|
Читайте также: |
Шопенгауэр выделяет два мира, две области реальности: 1) мир внешний, видимый, определенный – мир представлений, и 2) мир вещей-в-себе, мир подлинного бытия. В мире представлений нет ничего окончательного, безусловного, в то время как дух человека всегда испытывает потребность в чем-то безусловном. Безусловное можно найти только в мире вещей-в-себе. Оно есть некая первоактивность, которая собою все определяет и все движет. Это мировая воля. Поэтому подлинный мир – мир воли или мира как воля. Мировую волю нельзя познать разумом, ее можно постичь только в интуиции. Мировая воля бессознательна и выступает как чистая воля. Чистота ее означает, что она выступает как стремление ради стремления, воля волить, воля хотеть («воля к жизни»).
Философия Шопенгауэра содержит в себе внутреннее напряжение, связанное с двоякой оценкой природы мировой воли. С одной стороны, Шопенгауэр приписывает ей качества высшего начала, разного рода положительные определения. В такой роли философия Шопенгауэра строится как положительная, жизнеутверждающая философия. С другой стороны, Шопенгауэр понимает природу мировой воли как отрицание чего-либо положительного в мире, и это негативная (пессимистическая) часть его философской системы. Мы начнем с первой и затем перейдем ко второй его части.
В положительном своем понимании мировая воля многообразно и творчески проявляет себя в мире представлений – в виде пространства, времени, объектов и механической причинности в неорганическом мире, в форме органической раздражимости в мире живых существ, сознательного мотива действия, жизни личности и общества в мире человеческой истории.
В то же время – и здесь мы переходим к более пессимистическим тонам философии Шопенгауэра – чистая воля всегда напряженная, неуспокоенная и страдающая. Дело в том, что, в отличие от конечной воли, например, желаний человека, чистая воля не может успокоиться. В конечной воле всегда имеется предмет воли, достижение которого успокаивает стремящуюся к нему волю. Например, человек хочет найти еду и поесть. Пока у него нет еды, его воля к поиску еды активна. Когда же он найдет еду и поест, воля поиска еды в нем угаснет. Такова природа конечной воли, которая в качестве своего предмета имеет нечто, отрицающее себя. Что же касается мировой воли, то в конечном итоге кроме нее нет ничего, потому и нет такого предмета этой воли, который мог бы ее отрицать. Мировая воля имеет в качестве предмета саму себя, это, как уже отмечалось, воля волить. Поэтому достижение ее предмета есть вновь она сама и так далее. Так порождается вечно неуспокоенная природа мировой воли. Но в то же время, пока воля не достигла своего предмета, который мог бы ее успокоить, она является неуспокоенной, напряженной и в этом смысле – страдающей. Только достижение предмета ее стремления могло бы снять страдание воли. Например, пока человек не поел и хочет есть, он страдает. И только еда может успокоить его и снять страдание. Если же мировая воля в качестве предмета имеет саму себя, то ничто не может успокоить такую волю, и она оказывается вечным страданием. Так Шопенгауэр открывает широкие пути к более мрачным и пессимистичным тонам своей философии. Высшее начало бытия – мировая воля. Но она же есть страдание. Так страдание оказывается первичным и высшим принципом бытия.
Отсюда вытекают основные принципы этики Шопенгауэра. Страдание первично и потому удовольствие производно от страдания, выступая как лишь случай уменьшения страдания. Поэтому основу нравственности должно составлять не чувство любви (как это утверждает христианство, например), но сострадание и стремление к уменьшению страдания, как своего, так и чужого. Жалость и сострадание выше любви. В любви есть момент эгоизма, когда человек нравится себе в момент любви к другому. Что же касается сострадания, то трудно заподозрить это чувство в эгоизме, поскольку здесь человек побуждается принять на себя страдания другого, и сам ничего не выигрывает от этого. Заметим только, что здесь мы вновь встречаем оттенки более положительной философии в системе Шопенгауэра, поскольку в основу этики он кладет стремление к избавлению от страданий, т.е. фактически к избавлению от природы мировой воли, высшего начала бытия. Зачем же нужно избавляться от того, что представляет собой высший принцип? По-видимому, именно потому, что это высшее начало есть страдание, а страдание - это нечто неполноценное. Так сталкиваются в философии Шопенгауэра его положительная и отрицательная философии. Согласно первой, страдание должно быть преодолено. Согласно второй, это невозможно, и, более того, страдание должно быть утверждено и каждый миг утверждает себя в страдающей природе мировой воли. Из этого парадокса Шопенгауэр находит тот выход, что он призывает избавиться от воли ее угашением. От воли невозможно избавиться какой-либо активностью, в основе которой опять будет лежать та или иная модификация мировой воли. От воли можно избавиться лишь уходом в ничто, в пустоту, в небытие. Так философия Шопенгауэра обнаруживает свои неожиданные переклички с философией буддизма и его принципом нирваны. Этапы на пути угашения воли – незаинтересованное созерцание и незаинтересованное мышление. Первое есть основа подлинного искусства, второе – основа науки. В человеческой истории, согласно Шопенгауэру, нет никакого прогресса, но проявляет себя лишь вечное и бессмысленное повторение бедствий, что вновь напоминает идею перевоплощений в восточной философии как вечного вращения в колесе сансары.
Фридрих Ницше (1844 - 1900) – немецкий философ, один из наиболее ярких представителей «философии жизни». Основные его произведения – «Так говорил Заратустра» (1883), «По ту сторону добра и зла» (1886).
Как и для Шопенгауэра, для Ницше истинной основой мира является текучее, активное, неуловимое начало – воля. Это воля быть и быть все больше. В этом смысле это воля к власти, усилению себя со стороны всякой целостности мира, усилению своего влияния на мир.
Не будучи в состоянии справиться с неуловимой природой мировой воли, человек подменяет ее чем-то повторяющимся, одинаковым, понятным. Так рождаются человеческие мифы, к которым Ницше относит язык, религию, интеллект, науку. Ближе всего к истинной природе мировой воли, как полагал Ницше, находится искусство с его интуитивностью, вечным обновлением, творчеством и вдохновением.
В основе искусства лежит единство двух начал – начала порядка, формы, организации (апполонийское начало) и начало энергии, хаоса и бесформенности (дионисийское начало). Подлинное искусство состоит в гармонии этих начал с некоторым преобладанием второго над первым.
Историю культуры Ницше во многом рассматривает как историю «клеветы на мир», когда жизнь умерщвлялась в слове, законах, нормах – во всех образах неизменности и повторяемости. Эта «клевета» началась еще в древности, в работах Платона (в образе его вечных и неизменных идей), затем закрепилась в христианском образе Бога (как вечном и неизменном начале) и наконец получила свое окончательное воплощение в науке Нового времени, которая в основу своего познания кладет поиск повторяемого и его формулировку в универсальных законах бытия. В итоге, как полагает Ницше, убито все живое, истинное, вдохновенное, сильное и красивое, господствует власть толпы и посредственности, которая создала мораль рабства, боится и ненавидит истинно сильных и ярких личностей.
Необходимо освобождение, «переоценка всех ценностей». Нужно понять, утверждает Ницше, что на самом деле нет ни добра, ни зла, ни истины, ни лжи, но есть только воля к власти – воля быть и быть все больше, могущенственнее. Все нормы морали – это уловки мелких посредственностей, которые боятся сильных личностей. Все предметы, окружающие нас, - лишь мертвые осколки вечно подвижной и изменчивой мировой воли. Слова языка – это метафоры, которые принимаются за реальность. Они не столько на самом деле что-то обозначают, сколько позволяют людям договариваться друг с другом, выражают природу не объективного мира, но родовой сущности человека.
Из слов и ценностей человека невозможно вырваться обычному человеческому существу. Человек обречен на вечный круговорот в этих ценностях и полное им подчинение.
И только личность, способная превысить человеческую природу, встать по ту сторону добра и зла, сможет по-настоящему пробиться к истине мира. Но это уже будет «сверхчеловек», который находится примерно в том же отношении к человеку, в каком человек стоит к животным формам жизни.
Философия С.Кьеркегора занимает особое место среди философских концепций XIX века потому, что Кьеркегор впервые откровенно выступил против рационалистической системы Гегеля. Невероятная популярность гегелевских идей в XIX веке, с одной стороны, очень короткая жизнь Кьеркегора, с другой, и замкнутый характер, повлекший за собой долгое одиночество, даже затворничество, с третьей, не позволили Кьеркегору стать ни известным мыслителем при жизни, ни иметь каких-либо учеников для продолжения размышлений "в духе Кьеркегора" или развития его идей. А "дух Кьеркегора" имел свою неповторимую особенность: "Этот Единичный",- такой текст, сформулированный самим Кьеркегором, предложил он в качестве надгробной эпитафии задолго до смерти. На философию Кьеркегора, как на Эпикура и Ницше, серьезное влияние оказали физиологические отклонения от нормы - болезни с момента рождения до конца жизни. Как считал Кьеркегор, его рождение - результат преступления родителей, а потому он так и не получил божественной благодати.
"Единичность" Кьеркегора заключалась не только в резкой критике философского рационализма, который он не принял и которому противопоставил не столько систему, сколько цельность и непротиворечивость идеи веры. Кьеркегор выдвигает идею веры в противоположность рационалистической традиции, но не отрицает возможностей разума, не умаляет познавательных склонностей и способностей человека. (Кьеркегор окончил теологический факультет Копенгагенского университета). Он только, как и Кант, ограничивает возможности разума в устройстве счастливой, подлинной жизни человека. Разуму есть место в жизни, но не разум является подлинно человеческим достоянием. Разум не в состоянии объяснить божественное чудо (чудо - единично), разум не способен охватить все богатство и уникальность единичной человеческой жизни. Разум скользит лишь по поверхности, он не в состоянии проникнуть вглубь жизни, постичь все грани ее духовности. Кьеркегор ярко и однозначно уже в I половине XIX века выступил против всеобщих и объективных оснований человеческого бытия. Человек, в отличие от животного, не родовое, а экзистирующее существо. Родовые признаки разум человека, являются вторичными уже потому, что человек сотворен по образу и подобию Бога. (В конце анализа философии Кьеркегора мы отдельно остановимся на причинах религиозности датского мыслителя). Поскольку жизнь у человека одна, неповторима и незаменима, постольку единичные стили и единичные образы жизни являются самым характерными свойствами "Я".В критической литературе иногда проводят параллель философии Кьеркегора и Сократа. В отличие от Сократа, Кьеркегор главной задачей философии видит не рациональное обоснование религиозно-нравственной жизни, а, наоборот, во-первых, сверх-рациональное, даже иррациональное обоснование жизни, во-вторых, жизни не религиозно-нравственной, а сверх-нравственной, что не мешает сверх-нравственной жизни иметь основание в этике. Разум не может служить основанием человеческой жизни уже потому, что разум универсален; он принадлежит роду человеческому и ни один человек на земле не в силах избавиться от разума, не в состоянии ослушаться разум, когда речь идет о потребностях человека, об условиях его жизни. Поэтому разум не в состоянии не то, чтобы объяснить чудо и даже уразуметь его. Что действительно роднит философию Кьеркегора с философией Сократа - это призыв прислушаться к внутреннему голосу. Поскольку внутренний голос Кьеркегора это не сократовский "голос совести"- даймонион, а голос веры - "рыцаря веры". Внутренним голосом человека говорит сам Бог. Иррациональная вера Кьеркегора позитивна, поскольку никогда и ни при каких обстоятельствах не может быть подвержена рациональной обработке, т.е. вера не может быть рационально оформлена. Вера не трансцендентальна (как в негативном иррационализме), но трансцендентна разуму. В этом плане Кьеркегор идет вслед за Августином Блаженным, именуя "откровение" Августина "верой", а себя - рыцарем веры.
25.Позитивизм как выражение сциентизма: основные этапы, эволюция понимания объекта и задач философского исследования.
Сциентизм (от лат. scientia наука, знания) — это система убеждений, утверждающая основополагающую роль науки как источника знаний и суждений о мире. Нередко сциентисты считают «образцовыми науками» физику или математику и призывают строить остальные науки по их образу и подобию. Сциентизм ставит науку в главенствующее положение в идейной и культурной жизни общества. Антисциентизм — полная противоположность сциентизма, отрицающая главенствующую роль науки в идейной жизни общества.
В академической литературе термин «сциентизм» обычно имеет негативную коннотацию, означая либо ненадлежащее применение научных методов в областях, находящихся вне сферы наука, либо убеждённость в том, что принятые в естественных науках методы, категории и факты являются единственно правильными в любых философских и иных вопросах. Классическим выражением сциентизма считаются слова Э. Резерфорда «Все науки делятся на физику и коллекционирование марок».
Сциентизм начал формироваться в конце XIX — начале XX вв., когда с развитием науки был поставлен вопрос о её роли и месте в культуре. Традиция современного сциентизма имеет прочные корни. Уже в утопии Ф. Бэкона «Новая Атлантида» можно найти сциентисткие представления. Также сциентисткие взгляды содержатся в таких философских и идеологических учениях как марксизм.
Сциентизм не является строго оформленной системой взглядов, он представляет собой идейную ориентацию и проявляется по-разному: от подражания точным наукам (система определений, логический формализм, аксиоматическое построение в анализе философско-мировоззренческих или социально-гуманитарных проблем, искусственное применение математической символики), вплоть до отрицания философско-мировоззренческих проблем как лишённых смысла для познания и значения (неопозитивизм) и рассмотрения естественных наук в качестве единственного возможного знания. Философии как особой форме познания сциентизм не придает значения.
В социологии сциентизм проявляется: в отрицании особенностей объекта социального анализа по сравнению с объектами, которые исследуются в общественных науках; в игнорировании ценностных моментов и построений, имеющих выход в социально-философскую сферу; в абсолютизации количественных методов в социальных исследованиях.
В противоположность сциентизму антисциентизм полагает ограниченными возможности науки в решении проблем человеческого существования, в крайних проявлениях оценивает науку как враждебную человеческому существованию. У антисциентистов наука считается чем-то утилитарным, подчеркивается её неспособность подняться до понимания истинных проблем мира и человека. Социально-гуманитарное знание трактуется как форма сознания, к которой не может быть применим принцип объективности.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 30 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |