Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО

Читайте также:
  1. I. Государственный стандарт общего образования и его назначение
  2. II. ВЫБОР СПОСОБА УПРАВЛЕНИЯ И СОДЕРЖАНИЯ ОБЩЕГО ИМУЩЕСТВА СОБСТВЕННИКОВ ПОМЕЩЕНИЙ МКД
  3. II. Профориентационное направление работы: обеспечение формирования и развития профессионального и жизненного самоопределения Изучение образовательных запросов
  4. III. ПОРЯДОК ОРГАНИЗАЦИИ И ПРОВЕДЕНИЯ ОБЩЕГО СОБРАНИЯ СОБСТВЕННИКОВ ПОМЕЩЕНИЙ МКД
  5. VI. Проведение общего собрания собственников в очной форме.
  6. VI. Психологическое сопровождение профессионального самоопределения, предпрофильной подготовки обучающихся (воспитанников) Выявление образовательных запросов
  7. Архитектура IA32. Регистры общего назначения.
  8. Аттестационное тестирование в сфере профессионального образования
  9. Бюджетирование в системе управленческого учета. Порядок составления главного (общего) бюджета
  10. Бюджетное учреждение высшего профессионального образования

К несчастью для обезьян, континенты меняют место своего расположения.

Что правильно для одного человека, правильно и в отношении эволюции.

Мозг позволяет рассчитать лучшую альтернативу.

«Первый шаг к пониманию – перестать думать, будто люди победили в ходе эволюции потому, что они люди», – говорит Роберт Фоули, молодой палеоантрополог из Кембриджского университета в Англии. Археолог и эколог по образованию, Фоули полагает, что уж слишком много внимания уделяется уникальности человечества в ущерб пониманию нашего происхождения как продукта действия эволюционных сил, которые в это время создали целое сообщество других организмов. Наше самоочарование снова и снова заводит нас в ловушку: в древних свидетельствах мы ищем некий след поведения, присущего только человеку, и как только находим, гордо указываем на него и заявляем, что теперь разобрались с эволюцией человека. Если вы, например, определяете человека как «технологическое животное», тогда, конечно, вам нужно лишь отыскать первое свидетельство существования орудий труда.

Как говорит Лью Бинфорд, это мышление post hoc, задним числом. Производство орудий. Двуногое передвижение. Увеличение мозга. Охота. Раздел пищи. Все эти элементы развивались одновременно в ходе эволюции человека, но мы никогда не поймем, что, как и почему, пока не перестанем размышлять вспять, исходя от результата. Только когда мы лишим древних людей их будущего, мы сможем начать постигать наше прошлое.

В раннем миоцене, примерно от шестнадцати до двенадцати миллионов лет назад, буйные зеленые леса простирались непрерывно с востока Африки до ее западного побережья и к северу через Сахару, укрывая фактически всю Африку, так же как и большую часть Европы и Азии. Под этим бесконечным шатром обитали десятки видов гоминидов, среди которых были и предки всех современных высших обезьян. Среда была стабильной, и питающемуся фруктами древесному примату выживать в ней было сравнительно просто.

Но ничто не сохраняет стабильность вечно, включая и саму планету. К несчастью для обезьян, континенты меняют место своего расположения. Одно из современных следствий этого – образование ледовых шапок на полюсах. Еще недавно полагали, что это привело к возрастанию уровня осадков и вегетации в тропиках. Теперь мы знаем, что произошло как раз обратное: глобальное похолодание вызвало большую сухость территорий вокруг экватора. В результате миоценовый тропический дождевой лес начал постепенно сокращаться. По составу сохранившейся в почве пыльцы и типу обнаруженных животных, населявших эти регионы, мы знаем, что открытые саванновые леса, а иногда даже степные пространства заняли территории, утерянные тропическим лесом.

Затем пришла более серьезная катастрофа. Под влиянием некоторых локальных тектонических подвижек стал уменьшаться водообмен между Средиземным морем и Атлантическим океаном. Когда бутылочное горлышко между ними сделалось мелководным, в Средиземноморье начало аккумулироваться ненормально большое количество соли. Между шестью с половиной и пятью миллионами лет назад Средиземноморье заключило в своем сокращающемся объеме до шести процентов всех солей Мирового океана.

«Средиземноморский солевой кризис», это причудливое отклонение от обычной химии океана, возможно, было своего рода климатическим спусковым крючком человеческой карьеры. Пресная вода замерзает при более высокой температуре, чем соленая, и Мировой океан, ставший более пресным, чем обычно, не исключение. Результатом были внезапный и быстрый рост массивов морского льда вокруг Антарктиды и дальнейшее понижение уровня моря. Температура на планете внезапно упала.

Теперь дождевой лес Африки был разрушен и превратился из единого широко раскинувшегося массива в скатерть, сотканную из небольших заплат, становящихся к тому же постепенно все более мелкими. В некоторых областях лес должен был уменьшиться до зеленого покрова, прилепившегося к горам. И как уходили леса, так уходили и виды, которые зависели от них. Вместо единой обширной исходной области распространения гоминидные приматы, как и все остальные виды, очутились на множестве «островов», каждый из которых изолирован, каждый окружен своеобразной непостоянной маргинальной зоной, в которой вероятно возникновение быстрой эволюции.

Элизабет Врба, южноафриканский палеонтолог, работающая сейчас в Йельском университете, предложила изящную форму описания «путей выбора», встающих перед видами, когда места обитания разрушаются под их ногами. Биологи используют такие слова, как «выбор», «стратегия» и «решение», чтобы описать ответ видов на требования, предъявляемые к ним средой. Но виды, включая и наш собственный, не принимают сознательных решений относительно пути своей эволюции. Эти термины применяются только как аналогия при описании путей естественного отбора и адаптации.

Элизабет говорит, что вид может избрать любой из трех путей, предложенных «индуистской триадой» богов. Он может следовать путем Вишну-охранителя и мигрировать в новую область, где прежние условия окружающей среды по-прежнему преобладают. Сделав такой выбор, вид не нуждается ни в том, чтобы преобразовываться в новую форму, ни даже в значительных изменениях. Второй вариант: оставаться на своем географическом месте и следовать по пути Брамы-созидателя, образуя новый вид, лучше отвечающий условиям, которые господствуют теперь на этой территории. Третий вариант – попасть в руки Шивы-разрушителя и исчезнуть.

Из того, что мы видим в палеонтологической летописи, следует, что примерно шесть миллионов лет назад большинство из десятков видов гоминидов, которые обитали тогда в тропических дождевых лесах, последовали по пути Шивы-разрушителя в небытие.

Из тех немногих, которые остались, большинство последовали за Вишну в те клочки лесов, где оставались прежние условия среды.

Однако один из приматов избрал путь Брамы и двинулся по этому пути на двух ногах. Он приспособился к более открытым пространствам. Не все согласны с тем, будто первый гоминид избрал двуногий способ передвижения потому, что он был более эффективен в условиях открытого ландшафта. Оуэн Лавджой, например, убежден, что предок этого примата обрел прямохождение еще в миоценовых лесах. Но что бы ни послужило первичным толчком к возникновению двуногости, разрыв сплошного лесного массива дал пространство, на котором мог закрепиться этот новый признак: эволюционное новшество небольшой группы прегоминид.

Я не знаю находок, о которых мог бы решительно заявить, что они представляют собой древнюю популяцию на стадии перехода к двуногости. Шансы обнаружить такое исчезающе малы. Возможно, переход произошел слишком быстро и на слишком ограниченном пространстве. Мое мнение, что конечным результатом этой инновации был афарский австралопитек или что-то очень близкое к нему. Древнейшие его находки ориентировочно датированы четырьмя миллионами лет. А самый молодой афарец из Хадара датируется возрастом приблизительно 2,9 миллиона лет. Это означает, что вид существовал не менее миллиона лет, возможно, значительно дольше. Во всяком случае, по любым стандартам это был стабильный и успешный эволюционный эксперимент.

И вот что удивительно: природная среда Восточной Африки в ту пору была какой угодно, но только не стабильной. Мозаика лесов, слабо залесенных пространств и саванны менялась во времени, регионы сначала покрывались лесами, затем становились открытыми, затем снова затенялись лесами. Вулканы, лавовые потоки и землетрясения постоянно изменяли ландшафт, меняя направление течения рек, возводя отвесные преграды на открытых равнинах.

Как мог афарец выдержать эту суматоху и остаться неизменным в течение миллиона лет? Он расширил свое меню и вышел за пределы тропического леса. Мы знаем, что афарцы часто посещали сухую местность Лэтоли и открытые зонтичные леса Хадара. Подвижность, которую обеспечивало им прямохождение, возможно, расширяла область их распространения более, чем это было доступно для других приматов. В результате можно было использовать ресурсы многих различных мест обитания.

Если вы будете думать по-старому, идя от нас в глубь времен, вы можете сказать, что как только сформировалась такая уникальная человеческая черта, как прямохождение, остальные элементы комплекса – большой мозг, использование орудий, дележка пищей и так далее – должны были возникнуть неизбежно. Но нет неизбежного в эволюции. Я не вижу причины, почему бы потомкам афарца не продолжать и далее существовать точно так же, как они это делали в течение миллиона лет или более – хорошо обеспеченные всеядные в относительно богатой среде, приматы с немного большим, чем у других высших обезьян, мозгом, передвигающиеся на двух ногах, поскольку это удовлетворяло их тогдашние потребности, но не потому, что предсказывало великолепное будущее.

Но афарец изменился. Между тремя и двумя миллионами лет назад Восточная Африка стала трудным местом для привольного житья, возможно, весьма внезапно. И афарец, как и его предок, был вынужден снова выбирать между путями Вишну, Шивы или Брамы.

Я уже говорил об изменениях, вызванных в Африке глобальным падением температуры в позднем миоцене. Недавно Элизабет Врба обратила мое внимание на данные, свидетельствующие о другой климатической катастрофе, случившейся позже. Глубоководные океанические осадки содержат признаки увеличения масс полярных льдов в промежутке от 2,5 до 2,4 миллионов лет, возможно, отмечая первое наступление ледников в северном полушарии. Исследования пыльцы растений в наземных отложениях говорят о том же: в Голландии пальмовые леса уступили место открытым степям, в районе Омо в Эфиопии произошел резкий сдвиг от древесной растительности к травам и низкому кустарнику. Данные из Омо, касающиеся микрофауны – грызунов и подобных им животных, – точно отвечают изменениям растительного покрова: между 2,5 и 2,4 миллионами лет назад лесные формы уступают дорогу тем, кто адаптирован к засушливым условиям.

Собственные исследования Элизабет по изучению африканских парнокопытных (бычьих) привели к тому же заключению. Парнокопытные – хороший индикатор эволюционных изменений в Африке из-за их большой численности и разнообразия. Два с половиной миллиона лет назад семейство бычьих испытало взрыв образования новых видов, хорошо адаптированных к условиям саванн: бубал и гну, газели, импала, спрингбок и другие формы.

«Все континенты говорят одно и то же, – говорила мне Элизабет. – В некоторых местностях изменился климат, драматически изменился. Причина этого изменения неясна – возможно, тектонические подвижки закрыли Панамский перешеек, перетасовав циркуляцию течений в Тихом и Атлантическом океанах, что изменило температурный и влажностный режим. Но что-то произошло – это сомнению не подлежит».

Согласно ее мнению, этот внезапный глобальный климатический сдвиг мог вызвать волну исчезновения прежних и образования новых видов. Пульсация должна была подтолкнуть также и ранних гоминид, возможно, положив начало и появлению Homo. Если Элизабет Врба права, а я думаю, она права, то Homo появился в Восточной Африке примерно 2,5 миллиона лет назад – еще один из видов борющихся за выживание в радикально изменившихся условиях.

«Что правильно для одного человека, правильно и в отношении эволюции, – говорит она. – Вы не стремитесь многое изменить, если сидите в окружении старых вещей в своем обычном жилье. Но если вы попадаете в ситуацию стресса или повышенного риска, вы будете втянуты в изменения. Мы – продукт катастрофы».

Мы должны взглянуть поближе на этот новый мир, вставший перед потомками афарца. До сих пор я говорил о среде обитания, используя «лес», «залесенное пространство» и «саванна», как если бы они были нарисованным на заднике фоном для сцены, на которой идет представление. Это удобное упрощение, но оно усиливает впечатление, будто эволюция человека была чем-то особенным, специфическим. Люди не эволюционировали в среде обитания; они были частью ее, как другие животные. Среда обитания животного – это температура воздуха у его кожи; ливень, увлажняющий пыль под его ногами; высота гор и суровость зим. Днем среда обитания всасывает энергию от солнца, ночью она становится голодной и пожирает собственный хвост. Среда жива. Она движется. Она убегает от вас или вцепляется в ваши копыта. Она схватывает пищу прежде, чем вы успели это сделать, или пробегает мимо, пока вы едите. Среда динамична. Это больше, чем физическое окружение и сумма организмов, которые живут и умирают в ее границах; это конфликты и взаимозависимости, которые переплетены друг с другом. Среда не ждет спокойно, пока вы изменитесь, чтобы управлять ею. Она тоже эволюционирует.

«Саванна» – широкий термин, включающий все – от галерейных лесов, окаймляющих реки и берега озер, до полупустынь. В промежутке – слабо залесенные пространства, заросли кустарника, как в Лэтоли, огромные пространства трав, перечеркнутые случайными отдельными акациями. Саванны не обеспечивают большого количества «первичной продукции» – той массы растительного материала, который поддерживает жизнь животных в пищевых цепях. Однако они обычно являют огромное изобилие животной жизни. Каждым, кому посчастливилось быть свидетелем ежегодных миграций гну, заполняющих равнину Серенгети до горизонта, поймет, что значит в этом контексте слово «изобилие». Ключ к обилию млекопитающих – трава. Трава –низкокачественная пища; она не содержит много белка, а тот, что есть, заключен в клеточных стенках. Но зато трава быстро вырастает вновь, и таким образом запасы быстро восстанавливаются.

Копытные, естественно, привлекают хищников как добыча. Саванны также служат домом для немногочисленных приматов и свиней, которые питаются более высококачественной, но скудной растительной пищей.

Наши предки не записывали за собой равнины, как первопоселенцы Оклахомы, которые мчались верхом, чтобы вбить заявочный столб на девственной территории; они были заброшены в среду, уже заселенную удачливыми ветеранами саванны. Как каждый вид, пытающийся добыть для себя нишу в новом месте обитания, гоминиды должны были ощупывать край энергетической системы, разыскивая ресурсы пищи, не использованные лучше устроившимися видами. Реальными конкурентами первых гоминид были другие поедатели высококачественных растительных продуктов: бабуины, мартышки и свиньи. Как и они, гоминиды должны были усвоить основной принцип обитания в саванне: необходимые ресурсы редки и разбросаны. Чтобы уцелеть, ты должен кормиться на большей территории, тщательно обшаривая все места, где можно найти еще что-то пригодное в пищу.

Но это только половина проблемы. Саванна ставит в тупик при поисках пищи не только в пространстве, но и во времени. Наиболее важная характеристика саванновой среды – сезонность. Обрушиваются ливневые дожди. Периоды между ними – сухие сезоны – могут продолжаться от двух с половиной до десяти месяцев. Саванна сухого сезона – это не просто подсохший вариант влажной саванны. Это вообще другая местность. Травы в сухой сезон съеживаются в бесполезную коричневую подстилку. Где раньше была пища, теперь только пыль. На небольших возвышенностях жара еще сильнее, и даже на сравнительно прохладных плато, таких, как Серенгети, слишком мало тени, в которой можно укрыться от солнца. Травоядные, заполнившие пространство во время влажного сезона, теперь уходят прочь или скапливаются у постоянных источников воды. Многие гибнут от голода или становятся жертвами хищников.

Для каждого животного в саванне сухой сезон – это пропасть голодных времен, которую год за годом приходится переходить по узкому мостику. Каждое животное должно сделать решающий выбор: или перейти к питанию более низкокачественными продуктами, такими как листья, семена, стебли, которых немало остается и во время сухого сезона, или найти пути к получению высококачественной пищи, которая раньше была недоступной.

Я думаю, именно эта «вилка решений» привела к расщеплению линии гоминид. Отвечая на давление сезонного стресса, некоторые популяции афарцев усовершенствовали обычное жевательное оборудование. Они обрели массивные челюсти и широченные коренные зубы, которые позволили их потомкам, массивным австралопитекам, справляться с жесткой, низкокачественной растительной пищей. Но другая популяция избрала второй путь. Основываясь на своей филогенетической истории находчивых всеядных приматов, предки Homo в засушливый период начали рыскать вокруг, разыскивая новые возможности для получения недоступной ранее высококачественной пищи. Они не использовали специализированных челюстей и зубов для получения этого выигрыша. Они использовали свои головы.

Мозг – удивительная вещь. Говоря с вполне обоснованной точки зрения примата, обладающего большим мозгом, я должен сказать, что нет лучшего решения для проникновения в новую среду – ни самый острый коготь, ни самое легкое крыло не дадут таких адаптивных преимуществ, как тяжелый шар серого вещества. Мозг позволяет учиться на прежнем опыте, предвидеть выгоды двух различных вариантов действия и рассчитать лучшую альтернативу. Большой, мощный, размышляющий мозг столь полезен, что в первый момент можно удивиться, почему всего несколько видов развило его – приматы, некоторые китообразные, в некоторой степени слоны, отдельные хищники.

Ответ в том, что цена мозга чрезмерно велика. Современный человек тратит примерно 20 процентов энергии обмена веществ, чтобы поддерживать работу своего мозга, в противоположность примерно 10 – 13 процентам у других вдов с относительно большим мозгом, таких, как низшие обезьяны. У ребенка до четырехлетнего возраста мозг пожирает до 50 процентов общей энергии обмена. Половина запаса крови качается ради одного органа. Требования мозга неумолимы. Они не ослабевают даже когда вы спите, даже когда вы смотрите повтор телевизионной программы, о которой еще в первый раз подумали как о пустой и никчемной. Мозг в то же время не имеет собственных запасов. Он не резервирует источников энергии. Если поступление кислорода или глюкозы сокращается, мозг быстро впадает в ступор, с обширным и необратимым повреждением его тканей. Когда вы суммируете все эти траты, станет ясно, что мозг имеет эволюционный смысл только в том случае, если вы действительно нуждаетесь в том, что он дает.

Ранним Homo мозг дал средство прорваться сквозь преграды, тормозившие доступ к источникам пищи, и черпать скрытые ранее богатства. Они обнаруживали средства для жизни там, где никто не мог их найти, осваивая краешек экологической ниши чужого вида, подбирая крошки, выпавшие из чужого рта. Некоторые из этих богатых источников питательных веществ могут быть практически невидимы. Африканская саванна заполнена «засухоустойчивыми» растениями, которые прячут большую часть своих энергетических запасов в подземных хранилищах. В сухой сезон, когда съедобные части растений на поверхности почвы скудны, клубни, корни, луковицы составляют огромную часть общей растительной биомассы – все они доступны для копающих свиней, роющих медведей или для приматов, достаточно толковых, чтобы выдумать палку-копалку.

Другие энергетические ресурсы в сухой сезон хорошо заметны, но более труднодоступны. Когда двадцать лет назад Джейн Гудалл обнаружила, что шимпанзе охотятся, это представлялось редким, исключительным феноменом. Благодаря ее дальнейшим исследованиям и работам других ученых мы теперь знаем, что охота на других животных, часто запланированная, обдуманная и высоко кооперированная, характерна для многих групп шимпанзе.

И шимпанзе – не единственные приматы-охотники. Известны члены «тыквенной банды» – группы оливковых бабуинов из Кении, которые более пятнадцати лет состояли под наблюдением Ширли Стрем из Калифорнийского университета в Сан-Диего. Бабуины Стрем демонстрировали искушенные стратегии охоты, такие, как настоящие погони и длительные преследования молодых газелей Томпсона и других небольших копытных. В течение одного года они совершали убийство каждые двенадцать часов – трудно назвать их кроткими травоядными. Пожалуй, «тыквенная банда» может быть необычным отклонением. Но она также подталкивает к выводу: у обитателей саванн – и у шимпанзе, и у бабуинов – диета включает значительно больший процент мяса по сравнению с родственными группами, населяющими леса, и охотятся они в основном в период сухого сезона.

Свидетельством успеха Homo в добыче пищи служат древние орудия, использовавшиеся для выкапывания клубней из мертвой земли, расчленения туш и выколачивания костного мозга из обглоданных костей. Но, по моему мнению, перед Homo открылись намного более широкие экологические возможности, чем те, которые мы можем представить себе лишь на основании знакомства с каменными орудиями. Знание, а не его воплощение в камне, позволяло заполучить частицы энергии, скрытые в древнем ландшафте.

Первые люди выживали в сухие сезоны благодаря детальным знаниям о своем окружении. По форме сорванного стебля они могли узнать, что в земле под ним лежит богатая питательными веществами клубневидная часть растения. Они понимали, что обещает кружение ястреба, визг мартышек, настойчивое трепетание птицы-медоуказчика, которая манила к гнезду диких пчел. Они знали, что недоступные для них взрослые антилопы иногда укладывают детенышей в траве, чтобы свободно попастись самим. Этих детенышей, невидимых для хищника, реагирующего только на движущийся объект, всеядное существо, обладающее цветовым зрением примата, могло рассматривать как готовое блюдо к обеду – если знало, где смотреть.

Ранние люди поняли, что очаги пищи перемещаются сложным, но предсказуемым образом, что фиговые деревья в галерейном лесу созревают в определенное время; что брачный вылет термитов предвещает первые капли дождя и на несколько дней заполнит воздух пищей. Яйца птиц – тоже лакомство, если вы знаете, как до него добраться, возможно, сбив на землю гнездо метко запущенным камнем. Позже, во влажном сезоне, когда оперившиеся птенцы совершают свои первые самостоятельные полеты, среди них может найтись легкая добыча.

То, что определило природную нишу человека, не было ни охотой, ни падальщичеством, ни палкой-копалкой или иным орудием труда самим по себе. Это было пониманием возможностей, которые предоставлял ничего не обещающий ландшафт. Животное, ищущее выгоду.

 

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО




Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 23 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.009 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав