Читайте также:
|
Если рассматривать любое общество как конкретный объект, к нему, очевидно, будет применимо все сказанное о познании Бытия через веру и знание. Но все то же будет применимо и к каждому элементу любого общества, т.е. к каждому его члену.
Иначе говоря, и каждый член любого общества, и любое общество, как конкретный субъект, отражают Бытие в соответствующем мировоззрении и осознанном восприятии.
Но, кроме того, в процессе осознанного взаимодействия членов любого общества, т.е. в процессе обмена осознанными образами через "запись" их на соответствующих носителях информации возникает и накапливается в течение всего времени существования общества сумма таких образов, "записанных" его отдельными членами, т.е. суммированный коллективный осознанный образ Бытия, включающий и все индивидуальные мировоззрения и все индивидуальные нефилософские знания, независимо от того, как они соотносятся друг с другом.
Таким образом, в процессе познания Бытия любым обществом можно выделить две стороны – познание обществом как целым и познание обществом как множеством отдельных субъектов.
Разумеется, это деление условно. Однако, если его не учитывать вовсе, общественное познание будет интерпретироваться как итог восприятия Бытия этим общество либо только как целым, либо только как множеством субъектов.
При этом итогом познания обществом только как множеством субъектов, в любом случае, будет только множество индивидуальных мировоззрений и какая-то сумма индивидуальных нефилософских знаний, вовсе не обязательно согласованных друг с другом. Более того, при таком восприятии мира в обществе, в принципе, невозможна ни общая мировоззренческая позиция, ни единая система знаний о Природе.
С другой стороны, итогом познания обществом только как целым, т.е. только как отдельным субъектом может быть только единое мировоззрение и единое нефилософское знание, в котором просто нет места никакой индивидуальности в познании мира отдельными его членами.
Реальный процесс общественного познания Бытия – это единый процесс самоосознания и общества как целого, и любой его части, вплоть до элемента. В этом процессе всегда есть место и ограниченному только численностью членов общества разнообразию индивидуальных мировоззрений и нефилософских знаний, и единому осознанному образу Бытия, необходимо возникающему в системообразующей части общества как обобщение соответствующих индивидуальных осознанных образов (обобщенный коллективный осознанный образ). Причем, хотя речь идет о взаимосвязанных, т.е. о взаимообуславливающих сторонах единого процесса, соотношения между индивидуальными осознанными образами и их обобщением могут быть, в принципе, любыми – от практического тождества до практически полного несовпадения.
Поскольку любое общество – это объект, также как любой объект – это одновременно и общество, обобщенный коллективный осознанный образ - это тот же индивидуальный осознанный образ, если рассматривать общество как конкретный объект, и, наоборот, индивидуальный осознанный образ – это тот же обобщенный коллективный осознанный образ, если рассматривать данный объект как общество.
В итоге, целенаправленные действия отдельных членов общества и общества, как целого, могут иметь своим основанием как практически тождественную картину мироустройства, так и практически полностью различные картины. А это означает, что в любой момент существования общества любые целенаправленные действия отдельных его членов и общества, как целого, могут иметь и практически идентичную, и практически противоположную мотивацию при выборе одной и той же цели, равно как практически идентичные и практически противоположные цели при одних и тех же побудительных мотивах.
Но поскольку и индивидуальный осознанный образ, и суммированный коллективный осознанный образ, и обобщенный коллективный осознанный образ – это всего лишь условно выделенные стороны единого и непрерывного процесса и поскольку в любом обществе идет постоянный обмен осознанными образами Бытия как между отдельными его членами, так и между каждым членом и любой иной частью общества (в том числе и системообразующей частью), одним из возможных исходов процесса познания является сближение мировоззренческих позиций, вплоть до выработки практически единого мировоззрения.
Очевидно, что возникновение такого мировоззрения означает практическое совпадение мировоззренческой стороны как всех индивидуальных, так и обобщенного коллективного осознанных образов. И также очевидно, что все нефилософские знания обретают при этом общую методологическую основу, т.е. получают шанс стать единой логически непротиворечивой системой знаний о мире.
Можно предположить, что единое мировоззрение и единая система нефилософских знаний – это более надежное основание эффективной целенаправленной деятельности и общества в целом, и каждого его члена.
А если при этом аксиоматика указанного мировоззрения не чревата догматизацией ни идеологии общества, ни методологии нефилософского знания, логично допустить также, что такая "унификация" осознанного восприятия Бытия позволит и обществу, и любому его члену выбирать наиболее эффективную стратегию и тактику своей самосохраняющей деятельности.
Вернемся теперь к делению познания на философское и нефилософское.
Разумеется, эта дифференциация условна. Но при всей своей условности она необходима, поскольку лишь в этом случае может быть явно выстроена соответствующая философская концепция, и она столь же явно может быть использована в формировании обобщенного коллективного осознанного образа любого проявления Бытия, что представляется обязательным условием формирования единой и внутренне непротиворечивой системы знаний о Бытии, которая, в свою очередь, есть обязательное условие максимальной эффективности самосохраняющей деятельности человечества, т.е. возможности увеличение срока его существования именно как человечества.
Человечество, как и любое иное проявление Бытия, ограничено во времени, т.е. оно рано или поздно исчезнет как таковое, став чем-то иным. Однако конкретное время его жизни – величина не заданная, хотя и зависящая от эффективности самосохраняющей деятельности общества. Так что при соответствующей постановке дела человечество, в принципе, может просуществовать столь долго, что для любого человеческого индивидуума это будет практической бесконечностью.
Поскольку любое целенаправленное действие сообщества может иметь своим исходом гибель этого сообщества, знание вероятности такого исхода, пусть даже в виде приблизительной оценки, есть необходимое условие выбора соответствующей стратегии и тактики общественной жизни, при которой эта вероятность будет минимизироваться. Однако, оценки вероятности гибели сообщества как исхода любого его целенаправленного действия возможны лишь при системном характере всей совокупности коллективных знаний о Бытии, а системой, лишенной внутренних противоречий, эта совокупность может стать только при ее построении от предельно общего знания ко все более частному. Предельно же общий осознанный образ Бытия – это его деление на Я и не-Я, т.е. применительно к обществу – его философская концепция.
Итак, дифференциация знания на философское и нефилософское, а нефилософского – на соответствующие все более частные осознанные образы соответствующих конкретных проявлений Бытия есть необходимое условие целостности осознанного образа Бытия, его адекватности отражаемой реальности.
И последнее. Познание Бытия любыми иными субъектами (не людьми) и их сообществами также может подразделяться на типы соответственно специфическим особенностям восприятия окружающего мира этими субъектами и сообществами. И нет никаких принципиальных запретов для форм Бытия, сопоставимых по объектным проявлениям с человеческим организмом и человеческим сообществом, выделять в своем познании типы, аналогичные названным выше.
5.4. Познание как обучение
Поскольку любое проявление Бытия постоянно взаимодействует с другими проявлениями, процесс индивидуального познания идет непрерывно, вне зависимости от состояния и желания познающего субъекта, вне зависимости от принадлежности его к тому или иному сообществу, вне зависимости от желания и действий других субъектов, входящих в это сообщество.
Т.е. любой субъект в любой момент своего существования в любом случае продолжает отражать (воспринимать) окружающий мир, и это неизбежно приводит к постоянному обновлению содержания соответствующего образа Бытия.
Обновление осознанного образа Бытия, т.е. обновление знания о Бытии можно называть обучением субъекта. Условно его можно разделить на стихийное – только за счет самого факта постоянного взаимодействия с окружающим миром и целенаправленное, т.е. происходящее по желанию самого субъекта и (или) других членов его сообщества.
Одновременно с обновлением осознанного образа обновляется и неосознанный образ Бытия, т.е. его интуитивное восприятие, определяющее мировоззрение субъекта. Иначе говоря, итогом познания в любой его момент может стать изменение этого мировоззрения. Однако интуитивный характер мировосприятия, определяющий веру субъекта, и отсутствие прямой зависимости веры от знаний о Бытии не позволяют говорить об изменении мировоззрения как о непосредственном результате обучения. С последним напрямую может быть связана только форма мировоззренческих утверждений, т.е. их "словесное" выражение, но отнюдь не их суть.
Разумеется, если в процессе познания принципиально меняется содержание знаний о Бытии, вероятность изменения мировоззрения субъекта, несомненно, выше, нежели при познании, только подтверждающем уже известное. Однако, вероятность изменения – это всего лишь вероятность, и, как бы высока она ни была, вероятность альтернативного исхода, т.е. сохранения старого мировоззрения, в любом случае не будет равна нулю. И поэтому ученый, получивший революционные по значимости результаты исследования, которые воспринимаются другими членами сообщества как явное противоречие концепции божественного происхождения мира, может остаться глубоко религиозным человеком, равно как убежденный атеист может безо всякой видимой причины искренне уверовать в Бога.
5.5. Истина и ложь
Нередко познание именуют постижением истины (даже не просто "истины", а "Истины"). Но что есть истина?
Вначале несколько слов о традиционной интерпретации истины и лжи. О "традиционности" можно говорить, не обращая внимания ни на принципиальные, ни на чисто внешние различия "материалистических" и "идеалистических" трактовок, поскольку при всех различиях в них в "сухом остатке" мы в любом случае получаем одно и то же:
истинно – это то, что есть на самом деле, ложно – это то, чего нет на самом деле.
Однако, если исходить из постулата о едином и единственном Бытии, то "на самом деле" было, есть и будет только оно – единое и единственное, т.е. бесконечное Бытие с его диалектикой, т.е. с взаимообусловленностью любых противоположностей, с всеобщностью субъект-объектных отношений в нем и с принципиальной невозможностью сказать о нем ничего, кроме предельно абстрактного – "это все сущее".
Любая попытка конкретизации, уточнения того, что есть это "все", однозначно превратит его в альтернативу, в "не все", т.к. конкретика и бесконечность – вещи, принципиально несовместные. Осознание указанной бесконечности, т.е. того "что есть на самом деле", в принципе, недоступно ни одному из ее проявлений, т.е. ни одному из субъектов-объектов, поскольку "осознать бесконечность" можно, только выделив ее из чего-то, но подчеркну еще раз: выделенная бесконечность – это уже не бесконечность. В итоге в сознании любого субъекта Бытие всегда ассоциировано только с конкретным множеством его проявлений, и как бы велико ни было это множество, сколь бы "детальны" ни были осознанные образы его элементов, соответствующее знание в любом случае не будет знанием бесконечности Бытия, т.е. того, "что есть на самом деле".
Иначе говоря, традиционная интерпретация истины плохо согласуется с упомянутым постулатом. То же относится и к ее альтернативе – лжи. Действительно, если Бытие – это все, что есть на самом деле, а в бесконечности Бытия возможно абсолютно все, то в чем будет смысл поиска того, "чего нет на самом деле"?
Скажу больше – если не прибегать к разного рода "диалектическим" ухищрениям, логическим следствием традиционной интерпретации истины и лжи будет принципиальное отрицание познаваемости мира.
Избежать греха агностицизма позволяет признание всеобщности субъект-объектных отношений в Бытии и, следовательно, признание осознанного восприятия Бытия (при всей его ограниченности) необходимой стороной, необходимым условием самого существования любого проявления Бытия.
Да, сознание, осознанное мышление принципиально ограничено (метафизично), т.к. осознание чего-угодно всегда есть выделение, ограничение этого "чего-угодно". Но при всем его "несовершенстве" сознание, осознанное восприятие конкретики окружающего мира (в том числе и себя самого в этом мире), т.е. знание этого мира, пусть неизбежно ограниченное, есть необходимая сторона бытия любого субъекта-объекта, без которой само это бытие просто невозможно, точно также как оно невозможно и без неосознанного восприятия бесконечности всего сущего, обеспечивающего субъекту веру в свои знания.
С этих позиций истину можно определить как знание, в которое верит обладающий им субъект, и, соответственно, ложь – как знание, в которое субъект не верит.
Если Бытие есть бесконечность объектов-субъектов, то любой из них может быть осознан любым из них же (включая и самоосознание), и каждый из "осознавших" может верить в знание об "осознанном", т.е. может обладать соответствующей истиной – собственной истиной, а все знание субъекта о Бытии, в которое он верит, можно при этом рассматривать как систему собственных истин, отражающих его представление о мире, начиная с элементарных для него объектов (явлений) и кончая всем сущим.
Знание каждого субъекта о каком-то явлении (т.е. соответствующий осознанный образ) необходимо ограничено (конечно), но поскольку знать об этом явлении (осознавать его существование, выделять его из всеобщности Бытия) может, в принципе, любой из бесконечности субъектов, допустима, в принципе, и бесконечность таких конечных (ограниченных) осознанных образов (знаний) у соответствующих субъектов, каждый из которых будет верить в это свое знание. Иначе говоря, допустимо существование бесконечности собственных истин относительно любого явления.
Каждая из них и уникальна, и в чем-то сходна с любой иной, соответственно, любая из них и субъективна (именно в силу своей уникальности, именно потому, что она есть итог уникального опыта уникального субъекта, его вера в собственное знание), и объективна (поскольку она есть знание, т.е. субъектная сторона осознанного восприятия как реального итога реального взаимодействия реально существующих явлений).
Непременное сходство между собой любых собственных истин, т.е. обязательность чего-то общего в понимании любого явления любыми субъектами определяет неизбежность существования общих истин относительно любого явления у любой группы субъектов, т.е. знания, в которое верят все субъекты, составляющие группу. Более того, само осознанное взаимодействие двух любых субъектов (и, соответственно, любой группы субъектов) возможно, в принципе, лишь постольку, поскольку возможно общее для них осознанное восприятие любой конкретики Бытия, включая и восприятие ими друг друга, т.е. поскольку возможно наличие общей для них истины относительно их самих как группы взаимодействующих субъектов.
Следует подчеркнуть, что общая истина – это знание, которым владеет каждый член группы (сообщества), но кроме нее для этой же группы существует еще обобщенная истина, т.е. собственная истина указанной группы как целого, представляющая обобщение собственных истин всех членов группы, формируемое в системообразующей части ее.
Если познание – это процесс и результат взаимодействия субъекта со всем сущим, то оно должно выражаться постоянным обновлением (подтверждением или изменением) знания о любой конкретике Бытия. Следовательно, любая собственная истина может со временем изменить свое содержание, т.е. стать новой истиной. При этом любая измененная, т.е. новая истина, традиционно рассматривается как более объективное, более полное и более точное знание, как еще один шаг на пути к некой абсолютной истине, т.е. предельно полному и точному знанию того, "что есть на самом деле", а обладание таким "более объективным, более полным и более точным" знанием, считается необходимым и достаточным условием более эффективного решения задач текущего момента. Кстати, именно такая трактовка совпадает с интерпретацией познания, как процесса расширения, углубления и уточнения знания о Бытии.
Однако, поскольку выделение в любом проявлении Бытия объектной и субъектной сторон (так же как и выделение самого этого проявления, т.е. конкретного объекта из бесконечности Бытия) условно, "объективность" любой собственной истины, в принципе, не может быть измерена, т.е. ни одна собственная истина не может быть более или менее "объективна", чем любая иная собственная истина.
Далее, говорить о "полноте и точности" любого знания можно, только располагая способом их измерения и, соответственно, мерой или эталоном полного и точного знания.
Очевидно, что в традиционной интерпретации на роль такого эталона претендует абсолютная истина. Однако если считать, что "на самом деле" есть лишь единое и единственное бесконечное Бытие, то принятие этого постулата начисто лишает категорию абсолютной истины какого-либо объективного содержания, поскольку знать все о бесконечности невозможно, в принципе.
Взамен сравнения с этим несуществующим эталоном можно было бы предложить оценку полноты и точности знания о любом явлении через соотношение осознанных образов этого явления в его ино- и самовосприятии, т.е. в восприятии наблюдателя и в восприятии самого наблюдаемого явления. При этом, чем ближе соответствующие осознанные образы друг другу, тем "полнее и точнее" можно было бы считать осознанное иновосприятие объекта, т.е. знание наблюдателя о нем. Поскольку любой осознанный образ может быть представлен каким-то конкретным множеством элементов и их сочетаний, множества совпадающих элементов и их сочетаний в сравниваемых осознанных образах могли бы, в принципе, быть мерой их близости друг другу.
Но, увы! Этот способ оценки "полноты и точности" знания об объекте также нереален.
Во-первых, не следует забывать об условности выделения элементов осознанных образов и, следовательно, о возможности использования их числа, как меры, только при совпадении условий их выделения в сравниваемых осознанных образах, т.е. при отсутствии значимых различий в объектной стороне соответствующих осознанных восприятий.
Во-вторых, сама возможность увеличения "полноты и точности" знаний о любом конкретном явлении будет прямо зависеть от его места на шкале сложности явлений для наблюдателя. Крайние точки такой шкалы – это, с одной стороны, "элемент", а с другой, все сущее, осознанное наблюдателем, и чем "элементарнее" явление, тем, очевидно, наблюдатель имеет больше возможностей "пополнения и уточнения" знания о нем, а чем ближе к противоположному краю шкалы, тем ограниченнее эти возможности. Действительно, если знание о Бытии есть выделение из его всеобщности некоторого множества объектов, то осознание этого множества, в отличие от осознания любой его части, непременно задействует все ресурсы объектной стороны осознанного отражения, поскольку всеобщность взаимодействия всего сущего не оставит ни одного незадействованного элемента в объектной стороне наблюдателя. Соответственно, в сознании любого субъекта-объекта в любой момент его существования не может быть "чистых страниц", заполняемых в процессе познания мира. Может меняться содержание осознанного образа, может меняться его объем (при соответствующих изменениях объектной стороны), но в любом случае в формировании этого осознанного образа всегда принимает участие вся объектная сторона бытия этого субъекта. Применительно к человеку это означает, что сознание новорожденного – вовсе не "чистая доска", на которой по мере его роста и развития записывается все большее и большее знание о мире. Объем осознанного образа Бытия (объем знаний о Бытии) у человека в разные периоды его жизни может меняться только за счет изменений объектной стороны его осознанного восприятия в эти периоды. При отсутствии таковых не будет различий и в объемах соответствующих осознанных образов, как бы ни различались они между собой по своему содержанию. Кстати, началом человеческой жизни можно считать и не момент рождения. Оно может быть "сдвинуто" и на более ранние стадии – вплоть до момента возникновения зиготы. И на каждой из них возникшая особь в любом случае осознанно отражает окружающий мир, т.е. формирует свой осознанный образ Бытия, объем которого соответствует возможностям объектной стороны бытия человека на этой стадии.
И, наконец, самое главное – такой способ оценки "полноты и точности" знания о любом объекте требует от наблюдателя знания всей объектной стороны осознанного самовосприятия наблюдаемого объекта. Т.е. для оценки "полноты и точности" своего знания об объекте наблюдатель должен уже располагать еще более "полным и точным" знанием о нем.
Но если "полнота и точность" знания, в принципе, не могут быть его объективной оценкой, что же в таком случае позволяет субъекту верить в него, принимать его в качестве собственной истины, т.е. основы своей целенаправленной деятельности?
Ответ в общем-то банален – основанием для доверия или недоверия любому знанию служат итоги его практического использования в целенаправленной, т.е. осознанной деятельности субъекта (да-да, та самая "практика – критерий истины").
Действительно, любое осознанное действие любого субъекта основано на каком-то знании, определяющем выбор цели и способ ее достижения. И, вполне естественно, что достижение выбранной цели служит субъекту доказательством достоверности использованного знания, его истинности, а недостижение, напротив, доказательством его недостоверности, ложности.
Т.е. на деле основанием для доверия или недоверия к любому конкретному знанию, для принятия или непринятия его субъектом в качестве собственной истины служит практическая ценность знания, определяемая опытом его использования при решении конкретных задач.
Практическая ценность знания, в отличие от его "полноты и точности" имеет меру – вероятность достижения цели с использованием данного знания. Чем ближе она к 1, тем более "практически ценным " становится знание для субъекта, тем больше оснований для принятия его в качестве собственной истины (т.е. по сути, практическая ценность – это мера истинности знания).
Как и всякая вероятность, этот параметр в зависимости от ситуации может принимать любые значения в интервале между 0 и 1, т.е. для любого знания он – величина непостоянная, и, следовательно, использование одного и того же знания в разных условиях может, в принципе, давать даже диаметрально противоположные результаты.
Так, что если и впрямь именовать познание процессом постижения истины, то это постижение будет поиском знания с наибольшей практической ценностью на момент его использования.
Наличие меры позволяет ранжировать знания (и, соответственно, собственные истины) разных субъектов по их практической ценности.
Обязательным требованием к такому ранжированию следует считать определение условий сопоставления, т.е. задание системы координат или границ, в которых могут корректно сопоставляться и, соответственно, ранжироваться знания (истины).
Если условия сопоставления знаний (собственных истин) разных субъектов не заданы, его наиболее вероятным результатом будет присвоение наивысшего ранга знанию (истине) того субъекта, который производит сопоставление, независимо от реальной практической ценности этого знания.
Кроме того, корректность результатов сопоставления (ранжирования) существенно зависит от "сложности" объектов, знания о которых сопоставляются (точно так же как зависит от нее возможность увеличения "полноты и точности" знания о них). Чем "проще" объект, тем больше оснований для ранжирования знаний о нем, тем более корректным будет это ранжирование, и, наоборот, чем он сложнее, тем менее корректными будут результаты сопоставления. Иначе говоря, практическая ценность собственных истин разных субъектов о Бытии, как о системе конкретных объектов, практически не ранжируема, т.е., в принципе, невозможна корректная оценка практической ценности любых систем знаний о Бытии (возможно, именно поэтому столь велико и продолжает расти число самых различных философских концепций).
Итак, познание любого конкретного субъекта не является процессом накопления, углубления и уточнения его знания о Бытии; познание любого конкретного субъекта есть процесс поиска новых истин, имеющих для него наибольшую практическую ценность на момент познания. А поскольку любое общество – это также субъект (равно как и любой субъект – это всегда соответствующее общество) такой же вывод следует и относительно общественного познания.
Эти выводы, на первый взгляд, прямо противоречат всему, что мы знаем об истории человечества, в особенности о последних ее столетиях, связанных с научно-техническими революциями и с очевидным стремительным ростом объема знаний о Бытии.
Попробуем, однако, разобраться, о накоплении чего можно говорить на самом деле, и какое отношение имеет это накопление к познанию Бытия.
То, что мы привыкли называть знаниями, накопленными человечеством за все время его существования, есть лишь суммированный коллективный осознанный образ Бытия, объем и содержание которого, действительно, ограничены только численностью и техническими возможностями человечества.
Но суммированный коллективный осознанный образ, "записанный" на внешних носителях, в отличие от индивидуальных (и, соответственно, от обобщенного коллективного) осознанных образов, не является единым, поскольку он объектно не принадлежит ни конкретным индивидам-членам общества, ни самому обществу как индивиду (т.е. его системообразующей части).
Любой индивидуальный (соответственно, обобщенный коллективный) осознанный образ непременно связан с объектной стороной бытия конкретного субъекта (это, кстати, и делает его принципиально ограниченным в объеме). В то же время, суммированный коллективный осознанный образ, будучи "записан" на внешних носителях, непременно отчуждается от субъектов, "записывающих" его. И потому постоянный рост объема этих "записей" не имеет никакого отношения к объемам индивидуальных (соответственно, обобщенного коллективного) осознанных образов Бытия в человеческом восприятии. Последнее определяется только особенностями его объектной стороны, которая, если верить антропологам, практически не меняется с момента появления на Земле кроманьонцев.
Так что, каким бы ни был объем знаний о Бытии, накопленных человечеством с момента его возникновения в виде суммированного коллективного осознанного образа, в осознанном восприятии Бытия любым отдельным человеком любой эпохи они (эти знания) могут менять лишь содержание соответствующего осознанного образа, когда новые для индивида знания становятся его новыми собственными истинами.
Суммированный коллективный осознанный образ можно связывать с познанием (на уровне отдельных членов общества и общества как индивида) только при условии, что информация, "записанная" на внешних носителях, доступна и понятна всем другим членам общества. Но "доступность и понятность", могут принимать любое значение в интервале между такими крайними вариантами как "любая новая информация постоянно доводится до каждого члена общества и воспринимается им в полном объеме" и "ни один член общества, кроме самого автора любого нового знания, не имеет к нему физического доступа и (или) не способен воспринять это новое знание".
Первый вариант есть, по сути, условие тождественности собственных языков членов общества и их языка общения, при котором запись информации на внешних носителях может быть нужна только для ее передачи, но никак не для ее накопления. В условиях, когда общественное познание совпадает с познанием каждого индивида, и, соответственно, любая новая собственная истина автоматически становится также новой общей истиной, заменяющей старое и, соответственно, уже ненужное знание, формирование суммированного коллективного осознанного образа становится также ненужным.
Второй же вариант есть, по сути, невозможность каких бы то ни было изменений общего знания (общей истины) такого общества именно по причине фактической невозможности формирования суммированного коллективного осознанного образа, т.к. любая информация, "записанная" кем-либо на внешнем носителе и недоступная никому, кроме автора, так и не становится информацией, т.е. знанием для других субъектов.
В "чистом" виде оба варианта – это лишь необходимые для анализа абстракции, но нет никаких оснований отрицать возможность реализации в каком-то конкретном обществе любого приближения к любому из этих вариантов, т.е. любой степени реальной "доступности и понятности" любой новой информации и, соответственно, любой степени "нужности и возможности" (соответственно, "ненужности и невозможности") ее "записи" (накопления) на внешних носителях.
Иначе говоря, суммированный коллективный осознанный образ – это средство осознанного взаимодействия членов любого сообщества, в котором общение их между собой требует передачи информации через внешние для всех их объекты-носители.
Доверие, т.е. отношение членов любого общества к любому новому знанию, внесенному в суммированный коллективный осознанный образ, может быть любым – от безоговорочного признания всеми его "истинности" до столь же безоговорочного признания его "ложности". Т.е. любые новые знания любого члена общества (соответствующие новые собственные истины) с ненулевой вероятностью могут быть как приняты всеми прочими членами общества, став частью общего знания (общей истины), так и отвергнуты ими как "ложные". При этом указанное событие (признание истинности или ложности), в принципе, возможно в любой момент после включения соответствующей информации в суммированный коллективный осознанный образ. А, кроме того, в силу неизбежной неполноты взаимопонимания членов любого сообщества любая собственная истина никогда не войдет в общий осознанный образ (общую истину) полностью, т.е. без искажений, также как не будет абсолютным и отрицание любой собственной истины.
Суммированный коллективный осознанный образ, не являясь непосредственным основанием для выбора каких-то конкретных действий и всем обществом, и любым его членом, тем не менее, может участвовать в процессе как индивидуального, так и, соответственно, общественного познания, поскольку он может быть источником нового знания для любого субъекта, имеющего доступ к носителю этого образа. Однако, новое знание, обретаемое таким субъектом, вовсе не тождественно по своему содержанию тому знанию, которое было "записано" ранее его обладателями (соотношения между ними будут лежать в диапазоне от практической идентичности до практически полного несходства). И, кроме того, вне зависимости от объема суммированного коллективного осознанного образа Бытия любой индивид, обращающийся к нему (очевидно, это относится и к обществу как индивиду), в любом случае не сможет воспринять больше того, что сможет обеспечить объектная сторона его осознанного восприятия.
Т.о. суммированный коллективный осознанный образ – это архив, т.е., с одной стороны, – копилка, а с другой – кладбище знаний (истин) любого общества. А поскольку внешним носителем коллективного осознанного образа любого сообщества может быть, в принципе, любой объект, все, что мы видим вокруг себя, есть одновременно и "хранилища знаний" бесконечности реально существующих сообществ субъектов.
Поскольку единство и объект-субъектная двойственность всего сущего позволяет рассматривать любую совокупность взаимодействующих субъектов как конкретное сообщество, конкретные отношения его членов между собой (общественные отношения), выражаются конкретными целенаправленными действиями каждого члена общества относительно других членов.
Характер этих действий, а, следовательно, и вероятность достижения какой-то конкретной цели при прочих равных условиях, очевидно, определяются оценкой, которую дает каждый член общества и другим членам, и самому сообществу, и своему положению в нем, а в итоге, именно тем, как соотносятся соответствующие собственные и общие истины членов этого сообщества. При этом весь спектр соотношений общего и особенного в любых собственных истинах лежит в диапазоне от практически полного совпадения до практически полного несходства. Первое можно рассматривать как отражение практического совпадения индивидуального и коллективного сознания, т.е. отождествления каждым членом сообщества самого себя с этим сообществом, а второе – как отражение практического неприятия каждым членом сообщества самой идеи принадлежности к нему.
С другой стороны, поскольку любой субъект-объект есть также некоторая система взаимодействующих частей, т.е. сообщество субъектов-объектов, и любая собственная истина субъекта-целого есть обобщение соответствующих знаний субъектов-частей, обобщенная коллективная истина также в любом случае отражает соотношение общего и особенного в знаниях и собственных истинах этих частей.
Очевидно, что с позиции самосохранения любого сообщества (его стабильности в результате его же самосохраняющей деятельности с целью минимизации вероятность его гибели в единицу времени) практически полное совпадение индивидуального и общего сознания предпочтительнее практически полного их несходства, т.к. в первом случае любое действие любого члена сообщества будет иметь целью его сохранение, а во втором – напротив, любое действие любого члена сообщества будет направлено против всех прочих его членов. Однако, в силу вероятностного характера и выбора цели, и исхода любых действий по ее достижению, практическое совпадение индивидуального и общественного сознания вовсе не гарантирует обязательность максимальной практической ценности тех истин, которыми пользуется это сообщество, равно как их практически полное несходство вовсе необязательно есть гарантия минимальной практической ценности соответствующих истин. Возможны, в принципе, и альтернативные ситуации, хотя, разумеется, вероятности их реализации будут существенно меньшими.
Итак, проблема истинности и ложности итогов познания – это проблема истинности и ложности, т.е. соответствия реальности только знания, поскольку вера лежит вне соотношений "истина-ложь".
Подчеркнем также, что реальность – это не то, что существует "вне и независимо от нашего сознания". Вне сознания любого субъекта может существовать любое множество неосознанных им проявлений Бытия, но существовать отнюдь не независимо от этого субъекта, т.е. от его сознания, поскольку обратное прямо противоречит принципу единства и единственности Бытия. Следовательно, реальность – это все существующее, включая существующее только в сознании любого конкретного субъекта.
Для каждого субъекта реальность и объективна (сам факт ее существования не зависит от отношения к нему этого субъекта), и субъективна (для любого субъекта она существует только, будучи осознанной, т.е. в сознании, в осознанном образе со всеми специфическими для этого субъекта особенностями).
Соответственно, любое осознанное отражение Бытия любым субъектом не может быть либо истинным, либо ложным, т.е. либо соответствовать реальности, либо не соответствовать ей.
Любое осознанное отражение всегда и истинно, и ложно, т.е. оно всегда соответствует отражаемой реальности, но никогда не соответствует ей полностью.
Оно непременно истинно, поскольку реально существующий субъект отражает реально существующий мир. Но оно же непременно и ложно, поскольку осознанное восприятия этим субъектом любого проявления Бытия в любом случае не совпадает с самовосприятием последнего, т.е. осознавая любое явление, мы непременно получаем искаженное представление о нем ("вещь для нас" всегда будет отличаться от "вещи в себе"). Более того, даже самовосприятие, т.е. осознание себя как "вещи в себе" не может не быть искажением реальности в силу ограниченности любого осознанного образа.
Не искажает реальность только интуитивное, неосознанное восприятие Бытия, т.е., казалось бы, можно считать соответствующий образ абсолютно истинным. Но интуиция – это не знание, т.е. она лежит вне соотношений "истина-ложь", и, кроме того, интуиция сама по себе (вне связи с осознанным отражением) просто не существует. В итоге, категория "абсолютная истина" теряет, какое бы то ни было, реальное содержание. Ее нельзя даже считать пределом, к которому стремится познание, поскольку предел – это какая-то граница, а интуитивный образ Бытия в восприятии любого субъекта столь же бесконечен, как и само Бытие. Соответственно, понятие "относительная истина", строго говоря, не имеет права на существование, т.к. его использование прямо предполагает существование несуществующей альтернативы, т.е. "абсолютной истины". Любая истина относительна, т.е. относительно истинно любое знание. Такая интерпретация истинности и ложности (неистинности) требует, по-видимому, условного деления категории "ложь" на ложь ненамеренную (необходимое следствие относительности любой истины, не зависящее от воли субъекта) и ложь намеренную (обман, дезинформация и т.п. целенаправленное, намеренное искажение субъектом-информатором содержания осознанного образа, которое он передает другим субъектам, т.е. передача субъектом-информатором знания, в которое он сам не верит).
Нелишне подчеркнуть, что признание принципиальной невозможности неискаженного восприятия Бытия любым субъектом – это вовсе не отрицание познаваемости мира, т.е. не агностицизм. Это всего лишь признание относительной истинности (соответственно, относительной ложности) любого итога познания и, следовательно, относительной истинности (соответственно, относительной ложности) любых оценок и прогнозов, которые выполнены на его основе.
Относительная истинность не является препятствием для использования любого знания в практической деятельности любого субъекта и сообщества.
Более того, эта деятельность может быть максимально эффективной (в плане самосохранения субъекта и сообщества) только в том случае, когда и цели, и способы их достижения выбираются с обязательным учетом относительной истинности оснований выбора, т.е. когда не только сиюминутные, но и стратегические цели могут немедленно корректироваться по результатам каждого практического действия – принцип, кстати, давно и плодотворно используется математической статистикой.
Это, конечно, значительно сложнее, чем ортодоксальное следование раз и навсегда установленным законам Природы, законам общественного развития. Не случайно же любое общество обычно крайне негативно воспринимает любую попытку усомниться в истинности принятого в нем, традиционного понимания всего сущего.
Но что можно предложить взамен такого подхода…?
5.6. Истина и спор
Утверждение "в споре рождается истина" давно стало трюизмом, но не менее тривиальна и противоположная оценка спора, как пустой траты времени и сил.
Поэтому вполне оправдана попытка разобраться в том, что же все-таки есть спор и что в нем "рождается" или может "родиться".
Традиционно, т.е. так как это записано в словарях русского языка, спор есть 1) словесное выяснение правоты, 2) юридическое противостояние, 3) битва.
В терминах субъект-объектных отношений все это может быть названо разрешением противоречия между субъектами, которое связано с различными оценками этими субъектами какого-то явления, т.е. с различным отношением к нему и к способам взаимодействия с ним для достижения какой-то цели.
Но такая ситуация есть постоянное состояние любой группы субъектов (любого сообщества), поскольку любая группа субъектов в любой момент своего существования стоит перед необходимостью решения какой-то задачи, требующей совместного действия членов группы (действий более чем одного члена группы).
Решение любой задачи – это всегда выбор конкретной цели и способов ее достижения. Каждый субъект, в принципе, решает любую задачу по-своему, на основе собственного понимания ее существа, т.е. на основе соответствующей собственной истины. И поскольку тождественных собственных истин не существует, противоречия между членами любой группы при решении любых задач неизбежны и, соответственно, спор – это перманентное состояние любого сообщества.
Поскольку решение группой любой задачи требует согласованных действий ее членов, конечная цель любого спора – достижение согласия сторон, т.е. формирование нового общего знания о предмете спора. Но при этом следует учитывать, что общее знание – это еще не общая истина, т.е. вполне допустима ситуация, когда не все члены группы верят в новое общее знание, хотя и вынуждены действовать соответственно ему.
Иначе говоря, согласие, достигнутое в споре, может быть добровольным, когда новое общее знание принимается каждым субъектом как новая общая истина (обновляет его собственную истину), и вынужденным, когда часть субъектов в силу каких-то обстоятельств вынуждена действовать в соответствии со знанием, в которое она не верит.
Деление согласия на "добровольное" и "вынужденное", естественно, условно. К тому же уверовать в любое новое знание любой субъект может также только в силу "каких-то обстоятельств" (осознанных или неосознанных им), а поступать в соответствии с "чужой" истиной субъект будет, только веря в невозможность или нецелесообразность иного выбора.
Поскольку любое противоречие между субъектами можно рассматривать как различное содержание соответствующих собственных истин, спор в любом случае есть их сопоставление. А поскольку любые собственные истины – это всегда и нечто общее, и нечто особенное, форма (характер) спора и его исход (то, что "рождается" в споре) должны зависеть от того, что именно сопоставляется в собственных истинах спорщиков – их общее или их особенное.
Здесь, очевидно, можно выделить два крайних варианта.
В первом сопоставляются только отличия, поскольку каждый участник спора считает верной только свою точку зрения.
Формой спора в этом случае является доказательство каждым спорщиком своей правоты и неправоты оппонента (оппонентов).
Все аргументы, которые могут быть использованы при этом, в общем случае можно свести к оценке соответствия (несоответствия) сопоставляемых собственных истин господствующей в этом сообществе парадигме и к сравнению практической ценности сопоставляемых истин. При чем первый аргумент является, по сути, решающим, т.к. практическую ценность сопоставляемых в споре-доказательстве истин сравнивают только при отсутствии в них явных расхождений с господствующей парадигмой. В противном случае любая новая собственная истина автоматически записывается в разряд ложных (как несоответствующая "здравому смыслу").
Исход спора-доказательства в любом случае – это либо согласие (добровольное или вынужденное) с доводами оппонента, либо несогласие с ним. А поскольку несогласие оппонентов не позволяет решить задачу, стоящую перед группой, обязательным условием ее решения становится "победа" в споре одной из сторон.
Но "победа" одной точки зрения в споре-доказательстве не дает группе нового знания, т.к. добровольное признание правоты победителя есть формирование новой общей истины лишь за счет замены собственных истин "побежденных" на собственную истину "победителя", а вынужденное согласие вообще не дает новой общей истины.
Второй крайний вариант формы спора – спор, участники которого относятся к любым различиям в своих позициях относительно предмета спора как к неизбежным следствиям разных условий его восприятия разными субъектами.
Смыслом и формой спора становится при этом выяснение возможностей (условий) решения задачи на основе каждой из представленных точек зрения с учетом и их особенного, и их общего.
В итоге спора-выяснения в любом случае формируется новое общее знание, которое является, как минимум, простой суммой знаний всех оппонентов о предмете спора, а как максимум, - их обобщением, связывающим знания каждого субъекта как частные случаи более общего отношения. Исходная же позиция всех спорщиков делает указанное новое знание новой общей истиной.
Стоит подчеркнуть, что способность членов группы вести спор в режиме обсуждения означает господство в этой группе парадигмы, которая допускает правомочность любых точек зрения, т.е. в споре-выяснении теряет смысл их сопоставление с указанной парадигмой и перестает что-либо "доказывать" практическая ценность любой из сопоставляемых истин на момент сопоставления.
В споре-выяснении нет "победителей" и "побежденных". В нем выигрывают все стороны, поскольку общее в исходной позиции каждой из них – доверие к каждой представленной точке зрения предопределяет обязательность появления нового общего знания и, соответственно, новой общей истины даже в том случае, когда спорщикам не удается выяснить основные причины, приведшие к различиям их точек зрения, и зависимость практической ценности их собственных истин от условий их использования.
В человеческом обществе реальные споры людей текут в любом варианте из числа, ограниченного указанными крайними, т.е. при любом соотношении "доказательной" и "выяснительной" компонент спора. И это одна из причин того, что "рождение" в нем новой истины – исход, отнюдь не более частый, чем ее "похороны".
Другой причиной столь малой продуктивности столь многих споров между людьми является очевидная зависимость исхода спора от его предмета.
Во-первых, - от идентичности предмета спора для всех спорщиков.
При всей тривиальности утверждения, что спор может быть продуктивным только, когда он идет действительно об одном и том же предмете, слишком многие споры людей и возникают, и идут только потому, что спорщики понимают под предметом спора вовсе не одно и то же, т.е. споря, по сути, о явлениях, для которых общим может быть только название.
Дело, по-видимому, в том, что идентификация предмета спора – процедура, вовсе не простая. С одной стороны, один и тот же объект может совершенно по-разному восприниматься разными субъектами (более того, даже один и тот же наблюдатель в разных условиях может совершенно по-разному воспринимать один и тот же объект; да к тому же "один и тот же" с учетом постоянного изменения всего и вся – определение, также относительное), а с другой, напротив, разные, по сути, объекты могут не иметь значимых различий для разных наблюдателей и, соответственно, восприниматься ими как идентичные.
Во-вторых, продуктивность спора находится в прямой зависимости от соотношения чувственно-конкретного и абстрактного в осознанном восприятии предмета спора.
Чем конкретней осознанный образ объекта, тем более продуктивным может быть спор о нем, и, наоборот, чем он абстрактней, тем меньше оснований рассчитывать на результат спора как на обобщение всех собственных истин о предмете спора.
Причина в том, что чем абстрактнее образ предмета спора, тем в большей мере он связан с верой, с мировоззренческими установками спорщиков. Но вера (мировоззрение) любого субъекта, равно как и любого его оппонента, лежит вне логики и потому никакому обобщению не поддается.
Проще говоря, чем больше философии в предмете спора, тем он бесполезнее в плане "рождения" в нем обобщенной истины.
Отсюда, казалось бы, напрашивается вывод о принципиальной бесполезности (а потому ненужности, если не вредности) философских споров.
Но такой вывод будет слишком поспешным.
Да, разумеется, никакой спор (а в особенности спор-доказательство) сам по себе не "родит" общее мировоззрение. Но, с другой стороны, любой спор есть неотъемлемая часть бытия соответствующего сообщества, бытия, которое определяет, в том числе и мировоззрение каждого его члена.
В таком качестве любой спор (даже спор-доказательство) необходимо становится одной из причин "рождения" любой новой общей истины, в том числе и общих философских постулатов.
Другое дело, каким будет реальный вклад такого спора в их "рождение", т.е. какой будет вероятность возникновения конкретного мировоззрения конкретного общества при конкретной форме спора его членов о характере мироустройства.
5. Сознание и интеллект
Представление о мышлении и сознании как об атрибутах бытия любого объекта-субъекта, как уже говорилось, в принципе, исключает возможность какого бы то ни было ранжирования мышления (сознания) разных субъектов по его сложности (совершенству).
В то же время невозможно отрицать очевидность различий в способности разных субъектов решать какие-то конкретные задачи с заданной эффективностью, т.е. очевидную возможность ранжирования субъектов по этой способности.
Если связывать указанные различия с безусловным развитием форм Бытия (причем, неважно - прогрессивным ли, регрессивным ли, в материальной ли, в идеальной ли ипостаси), то вполне естественна их интерпретация как различий в умственных способностях (уме, интеллекте) этих субъектов.
Действительно, признание возможности безусловно прогрессивного (или регрессивного) развития любых форм Бытия автоматически приводит к ранжированию того, что появляется на этапах этого развития. И потому, признавая человека венцом развития материи или духа, мы просто обязаны не только сопоставлять его интеллект с интеллектом других форм Бытия, коим нами же дозволено считаться мыслящими, но и сопоставлять интеллект разных людей, ранжировать их по этому признаку. Такое ранжирование – это привычный элемент нашей повседневной жизни. Более того, оно давно уже получило научное обоснование и оформлено методически в виде оценок разного рода индексов и коэффициентов интеллекта, используемых как "естественниками", так и "гуманитариями". Стоит, однако, отметить, что ни одна из шкал такого рода индексов и коэффициентов не охватывает весь диапазон возможных различий в умственных способностях человека. Так, например, в любом случае, вне оценки по этим шкалам остаются крайние проявления таких способностей – гениальность и кретинизм, вне оценки остаются и различия в акцентах восприятия Бытия разными субъектами.
Если же исходить из условности любого деления реальности и, соответственно, из условности любого ранжирования, указанные различия находят свое объяснение не в совершенстве-несовершенстве мышления и сознания разных субъектов, а в различиях задач, к решению которых наиболее способен каждый из них (возможно речь должна идти о задачах, решение которых имеет наибольшую практическую значимость для указанных субъектов).
При этом, разумеется, сохраняет право на существование любое ранжирование людей по их способности решать некие типовые для человеческого бытия совокупности задач и толкование такого ранжирования как сравнительной оценки ума (интеллекта). Более того, такое ранжирование просто необходимо, т.к. без него невозможна эффективная самосохраняющая деятельность любого человеческого сообщества.
Только при этом никогда не следует забывать об условности любых оценок интеллекта, об их корректности только применительно к конкретному кругу решаемых задач. Любой выход за пределы этого круга чреват некорректностью и, соответственно, снижением практической ценности таких оценок (тем большей, чем шире допущенная экстраполяция).
Вопросы с 13 по 18
Базовая структура личности
Понятие "личность" имеет несколько значений, для наук же изучающих человека принципиально важным является лишь одно из них. Вот как определяют это значение некоторые словари и энциклопедии...
...Устойчивая система социально-значимых черт, характеризующих индивида.
...Устойчивая система мировоззренческих, психологических и поведенческих признаков, характеризующих человека.
...Относительно устойчивая система поведения индивида.
...Человек с точки зрения черт его характера, поведения.
То есть, личность человека определяется структурой и характером его реакций и проявлений, иначе – реактивной структурой.
Теперь обратимся к словарям и энциклопедиям еще раз, и посмотрим, что изучает психология...
...Отражения индивидом объективной реальности.
...Совокупность объективных реакций индивидуума.
...Как индивид ощущает, воспринимает, чувствует, мыслит и действует.
...Закономерности, механизмы и факты психической жизни.
Если сопоставить предметы, которые изучает психология с определениями личности приведенными выше, то можно легко заметить, что предметом изучения психологии является именно реактивная структура личности.
К сожалению, гуманитарные науки не имеют общепринятого мнения о реактивной структуре личности, отталкиваясь от которой, можно было бы развивать единую, научно-целостную теорию личности. Поскольку структура личности, как общепринятая научная база не определена, ученые изучающие человека подобны слепцам из известной притчи, в которой незрячие люди ощупывали разные части тела слона, и делали весьма противоречивые выводы об экстерьере животного.
В качестве исходных положений определяющих базовую, реактивную структуру личности, примем следующие утверждения...
Структура личности тождественна структуре реакций и проявлений личности.
Структура реакций и проявлений личности определяется структурой ее мотиваций.
Структура же мотиваций определяется структурой потребностей.
Таким образом, общепринятая (достоверная в своей доказательной очевидности) классификация потребностей человека, могла бы являться универсальной матрицей для определения (реактивной) структуры личности.
В качестве исходного материала для определения структуры потребностей человека проанализированы наиболее полные и системные классификации, разработанные Генри Мюрреем, Абрахамом Маслоу и Станиславом Борисовичем Кавериным. Но поскольку этот анализ требует вдумчивого чтения, и как следствие, больших временных затрат, то в рамках интернет формата мы его опустим, и сразу перейдем к результатам анализа, то есть к главе "Итоговая классификация потребностей"
Итоговая классификация потребностей
Анализ классификаций потребностей Мюррея, Маслоу и Каверина на первый взгляд может показаться разгромным, однако, 42 потребности из 44 предложенных ими, или отнесены в предлагаемой классификации к архетипическим потребностям, или же приняты как их частные проявления. То есть, почти все потребности, представленные в классификациях ученых, будут так или иначе фигурировать в предложенной классификации, что в достаточной мере может свидетельствовать о парадигматической полноте тех семи пунктов из которых она состоит.
Физиологические потребности
Лень – двигатель прогресса. В этой известной шутке заключен образ одной из главнейших человеческих потребностей, потребности в физическом комфорте, который по библейски фатально ("в поте лица своего будешь есть хлеб свой") нарушается тяготами трудовых усилий. Если бы в результате приложения трудовых усилий не удовлетворялись другие потребности, то человечество вероятно прекратило бы всякую трудовую деятельность, и деградировало в праздности.
К счастью, потребности находятся в противоречии друг с другом, что поддерживает личность в неком мотивационном балансе. В случае же если какая-либо потребность становится доминирующей, то тогда у человека могут возникать социальные, психологические, или даже психические проблемы. Так например, люмпенизация личности в большинстве случаев обусловлена именно тем, что потребность в праздности (физическом комфорте) становится для человека непреодолимой.
Основные физиологические потребности...
Потребность в физическом комфорте.
Потребность в пище.
Сексуальная потребность.
Интересно отметить, что доступность этого нехитрого набора удовольствий, ассоциируется у человека с райской комфортностью существования.
Потребность в безопасности
Потребность в безопасности не отнесена физиологическим потребностям, хотя бы потому, что физиологические потребности являются позитивными мотивациями (желаниями), потребность же в безопасности является мотивацией негативной (нежеланием).
Основные причины физиологических страхов...
Страх перед дискомфортом бедности.
Страх перед насилием.
Страх перед болью.
Страх перед болезнями.
Страх смерти.
Страх перед голодом.
Страх перед наказанием.
Страх перед мистическим воздействием.
Страх перед дискомфортом зависимости, несвободы.
Эмоциональная потребность
Неудовлетворенная эмоциональная потребность (скука), обращает на себя внимание лишь в крайних своих проявлениях. В действительности же, потребность в эмоциях преследует человека непрерывно. Бездеятельность при отсутствии внешних источников впечатлений, тут же приводит человека в состояние сенсорного голода, который и толкает человека к действию.
Основные способы насыщения эмоциональной потребности...
Трудовая, повседневная деятельность.
Социальные контакты.
Размышления. Мечты.
Информация. Познание.
Развлечения. Зрелища.
Творчество. Увлечения.
Эстетические впечатления.
Игры. Соревнования.
Приключения. Путешествия.
Алкоголь, наркотики.
Негативные же, или избыточные чувства, эмоции и впечатления оборачиваются такой разновидностью эмоциональной потребности, как потребность в эмоциональном комфорте.
Потребность в уважении
(Потребность в благоприятном и лестном мнении о себе).
Потребность в уважении можно разделить на две составляющие...
Репутация, которая определяется должным исполнением общепринятых поведенческих норм.
Престиж, который определяется причастностью человека к предметам социальной значимости.
Предметами социальной значимости могут являться...
Благополучие, благосостояние.
Ценности, вещи.
Авторитетность, влиятельность.
Звание, должность.
Знакомства, родство.
Просвещенность, компетентность.
Заслуги, достижения.
Мастерство, способности.
Первенство, лидерство.
Известность, слава.
Прогрессивность, модность.
Оригинальность, исключительность.
Бесстрашие, сила.
Привлекательность, красота.
Стиль жизни, род занятий.
Проявления потребности в уважении...
Страх перед насмешкой, осуждением и презрением, перед неодобрительной молвой, перед нелестным, пренебрежительным мнением. Мнительность, подозрительность, ранимость, застенчивость, страх публичности, обидчивость, злопамятность.
Чувство ущербности, неполноценности, ничтожности.
Демонстративная потребность
(Потребность быть объектом интереса и внимания).
Проявления демонстративной потребности...
Стремление привлекать внимание и вызывать интерес (хотя бы и негативный).
Стремление выделяться, отличаться, удивлять, производить впечатление.
Стремление оставлять о себе память (хотя бы и негативную).
Стремление к известности и славе.
Стремление к общению и социальным контактам.
Демонстративность, бравада, кураж, позерство, вычурность, эпатажность.
Потребность в превосходстве
Проявления потребности в превосходстве...
Стремление к лидерству, главенству и авторитетности.
Неприятие чужой значимости, первенства и доминирования.
Стремление контролировать, направлять, распоряжаться, руководить.
Неприятие подчинения, ограничений, опеки, зависимости, норм и правил.
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 46 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |