|
Читайте также: |
Пасторальный фанфик про Кризалис
Источник: http://pastebin.com/wn8hQ90E
Рынок, что находился в Понивилле, был довольно большим для такого маленького городка. Большим – но не особо оживлённым. Толпа накатывала несколько раз в день после прибытия на вокзал поезда, всё остальное же время на рынке было просторно, хоть он и не пустовал совсем.
Те пони, которые были в Понивилле проездом, обычно торопливо пробегали по рынку, покупали пару фруктов и возвращались на поезд. Те, кто уезжал, тоже покупали что-нибудь свеженькое похрустеть в дороге. Те, кто возвращались домой, как правило, ничего не покупали – разве что зелени на ужин, а вот приезжающие в Понивилль на отдых или в гости были излюбленной категорией торговцев сувенирами и безделушками, к которым с некоторой натяжкой можно было отнести и меня. Конечно, медные тазы и тарелки отпускник покупать вряд ли будет – зачем ему, однако привезти домой набор шахмат или парочку маленьких литых статуэток вполне мог соблазниться.
Местные жители приходили на рынок, как правило, не только за покупками, но и с целью приятно провести время. Многих из них я успел запомнить и приветствовал, когда они проходили мимо, и они порой останавливались поболтать и присмотреться к товарам – сейчас, вроде, ничего не нужно, но скоро, возможно, понадобится.
Некоторые из постоянных посетителей рынка успели уже изрядно примелькаться, я видел их практически каждый день. Одним из них был жеребёнок, девочка-земнопони со школьным ранцем на боку без кьютимарки.
Если бы я попытался описать её одним словом, этим словом было бы «Серая». Нет, цвет её серым не был – жёлтая шкурка, тёмно-синяя грива с хвостом, бледно-голубые глаза – просто сама она была малоприметной. Будь я режиссёром кинофильма, именно таких актёров я бы нанимал в массовку для фона действительно важных событий, чтоб не отвлекали на себя ни секунды внимания зрителя. Пожалуй, единственной деталью в ней, хоть сколько-нибудь зацепляющей взгляд, был миловидный чуть вздёрнутый носик.
Я никогда не обращал на неё особого внимания, но когда, проходя мимо моего прилавка, она вдруг остановилась и замерла, как вкопанная, фоновая память тут же сообщила, что жеребёнок этот приходит во второй половине дня – видимо, после школы, проводит на рынке по нескольку часов каждый день, бесцельно бродя между рядами, затем покупает одно маленькое пирожное в кафешке под открытым воздухом, очень медленно, растягивая, съедает его и уходит.
– Привет! – Улыбнулся я ей дружелюбно. – Тебе что-то нравится, девочка?
Она подняла глаза на меня, в ответ на мою улыбку изобразила что-то похожее уголками рта.
– Здрасьте... Я... Да, можно посмотреть... Э... Кружку для чая...
Встав на задние ноги, жеребёнок протянул копыто к одной из посудин, но копыто дёрнулось – да не просто дёрнулось, а резко сместилось сантиметров на десять, зацепило стоящую на краю прилавка статуэтку, и та упала вниз.
Это была глиняная статуэтка, раскрашенная цветной эмалью, изображавшая Кризалис – королеву чейнджлингов, самое дорогое для меня существо в мире. Упади статуэтка сантиметров на десять в сторону, она попала бы на мягкую землю и осталась целой, максимум отколола бы кусок, который было бы несложно приклеить назад, однако она упала точно на лежащий на земле камень, и, должно быть, ударилась самой слабой из всех своих точек, потому что разлетелась на сотню крошечных осколков.
У меня перехватило дыхание.
– Ой! Простите, я нечаянно! – Произнесла, отскочив, девочка, и я готов был поклясться, что на лице её отнюдь не сожаление, а мрачная радость.
Жеребёнок исчез прежде, чем я вышел из ступора. Я глубоко вдохнул, приходя в себя, присел на корточки, достал газету, свернул кульком и начал собирать осколки. А может, всё-таки можно ещё склеить? Увы, нет.
Свернув газету с осколками в комок, я запоздало разозлился. Да чтоб мне с этого места не сойти, если она это не нарочно! И какого чёрта? Ну уж нет, я должен в этом разобраться. Я бросил взгляд на часы – конец рабочего дня, можно и пораньше закруглиться. Закрыв лавку, я пошёл к кафе, где минуту назад мелькнула синяя грива.
Девочка, как ни в чём ни бывало, собиралась купить своё ежевечернее крошечное пирожное. Я подошёл к ней сзади, постарался умерить гнев.
– Это же ребёнок, окей? Это всего лишь жеребёнок. – Сказал я себе. – Спокойно, Юзернейм, спокойно.
Я кашлянул, чтобы привлечь её внимание, но звук, что планировался как вежливое покашливание, получился очень похожим на короткое рычание. Она обернулась, увидела меня, насупилась, отводя взгляд.
– Что вам?
– Зачем ты её разбила? Только не говори, что случайно.
– Какая разница, разбила и разбила. – Ответила девочка сумрачно.
– Не очень-то хорошо ломать чужие вещи.
– Дорогая она? – Ответила девочка ещё мрачнее, достала из школьного ранца несколько монеток, протянула мне. – Это всё, что у меня сейчас есть. Завтра принесу ещё столько же. И послезавтра... Сколько понадобится.
Обладая от природы острым слухом, я разобрал, как она бормочет себе под нос еле слышно:
– Обойдусь без пирожных...
Гнев испарился, словно его и не было, остались лишь недоумение и жалость к странной девочке. Я отвёл рукой протянутые деньги.
– Брось, не надо. Вот что, давай-ка я тебя угощу. Не знаю как тебе, а мне очень нравится, как в этом кафе заваривают чай. И мы поговорим.
Девочка подняла на меня угрюмый взгляд:
– Что, нотацию читать будете?
– Обязательно. Приготовься, сейчас ты услышишь самую унылую нравоучительную нотацию в своей жизни. – Ответил я, стараясь, чтоб мой голос звучал убийственно серьёзно, но не выдержал и улыбнулся. И – о, чудо – жеребёнок робко улыбнулся в ответ, и на этот раз улыбка была хоть и слабенькая, но настоящая.
Я заказал две большие кружки горячего ароматного чая и пару пирожных размером кружкам под стать.
– Тебе какое больше нравится? – Спросил я. – Это с клубникой, это с орехами.
– Мне всё равно... Любое...
– Тогда давай разрежем каждое пополам, тебе половинку того и другого, и мне. Я оба хочу попробовать.
Отхлебнув обжигающе горячий чай, я отщипнул ложечкой уголок орехового пирожного и отправил в рот. Жеребёнок попытался тоже отпить чая, но тот был слишком горяч для него, так что ему пришлось отставить чашку и сосредоточиться на пирожном.
– Ну и... Как ты в школе учишься?
– Средне.
– М-м-м... Кто твои родители?
– Папа строитель. Мама в аптеке работает, в службе доставки лекарств. Она пегас... Я в папу родилась. Что, пожаловаться на меня хотите?
– Бог с тобой, девочка, вовсе нет. – Покачал я головой. – А... Друзей у тебя много?
– У меня нет друзей.
– Отчего же так?
– Ха. – Температура чая наконец стала приемлемой для девочки, и она отхлебнула глоток. – Посмотрите на меня. Все дружат с весёлыми пони, никто не дружит с мрачными.
– Ну так... Не будь мрачной.
– Отличная идея... – Пробурчала моя юная собеседница. – И как мне в голову не приходило?
– Нет, ну в самом деле...
– Может, хватит уже ходить вокруг да около? – Девочка отставила кружку и отвернулась. – Какая вам разница, что за оценки у меня в школе, вы же хотели спросить, зачем я ту статуэтку разбила! Вот и спросите!
– И зачем? – Как ни в чём ни бывало отхлебнул я чаю.
– Это её вина!
В уголках глаз жеребёнка набухли крупные капли слёз, он сглотнул. Я молчал, не отводя взгляда.
– Мои родители были тогда в Кентерлоте, на королевской свадьбе. И когда чейнджлинги ворвались, они... Высосали их любовь. И потом, когда родители вернулись, они стали друг с другом ссориться, а потом... Потом отец стал уезжать в командировки, и мама тоже стала уезжать в командировки, и они теперь... Они теперь совсем не живут вместе.
– Выпей чаю. Выпей, давай. – Кивнул я на кружку. Девочка послушалась, сделала глоток, и, должно быть, горячий чай растворил острый комок в её горле. Она смахнула слёзы, отпила ещё, заела кусочком пирожного.
– Вы хороший... э... пони?
– Человек. Я – человек, так называется мой вид.
– Вы хороший человек, и мне жаль, что я разбила ту статуэтку. Я видела, как вы расстроились... Наверное, она вам нравилась. Извините меня.
Кивнув в знак того, что извинения приняты, я допил чай и доел последний кусочек пирожного. Девочка своё еще не доела, и пока она жевала, я задумчиво молчал. Наконец, закончив чаепитие, мы встали из-за столика и я сказал:
– Конечно, чейнджлинги напали тогда, это плохо, но... Сейчас ведь у нас с ними мир. Отношения понемногу налаживаются. И здесь, на рынке, парочка чейнджлингов иногда появляется со своими товарами. Ты ведь не собираешься им нагрубить, что-то разбить у них или вроде того? Знаешь, худой мир всё-таки лучше доброй ссоры.
– Не собираюсь. Я просто... Извините, я не сдержалась, это был глупый поступок.
– Ну вот, говоришь прямо как взрослая. – Улыбнулся я. – Что ж, мне пора везти товар обратно в мастерскую.
– В мастерскую? Это... Мастерская Копперхуфа?
– Она самая.
– Я живу недалеко. Можно, я провожу вас?
– Ну что ж, конечно... Кстати, я даже не спросил, как тебя зовут?
– Кьют. А вас?
– А меня Юзернейм.
Жеребёнок дождался, пока я собрал непроданный товар в двухколёсную повозку (она была рассчитана на пони, но я приспособился сам таскать её) и пошёл рядом. Мы вышли с рынка, прошли по улице – она не проронила ни слова. Видимо, ей просто хотелось идти со мной. Лишь когда я почти дошёл до мастерской, она сказала:
– Ну, до свидания.
Я посмотрел на здание, рядом с которым она остановилась. Приют.
– Это временно. – Торопливо сказала Кьют. – Просто мама... и папа... в командировках, ну и пока их нет, вот... У меня здесь нет других родственников, поэтому... Это временно.
– Что ж, пока. – Сказал я ей и покатил тележку дальше.
Войдя в мастерскую, я присел на табуретку – высокую, специально сделанную для человека – и, как делал каждый раз, когда входил сюда утром и в конце рабочего дня, тяжело вздохнул.
Прежний владелец мастерской, жестянщик Копперхуф, покинул Понивилль. Однажды утром, когда я вошёл в мастерскую, он отложил какой-то свежераспечатанный конверт и сказал:
– Ну, вот и всё.
– Что – всё? – Не понял я.
– Молодость кончилась. На пенсию вышел. – Ухмыльнулся он.
Я шевельнулся, обозначая пожатие плечами, потому что не знал, поздравлять его или сочувствовать.
– И... Что планируете?
– Планирую в Мэйнхеттен поехать. У меня там две дочки, зовут за внуками смотреть. Они-то у меня городские девочки, это я всё за Понивилль держался, уж очень он моей покойной жене нравился. Но... Пора, наверное, и отдохнуть. Зря я, что ли, всю жизнь налоги платил? С внучатами буду гулять, цветы в своё удовольствие выращивать.
– А... Ясно. – Кивнул я ему. – А мастерскую что, продавать будете?
Копперхуф улыбнулся.
– Я люблю свою мастерскую. Не могу я её просто продать любому, кто захочет купить. Я её, парень, на тебя отпишу.
– Что?! – Вскинулся я. – Но я же... Мистер Копперхуф, я не могу!
– Почему не можешь? Очень даже можешь. Уж не буду скромничать – я точно знаю, что учитель я хороший, так что шедевров ты первое время, конечно, не создашь, но по крайней мере тазики и тарелки делать сможешь, прокормишься.
– Я имею в виду... Целую мастерскую... За что мне, я же вам никто.
– Никто? – Обиделся Копперхуф. – А я-то думал, мы друзья.
– Друзья, конечно, но...
– Значит так, парень. – Бахнул жестянщик по столу копытом. – Во-первых, с должности помощника ты уволен. Во вторых, эта мастерская – твоё выходное пособие.
– Ох. – Уселся я на табурет. – Это... Спасибо большое, но...
Копперхуф вдруг подмигнул мне, понизил голос:
– Даже не вздумай отказываться! Молодой семье будет нужен свой собственный бизнес.
– Какой... Семье? – Не понял я.
– Твоей семье! – Радостно улыбался жестянщик. – Та кобылка, что была у тебя тогда, и с которой ты потом ещё несколько раз разгуливал по Понивиллю, когда она приезжала, ты же собираешься рано или поздно узаконить... Или что, ты собрался уехать к ней? Ну что ж, тогда... Тогда мастерскую продашь сам. Только уж постарайся выбрать владельца получше.
– Спасибо вам огромное, мистер Копперхуф. – Произнёс я, стараясь, чтоб не дрогнул голос. Наверное, не очень получилось, но Копперхуф решил, что голос мой дрожит от радости и просиял сам.
Добрый, наивный Копперхуф. «Та кобылка»... Он решил, наверное, что единственное, чего нам не хватает – более оплачиваемой работы для меня. Ну да... Собственная мастерская. Мне бы собственное королевство... Если мышонок, влюбившийся в тигрицу, вдруг вырастет аж на пару сантиметров, он не станет более подходящей парой.
А Копперхуф был классный. Только когда он уехал, я понял, насколько к нему привязался, и поэтому вот уже несколько месяцев каждый одинокий день в мастерской я начинал с грустного вздоха и им же заканчивал.
После того происшествия на рынке я и Кьют начали общаться. Теперь каждый день она, прежде чем по своему обыкновению съесть пирожное в кафе, не шла гулять по всему рынку, а останавливалась у моей лавки поболтать со мной. Это был ленивый, неспешный разговор с паузами по нескольку минут между каждой фразой, и в таком виде он нас обоих устраивал.
Иногда я угощал Кьют чаем с пирожными в той же кафешке. Она, в свою очередь, таскала мне крупные, хрусткие и сочные яблоки, которые им выдавали в школьной столовой. Говорила, что ей они не нравятся – может, и врала, но я всё равно принимал подарок, видя, как она радуется этому.
Я спросил её, чему учат в обычной Эквестрийской школе, она рассказала, потом спросила меня, откуда я, раз не знаю таких вещей. Я объяснил, что я из другого мира, и Кьют удивилась – она-то думала, я просто ещё одно из множества разумных созданий Эквестрии.
– Так ты один такой здесь, да? – Спросила она по-детски бесцеремонно. – Во всей Эквестрии?
– Получается, так. – Пожал плечами я.
Кьют несколько раз открыла рот, собираясь что-то сказать, но никак не могла набраться решимости. Я кивнул, чтобы подбодрить её, и она наконец произнесла:
– Я, кажется, поняла. Та статуэтка, это был подарок, да?
– Верно... – Вздохнул я, посмотрев на пустующее место на прилавке.
– Она от той твоей особенной пони, с которой ты встречаешься?
– Нет, статуэтку мне подарил мастер, который её сделал, он... Постой, что ты сказала? Какой пони? – Встрепенулся я.
– Той пони, с которой ты встречаешься. Которая сюда приезжала, и вы с ней всюду ходили вместе, а потом она ночевала у тебя в доме.
– Ну что ты, мы с ней просто... Друзья... – Начал было врать я, но тут же махнул рукой. – А, к чёрту, похоже, весь Понивилль уже знает...
– Не весь, я вот не знала. – Утешила меня Кьют. – Мне вчера одна девочка сказала в школе, она такая сплетница... А вы с ней собираетесь пожениться, да?
Я горестно вздохнул.
– Эх, Кьют, если бы всё было так просто... Мы... Ну, мы как-то даже не говорили об этом. Она приезжает, когда может, мы встречаемся и проводим несколько дней вместе. Понимаешь, Кьют, она ведь... Не мне чета. Я что, простой мастер и торговец, а она... Она намного богаче и кроме того, ну, как бы тебе сказать... Аристократка. Я ей совсем не ровня. Конечно, она никогда не показывает, но...
– Раз встречается с тобой, значит, ей это неважно.
– Ей-то, может, и неважно, но что скажут остальные?
Кьют так лягнула мой прилавок, что тарелки на нём подпрыгнули и зазвенели.
– Ты что! Как тебе не стыдно! Ты же взрослый! Это я... Это мне мама может сказать «Кьют, не водись с тем жеребёнком, он тебя плохому научит», да и то я всё равно сделаю по-своему... А ты-то! Ты-то взрослый! Ты можешь делать, что захочешь!
– Быть взрослым – не только делать то, что тебе хочется, это ещё и большая ответст... – Завёл было я пластинку, которой мне самому в детстве прожужжали все уши, но Кьют перебила:
– Фигня! Отстой! Не круто! Быть взрослым – это значит делать, что хочется, а ответственность и у детей есть.
Я настроился было на воспитательный лад, поднял палец и открыл рот, чтобы произнести что-нибудь очень занудное, но вдруг неожиданно для самого себя рассмеялся.
– Знаешь, ребёнок, а может быть, ты и права.
– Не называй меня «Ребёнок». – Буркнула Кьют, но потом улыбнулась. – Хотя вообще-то можешь называть. Я не люблю, когда учителя и воспитатели называют, но ты говоришь это необидно.
– Спасибо, Кьют. – Сказал я.
– За что? – Не поняла она.
– Неважно... С меня пирожное.
– Зефирное! – Подпрыгнула Кьют почти на высоту прилавка.
– Окей, зефирное. – Ответил я и посмотрел в ту сторону, где стояла другая торговая лавка. Лавка, где торговал приезжий чейнджлинг. Мне было едва видно её через другие лавки и спины идущих мимо пони, однако я заметил, что стоящий за прилавком повернул голову в мою сторону.
«А ведь у них красивые глаза» – Подумал я как-то, проходя мимо. Чистый голубой цвет. Не такие, как у королевы, одноцветные, без зрачков, но красивые.
– Мама, смотри, большая стрекоза! – Пропищал маленький жеребёнок, идущий рядом с мамой-пегасом.
– Сынок, ты что! – Охнула пегасочка. – Это не стрекоза! Это... Ой, извините, мистер.
– Ничего страшного. – Улыбнулся чейнджлинг. – Это сравнение меня совсем не оскорбляет.
«А этот и вовсе красавец». – Продолжил я думать про себя. – «Стройный, изящный, тонкая кость, наверное там, у себя, пользуется успехом у девчонок».
Чейнджлинг вдруг резко повернулся ко мне. От неожиданности я вздрогнул и остановился.
– Вот, значит, ты какой... – Произнёс он задумчиво.
– Мы знакомы? – Настороженно спросил я.
– Я о тебе наслышан. Ты, значит, и есть то существо, у которого регулярно гостит моя королева?
– Ну... Верно.
– Отличную ты партию себе подобрал.
– Эм... Мистер, мне что-то не нравится ваш тон. – Осторожно сказал я. – Кажется, вы этому не очень рады?
– Угадал.
– Но почему?
– Почему? – Чейнджлинг развёл копытами. – Думаю, ты и сам всё хорошо понимаешь.
– Может, и понимаю, но хотел бы услышать от вас.
– Она моя королева, парень. Чейнджлинги – немногочисленный народ, и королева для нас не какой-нибудь там далёкий персонаж, которого видят лишь на портретах, а словно родная мать. И я желаю для неё только лучшего, а не... Безволосую прямоходящую обезьяну-жестянщика.
– Это был её выбор. – Ответил я.
– Конечно. – Кивнул чейнджлинг. – Знаешь, меня тут посещала мысль, а не сделать ли так, чтобы ты однажды просто исчез без следа?
– Ну и ну... – Удивлённо присвистнул я.
– Можешь не бояться. Я чту свою королеву и никогда не позволю себе решать за неё, что для неё лучше. И тебя... Тебя я даже не ненавижу. Ты для меня как стихийное бедствие, как несчастный случай, произошедший с королевой. И я не вижу, как эта история может закончиться хорошо. А о себе самом ты думал?
– А что мне о себе беспокоиться?
– Скажут, ты с ней связался ради денег. Или чтобы влиять на её политику.
– Какого хрена! – Вспылил я. – Бред это! Даже если скажут... Да мне плевать, ясно? Я её не брошу, что бы ты мне тут ни говорил.
– Я и не хотел этого. – Чейнджлинг грустно улыбнулся. – Если ты бросишь королеву, это разобьёт ей сердце. А если продолжишь с ней встречаться – тоже погубишь её. Я же говорю, хорошего конца у этой истории я не вижу.
– Как тебя зовут? – Спросил я.
– Элеганс. Ишнура Элеганс. – Назвал себя чейнджлинг. – Зачем тебе?
– Чтоб знать, кого найти потом и сказать: «Ты был неправ».
На словах я худо-бедно отбился и отошёл от чейнджлинга, стараясь выглядеть уверенно, однако внутри меня разлился холод: оппонент озвучил мои собственные тяжёлые мысли, и лишь несколько дней спустя Кьют смогла хоть немного развеять их.
Мой сосед по рынку, торговец фруктами, с улыбкой смотрел, как я разговариваю с Кьют. Разговора он не слышал, но видел радость на её лице, и когда она ушла, приблизился и произнёс:
– Весёлая девчонка, ага?
– Ну... – Я усомнился, можно ли называть Кьют весёлой, но не стал спорить. – Да, пожалуй.
– А я тебе совет дать хочу, вот.
– Что за совет?
– Здесь к северо-западу есть деревушка, Большие Подковы. Там тоже рынок есть, маленький, конечно, но всё же.
– И? – Не понял я.
– У них там своего жестянщика нет. И всякие эти побрякушки... Ой, извини, я не имел в виду, что твой товар – побрякушки, просто обобщил. Так вот, им за такими вещами приходится в другие города ездить. Да ты видел, они и здесь бывают. К чему это я клоню – собрал бы ты как-нибудь свой товар да сам туда съездил, все твои тарелки и тазики там бы за полчаса разобрали.
– Хм... – Я задумчиво почесал подбородок. – А что, и правда хорошая мысль. Говоришь, поезд там проходит?
– Поезд проходит, ага. – Кивнул мой сосед. – Только поезд-то, видишь, не по прямой идёт, а огромный крюк делает вокруг горы, и за багаж тебе придётся отвалить много – не окупится. Можешь ещё пару пегасов нанять, чтоб напрямую перетащить, но опять же за такое расстояние они возьмут немало. Я тебе вот что посоветую: ты возьми свою тележку да пешком иди, по дороге. Напрямую там всего километров тридцать.
– Километров тридцать, с тележкой, по горной дороге?
– Да какая там горная дорога, поднимешься пару километров, а потом дальше дорога ровная. И как раз посередине домик стоит, специально для проезжающих, для отдыха. Там ведь много народу ходит.
Я призадумался. Конечно, пони как существа с копытами на расстояния смотрели куда проще, эти тридцать километров без особых усилий прошёл бы даже жеребенок, ну так ведь и я не такой уж изнеженный цветочек, туризмом увлекался, тридцать километров за день без проблем сделаю, а если ещё и заночевать в упомянутом домике, так и вовсе лёгкая прогулка выйдет. Тележка не сильно усложнит задачу – она не намного тяжелей велосипеда с притороченным к нему рюкзаком.
– А стоит попробовать. – Кивнул я. – Что ж, спасибо за совет.
Сразу, не откладывая неприятное дело в долгий ящик, я прикрыл свою лавку и отправился к лавке чейнджлинга. Дождавшись, когда отойдут покупатели, я подошёл и спросил вполголоса:
– Эй, Элеганс, ты не в курсе, королева не собирается посетить Понивилль?
– Нет. – Буркнул он. – У неё много дел в отличие от...
– Ну ладно, ладно. – Примирительным тоном прервал его я. – Просто мне нужно покинуть город денька на три-четыре, я в Большие Подковы собираюсь, поторговать чтоб, ну и если она внезапно появится, передай...
– Я тебе не мальчик на побегушках! – Прошипел чейнджлинг.
– Ох, я знаю, ты меня терпеть не можешь, но если вдруг Кризалис приедет, она первым делом, наверное, спросит у тебя, так что передай.
В ответ я услышал что-то неразборчивое, угрюмо-шипящее, возможно, на другом языке, но счёл это за согласие, поблагодарил и отправился к кафешке, где уже ожидала обещанное зефирное пирожное Кьют. Я заказал нам обоим чаю, зефирное пирожное ей и клубничное себе. Отхлебнув чаю, я произнёс:
– Эй, Кьют, мне надо будет уехать денька на три, может на четыре, не теряй.
– Угм? Ум-ем-ам?
– Прожуйся, не говори с набитым ртом. – Усмехнулся я. – В соседнюю деревню, Большие Подковы, говорят, там товар мой хорошо разберут. Я пешком, с тележкой, по той горной дороге.
– Возьми меня с собой! – Проглотив наконец пирожное, выпалила Кьют.
– Что? – Удивился я. – Нет, Кьют, что ты, это совершенно исключено.
– Почему?
– Ну... Я же сам там ещё не был, не знаю, что за дорога, что за сложности...
– Я там была!
– Была?
– Ну да! Я с родителями там проходила. Там домик для отдыха на середине пути. Мы туда ходили.
– Всё равно, Кьют, ты же ещё не взрослая, нельзя же так, с чужим-то человеком. Что скажут твои родители?
Жеребёнок приуныл.
– Мама всё еще в командировке... Не приезжает. Папа приезжал на один день и снова уехал, только подарок привёз и всё... А я снова в приюте...
– Ох. – Я растроился вместе с ней. – Ну... Ладно тогда, не пойду я никуда.
– Нет-нет, что ты! – Она всполошилась. – Не надо из-за меня, иди! Я уж... Подожду.
Кьют была не по годам развитым ребёнком, и я словно увидел бегущую строку в её глазах: «Я не буду мешать тебе в твоих важных делах, я терпеливо подожду сколько надо, я не буду навязчивой, лишь бы не разрушилась наша дружба». Вздохнув, я сказал:
– А знаешь что, давай сделаем так. В этот раз я один схожу, посмотрю своими глазами что там да как, а потом мы спросим разрешения у твоих родителей и в следующий раз, когда пойду, возьму тебя с собой. Как тебе?
– Ура! – Обрадовалась Кьют. – А когда будет следующий раз?
– Не знаю. Если и правда там будет такой спрос, то... Ну, через месяц, думаю.
Вечером я загрузил свою тележку товаром, сверху положил рюкзак со спальным мешком и провизией. Еды взял с запасом – старая добрая привычка. Выйдя на улицу, я вгляделся в окрашенное закатом небо, на котором собирались подозрительно темнеющие облачка. Мимо пролетала пегасочка с радужными гривой и хвостом, я окликнул её:
– Эй, уважаемая!
– Чего? – Она притормозила и зависла в воздухе.
– Вы не в курсе, дождь завтра будет?
– Должен был быть, тучи принесло, но мы их разгоним.
– А послезавтра как?
– Всю неделю ясно будет, наши пегасы свою работу знают. Ну, бывай, некогда мне. – Сорвалась пегасочка с места.
– Спасибо! – Крикнул я ей вслед, вернулся домой успокоенный и лёг спать пораньше, чтоб пораньше встать. Уж эквестрийские-то синоптики не подведут, они погоду творят сами, можно не волноваться.
Проснувшись на следующий день, я позавтракал плотнее обычного – не настолько, чтоб отяжелеть, но настолько, чтоб хватило для долгого перехода. Одевшись по-походному, я повесил на пояс нож, вышел, запер дверь, впрягся в свою двухколёсную повозку и покатил её к горам.
Тащить повозку оказалось даже легче, чем я ожидал. Утренняя прохлада ещё не развеялась, и я шёл по не проснувшемуся пока Понивиллю, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Выйдя за пределы города, я решил немного срезать по лугу. Трава ещё не просохла от росы, и я тут же промочил ноги аж до колен, однако едва я вышел на дорогу, набравшее силу солнце высушило мою обувь и штанины.
Понивилль скрылся за деревьями, но потом дорога пошла в гору, и городок снова показался из-за леса. Подъем был довольно крутой, и пару раз мне пришлось передохнуть, но вскоре угол подъёма стал понижаться, и дорога стала почти ровной, так что я тащил свою тележку со вполне приемлемой скоростью, бодрым прогулочным шагом, не особо уставая при этом.
По земле скользнула крупная тень. Я поднял голову, но ничего не увидел. «Птица, наверное». – Подумал я, остановился, достал флягу с водой и сделал глоток. Когда же я отнял горлышко фляги от губ, прямо перед собой я увидел королеву Кризалис. Я замер.
Она была чуточку запыхавшаяся, и на её боку висела дорожная сумка. Королева улыбалась мне, и я наконец очнулся, ответил на её улыбку, выпутался из ремней повозки и подошёл к ней.
– Вот... Я пришла. Выдалась пара свободных дней, и я решила повидаться. В городе тебя не было, но один из моих подданных сказал, что ты собираешься сюда, вот я и отправилась следом.
– А как ты так быстро добралась сюда?
– Ну... – Кризалис шевельнула полупрозрачными крыльями. – Не пегас, конечно, но...
– Ой, действительно. – Засмеялся я над своей глупостью.
Я подошёл, опустился перед ней на колено, обнял за шею и уткнулся лицом в её волосы. Провёл руками по бокам, чуть влажным от пота, огладил крылья, скользнул пальцами по передним ногам. Наверное, это походило на какой-то дурацкий ритуал, но мне было плевать.
– Юзернейм...
– Кризалис... Я так рад!
Мы неловко, как неопытные подростки, соприкоснулись губами и оба засмеялись от этой неловкости.
– Зачем ты собрался в такую даль-то? – Спросила она.
– Да вот... – Махнул я рукой в сторону тележки. – Хочу товар сплавить, говорят, там на мои жестянки спрос хороший.
– У тебя... Финансовые проблемы? – Поинтересовалась королева осторожно. – Может быть...
– Нет-нет-нет! – Замотал я головой, в которой прозвучал холодный шепоток: «Скажут, ты с ней связался ради денег». – Как раз наоборот, расширяю бизнес, дела идут отлично. А у тебя как дела?
– Всё хорошо. Рассказывать особо не о чем, так, обычная рутина.
– Ясно. – Кивнул я и спохватился: – Ой, ты же, наверное, уставшая! Еще утро, а ты прибыла, а потом ещё и летела... Ты вообще спала ночью-то?
– Спала. – Улыбнулась Кризалис. – Я не устала. Вот от глотка воды не отказалась бы.
Я протянул ей флягу, потом положил обратно в рюкзак и стал разворачивать повозку.
– Ну, пойдём?
– Куда ты?
– Как куда... Обратно в Понивилль.
– Но у тебя же дело в Больших Подковах?
– Ты хочешь пойти со мной туда, пешком? Я не хотел бы доставлять тебе такие сложности... Ты же королева.
Кризалис страдальчески закатила глаза: «Ты же королева» она слышала от меня уже множество раз.
– Я не твоя королева, ты вообще подданный Селестии, кажется.
– Что? Ой, наверное... Я как-то и не задумывался, тут, в Эквестрии, с этим проще...
– Королева умеет переносить трудности. И вообще, ещё раз скажешь «Ты же королева», ткну тебя рогом в ягодицу.
Отсмеявшись, я кивнул, соглашаясь, затем накинул на плечи ремни повозки и пошёл дальше. Королева Кризалис пошла рядом.
– Эй, Кризалис, а знаешь что... – Сказал я задумчиво.
– Что? – Повернула она ко мне голову.
– Я частенько тебе говорил, мол, «Ты же королева» и всё такое, но для меня ты в первую очередь... Ну... Любимая женщина. И поэтому ты для меня как королева, понимаешь? То есть... Для меня ты королева не потому что королева, а потому что любимая женщина. Вот...
Я замолк, смутившись своего косноязычия. Кризалис улыбнулась, прибавила шаг и пошла чуть впереди.
– Мы с тобою не очень часто встречаемся. А последний раз я и вовсе надолго тебя оставила... И знаешь, меня терзает один страх. Терзал... Но, наверное, зря.
– Что? Что за страх? – Забеспокоился я.
– Я думала, вдруг так произойдёт, что я приеду к тебе, а ты... Ты будешь общаться со мной, будешь любить меня, будешь обнимать и даже поцелуешь... Но перестанешь желать меня... Как женщину.
– Господи, да как тебе такая мысль-то в голову пришла? – Я догнал её, положил руку на голову и погладил по волосам. Она повернулась ко мне, улыбнулась.
– Ну... Мы с тобою познакомились, были вместе, ты полюбил меня, это всё было, но когда мы с тобою легли в одну постель, это всё произошло так... Немножко спонтанно, и я боялась, что ты больше не захочешь.
Я переместил руку с её головы на круп, потом ещё ниже, на попку. Кризалис смущённо хихикнула.
– А хочешь, прямо сейчас свернём на обочину, расстелим одеяло и я тебе докажу, как сильно ты ошибалась?
– Хм... Звучит заманчиво. – Кризалис повертела головой, высматривая подходящее место, но как назло, по обеим сторонам дороги росли колючие кусты вперемешку с репейником.
– Пройдём подальше. Времени у нас хоть отбавляй. Слушай, ты пока летела, с высоты не видела, кто-то ещё по этой дороге шёл? А то я сколько уже иду, и никого пока не встретил.
– Нет, никого не видела. Вообще-то странно, я пролетала здесь несколько раз, и эта дорога не была прежде такой пустующей.
– Хм, да. Но тем лучше для нас, верно?
– Ага.
Мы прошли несколько километров, болтая о всяком-разном, потом я вспомнил одну вещь, которую хотел спросить.
– Кризалис, можно задать вопрос?
– Конечно, спрашивай.
– У меня появился друг. Она жеребёнок, маленькая совсем, зовут её Кьют. Случайно познакомились, девочка, кажется, очень одинока, и она ко мне привязалась. Так вот, она говорит, что её родители, они... Как бы объяснить... Ссорятся. И перестали друг с другом общаться. И она уверена, что это произошло из-за того, что когда они были на той свадьбе в Кентерлоте, они... В общем, на них напали чейнджлинги и, вроде как, высосали их любовь. И я хотел спросить... Могло такое быть?
– Хм... – Кризалис остановилась на пару секунд, задумалась, приложив копыто к подбородку. – Это довольно странно. Я не слышала, чтобы такое происходило прежде. Любовь – не та вещь, которую можно силой высосать, оставив на её месте пустоту. Разве что... Могу предположить, что их брак и так трещал по швам, и когда мои подданные взяли их любовь, они были ослаблены, и на фоне этого ещё более холодны друг к другу, и это стало последней каплей.
В молчании мы прошли ещё немного, потом я сказал:
– Я тебя не виню, знай это.
– Я тоже себя не виню. – Усмехнулась Кризалис. Мы жили так столетиями.
– Кризалис... Я не хочу, чтоб ты подумала, что я, ну, пытаюсь на тебя влиять, но...
– Хочешь спросить, не собираюсь ли я снова напасть на Кентерлот или ещё какой город Эквестрии?
– В общем, да.
Королева Кризалис вздохнула.
– Ты это не одобряешь, верно?
Я молча кивнул.
– Можешь не волноваться об этом. Я не из тех, кто пытается пробить головой стену.
– М-м-м?
– Всё движется, всё изменяется. Раньше стратегия «Напасть, завоевать и насытиться любовью» приносила успех. Теперь не приносит. Придётся искать другие пути.
– Ну и как, находятся?
– Я думала, ты заметил. – Улыбнулась королева. – Теперь чейнджлингам позволено появляться среди пони в своём настоящем обличье. Мимолётная симпатия, вежливый разговор, приятельство – это тоже насыщает.
– На рынке торгуют двое...
– Да, я решила начать с торговли. Торговые отношения, как правило, способствуют сглаживанию острых углов. Ну и... Конечно, просто находясь среди пони, мои подданные получают не так уж много любви, но это лучше, чем тратить силы на нападение и ничего не получать взамен.
Мы замолчали снова.
– Кризалис, извини если что, я не хотел вмешиваться в ваши дела.
– А в чём проблема? Не вижу ничего плохого в том, чтобы выслушать чьё-то мнение, тем более, если это взгляд со стороны. И... – Королева улыбнулась. – Твоё мнение имеет для меня особый вес.
Смутившись, я осмотрелся ещё раз и наконец заметил на обочине прогалину, свободную от кустов и поросшую высокой травой.
– Эй, смотри-ка, подходящая полянка. Что скажешь, примнём на ней травку?
Она обернулась, посмотрела на меня, потом за мою спину. Её лицо стало тревожным.
– Ты не справился о погоде, прежде чем выдвигаться в путь?
– А? Ну да, спрашивал. – Я обернулся и увидел, как со стороны Понивилля в нашу сторону движутся тучки. – Пегасы сказали, они всё разгонят, всю неделю погода будет ясная.
– Кхм... – Невесело усмехнулась Кризалис. – Знаешь, в природе ничего не исчезает бесследно. Если пегасы разгоняют тучи, они не исчезают, они просто перемещаются в другое место. И похоже, ясно будет только в Понивилле, потому что эти тучи гонят на нас.
– О, чёрт... – Обмер я. – Какой же я идиот... Вот почему дорога пустая, остальные-то это поняли...
– Давай-ка поднажмём. – Сказала королева, пропустила меня вперёд и стала подталкивать тележку телекинезом.
Мы ускорились, но дождик – мелкий пока ещё, но всё усиливающийся, догнал нас. Когда из-за поворота дороги наконец показался домик, дорога размокла, наши ноги были покрыты грязью и мы оба промокли до нитки. К счастью, дождь был по летнему тёплый, однако мы всё равно дрожали.
Домик был довольно просторный, состоящий из одного большого помещения с двумя окнами. Рядом с ним стояли ещё две пристройки; туалет и небольшой сарайчик. Вкатив туда тележку, я обнаружил поленницу и жестяной ящик с маленьким, чисто символическим замочком и прорезью в крышке. На ящике было написано: «Одна монетка за два полена».
– Чудная страна Эквестрия... – Пробормотал я, выгреб из кармана мелочь и не считая бросил в ящик, затем ухватил охапку дров и следом за Кризалис вошёл в домик, тщательно обтерев ноги о мокрую траву.
Мы прикрыли за собой дверь, и вовремя: дождь набрал силу, крупные капли забарабанили по жестяной крыше. Тучи закрыли небо, в комнате тут же потемнело. В домике стояла большая печь, похожая на камин, и спустя несколько минут он запылал, освещая и согревая маленький домик. Стены его были довольно тонкие, однако без щелей, и вскоре воздух согрелся, стало тепло и даже уютно, несмотря на то, что на жилое помещение домик не очень походил – мебели в нём совсем не было.
Я сунул в пылающие угли медный чайник, который вообще-то вёз на продажу, поставил две металлические кружки, расстелил на полу расстёгнутый спальный мешок и разложил еду на скатерке. Себе одному я бы вскипятил чай и в походной жестяной кружке, но раз уж в моём путешествии ко мне присоединилась королева, я решил не мелочиться.
Королева же открыла свою седельную сумку, в которой оказалось несколько завёрнутых в вощёную бумагу кексиков и огромный кусок слоёного торта.
– Ого. – Сказал я.
– Я же знаю, какой ты сладкоежка. – Улыбнулась Кризалис. – А ещё я прихватила пару бутылочек крепкого сидра.
Когда мы только вошли, я первым делом достал из рюкзака походную джинсовую куртку и накинул её на плечи Кризалис. Может быть, особой нужды в этом и не было – не такой уж холодный был дождь, однако мне нравилось заботиться о ней, а ей нравилось принимать мою заботу. Пригревшись у камина, она скинула куртку с плеч и ткнулась в неё носом.
– Пахнет дымом...
– Ага... Я в ней столько раз у костра сидел.
– А ещё смолой и древесным соком, и свежими щепками.
– А, это я тогда несколько дней в лесу хижину строил. Не очень, правда, вышло.
Прищурившись, я пристально посмотрел на Кризалис, прикидывая.
– Что ты так смотришь? – Не поняла она.
– Просто пришла в голову одна... Хм... Р-р-развратная мысль.
– О! И какая же?
В моём рюкзаке лежала тёплая фланелевая рубашка, я достал её и протянул Кризалис.
– Надень.
Она подчинилась, надела рубашку, с трудом протиснув копыта в рукава. Рукава оказались коротки, и передние ноги далеко высунулись из них. Я подошёл, расстегнул на обшлагах пуговицы, чтоб было посвободнее.
– Ну и как я выгляжу? – Поинтересовалась Кризалис, расправляя рубашку на спине.
– Очень... – Я щёлкнул пальцами, подбирая верный термин. – Очень милой. Домашней. Уютной. Так и хочется, м-м-м... Уткнуться носом подмышку.
Я так и сделал, Кризалис захихикала.
– В следующий раз привезу с собою халатик. Такой, знаешь, пушистый.
– Ага... – Сказал я, затем поднял лицо и поцеловал её. Она с нетерпением ответила на мой поцелуй, обхватила меня копытами, я же запустил руки под рубашку и принялся оглаживать её грудь, в которой часто-часто колотилось сердце, бока и чувствительное место между крылышек.
– Мне так нравятся твои пальцы... – Прошептала Кризалис. – Они мягкие, не как копыта, но в то же время сильные... Когда ты проводишь по моему телу вот так, я... я...
Мои пальцы, так нравящиеся королеве, скользнули вниз, туда, где было мягко, горячо и влажно. Кризалис вскрикнула...
...И словно эхом, где-то за стенами домика, под струями дождя, раздался слабый крик. Мы оба вздрогнули, оторвались друг от друга.
– Что это? – Насторожился я.
Королева Кризалис быстро выпуталась из моей рубашки.
– Кажется, кто-то кричит.
Крик повторился.
– Будь здесь, я посмотрю. – Накинув джинсовую куртку, я проверил, легко ли выходит нож из ножен и пошёл к двери.
– Ну вот ещё. – Кризалис пошла следом. – Я с тобой.
– Там может быть что-то опасное!
– Вот именно. – Её рог засветился зелёным. – У меня магия.
– Хм... Верно. – Согласился я. – Только превратись в ту единорожку, в Дэйблум, на всякий случай.
Мы вышли под струи дождя и пошли по раскисшей дороге в ту сторону, откуда слышался крик, прошли немного, но ничего не обнаружили. Кто-то снова вскрикнул, негромко, отчаянно. Источник звука был в стороне от дороги, за крутым склоном, и пройдя туда, я увидел маленькую фигурку, соскальзывающую по размокшей от дождя глине с обрыва и из последних сил цепляющуюся за кусты.
– Эй, держись, я сейчас! – Крикнул я и собрался спускаться, но Кризалис опередила меня, ухватив пострадавшего телекинезом. Держа за шкирку, словно нашкодившего котёнка, она подняла его на уровень дороги, где я смог ухватить его руками.
И тут же я чуть не разжал руки от удивления, увидев, кого мы спасли.
– Кьют?! Что ты здесь делаешь?! Ладно, все вопросы потом...
Я снял куртку, обернул ею мокрого и дрожащего жеребёнка и кинулся обратно в домик. К счастью, вода в чайнике ещё не остыла, так что я налил ей чай в свою опустевшую кружку и подбросил дров в камин.
Согревшись и перестав дрожать, Кьют осмотрелась. Наткнулась на пристальный и не очень-то ласковый взгляд Кризалис, которая была в образе единорожки с подсолнухом на кьютимарке.
– Кьют, это К... Дэйблум. Дэйблум, это Кьют. Я тебе про неё рассказывал.
– Здрасьте... – Пискнула Кьют.
– Приятно познакомиться. – Похоронным голосом ответила королева.
– Кьют, как ты здесь оказалась?
– Я... Извини... те... Утром пегасы погнали тучи, и я увидела, и подумала, надо тебе сказать, я побежала к тебе, а ты уже ушёл, и я побежала следом, я думала, я тебя недалеко от города догоню, но ты уже далеко ушёл... И тут пошёл дождь, а возвращаться было уже далеко, поэтому я побежала вперёд, а дорога размокла, я подскользнулась и... Вот...
Вздохнув укоризненно, я произнёс:
– Ох, Кьют, ну разве можно так?
Я собирался сказать, что не следовало маленькому жеребёнку рисковать, в одиночку покидая город перед надвигающемся ливнем, однако Кьют увидела лежащий на полу расстёгнутый спальный мешок, смятый во время нашей возни, небрежно брошенные рубашку и куртку, остатки обеда на двоих и ополовиненную бутылочку сидра, и поняла меня иначе. Кьют была резковата, порою даже до грубости, однако становилась очень робкой, когда ей казалось, что наша дружба может дать трещину. И сейчас она испугалась не на шутку.
– Извини, извини пожалуйста, я не хотела вам мешать! Я... Знаешь, давай я в сарае посижу, пока дождь не кончится, а потом сразу в город побегу... Я вам не буду мешать!
– В сарае? Господи, Кьют, не думаешь же ты, что я тебя выгоню...
– Нет-нет, всё в порядке! В сарае сухо, я подожду, пока дождь закончится, потом уйду... Я не хотела вам мешать... Я же не маленькая, я понимаю, вы взрослые пони... Вам надо... Наедине...
Кризалис тяжело вздохнула, и на секунду я испугался, что она велит Кьют так и сделать, но тут же мне стало стыдно за свои мысли, потому что она сказала:
– Никто никуда под таким дождём не пойдёт. Садись ближе к огню, пей чай, ешь тортик, вот бутерброды. Юзернейм, там в бутылке крепкий сидр ещё остался? Плесни ей в чай немного. Не морщись, знаю, что невкусно, но тебе сейчас надо.
То ли Кьют не позавтракала, побежав меня спасать, то ли на нервной почве у нее разыгрался аппетит, но всё предложенное она смела за минуту. Королева Кризалис же смотрела на голодного и продрогшего жеребёнка с любопытством исследователя, увидевшего интересное насекомое. Примерно как на меня в нашу первую встречу.
– Кьют? – Спросила она.
– Да? – Мгновенно отозвалась та.
– А родители-то тебя не потеряют?
– Родители... Они... Они сейчас оба в командировках, ну и меня оставили пока в приюте... Временно! Временно в приюте! А там... Я сказала, что папа приехал, так что там думают, что я с ним.
– Хоть это хорошо... – Кивнула Кризалис. – Не хватало ещё, чтоб обвинили в похищении.
– Нет-нет, что вы, мисс, я скажу, что вы мне помогли.
– Лучше ничего никому не говори. И называть меня «Мисс» не обязательно.
Кризалис неожиданно втянула воздух, словно принюхивалась к чему-то.
– Кьют, кто твои родители?
– Папа земнопони, он строителем работает, мама – пегас, она работает в аптеке. Они часто в командировках бывают...
– Хм... Интересно. – Тихо произнесла себе под нос Кризалис. – А у твоей мамы в родне земнопони есть?
– Да, её мама, моя бабушка... А что?
– Да так, просто интересуюсь. Как ты в школе учишься? – Самым светским тоном задала королева вопрос, который первым приходит в голову взрослому, пытающемуся поговорить с ребёнком.
Они неспешно беседовали – в основном Кризалис вежливо задавала вопросы, на которые Кьют терпеливо отвечала. Время от времени то Кризалис, то Кьют бросали на меня взгляды и улыбались, давая понять, что я не забыт, но я в их беседу не влезал. Небо было сплошь затянуто, и несмотря на то, что до сумерек было ещё немало времени, в домике, освещаемом лишь камином, стало довольно темно, так что я достал из рюкзака несколько свечей и зажёг их.
Видя, что её не гонят и не ругают, девочка осмелела и сама задала вопрос:
– А... Можно спросить... Как вы познакомились? – И бросила хитрый взгляд на меня.
– Хм. – Улыбнулась Кризалис. – Он подошёл ко мне и предложил угостить меня молочным коктейлем.
– Молочным коктейлем?
– Да. Можешь себе представить? Хи-хи-хи... Это не могло не очаровать.
– Ты забыла, ещё до этого ты сама подошла ко мне и заговорила. – Вмешался я.
– Ну да. – Согласилась королева. – Но это был так, деловой разговор, а первый шаг сделал всё-таки ты. А потом мы сидели в том кафе и говорили, говорили...
Я прикрыл глаза и словно перенёсся в тот день, даже ощутил на языке вкус сладкого молочного котейля.
– А потом я пошла в гостиницу, но там не было мест, так что Юзернейм предложил мне переночевать у него.
– Переночевать? – Бросила Кьют на меня вопросительный взгляд.
– О, не подумай плохого, он вёл себя очень воспитанно. А на следующий день мы отправились на берег реки, взяли с собой корзинку с бутербродами и очень мило посидели там. Правда, одна неприятность произошла... Я подскользнулась и упала в реку, представляешь? Ужасно глупое событие... Юзернейм тогда накинул на меня куртку, вот эту самую, развёл костёр и вскипятил чай. А потом сел рядом и обнял...
– Ва-а-ау... – Умилилась Кьют, подперев копытами щёчки. – А каким был ваш первый... Кха-кха... Поцелуй?
– Кьют! – Воскликнул я, заливаясь краской. – Это неприлично, такое спрашивать!
У Кризалис тоже порозовели щёки, но она всё же ответила:
– Ну... Юзернейм сказал: «Пожалуй, нам надо поцеловаться» и мы поцеловались.
– Я не совсем так сказал... – Буркнул я, весь красный, потом встретился взглядом с Кризалис, и мы оба засмеялись, пряча за смехом смущение. Кьют не поняла, над чем мы смеёмся, но радостно засмеялась за компанию. Её смех то и дело прерывал кашель.
– Эй, ребёнок, ты чего кашляешь? – Заметил я. Кризалис коснулась её лба.
– Ой-ой, кажется, у нее температура поднимается. У тебя есть лекарства?
– У меня есть аптечка, но там лекарства из нашего мира, для людей... Чёрт его знает, как-то боязно давать жеребёнку. Может, её это, чаем ещё раз напоить и в спальный мешок завернуть?
– Да всё... Кха-кха... В порядке! – Неубедительно соврала Кьют.
– Всё-таки простудилась. Ох, расклеится она до завтра. – Задумчиво сказала Кризалис. – Но вообще-то есть способ, если в самом начале болезни. Только... Хм... Ладно.
– Что? – Не понял жеребёнок.
– Я тебя вылечу магией. Особой магией. Только мне нужно, чтобы ты делала точно то, что я говорю.
– Ух ты! – Восхитилась Кьют. – Меня ещё никогда магией не лечили!
– Юзернейм, твоя помощь тоже понадобится.
– Хорошо, что делать?
Кризалис подтолкнула Кьют, усадила её возле пылающего камина.
– Сиди вот так и не оборачивайся, пока я не разрешу. Вообще, совсем не оборачивайся, поняла?
– Э... Не оборачиваться?
– Да. Просто сиди и смотри перед собой, не оборачивайся и не верти головой. Юзернейм, а ты... Ты подойди и... Поддержи меня... Морально, понимаешь? Лечить довольно трудно, и мне потребуется... Поддержка, понимаешь?
– Да, понял. – Я подошёл, опустился на колени рядом с Кризалис и обнял её за шею.
– Не оборачивайся! – Напомнила она, а затем превратилась из единорожки в королеву чейнджлингов. Её рог окутался зелёным пламенем, и язычки такого же полупрозрачного, холодного пламени заплясали на спине Кьют. Я почувствовал лёгкое головокружение и слабость в ногах, но спустя пару секунд всё прошло. Кризалис превратилась в единорожку обратно и сказала:
– Всё. Можешь поворачиваться.
Однако Кьют всё ещё сидела неподвижно. Не просто неподвижно – окаменев. Я проследил за её взглядом и встретился с ней глазами в отражении на полированном боку стоящего у камина медного чайника.
– О, чёрт...
Кьют прыгнула, толкнула меня копытами, сама бросилась к двери.
– Юзернейм, бежим, скорее!
– Кьют...
– Юзернейм, бежим, она чейнджлинг! Она не твоя пони, она притворяется ею!
– Кьют...
– Бежим! Быстрее! Ты что, околдовала его?!
Кризалис вздохнула.
– Ну, видимо, прятаться уже нет причин. – И приняла свой истинный облик. Я подошёл к Кьют, опустился перед ней на колени.
– Кьют, я знаю. Я знаю, кто она. С самого начала знал.
– Ты... – Задохнулась девочка, не веря, затем распахнула дверь, за которой сплошным потоком лил дождь, и попыталась выскочить наружу, но я ухватил её поперёк туловища и втащил назад, затем закрыл дверь и подпёр её своей спиной.
– Ты... Как ты мог! – Рвался жеребёнок из моих рук. – Она... Моих родителей... А ты! С ней!
– Да, я с ней. Я люблю её, Кьют.
Девочка извернулась и врезала мне копытом в глаз. Я отпустил её, ухватившись за лицо, и буквально пальцами ощутил, как на нём разливается огромный синяк.
– Ты! Ты с ней заодно! Я думала, ты мой друг, а ты! Вы! Прятался! Шпионил! Мерзавец! Предатель!
Кьют заметалась по комнате, не прекращая изливать обвинения и оскорбления, то пытаясь прорваться к двери, то колотя копытами по полу. Я испугался, что в своей истерике она причинит самой себе вред, запаниковал и, не зная что делать, размахнулся и звонко впечатал ладонь в её пушистую попу.
Замолчав на полуслове, Кьют остановилась, медленно повернулась, обратила на меня свои бледно-голубые глаза, стремительно наполнявшиеся слезами. Мне захотелось заплакать тоже, впрочем, из подбитого глаза слёзы уже текли.
– Всё, хватит. – Сказала королева, сделала шаг вперёд и снова применила свою целительную магию. В тот же миг синяк на моём лице исчез, а Кьют перестала держаться за пострадавшую ягодицу.
– Хорошо. – Сказала Кьют голосом, полным отчаяния. – Ваша взяла. Мне некуда деваться. Никто не знает, что я здесь, никто меня не хватится. Давай, вперёд. Ты высосешь всю мою любовь, а ты... Я не знаю, что делают такие как ты, может, высосешь жизнь? Или вы едите маленьких жеребят? И никто ничего не узнает.
– Интересная идея. – Усмехнулась Кризалис. – Но мы вообще-то планировали тебя обогреть, накормить, уложить спать, а утром проводить до Больших Подков и посадить на поезд в Понивилль. Да, Юзернейм?
– Да, как-то так. – Кивнул я. – Кьют, королева Кризалис, она вам не враг, правда.
– Она ненавидит принцессу Селестию!
– Что? – Возмутилась Кризалис. – Я глубоко уважаю принцессу Селестию. За что мне её ненавидеть?
– Ты на неё напала!
– Было дело. Но ведь не она на меня.
– Ты... Я расскажу стражникам! Тебя поймают и посадят в тюрьму! Вас обоих!
– За что?
– За то, что ты проникла в Понивилль, а ты ей помогал!
– Принцесса Селестия знает, что я посещаю Понивилль.
– Что, серьёзно? – Удивился я. Мне об этом не было ивестно.
– Хочешь сказать, она тебе разрешила?! – Не поверила Кьют.
– Разрешила? – Возмутилась королева ещё сильнее. – Я что, жеребёнок, чтобы мне разрешать или не разрешать? Я королева! Я известила её, что собираюсь инкогнито посетить Понивилль, а принцесса ответила, что это не препятствует её планам.
– Это и есть разрешение. – Сердито ответила девочка.
– Что ты понимаешь в политике... – Отвернулась Кризалис.
Кьют помолчала, потом произнесла:
– Ладно... Я верю. Вы не собираетесь делать ничего плохого. Но находиться с ней под одной крышей я не хочу. Дай мне выйти, я буду ночевать в сарае.
– И снова простынешь... – Сказал я жалобно, изнывая от стыда за то, что ударил её.
– И пусть! – Взвизгнула она. – А с тобой я вообще не разговариваю!
– Хорошо, раз ты так хочешь... – Кризалис вздохнула. – Раз так, в сарае буду ночевать я. Конечно, я тиран, агрессор и злодейка, но никто не скажет, что я выставила жеребёнка в ночь.
– А куда деваться мне, а, Кьют? – Спросил я. – Ну скажи что-нибудь, куда мне деваться? Мне остаться здесь, в тепле и сухости, пока моя любимая женщина будет мёрзнуть в сарае? Или мне пойти с ней и оставить тебя здесь одну?
Она промолчала, глядя в пол. Заговорила Кризалис:
– Я не спорю, тебе есть за что ненавидеть меня, но его-то за что? В чём его вина? В том, что меня полюбил? Но ведь он тогда даже не был с тобою знаком и не знал ничего про тебя. Или ему не надо было становиться твоим другом?
Жеребёнок молчал, всё так же уткнувшись взглядом под ноги.
– Неужели друзья для тебя так мало значат, чтоб разбрасываться ими?
На пыльные доски пола упало несколько капель. Кьют сдерживалась ещё несколько секунд, затем разревелась в голос. Я бросился к ней, обхватил и прижал к себе. Она попыталась оттолкнуть меня, но быстро сдалась и уткнулась лицом в плечо, которое промокло за секунду.
– Кьют, солнышко... – Прошептал я, гладя её волосы. – Ну не плачь... Всё будет в порядке. Извини, что шлёпнул тебя, я не со зла...
– Ладно... Отпусти меня. – Выплакавшись, Кьют пришла в себя и стала прежним не по годам развитым ребёнком. – Ты тоже извини... Что ударила.
– Ничего страшного. Давай друг друга больше не будем бить, ладно? Удар у тебя будь здоров, и копыта твёрдые.
– У тебя тоже удар неслабый... – Буркнула она, потом повернулась к стоящей у двери Кризалис. – Ты, это... Постой. Ладно, не уходи.
– О, так ты мне разрешаешь остаться? – Подняла бровь королева.
– Не разрешаю, а... Прошу. Ты мне не нравишься, но раз уж Юзернейм без тебя не может, придётся, видимо, и мне тебя терпеть.
– Какое полное любви и гостеприимства дитя. – Печально кивнула Кризалис.
Они разошлись по разным углам комнаты, а я, боясь нарушить хрупкий мир, молча принялся готовить ужин. Поставил в камин кастрюлю с водой, достал из рюкзака пакет пшёнки, дождался, пока вода закипит, всыпал и стал помешивать.
– Что ты готовишь? – Поинтересовалась королева, и я, радуясь, что тяжёлое молчание прервалось, ответил:
– Кашу... Пшённую. Конечно, лучше было бы её на молоке варить и потом ещё дать постоять, чтоб набухла как следует, но пока так, по-походному, только соль и сахар. Я обычно сахара кладу чуть больше, чем другие, надеюсь, никто не возражает?
– Нет. – Послышался одновременный ответ из разных углов комнаты. Кризалис встала, подошла ко мне, с интересом глядя в кастрюлю.
– Научи как-нибудь меня готовить еду.
– Готовить? Зачем?
– Ну что за вопрос – зачем? Опять скажешь «Ты же королева»? Просто хочется. Может, однажды приготовлю что-нибудь для тебя.
– Ну... Научу, конечно, только повар из меня тот ещё, я себе жизнь не усложняю, готовлю что полегче, да и готовлю на свой личный вкус, не всем понравилось бы.
– Я умею готовить. – Подала голос из своего угла Кьют. – Меня мама учила.
– Что именно? – Спросила Кризалис, но Кьют, видимо, решила не разговаривать с ней и вопрос проигнорировала. Я бросил на королеву виноватый взгляд и повторил вопрос:
– Что ты умеешь готовить, Кьют?
– Много чего. Практически всё, что умеет мама. В школе, когда были уроки домоводства и готовить учили, меня учительница даже отпускала с урока, мол, зачем тебе, ты и так всё знаешь. Наверное, на кьютимарке у меня что-то такое, кулинарное будет.
– Да, повезёт твоему будущему мужу. – Улыбнулся я. – Уж извини мой мужской шовинизм.
– Какому мужу, да ты посмотри на меня. – Вздохнула Кьют.
– А что не так? По-моему, ты очень милый жеребёнок, который вырастет в красивую кобылку.
– Ага, конечно... На меня сейчас-то никто не взглянет, а ещё дантист сказал, что мне надо зубные скобы ставить, тогда я и вовсе уродиной буду.
– А я носила зубные скобы в детстве. – Сказала королева Кризалис более себе, чем кому-то, однако на этот раз девочка не проигнорировала её.
– Да? Ты? А разве ты не могла своей магией?
– Не всё так просто решается магией, иначе и больниц бы не было.
– Ну, тебя хотя бы не дразнили в школе. У тебя, наверное, были свои учителя.
– Вообще-то... Нет. – Вздохнула Кризалис. – Родители посчитали, что будущей королеве следует уметь общаться не только с подданными, и отправили меня в закрытую школу для детей аристократов. Там со всей Эквестрии собрались дети из знатных родов, и пони, и грифоны, и совсем уж из далёких земель удивительные существа. Конечно, там никто никого не обижал... Явно, по крайней мере. Не очень-то разумно ссориться с ребёнком, чей отец может объявить войну твоей стране, родители детям это крепко вдалбливали в головы, однако... Я не была популярной. У чейнджлингов и тогда репутация была не очень, к тому же я в юности была такой тощей, длинной и нескладной, да ещё и скобы на зубах... Если я садилась за какой-либо столик, вокруг меня через минуту образовывалась пустота. И на выпускной бал... Я так готовилась! У меня было длинное шёлковое платье, зелёное, под цвет глаз, и чёрные блестящие туфельки с крохотными изумрудами, и я целый час укладывала волосы, а это не очень-то просто, они такие... Выскальзывают. Я скрепила их своей самой красивой заколкой в виде бабочки, пошла на этот бал... И просидела весь вечер в уголке, потому что никто меня не пригласил на танец.
– Да уж... – Следом за королевой вздохнул жеребёнок. – Ты прямо моё будущее сейчас описала. Только меня ещё и дразнить будут.
– Эй, Кьют. – Королева села рядом со мною и положила голову мне на плечо. – Это не помешало мне стать счастливой.
Я обнял её, тая от нежности. Кьют пробормотала:
– Ты бы всё равно одна не осталась... Ты же королева.
Мы с Кризалис переглянулись.
– Ткни её рогом в ягодицу. – Посоветовал я. Королева попыталась, но Кьют со смехом увернулась.
– По-моему, эта часть тела сегодня уже достаточно пострадала. – Королева Кризалис вдруг подмигнула жеребёнку: – Кьют, хочешь, я тебе кое-что продемонстрирую?
– Что? – Не поняла она.
– Что? – Тоже спросил я через несколько секунд, не дождавшись никакой демонстрации, а Кризалис сказала, обращаясь ко мне:
– А знаешь, Юзернейм, я ведь всё ещё тощая, длинная и нескладная.
– Чего? – Удивился я. – Вовсе нет.
– И попа у меня узкая...
– Что?! У тебя отличная... Э... Попа... – Я смутился, бросив косой взгляд на Кьют.
– И у меня отверстия в ногах...
– А мне они нравятся!
– Вот видишь? – Улыбнулась Кризалис девочке.
– Вижу... – Улыбнулась она в ответ.
Мы поужинали и легли спать у камина. Я расстелил расстёгнутый спальный мешок, положил его поперёк и лёг посередине, Кьют легла справа и тут же приткнулась под бок, Кризалис легла слева и положила голову мне на плечо. Девочка на развёрнутом поперёк спальном мешке уместилась, а вот у нас с Кризалис не влезли ноги, впрочем, их согревал устойчивый жар от камина, полного углей. Кьют я укрыл своей курткой, Кризалис досталась тёплая фланелевая рубашка, мне – по половинке того и другого. Согретый с двух сторон горячими телами, я очень сладко уснул.
Сквозь сон я почувствовал, как королева Кризалис подняла голову.
– Кьют, ты ещё не спишь?
– Нет... – Шевельнулась девочка у меня под боком.
– Не буду лгать, что чувствую себя виноватой – я делала то, что должна была, однако... Мне жаль, что так вышло с твоими родителями.
Может быть, они говорили ещё что-то, но я этого уже не слышал.
Проснулся я, как ни странно, от чрезмерного тепла. Девчонки проснулись раньше меня и, проявляя заботу, укрыли меня краем спального мешка, да ещё и положили куртку и рубашку на ноги. Я выпутался из-под одежды, встал и потянулся. В комнате было жарко натоплено, у камина стояла кастрюлька со свежесваренной пшённой кашей – Кьют постаралась. Кроме того, на тарелочке для меня была отложена треть кексика, невесть как забытого вчера.
Я вышел из домика, вдохнул полной грудью свежий воздух. Дождь прекратился ночью, видимо, уже давно, земля успела подсохнуть под солнечными лучами, а над дорогой встала огромная, сочная радуга. Кризалис стояла спиной ко мне, напевая себе под нос что-то про день, который обещает быть просто идеальным, о котором она давно мечтала.
– Проснулся, засоня? – Обернулась она. – Крепкий же у тебя сон, мы всё утро посудой гремели, ты даже не шевельнулся.
– Пригрелся... – Виновато ответил я. – А где Кьют?
– Моет посуду у родника. Завтракай, она приготовила еду.
Я поел, ополоснулся по быстрому в роднике, собрал вещи, впрягся в повозку и мы отправились дальше втроём. Вскоре мы миновали границу, до которой дошли пригнанные из Понивилля тучи, и дорога пошла совсем сухая.
Кризалис чинно следовала рядом, а вот Кьют, радуясь утру, летала вокруг, то забегая вперёд, то отставая, то уходя далеко в сторону. Я забеспокоился, что она снова влипнет куда-то, но постеснялся просто потребовать идти смирно, поэтому сказал:
– Кьют!
– А? – Остановилась она рядом.
– Хочешь, прокачу в тележке? Запрыгивай. Садись на рюкзак, не бойся, не раздавишь.
Она радостно согласилась. Спокойствия ей это не добавило – даже в тележке она вертелась и кидалась от борта к борту, раскачивая тележку, а вместе с ней и меня, но так хотя бы была на виду.
– В детстве я как-то был в парке развлечений, и там катался на повозке, которую вёз пони... Ох, мог ли я тогда подумать, что сам когда-нибудь пони повезу? – Пожаловался я Кризалис.
Кьют встала в повозке на задние ноги, высматривая что-то впереди.
– Там кто-то идёт нам навстречу!
Я повернулся к королеве.
– Э... Кризалис, милая, ты бы на всякий случай превратилась.
Она всмотрелась в приближающееся пятнышко.
– Думаю, в этом нет необходимости.
– Ты уверена? – Я всмотрелся тоже. – Кажется, это какой-то земнопони... И он несётся сюда со всех ног.
– Совершенно уверена. – Кивнула Кризалис, а Кьют вдруг вскрикнула:
– Ой... Это папа!
– Твой отец? – Я остановился, скинул с плеч ремни повозки. – Как он узнал, что ты здесь? Ты же сказала, что никто не знает!
– Я... Солгала. – Призналась Кьют. – Тогда, вчера, я испугалась, что вы меня... Ну, заколдуете, что я всё забуду, а потом нападёте на Понивилль, и я решила, пусть я лучше совсем исчезну, а там в приюте одна девочка, я сказала ей, что иду за тобой, и тогда хотя бы тебя заподозрят... Мне больше ничего в голову не пришло. Наверное, она проговорилась...
– Да ты храбрая, как львица. – Серьёзно сказала Кризалис.
Земнопони – невысокий и коренастый, серый, с рыжими волосами и хвостом и с кьютимаркой в виде лебёдки остановился, тяжело дыша. Кьют спрыгнула с повозки, обняла отца.
– Папа! Извини, папа, так вышло...
Дата добавления: 2015-02-22; просмотров: 23 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
| Прочитайте текст и выполните задания А28-А30; В1-В8; С1. | | | В Конституции закреплено право граждан, обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления. |