Студопедия
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Конец II части

Читайте также:
  1. II. Болезни эндокринной части поджелудочной железы (ЭЧПЖ).
  2. II. УСЛОВИЯ УЧАСТИЯ В АКЦИИ
  3. III. Особенности участия субъектов малого и среднего предпринимательства в закупках в качестве субподрядчиков
  4. III. Психологическое сопровождение учебно-воспитательного процесса (участие в формировании «умения учиться») Определение мотивации учебной деятельности
  5. IV. Информирование и участие общественности в процессе оценки воздействия на окружающую среду
  6. Quot;Програмування. Частина III.
  7. VI. Условия участия в фестивале
  8. X только принцип полного или частичного сложения наказания
  9. XII. Укажите номера предложений, в которых причастие II выступает в роли определения
  10. Адъективация как процесс, представленный в формах действительных и страдательных причастий настоящего и прошедшего времени.

 

Часть третья

Зимний солдат

Год

 

 

Сознание вернулось резко. Мгновение назад была тьма, а после в глаза ударил свет. Голова тут же будто взорвалась болью, такой сильной, что дыхание перехватило. Он дернулся, попытался закрыться, но тут же понял, что прикован к тому, на чем лежал. Это разозлило. Ярость затопила его с ног до головы, страх сковал горло.

 

Нет, только не снова. Пожалуйста, не снова. Больно. Сейчас будет больно. Господи, нет.

 

Он забился в путах, с силой сжимая зубы. Во рту появился привкус крови. Но неожиданно на его лоб легла ладонь, прижавшая голову к подушке. Она была прохладная и сильная. Он замер под ней, стал дышать ровнее и различил тихий шепот:

– Тихо, тихо. Прости, я не хотел.

Свет тут же приглушился, перестав бить в глаза. Шепот смолк, но ладонь не исчезла, только перестала давить. Лежала спокойно, большим пальцем массируя переносицу. Это было приятно.

Облизнув пересохшие губы, он приподнял неожиданно тяжелые веки и посмотрел туда, где был человек, касавшийся его. Это был мужчина, высокий, сильный, опасный. Знакомый.

– Я знаю тебя, – говорить было тяжело, больно.

– Да, Баки, ты меня знаешь.

– Баки. Это мое имя?

– Верно. Ты помнишь?

Он нахмурился, голова все еще болела, думать было сложно.

– Я помню… так уже было. Я был прикован, как сейчас, – он дернул руками. Одной рукой. Вторая была тяжелая и как будто не родная.

Протез, вспомнил он.

– Это было на войне. Что еще ты помнишь? Знаешь, кто я?

– Ты… я знаю. Ты…

Он зажмурился, пытаясь сосредоточиться.

– Ты человек на мосту. Нет, не то. Я знал тебя раньше, намного раньше.

Картинки, яркие, быстро сменяющиеся, замелькали перед глазами, принося еще большую боль. Он помнил. Так много помнил.

– Ты Стив Роджерс, мой лучший друг, – он распахнул глаза.

– Баки, слава Богу, – Стив придвинулся ближе и погладил его по голове. На лице появилась тень облегчения.

Баки улыбнулся, ощущая, как боль понемногу отпускает. Он помнил.

 

 

***

 

 

В больнице было тоскливо. Много охраны, никаких симпатичных медсестричек, решетки на окнах, запертые двери, камеры. Единственное развлечение – телевизор, от которого Баки довольно быстро начало тошнить. Но по крайней мере его отвязали от кровати, хоть и не без скандала, конечно. Баки слышал, как Стив спорил с кем-то в коридоре. Даже выдвигал ультиматумы. Они подействовали, Баки расковали, но протез закоротили так, что он двигался с задержкой и с большим трудом. Баки это особо не мешало, здесь, в палате, он мог обходиться и одной рукой.

Стив приходил каждый день, сидел по несколько часов, они разговаривали. В основном о прошлом: том, что было до войны. Баки это помогало вспомнить, к тому же это были единственные безопасные для них темы разговора. После Стива приходили агенты ЩИТа и психологи. Вот их интересовали уже более поздние воспоминания Баки. Тот уже знал, что память вернулась к нему не сама. ЩИТ нашел машину, с помощью которой ГИДРА «обнуляла» Зимнего солдата, и перепрограммировал ее. Стив был против ее использования, надеялся, что воспоминания вернутся к Баки сами, но на это нужно было время, а ЩИТ не захотел ждать. Уже после, когда память к Баки вернулась, директор Коулсон пришел к нему, чтобы поговорить. Он сказал, что и сам был не в восторге от применения технологии ГИДРЫ, однако воспоминания Зимнего солдата могли бы помочь им бороться с остатками организации.

– Мистер Барнс, вы должны знать, что я безмерно уважаю как капитана Роджерса, так и вас, – сказал тогда Коулсон, до раздражающего невозмутимый, похожий скорее на офисного клерка, чем на агента и даже директора такой организации, как ЩИТ. – Вы не знаете, но ваше имя даже вписано в историю ЩИТа наряду с другими членами Коммандос. Однако вторая сторона вашей… личности, если хотите, тесно связана с нашим главным врагом. И мы были бы глупцами, если бы упустили это из виду.

– А в ЩИТе, я так понимаю, глупцов нет, – криво усмехнулся Баки, хмуро глядя из-под занавесивших глаза волос.

– Мы работаем над этим.

– Что вы хотите знать?

– Все, что знаете вы.

Знал Баки немного, память его все еще оставалась отрывочной, хотя ЩИТ с помощью разных приспособлений стимулировал ее. Стив об этом не знал, думал, что все заканчивается простыми разговорами. Ни Баки, ни тем более ЩИТ не собирались его просвещать. Не то чтобы Баки все это нравилось, почти все, что делал ЩИТ, напоминало о времени, проведенном в ГИДРЕ, однако так он мог хоть как-то помочь.

Впрочем, было лишь вопросом времени то, когда Стив узнает об этом. И он узнал. Это случилось где-то недели через две после посещения Коулсона. В свое обычное время Стив не пришел, поэтому Баки немного нервничал как во время работы прибора по стимуляции памяти, так и во время разговора с психологом. В итоге, к концу сеанса голова болела больше обычного, и Баки впервые за все время выпил предложенные врачом таблетки. Наверное, из-за них он и не сразу заметил, когда Стив вошел в палату. И увидев, сразу понял, что Стив все знает. У него было такое выражение лица… Баки мог снова забыть собственное имя, но не этот полный болезненного разочарования взгляд.

– Я ждал тебя раньше, – заметил Баки, прекращая массировать все еще ноющие виски. У Стива дернулась щека.

– Я рад, что сегодня опоздал. Знаешь, я не удивлен, что ЩИТ скрывал от меня методы твоей… терапии, для них это в порядке вещей. Но ты, Баки, я думал, ты мне доверяешь.

– Я доверяю тебе. Никому, кроме тебя. Но дело тут не в доверии, – Баки вздохнул, отворачиваясь. Он знал, что разговор этот неизбежен, жалел только, что так болит голова и сложно сосредоточится.

– А в чем же? – Стив встал прямо напротив кровати, на которой сидел Баки, и скрестил руки на груди, приготовившись слушать. Вид у него при этом был донельзя упрямый, и объяснять что-то ему такому было почти бесполезно.

– Ты бы это не одобрил, попытался помешать. А когда у тебя бы не получилось, то стал бы винить себя за то, что позволил ЩИТу делать со мной это. Я хотел избежать всего этого.

– Соврав мне?

– Да, – согласился Баки. И добавил, зная, что Стиву едва ли понравятся его слова: – И я не жалею о принятом решении.

Он закрыл глаза, понимая, что Стив, скорее всего, сейчас уйдет. И будет прав. Однако смотреть на это Баки не мог. Трусливо, может быть, но ему было все равно. Однако дверь не хлопнула ни через секунду, ни через десять. Стив наоборот стал приближаться, а после и вовсе сел к Баки на кровать. На ноющие виски легли прохладные пальцы. Баки напрягся. Он все еще плохо реагировал на прикосновения, никак не мог привыкнуть, что не все они причиняли боль.

– Баки, – позвал Стив, заставляя открыть глаза и посмотреть на себя. – Я не буду говорить тебе, что делать, ты в праве сам принимать решения, пусть они и могут мне не понравиться. Я с этим справлюсь. Я просто не хочу, чтобы тебе причиняли боль.

– Боль меня не пугает, Стив. Ни боль, ни даже смерть. Снова все забыть – вот чего я действительно боюсь.

– Я знаю, – Стив притянул деревянного от напряжения Баки к себе и обнял, положив подбородок ему на макушку. – И не позволю, чтобы это опять с тобой случилось, клянусь. Только, пожалуйста, не скрывай от меня ничего.

– Я постараюсь, – пообещал Баки, судорожно обнимая в ответ, вцепившись в него мертвой хваткой. Так, что наверняка делал больно. Стив не возразил ни словом.

 

 

***

 

 

Квартира, куда Стив привел Баки, не была той, в которой Зимний солдат выслеживал Фьюри, но мало, чем от нее отличалась. Баки, оглядев обстановку и вид из окна, только головой покачал.

– Ты ничему не учишься.

– Тони поставил датчики движения на соседнюю крышу, – пожал плечами Стив, закрывая входную дверь.

– Тони?

– Энтони Старк, сын Говарда.

– Один из Мстителей, – вспомнил Баки. – Его имя было в твоем досье.

И замер, осознав, что впервые за все время упомянул о своей провалившейся миссии при Стиве.

– Я… не связал его с Говардом, – неловко закончил он. – Ладно, датчики меня немного успокаивают. Так куда я могу это бросить? – Баки повернулся к Стиву и показал сумку, с которой вышел из больницы.

– В этой квартире есть вторая спальня. Пойдем, я покажу тебе.

Стив быстро пересек гостиную и открыл одну из дверей, находящихся сбоку от входа. Баки последовал за ним. Комната была небольшой, светлой и совершенно необжитой, хотя Стив, похоже, пытался придать ей немного уюта, повесив стеллаж с книгами и поставив у кровати высокий старомодный торшер. К счастью, он хотя бы не догадался повесить на окна занавески, обойдясь плотными жалюзи.

Кинув сумку на кровать, Баки только открыл рот, чтобы сказать какие-нибудь слова благодарности, как заметил кое-что, стоящее на прикроватной тумбочке. Это была рамка со старой черно-белой фотографией, выцветшей за годы до коричневого. На карточке были запечатлены два человека. Баки взял рамку в руки, чтобы разглядеть их. Он узнал пару на фотографии сразу, хотя снимок давно потерял четкость, а на знакомых лицах было чуть больше морщин, чем при их с Баки последней встрече. И все же…

Баки дрожащими пальцами погладил холодной стекло, защищающее снимок. Провел по изображению сидящей на стуле матери, чьей осанке позавидовала бы английская королева, по отцу, который с высоко поднятой головой стоял за ее правым плечом, обвел пустое пространство по левую руку от него, где мог бы быть их вернувшийся с войны сын. Сердце заболело, будто его зажали в тиски.

– Эта фотография была сделана в день вручения тебе медали почета, уже после окончания войны, – негромко пояснил Стив.

Только сейчас Баки заметил, что мать держит в руках раскрытую коробочку с медалью на коленях.

– Теперь понятно, почему они выглядят такими… такими… – Баки никак не мог подобрать слово.

– Гордыми? – подсказал Стив. – Они наверняка очень тобой гордились.

– Зря. Я не был героем.

– Для них был. И для многих других, что бы ты о себе ни думал.

Баки не стал ничего отвечать, только протянул фотографию Стиву, стараясь не сильно стискивать хрупкую рамку железными пальцами протеза.

– Убери, пожалуйста.

– Я думал, ты захочешь оставить ее, – растерялся Стив.

– Нет, не хочу. И не рассказывай мне о них пока ничего. Я еще не готов до конца осознать все, что потерял, – покачал головой Баки. Стив бережно забрал рамку, лицо его скривилось, как от боли.

– Господи, Баки, прости.

– Не извиняйся, ты не мог знать. А сейчас, ты не оставишь меня?

Баки отвернулся и подошел к сумке, намереваюсь немедленно ее разобрать.

– Конечно, – услышал он виноватый шепот за спиной, а после – звук закрывшейся двери. В комнате тут же стало очень тихо, не считая негромкого жужжания сжавшегося в кулак протеза.

 

Уже через несколько недель после переезда в квартиру Баки вынужден был признать, что к жизни в современном мире он приспособлен едва ли не хуже, чем проспавший семьдесят лет во льдах Стив. В основном из-за протеза, с помощью которого можно было легко проломить стену, но совершенно невозможно было справиться с пуговицами. Баки злился и заново оттачивал элементарные бытовые навыки, знакомые даже детям, с тем же упорством, с каким в прошлом осваивал боевые искусства. С последним у него в отличие от застегивания пуговиц и приготовления яичницы на современной плите было значительно лучше. Они со Стивом тренировались в специально оборудованном Старком зале не меньше четырех раз в неделю, обычно вдвоем, хотя иногда к ним присоединялась и Наташа Романова. Баки знал, что она была против того, чтобы Стив искал его после провала операции «Озарение». Однако, что удивительно, из всех друзей Стива Наташа первой пошла с Баки на контакт. Впрочем, он не исключал, что шпионка просто-напросто остается шпионкой и держится поближе исключительно из желания следить за ситуацией. Баки же не был против того, чтобы она крутилась рядом, он и сам себе не очень-то доверял и был рад, что в этом мире есть кто-то, кто приглядывает за Стивом.

Единственный момент, который Баки напрягал, это то, что Наташа его боялась. Это было не просто недоверие, а скорее инстинктивный страх, с которым она упорно боролась. И этот страх напоминал Баки, кем тот был последние пятьдесят лет. В этом, конечно, были и свои плюсы, но Баки не очень любил быть причиной чьих-то психологических проблем. Особенно если этим кем-то был не Стив. Поэтому во время одной из тренировок на троих он дождался момента, когда они с Наташей останутся в зале наедине, и подошел к ней для разговора.

– Мне стоит извиниться? – спросил он и встал недалеко от разминающейся у балетного станка Наташи, опершись железным плечом о стену и складывая руки на груди.

Наташа не торопясь сняла ногу со станка и бросила на Баки внимательный взгляд.

– За что?

– Я стрелял в тебя. Не один раз.

– Я тоже, – пожала плечами Наташа. – Разница между нами лишь в том, что ты лучший стрелок, чем я.

– Это тебя бесит?

– С чего бы? – усмехнулась Наташа. Она хотела казаться расслабленной, но Баки видел, что она напряжена, и поза, в которой Наташа стояла, позволила бы ей блокировать любую внезапную атаку с его стороны. – Знаешь, когда ты вынужден общаться с такими легендарными парнями, как вы с Роджерсом, которые одним движением руки могут переломить тебе хребет, то ты, в конце концов, перестаешь на эту тему напрягаться.

– Легендарными? – удивился Баки. – Стив – вероятно, я – нет.

– Зимний солдат – легенда. Хотя скорее даже страшилка для маленьких неопытных спецагентов. Типа будешь плохо тренироваться, то однажды Зимний солдат придет за тобой.

– Правда? – Баки на секунду даже стало весело.

– Нет, – неожиданно резко оборвала собственную шутку Наташа. – Но нам говорили, что не стоит брать на себя дела, в которых замешан Зимний солдат. Я не послушала дважды. Раз, – Наташа подняла край майки, обнажая изуродованный старым шрамом живот, – и два. – В этот раз Наташа показала плечо.

– Мне жаль, – все, что мог сказать Баки. Наташа покачала головой и снова повернулась к станку, намереваясь продолжить тренировку. В зеркале, заменявшем в зале одну из стен, Баки увидел вернувшегося в помещение Стива.

– Как я уже и говорила, извинения твои мне не нужны. Возможно, когда я уложу тебя на лопатки, то успокоюсь. Но едва ли это случится скоро.

– Я мог бы тебя тренировать.

Наташа замерла и внимательно посмотрела на отражение Баки в зеркале.

– Я подумаю над твоим предложением.

Хмыкнув, Баки направился к замершему посреди зала Стиву. Почему-то ему казалось, что в конце концов Наташа согласится.

 

 

***

 

 

– Объект движется на запад. С ним четыре человека вооруженной охраны. Все понял, Зимний солдат?

– Да, – прозвучал короткий ответ.

Воспроизведя в уме чертежи здания, Зимний солдат быстро двинулся по левому коридору. Он знал, что действовать следовало быстро: до прибытия вертолета, готового забрать объект, оставалось четыре минуты. Куча времени для такого, как он.

Полторы минуты на то, чтобы добраться до крыши, десять секунд на выбор огневой точки, еще полминуты на установку и настройку оружия. Охрана объекта знала свою работу, его прикрывали со всех сторон. Но они торопились, и лысая макушка политика время от времени мелькала в прицеле. Всего на пару секунд. Этого не хватало для выстрела, но было достаточно для просчета траектории.

Вдалеке раздался звук подлетающего вертолета.

Зимний солдат сделал медленный выдох, палец лег на спусковой крючок.

– Баки?

Солдат резко вскочил, выхватил спрятанный в ботинке пистолет и развернулся. Позади стоял невысокий тощий парень, одетый в серый пиджак не по размеру. Глаза у него были большие, удивленные. Поразительно знакомые.

Грохот лопастей вертолета стал громче.

У Зимнего солдата оставалось тридцать секунд на завершение задания. Пистолет уперся парню в лоб.

– Баки, что ты делаешь? – спросил тот, ни на секунду не испугавшись. Зимний солдат облизнул пересохшие губы. Что-то удерживало его от убийства, но времени оставалось так мало. Ему нужно было завершить миссию.

Двадцать секунд.

Зимний солдат спустил курок и проснулся.

 

Звук выстрела раздался в тишине квартиры особенно громко. Баки моргнул, приходя в себя, и тут же получил удар по руке, в которой был зажат пистолет, а после по хребту. Падая, он сумел перевернуться на спину, а вот ударить не успел, нападавший навалился на него всем весом, прижал запястья к полу. Какая глупость, продолжать драку в этой позе невозможно.

– Баки! – рявкнул противник. Баки нахмурился и с удивлением узнал в нем Стива. Растрепанного, злого, почти голого Стива.

– Стив, что происхо… – Баки не договорил. Он вспомнил выстрел, помнил, как Стив выбил из его руки пистолет. – О, Господи, я стрелял в тебя.

– Откуда у тебя вообще пистолет?

– Утащил у одного из агентов Коулсона, той девчонки Скай, когда они приходили ко мне в больницу в последний раз. Она даже ничего не заметила.

– Зачем?

Баки стиснул зубы, не зная, как правильно объяснить. Как рассказать, что оружие само манило его, такое доступное, только руку протяни. Скай прошла слишком близко, беспечно. Баки мог бы без напряга свернуть ей шею, секунды за две. Она совсем не боялась его. При первой встрече Скай сказала: «Баки Барнс, очуметь». Это лишило его дара речи. Крадя ее пистолет, он думал, что преподает ей урок.

– Чувствовал себя неуютно совсем без оружия. Решил, что справлюсь. Прости, – Баки закрыл глаза, ощущая, как от запоздалого страха перехватывает горло. Он мог убить Стива. Он почти убил его.

Стив высвободил Баки из захвата и поднялся на ноги.

– Мне нужно позвонить. Выстрел наверняка слышали. Удивлюсь, если через две минуты тут не будет десятка агентов ЩИТа или даже всех Мстителей вместе взятых, – сказал он и вышел из комнаты, не глядя на Баки. Тот, проводив его взглядом, тяжело вздохнул, схватил злосчастный пистолет и встал.

Когда он вышел из комнаты, уже одевшись, Стив стоял у окна в гостиной, сжимая в руке мобильный телефон.

– Стив, – позвал Баки и, как только тот обернулся, бросил на кресло пистолет. – Забери это.

– Отдашь завтра владельцу. Тебя вызывают в ЩИТ для внеочередного осмотра и беседы с психологом.

– Они снова запрут меня в больнице?

– Нет. Я поручился за тебя. Сказал, что выстрел был случайностью.

– Тебе не стоило, – покачал головой Баки.

– Заточение в больнице тебе не поможет, – пожал плечами Стив. – Не после того, что с тобой случилось. Так что… – он замолк, не зная, что еще сказать. Стив был расстроен, Баки это видел, и вина сжимала его сердце до боли.

– Стив, мне так жаль. Я не хотел стрелять в тебя.

– Я не злюсь на тебя за то, что ты стрелял в меня. Если подумать, мне вообще не стоило заходить в твою комнату ночью, пусть даже тебе и снился кошмар. Но, Баки, ты обещал, что будешь доверять мне, а вместо этого украл пистолет у агента ЩИТа и пронес его в мой дом, скрыв от меня это.

Баки отшатнулся, будто его ударили. Да, вероятно со стороны это выглядело так, как сказал Стив. Баки доверились, пустили в свою квартиру, дали максимум свободы – больше, чем он заслуживал. И чем же он за это заплатил? Тем, что подверг Стива опасности, подорвал доверие, предал. Единственного человека, который был для него сейчас важен. Единственного человека, которого он когда-либо любил.

– Прости, я съеду утром же, – как можно ровнее произнес Баки, отступая в пока еще свою комнату. Лицо Стива в ту же секунду изменилось. Даже со своего места в полумраке комнаты, освещенной только фонарями с улицы, Баки заметил тень паники, промелькнувшей на нем.

– Баки, нет! Боже, я совсем не это имел в виду, – Стив сделал к нему шаг, поднял руку, чтобы остановить, но Баки снова отступил и покачал головой. Он принял решение.

– А я это. Прости, Стив, так будет лучше для нас обоих.

И, не дав Стиву больше сказать ни слова, Баки скрылся к спальне, впервые за все время закрыв за собой дверь на замок.

 

Баки провалялся в кровати до рассвета, не смог больше уснуть. Стив тоже не спал, было слышно, как он ходил по гостиной, не в силах успокоиться. Это были тяжелые три часа.

Лежа на постели, Баки думал о том, что он не справился. Стив предложил ему нормальную жизнь, свою дружбу, поручился за него перед ЩИТом, которому проще было уничтожить бывшего Зимнего солдата, чем реабилитировать. А Баки умудрился все просрать. Если задуматься и вспомнить восстановленное прошлое, не в первый раз.

Баки усмехнулся. Он знал, что ему не дадут уйти в никуда. Наверняка у ЩИТа на него обширные планы. В конце концов нужно будет отработать потраченные на него ресурсы. Баки был готов. Снова взять в руки винтовку, снова убивать. Сменить одного хозяина на другого. В этот раз условия ему предлагали получше, никакой криокамеры и обнулений, просто песня. А если среди целей будет ГИДРА, то Баки и вовсе не будет против. А Стиву будет лучше без него.

Как только рассвело Баки вытащил из-под кровати сумку и за пять минут сложил туда свою одежду. Уже застегивая молнию, он пожалел, что отдал Стиву фотографию родителей, ее бы он тоже захотел забрать с собой, но просить ее обратно было глупо, поэтому Баки постарался выкинуть это из головы. Как он и предполагал, Стив ждал его в гостиной, скорее всего, хотел уговорить остаться. Баки слишком хорошо знал своего старого друга, чтобы поверить, что тот сдастся без боя.

– Баки! – Стив вскочил с кресла, как только скрипнула дверь спальни. Баки оглядел его: не выспавшегося, помятого, разбитого – и его сердце кольнула жалость. Перед глазами некстати встала та фотография родителей. Сколько же страданий он приносит близким, не счесть.

– Мне пора. Я был бы признателен, если бы ты позвонил своим друзьям из ЩИТа, и они меня забрали. У меня нет денег на такси.

– Я не отпущу тебя, – упрямо произнес Стив, сжимая кулаки. Баки усмехнулся.

– Ты не станешь меня удерживать, ты не такой, Стив. Ты всегда даешь людям сделать свой собственный выбор.

– Не тогда, когда этот выбор продиктован моей ошибкой.

– Не твоей ошибкой, моей, – возразил Баки. – Прекрати меня оправдывать. Ты всю нашу жизнь только этим и занимаешься.

– Откуда такие мысли? – удивился Стив.

Баки поджал губы, подумал секунду и бросил сумку на пол. Разговор грозил затянуться.

– Да ладно. Мы оба знаем, что я был хреновым другом. Я сбегал на свидания, когда тебе хотелось поговорить, предпочитал тебе компанию Джекса и других ребят, рассорил с первой девушкой, которая обратила на тебя внимание, никогда не пытался понять твоего стремления пойти на войну. Мне продолжать?

– Не стоит, – прервал его Стив, лицо его стало жестким. – Я знаю, каким ты был. Поверь мне, я знаю больше, чем ты думаешь. Но я всегда принимал тебя со всеми недостатками. Потому что ты отвечал мне тем же. Ты всегда возвращался и всегда был рядом тогда, когда я действительно в этом нуждался. И сейчас ты мне нужен.

– Я – тебе? – горько рассмеялся Баки.

– Ты – мне. Думаешь, я из чувства вины и благородства искал тебе по всей стране и за ее пределами? Думаешь, я привел тебя в эту квартиру только потому, что знаю, что тебе некуда идти?

– Разве нет?

– Нет, – Стив быстро пересек комнату, протянул руку, желая коснуться, но почему-то не решился. Рука плетью повисла вдоль тела. – С того самого дня, как я очнулся в этом новом мире, я пытался начать жить заново. Новые люди, новая работа, новые привычки. Долгое время я думал, что у меня получилось. Но лишь в тот момент, когда я узнал, что ты жив, я понял, как ошибался. Только ты заставил меня почувствовать себя по-настоящему живым, заставил забыть о долге, о ГИДРЕ, обо всем, что оставляло меня на плаву все это время. Сейчас для меня важен только ты. Уйдешь ты, и я не знаю, ради чего буду жить, – Стив осторожно, словно боясь спугнуть, прижался лбом ко лбу Баки, глянул глаза в глаза. – Теперь ты можешь делать свой выбор.

– Ты жестокий человек, Стивен Роджерс, – бессильно прошептал Баки, понимая, что свой выбор он уже сделал.

– Когда-то ты мне это уже говорил.

– Я помню. Я это помню.

 

 

***

 

 

День для посещения кладбища они выбрали неожиданно спокойный и солнечный. Мысли из-за этого возникали в голове необычные, несерьезные. Идя вслед за Стивом по дорожке вдоль низких надгробий, Баки думал о том, что цветы, купленные у входа, смотрятся очень странно в железной руке. Чужеродно, неправильно. Что-то настолько хрупкое и красивое рядом со смертоносным оружием.

– Баки? – позвал Стив, останавливаясь.

Вскинув голову, Баки неловко скривил губы в подобии улыбки и зачем-то переложил цветы в другую руку.

– Мы пришли?

– Да, это вон там, – Стив указал рукой на две могилы по левую сторону от них. – Я останусь тут, а ты иди.

– Нет, пожалуйста, пойдем со мной. Мне так будет лучше.

Стив внимательно посмотрел на Баки и кивнул, однако право идти первым предоставил ему. Баки послушно шагнул в нужную сторону. Он чувствовал себя странно, будто ему не черт знает сколько лет, будто он не прошел войну и пытки ГИДРЫ, будто ему снова пятнадцать, и он, сбежав из дома на неделю, возвращается домой. Вот только дома не было, и родителей тоже. Он опоздал вернуться. Все, что у него теперь было – это два простоватых надгробия без фотографий. Серый нагревшийся камень обжег пальцы, когда Баки его коснулся.

Упав на колени перед двумя надгробиями, он наконец-то ощутил его. Свое горе. Горькое, необъятное, оно выходило из его глаз слезами, катилось по щекам, падало на сырую землю и рассыпанные по ней цветы. Много его было, этого горя, но рядом с Баки стоял человек, который готов был разделить его с ним напополам. Он стискивал руками плечи Баки, плакал вместе с ним, поднимал его с земли, когда сил совсем не осталось. Был с ним.

Уже позже, сидя на траве в парке Бруклина и кормя булкой голодных уток в пруду, Баки спросил у Стива:

– Как ты смог пережить такое один, когда очнулся после этого своего семидесятилетнего сна?

– У меня все было иначе. Своих родителей я похоронил задолго до того, как попал на войну. Тебя… тоже успел оплакать. Так что неудивительно, что я промахнулся с той фотографией. Я просто не подумал, что ты можешь быть не готов.

– Ты не виноват. Я и сам не ожидал, – Баки отщипнул от булки немного мякиша и запустил им в уток. Те тут же кинулись на угощение, отбирая его друг у друга. – Значит, тебе не к кому было возвращаться.

– Да. То есть… – Стив вдруг замялся, отнял у Баки булку и стал крошить ее на траву, – глупо, но я успел назначить Пегги свидание перед тем, как врезаться в лед. Первой мыслью, пришедшей мне в голову после пробуждения, было то, что я опоздал.

– Ты любил ее, – пожал плечами Баки. Он с удивлением понял, что может говорить об этом спокойно. Поразительно, какими ничтожными казались ему сейчас переживания, отчасти приведшие его к падению с поезда.

Стив не ответил, и Баки, удивившись, повернулся к нему. А после ухмыльнулся, поняв по лицу, почему тот молчит.

– Стив, перестань, мы можем говорить о том, что произошло в ночь перед моим падением.

– Что там говорить, я повел себя, как трус, – неожиданно злым голосом произнес Стив. Баки резко расхотелось веселиться. Он покачал головой.

– Не говори ерунды, ты повел себя вполне адекватно. Это мне не стоило… Я был эгоистом, Стив. Я знал, что ты влюблен в Картер, и все равно полез. А все почему? Потому что я злился. Все тебя вдруг заметили, стали восхищаться, а я ревновал. К каждому, кто хотя бы заговаривал с тобой, и особенно к Картер. Я хотел отобрать тебя у нее, и поэтому поцеловал, – Баки поджал губы и до боли свел брови, сжал железную руку в кулак. – Я сам себя погубил, Стив.

– Я тебе не верю.

Баки замер, а после бросил хмурый взгляд на Стива.

– Что?

– Я не верю, что дело только в злости, – спокойно повторил Стив.

– О, ты, вероятно, думаешь, что отверг высокие чувства, и я из-за этого решил сигануть с поезда? – съязвил Баки, вскакивая на ноги. Сердце его заколотилось быстро-быстро, так, что уши заложило. Он знал, что прав. Не было там никакого высокого чувства, было что-то больное, неправильное, что и любовью называть не стоило. Баки не хотел, чтобы Стив имел с этим что-то общее.

– Не знаю, – Стив поднялся вслед за ним. – Ты не объяснил, потому что я не захотел слушать. Ты и сейчас не говоришь. Ты врешь мне, Баки. Ты врешь себе. Вопрос: почему? – Подойдя к Баки вплотную, Стив развернул его к себе и посмотрел в глаза. Лицо у него было таким спокойным, уверенным, а во взгляде сквозила тоска. – Мне бы так хотелось, чтобы ты хоть раз в жизни мне доверился.

– Стив, пожалуйста, давай забудем, – попросил Баки, покачав головой.

– Ты сказал, что мы можем говорить об этом. Я не совершу одну и ту же ошибку дважды. Я больше не сбегу.

– И что же ты сделаешь?

Вместо ответа Стив прижался губами к губам Баки. Сначала просто коснулся на секунду, отстранился на миллиметр, выдохнул и поцеловал снова, уже настойчивее. Баки хотел отвернуться, прекратить это, но Стив не отпустил, положил ладонь на затылок, прижал к себе.

Упрямый, упрямый сукин сын.

В грудь будто ударила ядовитая стрела – нежеланное чувство снова просыпалось в Баки, впивалось в него острыми когтями.

Что же ты наделал, Стив? Как нам теперь с этим справиться?

Когда Стив его все же отпустил, в Баки уже не осталось злости ни на себя, ни на него, ничего не осталось, только понимание, что они все же перешли какую-то черту, которую не должны были переходить.

– Ты говорил мне, что я твой друг, – сказал Баки тихо, не уверенный, что Стив его поймет. Но тот понял.

– Да, и ничто этого не изменит. Никогда.

Это изменит. Это все изменит.

– Я не допущу, – уверенным тоном произнес Стив, целуя Баки в лоб.

Он просил довериться ему. Баки не был уверен, что у него получится. Но решил хотя бы попробовать.

 




Дата добавления: 2014-12-20; просмотров: 91 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2025 год. (0.03 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав