно представляют). Речь о другом – в ходе сталинской модернизации, как и в ходе модернизации петровской, активно привлекали труд и знания иностранных специалистов (о чем потом стало не принято распространяться). В конце 1920-х – начале 1930-х в Советском Союзе на стройках первой и второй пятилетки работали даже не сотни и не тысячи – десятки тысяч иностранных специалистов – инженеров и рабочих (прежде всего, из США, где тогда разразился кризис). По некоторым оценкам, их было от 20 до 35 тысяч человек. Они руководили технической стороной строительства Харьковского тракторного завода, Приднепровского алюминиевого комбината, знаменитого Днепрогэса, Сталинградского тракторного завода, Магнитогорского металлургического комбината и т.д. Участие специалистов не ограничивалось просто трудом, во всех этих гигантах индустрии внедрялись американские технологии. Так, на Челябинском тракторном заводе был налажен выпуск гусеничных тракторов, образцом которых был трактор американской фирмы «Катерпиллер». Нижегородский и Московский автозаводы были построены по образцу сборочных заводов Форда. В большом количестве на Западе закупалась техника, обращаться с которой советских рабочих нужно было еще научить. Электрогенераторы для Днепрогэса поставила немецкая фирма «Siemens», почти все турбины Днепрогэса – американская компания «International General Electric».
Наконец, иностранные специалисты проектировали советские гиганты индустрии, поскольку в самом СССР соответствующих специалистов не было. Проектированием тракторных заводов занималась американская компания «Albert Kahn, Inc.», которая в США получила известность как проектировщик заводов Форда. Только за проект Сталинградского тракторного завода она получила от советского правительства 40 миллионов долларов. Кроме того, фирма Кана проектировала тракторные заводы в Челябинске, Харькове, автомобильные заводы в Москве и Нижнем Новгороде, станкостроительные заводы в Калуге, Новосибирске, Верхней Салде и т.д.6. Главным консультантом при строительстве Днепрогэса был известный американский гидростроитель, автор проекта ГЭС на реке Миссисипи Хью Купер, который лично встречался в 1926 году с Рыковым, Куйбышевым и Сталиным, обговаривая детали проекта. Кстати, Купер, участвовавший в ходе работ, был восхищен смекалкой советских рабочих и инженеров.
Если на стройки и заводы прибывали инженеры и рабочие из США, то строительством и перестройкой городов занимались архитекторы из Европы. Есть интересное исследование Е.В. Конышевой «Европейские архитекторы на стройках пятилетки». Там говорится: «В октябре 1930 г. – феврале 1931 г. в СССР прибыли две крупные группы европейских архитекторов, составившие архитектурные бригады Э. Мая (М. Стам, Х. Шмидт, В. Шульц, В. Швагеншайдт, В. Шютте, Г. Шютте-Лихотски и другие, всего 23 человека) и Х. Майера (Б. Шеффлер, Ф. Тольцинер, Т. Вайнер, К. Пюшель, Р. Менш, К. Мойман, А. Урбан). В 1931 – 1932 гг. также приехали, заключив индивидуальные договоры, А. Форбат, П. Бюкинг, Й. Нигеман, Г. Маркс, Х. Абрахам и др.». Иностранные архитекторы изготовили схемы застройки городов Щегловска, Кузнецка, Ленинска, Прокопьевска, Магнитогорска, Сталинграда, Нижегородского Автостроя, Караганды, участвовали в разработке проектов планировки городов Керчи, Дятьково, Брянска, Иваново-Вознесенска, Ижевска, Новосибирска, участвовали в конкурсном проектировании Большой Москвы. Они преподавали в советских вузах и втузах, некоторые из них даже стали членами Союза архитекторов СССР.
Но если об американских инженерах, рабочих еще иногда вспоминают, то о советских инженерах, которые проходили практику на заводах США, почти никто не помнит. Однако такие стажировки были и даже носили в конце 1920 – начале 1930-х массовый характер. Историк Б.М. Шпотов отмечает: «Зарубежные командировки и производственная практика считались в СССР самым эффективным способом обучения, так как на иностранных заводах можно было научиться гораздо большему, чем у командированных в СССР специалистов. Сотни человек ежегодно направлялись за рубеж».
Сотрудничество с американцами стало сворачиваться в 1931 году, как из-за того, что Советский Союз стал испытывать трудности с валютой, так и вследствие того, что первые объекты индустрии стали уже давать продукцию. Сотрудничество с западно- и восточноевропейскими фирмами продолжалось еще долго, даже в 1939 году были контракты с чехословацкой фирмой «Шкода».
Как видим, действия Сталина были полностью аналогичны действиям Петра: поскольку Россия отстала от Запада в технологическом отношении, нужно построить в стране промышленность за счет иностранных специалистов. Но советский генсек, как и российский император, также опасался, что СССР станет зависимым от западных специалистов, и поэтому поставил цель создания современной и эффективной системы высшего и среднетехнического образования, которая сама бы готовила кадры, необходимые для народного хозяйства. В 1932 году вышло постановление ЦИК «Об учебных программах и режиме в высшей школе и техникумах» от 1932 г., в 1937 – Постановление ЦИК и СНК «Об образовании Всесоюзного комитета по высшей школе при СНК СССР» от 1937 г. Было покончено с экспериментами в высшей школе, которые продолжались все 1920-е годы (и, кстати, очень напоминали современную болонскую реформу с сокращением срока обучения до 3 лет, введением системы кредитов и т.д.). Обучение было продлено до 5 лет и стало одноуровневым, были восстановлены ученые степени и звания, отмененные в пылу революции, введены лекции, семинары и экзамены, пятибалльная система оценок и зачетные книжки, приняты общесоюзные учебные планы и программы. Правда, в отличие от Петра, который сделал ставку на привлечение иностранных преподавателей за неимением отечественных, Сталин имел одно преимущество. Россия уже имела высшую школу и штат квалифицированных преподавателей, многие из которых были учеными мирового уровня (поскольку до революции российское научное сообщество было частью мирового). Немало дореволюционных профессоров и приват-доцентов остались в СССР и, не будучи коммунистами по убеждениям, были все же лояльны к Советской власти как к правительству своей гражданской Родины. Их вклад в формирование советской высшей школы был огромен. Они сыграли роль иностранных специалистов эпохи Петра, собственно, они и были иностранцами в своем Отечестве, молодое поколение, которое шло им на смену, мыслило, чувствовало и даже говорило и одевалось совсем по-другому. И подобно тому, как Петр стремился заменить иностранцев русскими профессорами, Сталин спешил заменить старорежимные кадры новыми советскими «проверенными» и «социально близкими» учеными и преподавателями.
Только после смерти Сталина в 1953 году Россия, как после смерти Петра I, вздохнула и попыталась немного прийти в себя. Совсем немного, потому что вся система, созданная Сталиным, оказалась практически незыблемой до падения в конце 80-х - начале 90-х годов.
В России личностный фактор в условиях централизованного государства, в условиях огромных имперских пространств всегда имел большое влияние. Этим государством, как правильно писала Екатерина II, можно было управлять только централизованно, и только единодержавие способно было эту «махину» удерживать. Но это, возможно, было важно для XVIII века. Для ХХ века времена наступили другие. Но эта ментальность - что страну можно держать только силой, только централизованно, только единой монаршей волей - сохранялась у нас и в ХХ веке и частично дожила до сегодняшнего дня.
Дата добавления: 2014-12-15; просмотров: 39 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |