Читайте также: |
|
Метафора - это, вероятно, наиболее богатая из тех потенциальных
возможностей, которыми располагает человек. Ее действенность граничит с
чудотворством и представляется орудием творения, которое Бог забыл внутри
одного из созданий, когда творил его, - подобно тому как рассеянный хирург
порой оставляет инструмент в теле пациента.
Все прочие потенции удерживают нас внутри реального, внутри того, что
уже есть. Самое большее, что мы можем сделать, - это складывать или вычитать
одно из другого. Только метафора облегчает нам выход из этого круга и
воздвигает между областями реального воображаемые рифы, цветущие призрачные
острова.
Поистине удивительна в человеке эта мыслительная потребность заменять
один предмет другим не столько в целях овладения предметом, сколько из
желания скрыть его. Метафора ловко прячет предмет, маскируя его другой
вещью; метафора вообще не имела бы смысла, если бы за ней не стоял инстинкт,
побуждающий человека избегать всего реального[*Подробнее о метафоре см. в
эссе "Две великие метафоры", опубликованном в журнале "El Espectador" (т. 4
за 1925 год; в т. 2 настоящего собрания сочинений), а также в "Эссе на
эстетические темы в форме Предисловия" в т. 6 настоящего собрания
сочинений].
Когда недавно один психолог задался вопросом, в чем первоисточник
метафоры, он с удивлением обнаружил, что она отчасти укоренена в духе
табу[*См.: Werner H. Die Ursprunge der Metapher, 1919]. Был период, когда
страх вдохновлял человека, являясь главным стимулом его действий, - была
эпоха господства космического ужаса. В ту пору человек стремился избегать
контактов с определенными реальностями, которые, однако, были неизбежны.
Наиболее распространенное в какой-либо местности животное, от которого
зависело пропитание, приобретало сакральный статус. Отсюда возникало
представление, что к нему нельзя прикасаться руками. Что же тогда
предпринимает индеец Лиллооэт, чтобы поесть? Он садится на корточки и
подсовывает руки под колени. Таким способом есть дозволяется, потому что
руки под коленями метафорически те же ноги. Вот троп телесной позы,
первичная метафора, предшествующая словесному образу и берущая начало в
стремлении избежать фактической реальности.
И поскольку слово для первобытного человека - то же, что и вещь, только
наименованная, необходимым оказывается не называть и тот жуткий предмет, на
который упало табу. Вот почему этому предмету дают имя другого предмета,
упоминая о первом в замаскированной и косвенной форме. Так, полинезиец,
которому нельзя называть ничего из того, что относится к королю, при виде
сияющих в его дворце-хижине факелов должен сказать: "Свет сияет средь
небесных туч". Вот пример метафорического уклонения.
Табуистические по природе, метафорические приемы могут использоваться с
самыми различными целями. Одна из них, ранее преобладавшая в поэзии,
заключалась в том, чтобы облагородить реальный предмет. Образ использовался
с декоративной целью, с тем чтобы разукрасить, расшить золотом любимую вещь.
Было бы любопытно исследовать следующий феномен: в новом поэтическом
творчестве, где метафора является его субстанцией, а не орнаментом,
отмечается странное преобладание очернительных образов, которые, вместо того
чтобы облагораживать и возвышать, снижают и высмеивают бедную реальность.
Недавно я прочел у одного молодого поэта, что молния - это плотницкий аршин
и что зима превратила деревья в веники, чтобы подмести небо. Лирическое
оружие обращается против естественных вещей, ранит и убивает их.
Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 26 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |