Читайте также:
|
|
Платон (427—347 до н. э.) был учеником Сократа и унаследовал его главную идею: существуют вполне независимые от мнений, данные в самой природе вещей добро и справедливость. (Сумма наличных чувственных вещей не есть добро, чувственный мир полон несовершенства, он и не существует как истинно действительный. В полной мере, подлинно существует только идеальное, духовное бытие, мир идей, в котором и живут добро, справедливость, мужество, красота и т. п. Во внешнем мире они не встречаются в чистом виде, а всегда замутнены, искажены человеческими слабостями, капризами, непостоянством характера и т. д. Таким образом, Платон поставил этику в тесную связь с метафизикой. Этика превращается у него в часть единой стройной науки о действительно сущем.
Основной книгой Платона, в которой анализируются проблемы морали, является «Государство».»Там он пишет, что воспитание нравственности есть одновременно строительство государства. Причина порочности государства не в том, что там правят демократы или олигархи, а в нравственном падении граждан, независимом от политических форм.>Г1оэтому учение об этике неразрывно связано у Платона с учением о государстве. Он уподоблял душу человека колеснице, на которой возничий (разум) управляет двумя конями: конь черной масти — вожделеющее, неразумное начало души; конь белой масти — дисциплинирующее, защитное начало. Существуют три психических уровня личности: неразумные и невольные побуждения; волевые устремления; разум, мыслящий объективно, без гнева и пристрастия. Белый конь послушен вознице, тянет за собой и колесницу, и темного коня, который упирается и мешает этому движению. Соответственно этим трем началам должно быть выстроено и государство: всем управляют носители разумного начала, философы; волевое начало олицетворяют стражники; а неразумное, вожделеющее начало присуще всей остальной массе — ремесленникам, детям, женщинам и т. п.
Здесь Платон нарисовал схему основных добродетелей — мудрости, храбрости и самообладания (или рассудительности) — взятые вместе, они и составляют то, что называется справедливостью. Мудрым человек будет постольку, поскольку его разум выполняет свою задачу — познает действительно существующее; храбрым, — поскольку его воля помогает разуму в подчинении и обуздании неразумного элемента (тела, чувств), умеренным — поскольку животные стремления выполняются тихо и мирно, не причиняя духу беспокойства и волнений. Душа, в которой царит такой порядок, является хорошей, она более всего выражает идею человека. Главное в жизни души — деятельность разума. А эта деятельность состоит в познании мира идей, чем и занимается философия. Философия, таким образом, есть высшее содержание и высшая цель человеческой жизни.
Платон мечтал о таком государстве, где цари будут философами, а философы — царями, где каждый человек будет счастлив, поскольку занимает свое место согласно своим способностям и не мечтает ни о чем другом. Такое общество и будет в высшей степени моральным. Главная цель государства — воспитать людей добродетельными. Достигнуть добродетели и избежать ее противоположности — высшая цель нашей жизни. Добродетель (арете) — это совершенство тела, души, всего живого существа в целом. Оно возникает не случайно, а как следствие правильного порядка или в результате направленного воспитания. Любое существо становится хорошим, если в нем реализуется присущий ему внутренний порядок-«космос». Усилия отдельных людей, как и всего государства, должны быть направлены на достижение этой цели, а не на удовлетворение своих желаний. Стремление к их удовлетворению может привести к тому, что люди начнут жить как разбойники, а того, кто так живет, ненавидят и люди и боги. Никакое сообщество не может существовать на такой основе, а там, где нет сообщества, не возникает и дружба между людьми. Мудрые люди, считал Платон, понимают, что земля и небо, люди и боги тяготеют к дружбе и сообществу, и для этого необходимы дисциплина и самоограничение. Поэтому Вселенная и называется Космосом (Порядком).
В своем диалоге «Горгий» Платон устами Сократа говорил, что смерть есть не что иное, как разделение двух вещей — души и тела, и когда они таким образом разделятся, каждая сохраняет почти то же состояние, как было при жизни человека. Тело сохраняет и природные свойства, и все следы лечения и недугов: например, если кто при жизни был крупный — от природы ли, или от обильной пищи, или от того и другого вместе,— его тело и после смерти останется крупным, если тучный — останется тучным, и т. п. То же самое происходит и с душою. Когда душа освободится от тела и обнажится, делаются заметны все природные ее свойства и все следы, которые оставило в душе человека каждое из его дел. И вот умершие приходят к судье и он рассматривает душу каждого, не зная, кто перед ним, и часто, глядя на какого-нибудь царя или властителя, обнаруживает, что нет здорового места в этой душе, что вся она покрыта рубцами от ложных клятв и несправедливых поступков, — рубцами, которые всякий раз отпечатывало на ней поведение этого человека, — вся искривлена ложью и бахвальством, и нет в ней ничего прямого, потому что она никогда не знала истины. Судья видит, что своеволие, роскошь, высокомерие и невоздержность в поступках наполнили душу беспорядком и безобразием, и, убедившись в этом, с позором отсылает ее прямо в темницу на заслуженные муки. Каждому, кто несет наказание, предстоит, если он наказан правильно, либо сделаться лучшим и таким образом извлечь для себя пользу, либо стать примером для остальных, чтобы лучшими сделались они, видя его муки и исполнившись страха. Кара от богов и от людей идет на благо тем, кто совершает проступки, которые можно искупить, но и в загробном мире, в Аиде они должны пройти через боль и страдания: иным способом невозможно очистить себя от несправедливости. «...Худшие преступники выходят из числа сильных и могущественных, но, разумеется, и среди них могут появиться достойные люди, и тогда они заслуживают особого восхищения. Ибо это трудно... и потому особенно похвально — прожить всю жизнь справедливо, обладая полной свободою творить несправедливость. Таких людей немного, но они были и, я надеюсь, будут и впредь и здесь, и в иных краях — честные и достойные люди, чья добродетель в том, чтобы справедливо вершить дело, которое им доверено...»(Платон. Горгий // Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. М., 1990. С. 572.)
Ученик Платона Аристотель (384—322 до н. э.) развернул уже целую этическую систему в своих работах «Никомахова этика» и «Большая этика». На первый взгляд Аристотель выступает как типичный представитель эвдемонизма: высшее благо человека определяется им как счастье. Однако, как полагают исследователи Аристотеля, это не гедонистический, а «аретологический» (aрете — добродетель) эвдемонизм. Счастье состоит в деятельности души, в ее стремлении к своей добродетели. Чем выше уровень добродетели, к которой стремится человек, тем полнее достигаемая при этом степень счастья. Наивысшая степень счастья достигается в теоретической созерцательной деятельности — например, в занятиях философией. Аристотель не считал, подобно стоикам, что наградой за добродетель является сама добродетель или абсолютная внутренняя свобода. Для беспрепятственного достижения добродетели необходимы (хотя и недостаточны) некоторые внешние блага — здоровье, богатство, общественное положение и т. п.
Этика, согласно Аристотелю, в отличие от философии является практической наукой, ее цель — не познание, а поступки. Если у Сократа добродетель — это знание, и если я совершаю злые поступки, то только потому, что не знаю, что такое добро, то Аристотель полагал: этика существует не затем, чтобы знать, что такое добродетель, а чтобы стать добродетельным. Иначе от этой науки не было бы никакого проку. Критикуя Сократа, Аристотель говорил, что знание добродетели вообще не дает еще знания добродетели в каждом отдельном случае, подобно тому, как врач лечит не человека вообще, а всегда отдельного, единичного индивида.
Все добродетели у Аристотеля делятся на этические и дианоэтические (интеллектуальные). Этические добродетели — это середина между двумя пороками: мужество — между отчаянием и трусостью, самообладание — между распущенностью и бесчувственной тупостью, кротость — между гневливостью и невозмутимостью и т. д. То есть Аристотель выдвинул учение о «золотой середине» и «умеренности» как формуле счастья. У его последователей, критиковавших стоический идеал апатии, оно получило название «метриопатия» (умеренно-страстие).
Суть дианоэтических добродетелей — в правильной деятельности теоретического разума, цель которого — в отыскании истины ради нее самой, а цель практического разума — в установлении нормы поведения.
«Итак, мы рассмотрели, — писал Аристотель в «Большой этике», — в чем состоит добродетель. Она, по-видимому, есть некая середина между противоположными страстями. Недаром человек, желающий быть уважаемым за свой нрав (ethos), должен соблюдать середину во всяком движении чувств. Оттого и трудно быть достойным человеком, ведь в любом деле трудно держаться середины. Например, круг начертить может всякий, но установить его середину непросто; подобно этому, и рассердиться легко, и легко впасть в противоположную крайность, но удержаться посредине — трудно. Вообще можно наблюдать на любом движении чувств, что удаленное от середины легко, а середина, за которую нас хвалят, трудна. Из-за этого добродетель редка» (Аристотель. Большая этика // Аристотель. Соч.: в 4 т. Т. 4. М., 1984. С. 308).
Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 41 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |