Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Запрещение угрозы силой или ее применения в межгосударственном общении

Предусмотренная Уставом ООН система международной безопасности может быть действенной и эффективной лишь при строгом соблюдении основных принципов международного права, изложенных в Уставе, всеми государствами и прежде всего великими державами – постоянными членами Совета Безопасности.

В связи с этим рассмотрим основополагающий принцип запрещения угрозы силой или ее применения в межгосударственных отношениях, на основании которого призвана действовать предусмотренная Уставом ООН система коллективной безопасности.

Этот принцип изложен в Уставе ООН в п. 4 ст. 2, который гласит:

«Все Члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций».

Эта достаточно сложная формула требует тщательного юридического анализа с учетом мнения международного сообщества государств в целом, а также тех или иных входящих в него групп государств.

Прежде всего необходимо отметить то общепризнанное международным сообществом государств положение, что записанный в п. 4 ст. 2 принцип является одним из принципов Устава ООН и одним из основ-

ных принципов современного международного права. Об этом четко заявлено в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, единодушно и торжественно принятой (без голосования) Генеральной Ассамблеей ООН 24 октября 1970 г. в день двадцатипятилетия Организации (далее – Декларация 1970 г.).

К Декларации 1970 г., а также к материалам о ее подготовке нам не раз предстоит обращаться. Поэтому отметим сразу, что, с одной стороны, как гласит сама Декларация (Преамбула), она представляет собой прогрессивное развитие и кодификацию изложенных а ней принципов Устава ООН и международного права, а с другой – является итогом компромисса между различными входившими в ООН группами государств (в частности, между восточноевропейскими, западными и развивающимися государствами). Соответственно многие формулировки положений, касающихся юридического содержания изложенных в ней принципов, достаточно расплывчаты или вообще непосредственно не относятся к их нормативному содержанию. Тем не менее Декларация 1970 г. – наиболее компетентное толкование изложенных в ней принципов Устава ООН и международного права. Утверждение, что изложенные в ней принципы суть принципы международного права, имеет, очевидно, тот смысл, что они являются также обычными правовыми нормами, т.е. обязывают не только членов ООН, но и государства-нечлены. Впрочем, ныне это практически общепризнано.

В Декларации 1970 г. изложены семь основных принципов международного права, а именно (в сокращенной их формулировке):

а) неприменения силы и угрозы силой в межгосударственных отношениях;

в) мирного разрешения споров между государствами;

c) обязанности в соответствии с Уставом не вмешиваться в дела, входящие во внутреннюю компетенцию любого государства;

d)обязанности государств сотрудничать друг с другом в соответствии с Уставом;

e) равноправия и самоопределения народов;

f) суверенного равенства государств;

g) добросовестного выполнения государствами обязательств, принятых ими в соответствии с Уставом.

В Декларации 1970 г. подчеркивается, что при толковании и применении изложенных в ней принципов необходимо исходить из того, что они взаимосвязаны и что каждый из них должен рассматриваться в контексте всех других принципов.

Следует иметь в виду, что принцип неприменения силы, равно как и другие вышеуказанные основные принципы, представляет собой императивную норму международного права, норму juscogens (общеобязательного права). Ныне это также общепризнано.

Таковы предварительные соображения, относящиеся к принципу неприменения силы.

Что же касается существа этого принципа, то его толкование и, соответственно, применение сводится главным образом к нижеследующему.

Во-первых, в п. 4 ст. 2 Устава ООН речь идет о запрещении угрозы силой или ее применения в межгосударственных отношениях, в отношениях государств друг с другом. Это положение нашло отражение в Декларации 1970 г., где говорится:

«Каждое государство в своих международных отношениях обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Организации Объединенных Наций».

Следовательно, субъектами правоотношений в силу рассматриваемого принципа являются государства и только государства. Этот принцип не затрагивает взаимоотношений государств с другими субъектами международного права, в частности с Организацией Объединенных Наций (в части полномочий Совета Безопасности в соответствии с Уставом ООН, о которых говорилось выше и что прямо подтверждается в Декларации 1970 г.), а также взаимоотношений с народами, осуществляющими свое право на самоопределение, о чем подробнее будет сказано далее.

Наконец, положения рассматриваемого принципа, касающиеся правоотношений между государствами, не затрагивают внутригосударственных событий, связанных с применением силы государством. Это, однако, не означает, что определенные события в каком-то государстве (очевидно, помимо постоянного члена Совета Безопасности) не могут квалифицироваться Советом Безопасности как угроза международному миру и безопасности со всеми вытекающими из этого последствиями.

Во-вторых, необходимо определить, что именно понимается под словом «сила» в контексте принципа неприменения силы и угрозы силой в межгосударственных взаимоотношениях. Задача эта достаточно сложная, ибо мнения по данному вопросу как государств, так и представителей международно-правовой доктрины резко расходятся с момента вступления Устава ООН в силу.

Бесспорно одно, в чем единодушно сходятся как все члены международного сообщества государств, так и международно-правовая доктрина в целом, а именно та, что п. 4 ст. 2 Устава запрещает применение вооруженной силы (вооруженных сил) в международных отношениях. Назовем это узким толкованием указанного положения.

Но в принципе возможно и широкое его толкование, во всяком случае такого толкования придерживались афро-азиатские страны, поддержанные восточноевропейскими государствами, в Специальном комитете по выработке Декларации 1970 г. Оно сводится к тому, что п. 4 ст. 2 запрещает использование в межгосударственных отношениях также других форм применения силы (давления, принуждения, воздействия) – политического, экономического или иного характера.

Западные же страны и большинство латиноамерианских государств в Специальном комитете и ранее твердо придерживались узкого толкования рассматриваемого принципа.

Применительно к принципу неприменения силы в межгосударственных отношениях, изложенному в Декларации 1970 г., компромисс был найден путем включения в ее Преамбулу абзаца, который гласит:

•«Напоминая об обязанности государств воздерживаться в своих международных отношениях от военной, политической, экономической или какой-либо другой формы давления, направленного против политической независимости или территориальной целостности любого государствам.

В итоге общепризнанным толкованием закрепленного в п. 4 ст. 2 Устава ООН и международном праве принципа остается его узкое толкование: запрещается применение вооруженной силы (вооруженных сил) государством в его взаимоотношениях с любым другим государством. И мы будем исходить из такого толкования в дальнейшем.

Отметим при этом, что отечественная международно-правовая доктрина фактически единодушно придерживалась широкого толкования принципа запрещения силы в межгосударственных отношениях. Разделял такое толкование и автор настоящего труда, но ныне изменил свою позицию в пользу толкования, обозначенного выше узким, и хочет объяснить почему.

Прежде всего обратим внимание на только что приведенный абзац Преамбулы Декларации 1970 г., так же принятый на основе консенсуса (и компромисса), как и Декларация в целом. Этот текст, мягко выражаясь, далек от совершенства, но суть его в том, что запрещается в межгосударственных отношениях применение политической, экономической или иной силы (давления, принуждения), но не угроза применения таких сил, что достаточно понятно без особых объяснений. В этом, в частности, один из элементов несовместимости широкого толкования

ассматриваемого принципа с его положениями о запрещении не только применения силы, но и угрозы силой.

Далее следует вновь подчеркнуть, что запрещение применения принуждения, военного или иного характера, касается урегулированных международно-правовыми нормами взаимоотношений между государствами, нормами, именуемыми в праве регулятивными или, по терминологии Комиссии международного права в ее комментарии к Проекту статей об ответственности государств, «первичными» нормами.

В случае же нарушения этих регулятивных, «первичных» международных юридических норм государством налицо его международно-противоправное деяние, влекущее международную ответственность этого государства. Именно в таком случае вступают в действие правоохранительные, или «вторичные», международно-правовые нормы, нормы о международной ответственности государств за свои международно-противоправные деяния¹. В этих «вторичных», правоохранительных отношениях принуждение государства-нарушителя потерпевшим государством или международным сообществом государств в лице Организации Объединенных Наций не только допустимо, но и в установленных формах правомерно.

Представляется бесспорным и общепризнанным, что в соответствии с Уставом ООН и международным правом в межгосударственных отношениях, урегулированных «первичными» нормами, т.е. в предусмотренном международным правом правопорядке, запрещено прибегать к любым формам или мерам принуждения, невоенным или военным. Это и установлено, скорее подтверждено, международным сообществом государств в приведенном выше абзаце Преамбулы Декларации 1970 г.

Однако последнее вовсе не значит, что это предусмотрено или вытекает из толкования положений п. 4 ст. 2 Устава ООН и соответствующей нормы международного права.

Консенсус международного сообщества государств наличествует лишь в отношении того, что положениями п. 4 ст. 2 запрещены угроза вооруженной силой или ее применение в межгосударственных отношениях. И такому толкованию необходимо, по нашему нынешнему убеждению, неуклонно следовать.

Иными словами, применение силы (давления, принуждения), другой, чем вооруженные силы, запрещено Уставом ООН и международным правом иными нормами, а не положениями нормы п. 4 ст. 2 Устава

ООН. Установить, какими именно иными нормами, не входят в задачу толкования нормы п. 4 ст. 2 Устава ООН, которым мы занимаемся.

При этом возникает вопрос, касается ли запрещение государствам прибегать к использованию невооруженной силы в своих международных отношениях только в процессе их правоприменительной деятельности или такое запрещение касается также «вторичных* правоотношений, возникающих при наличии международно-противоправного деяния государства и наступлении ситуации, влекущей его международную ответственность за это.

Мы полагаем, что такое запрещение касается лишь ситуации правоприменительной деятельности, урегулированной «первичными» международно-правовыми нормами. Последнее четко следует из Проекта статей об основаниях международной ответственности государств, принятого Комиссией международного права в первом чтении на ее XXVIII сессии. Статья 30 этого Проекта, озаглавленная <От-ветные меры в отношении международно-правоправного деяния», гласит:

4 Противоправность деяния государства, не соответствующего обязательству этого государства в отношении другого государства, исключается, если это деяние является закономерной, в соответствии с предусмотренным правом, мерой в отношении этого другого государства, вызванной его международно-противоправным деянием»-.

Такой мерой потерпевшего государства в отношении государства-нарушителя при соблюдении соответствующих необходимых условий ее применения может явиться лишь мера принуждения исключительно невоенного характера, что непреложно следует из положений п. 4 ст. 2 Устава ООН к их толкования.

Разумеется, любое государство – член ООН не только может, но и обязано в соответствии с Уставом ООН предпринимать меры, не связанные или связанные с использованием вооруженных сил, в силу соответствующего решения Совета Безопасности и по требованию последнего.

В-третьих, в связи с ранее изложенным возникает вопрос, является ли запрещение государствам прибегать в своих взаимоотношениях к угрозе вооруженной силой или к ее применению общим или относительным, т.е. касается ли оно нормальных, дружественных отношений и сотрудничества между государствами (заглавие Декларации 1970 г.), урегулированных «первичными» международно-правовыми нормами, или этот запрет распространяется и на правоотношения между государствами при нарушении каким-либо государством своих международных обязательств и возникновении его международной ответственности за это нарушение,

Со всей очевидностью можно констатировать, что из п. 4 ст. 2 во взаимосвязи со ст. 51 Устава ООН следует, что запрещение государствам прибегать к применению своих вооруженных сил в межгосударственных взаимоотношениях является общим: государства в своих международных отношениях обязаны воздерживаться от применения друг против друга своих вооруженных сил во всех случаях, за единственным по Уставу ООН исключением использования своего права на самооборону, если произошло вооруженное нападение на государство, и с соблюдением условий такой самообороны, предусмотренных ст. 51 Устава ООН.

Государства, придерживавшиеся узкого толкования принципа запрещения угрозы силой или ее применения в межгосударственных отношениях, многократно аргументировали свою позицию, в частности тем, что в случае широкого его толкования рушится предусмотренная Уставом система коллективной безопасности, в основе которой лежит требование, чтобы «вооруженные силы применялись не иначе как в общих интересах» (Преамбула Устава), и, соответственно, монополизация военного принуждения государств Организаций Объединенных Наций, за единственным исключением допустимости использования вооруженных сил государством в порядке самообороны в соответствии с положениями ст. 51 Устава ООН.

Мы разделяем ныне такую позицию, ибо в ином случае действительно утрачивает достаточно ясный и четкий смысл право государства на самооборону при вооруженном на него нападении.

Анализу существа предусмотренного ст. 51 Устава ООН права государств в межгосударственных отношениях на самооборону будет посвящена глава 2 настоящего труда. Здесь же это положение затронуто лишь в плане подтверждения того, что слово «сила» в п. 4 ст. 2 означает «вооруженная сила» (вооруженные силы).

Другим часто приводившимся государствами и в доктрине аргументом в пользу такого толкования является, в частности, тот факт, что на конференции в Сан-Франциско, вырабатывавшей текст Устава ООН, была отвергнута поправка Бразилии к будущей ст. 2, суть которой сводилась к распространению запрета на применение силы в межгосударственных отношениях также на невооруженные формы принуждения государств. Разумеется, отклонение этой поправки вовсе не означало, что другие формы принуждения, кроме военной, допустимы и правомерны в рамках дружественных отношений и сотрудничества между государствами.

Наконец, в пользу узкого толкования п. 4 ст. 2 Устава ООН и соответствующей нормы международного права говорит сам факт запреще-

ния военных или вооруженных репрессалии в межгосударственных отношениях.

Под репрессалиями в международном праве понимается применение мер принуждения государством в отношении другого государства, нарушившего свое международное обязательство в отношении данного (потерпевшего) государства. Иначе говоря, это принудительные действия потерпевшего государства в ответ на правонарушение, совершенное в отношении него другим государством.

Соответственно вооруженные репрессалии – применение государством вооруженных сил в отношении другого государства, совершившего в отношении него правонарушение, не связанное с использованием вооруженных сил.

Вооруженные репрессалии во многом носят оттенок возмездия, •«наказания» за правонарушение, совершенное другим государством, о чем иногда для оправдания своих действий перед общественным млением прямо заявляли некоторые государства, применившие вооруженные силы против государства-правонарушителя, юридически пытавшиеся оправдать свои действия иными основаниями, а именно ссылкой на самооборону.

Вопрос о невооруженных репрессалиях, их правомерности, характере и условиях применения достаточно сложный и в определенном смысле открытый. Во всяком случае его решение – один из аспектов проблемы международной ответственности государств. Этот вопрос является открытым, по нашему мнению, в смысле именования правомерных действий государства в ответ на правонарушение репрессалиями. Яснее и закономернее называть их ответными мерами, как это сделано в заглавии цитировавшейся выше ст. 30 Проекта статей об основаниях международной ответственности государств, принятого Комиссией международного права.

Что же касается вооруженных репрессалий, то они запрещены Уставом ООН и современным международным правом. Это прежде всего вытекает из того, что единственным исключением из запрещения государствам прибегать к применению друг против друга вооруженных сил является использование ими права на самооборону в ответ на вооруженное нападение, а не на любое правонарушение одного государства в отношении другого. Кроме того, о таком запрещении прямо говорится в контексте содержания принципа неприменения силы или угрозы силой в Декларации 1970 г. Шестой абзац соответствующего текста гласит; «Государства обязаны воздерживаться от актов репрессалий, связанных с применением силы». Выше было показано, что в контексте этого принципа члены международного сообщества государств в итоге

достигнутого компромисса согласились толковать слово «сила» как означающее «вооруженная сила».

В дополнение к вышесказанному отметим, что запрещение вооруженных репрессалий следует и из других международных актов.

Так, Совет Безопасности многократно осуждал акты вооруженных репрессалий не только применительно к конкретным ситуациям, но и в общей форме. Резолюция Совета Безопасности 188 (1964 г.), например, гласила, что Совет «осуждает репрессалии как несовместимые с целями и принципами Объединенных Наций»-. В Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. в контексте принципа неприменения силы или угрозы силой устанавливалось: «Равным образом они (государства – участники Заключительного акта) будут также воздерживаться в их взаимных отношениях от любых актов репрессалий с помощью силы»-.

Таковы некоторые достаточно веские аргументы, подтверждающие, что, во-первых, положения п. 4 ст. 2 Устава ООН и современного меж- ду&аро&яого пра»а касаются запрещения государствам прибегать в своих взаимных отношениях к угрозе вооруженной силой или к ее применению и, во-вторых, такое запрещение является общим, касающимся любых ситуаций во взаимоотношениях между государствами, за исключением «вооруженного нападения» на государство со стороны другого государства, когда у потерпевшего государства возникает право на самооборону при соблюдении условий, предусмотренных в ст. 51 Устава ООН.

Вопросы толкованию принципа неприменения силы и угрозы силой

Вернемся теперь к более детальному толкованию положений принципа неприменения вооруженной силы и угрозы вооруженной силой в соответствии с п. 4 ст. 2 Устава ООН. Очевидно, что его следует толковать, во-первых, во взаимосвязи с системой коллективной международной безопасности, предусмотренной Уставом ООН, и, во-вторых, во взаимосвязи с другими основными принципами Устава ООН и международного права, которые кодифицированы и изложены в Декларации 1970 г.

В начале настоящей главы было отмечено, что современное международное право вовсе не запрещает применения вооруженной силы и тем более применения принудительных мер, не связанных с использованием вооруженных сил, в общих интересах международного сообще-

ства государств, для поддержания или восстановления международного мира, т.е. во взаимосвязи с системой коллективной безопасности.

Запрещение применения вооруженных сил не является, следовательно, абсолютным. Абсолютное исключение вооруженного принуждения в международных отношениях достижимо, видимо, лишь в условиях всеобщего и полного разоружения, к чему призывают все государства и что нашло отражение в Декларации 1970 г. Однако на достижение такого идеала в обозримом будущем, очевидно, трудно рассчитывать.

Исходя из этого, некоторые представители международно-правовой доктрины и разного рода политологи начинают задавать вопрос, что делать, если существующая система коллективной безопасности не действует или малоэффективна? В частности, отдельные юристы-международники пытаются истолковывать действующее международное право как якобы допускающее ныне исключения в пользу применения государством вооруженных сил, помимо права на самооборону, или расширительно толковать указанное право. Однако юридически это бесперспективно.

Столь же бесперспективны, на наш взгляд, требования некоторых государств и политологов существенно пересмотреть Устав ООН, т.е фактически создать новую соответствующую международную организацию. В принципе это возможно, но практически вряд ли достижимо, учитывая раздирающие членов международного сообщества государств противоречия и устремления некоторых из них к мировой гегемонии.

Политическая же реальность, отраженная в Уставе ООН, возвращает нас к основе Организации Объединенных Наций – принципу единства действий великих держав – постоянных членов Совета Безопасности прежде всего в деле поддержания международного мира и безопасности¹.

Приведем в связи с этим краткие выдержки из документов, отражавших соответствующие мнения США и Великобритании в момент ратификации Устава ООН.

Точка зрения США состояла, в частности, в том, что «положения касающиеся Совета Безопасности, признают специальную ответственность великих держав за поддержание мира и тот факт, что сохранение их единства является решающей политической проблемой нашего времени*-.

¹ Более подробно см Ушаков НА Принцип единогласия великих держав в Орган! i зации Объединенных Наций

В свою очередь, официальный британский комментарий Устава утверждал, что «успешная деятельность Объединенных Наций зависит от сохранения единогласия великих держав; конечно, не во всех деталях политики, но по основным ее принципам. Если это единогласие серьезно подорвано, то никакое положение Устава не будет, очевидно, иметь большого значения». Точка зрения Советского Союза была идентичной и столь же категоричной.

Сегодня указанная политическая истина так же справедлива, как и в 1945 г. И похоже, что альтернативой такому подходу к реальностям существующего положения в мире является новая мировая война и неизбежное уничтожение человеческой цивилизации.

Поэтому, по нашему мнению, любые спекуляции на почве неэффективности установленной системы коллективной безопасности не только бесперспективны, но и весьма опасны. Это, однако, не значит, что существующая система не может и не должна совершенствоваться при сохранении ее фундаментальных основ.

Как уже указывалось, рассматриваемый принцип неприменения силы тесно связан с исключением по ст. 51 Устава, что будет подробно анализироваться в следующей главе.

Вернемся, однако, к вопросу о толковании п. 4 ст. 2 Устава ООН. Задача эта многотрудная, ибо ни из Декларации 1970 г., ни из практики ООН нельзя извлечь сколько-нибудь убедительных аргументов в пользу того или иного толкования положений рассматриваемого принципа. Поэтому приходится прибегать в основном к их доктринальному анализу.

Итак, первый возникающий вопрос касается толкования запрещения прибегать к угрозе вооруженной силой или ее применении) «против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом несовместимым с целями Объединенных Наций».

Речь, следовательно, прежде всего идет об уважении территориальной неприкосновенности или территориальной целостности государств (в английском и французском текстах – «территориальная целостность», чему в данном случае по-русски соответствует и термин «территориальная неприкосновенность»),

В развитие этого положения в Декларации 1970 г. говорится, что каждое государство обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью нарушения границ другого государства или в качестве средства разрешения международных споров, в том числе территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ.

Наконец, согласно Декларации 1970 г., территория государства не должна быть объектом военной оккупации, явившейся результатом применения силы в нарушение положений Устава ООН. Территория государства не должна быть объектом приобретения другим государством в результате угрозы силой или ее применения.

Все это весьма важные положения, фактически и юридически излагающие содержание вытекающего из п. 4 ст. 2 принципа территориальной целостности государств. Он фигурирует, как известно, в качестве самостоятельного принципа в дополнение к принципу неприменения силы или угрозы силой в Заключительном акте СБСЕ. Очевидно также, что принцип территориальной целостности государств является императивным принципом современного международного права.

Неясно, однако, как может реагировать государство в случае угрозы ему вооруженной силой со стороны другого государства в результате ее демонстрации, например путем концентрации вооруженных сил вблизи межгосударственной границы или концентрации военно-морских сил в районах побережья данного государства и т.п. Неясно также, как именно могут учитывать такую ситуацию другие государства и реагировать на нее.

Разумеется, что в конечном итоге подобные ситуации подлежат урегулированию мирными средствами. И в этом, в частности, тесная взаимосвязь между рассматриваемым принципом и принципом мирного урегулирования международных споров и ситуаций.

Однако вышеуказанные неясности все же остаются. Правда, государства, являющиеся сторонами в споре (и в спорной ситуации), а также другие государства должны, согласно Декларации 1970 г., воздерживаться от любых действий, которые могут ухудшить положение настолько, что подвергнут угрозе поддержание международного мира и безопасности.

Что же касается положения о неприменении вооруженной силы или угрозы такой силой против политической независимости любого государства, то каких-либо указаний, что именно имеется в виду, в Декларации 1970 г. нет.

Конечна, вполне справедливо полагать, что посягательство с помощью вооруженных сил на территориальную целостность есть одновременно посягательство и на политическую независимость государства. Но неясностей с угрозой вооруженной силой политической независимости государства еще больше, чем отмечено выше.

Таким образом, запрещение угрозы вооруженной силой в межгосударственных отношениях, будучи справедливым с точки зрения целей поддержания международного мира и безопасности, может породить массу неясных ситуаций.

Совет Безопасности, естественно, правомочен расследовать любой спор или любую ситуацию, которая может привести к международным трениям или вызвать спор (ст. 34 Устава), и сделать сторонам рекомендации- Но это касается полномочий Совета, а не полномочий государства в случае наличия угрозы вооруженной силой со стороны другого государства. Неясно, может ли оно в качестве ответной меры также прибегнуть к угрозе силой. Относится ли рассматриваемая ситуация к проблеме толкования запрещения угрозы силой в межгосударственных отношениях или это один из вопросов, подлежащих решению в рамках международной ответственности государств?

Рассмотрим теперь ситуацию применения вооруженных сил одним государством против другого государства первым.

Потерпевшее государство вправе прибегнуть к самообороне в случае «вооруженного нападения» на него.

Допустим, однако, что не всякое применение вооруженных сил государством в отношении другого государства должно рассматриваться с учетом всех обстоятельств в каждом отдельном случае как «вооруженное нападение», в частности с учетом того, что соответствующий акт или его последствия не носят достаточно серьезного характера (например, случаи различных пограничных инцидентов).

В указанных условиях возникают аналогичные только что обозначенным вопросы о правомочиях потерпевшего государства прибегнуть в качестве ответной меры к использованию своих вооруженных сил и о пределах такого использования. Это, кроме прочего, одна из проблем взаимосвязи положений рассматриваемого принципа с положениями ст. 51 Устава ООН о праве на самооборону.

При толковании и применении рассматриваемого принципа неприменения силы и угрозы силой необходимо также учитывать положения принципа невмешательства в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства. Первый абзац текста, излагающего этот принцип в Декларации 1970 г., гласит: «Ни одно государство или группа государств не имеет права вмешиваться прямо или косвенно по какой бы то ни было причине во внутренние или внешние дела другого государства. Вследствие этого вооруженное вмешательство и все другие формы вмешательства... являются нарушением международного права». И, добавим, соответственно влекут международную ответственность государства-нарушителя.

Однако нам совершенно непонятно, какое отношение к содержанию принципа неприменения силы или угрозы силой имеют два нижеследующих абзаца в контексте этого принципа в Декларации 1970 г., а именно:

«Каждое государство обязано воздерживаться от организации или поощрения организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе наемников, для вторжения на территорию другого государства.

Каждое государство обязано воздерживаться от организации, подстрекательства, оказания помощи или участия в актах гражданской войны или террористических актах в другом государстве или от потворствования организационной деятельности в пределах собственной территории, направленных на совершение таких актов...»

Приведенные положения, по нашему мнению, уместны лишь в контексте принципа невмешательства, поскольку они не касаются непосредственного применения государством своих вооруженных сил против другого государства.

Наконец, особенно сложным и запутанным является вопрос о взаимосвязи, скорее о взаимоотношении между принципами неприменения силы или угрозы силой, территориальной целостности государств и невмешательства в их внутренние дела и принципом равноправия и самоопределения народов.

Напомним, что шесть из семи принципов Устава ООН и международного права, кодифицированных в Декларации 1970 г., касаются взаимоотношений между государствами как основными субъектами международного права. Принцип же равноправия и самоопределения народов исходит из определенной правосубъектности народов в их взаимоотношении с государствами по поводу реализации народами своего права на самоопределение и только в этой сфере взаимоотношений Поэтому с чисто юридической точки зрения рассматриваемый принцип неприменения силы в межгосударственных отношениях прямо и непосредственно с принципом самоопределения народов не связан.

В то же время провозглашенный в Уставе ООН и подтвержденные затем в Декларации 1970 г. принцип равноправия и самоопределения народов находился в вопиющем противоречии с другими положениям! Устава, в частности и в особенности с его главой XI, содержащей Дек ларацию в отношении несамоуправляющихся территорий, и с его гла вой XII, установившей систему «территорий под опекой». Эти положе ния допускали и освящали то, что стало именоваться емким слово* •«колониализм». Поскольку система колониализма была установлен,! на международном уровне, то борьба колониальных народов за свою свободу и независимость также приобрела широкий международны!] характер, затронув взаимоотношения между государствами и отразив шись на деятельности в этой сфере Организации Объединенных Наций, вызвав потребность соответствующего прогрессивного развития международного права.

Генеральная Ассамблея ООН 14 декабря I960 г. приняла по инициативе СССР резолюцию 1514 (XV), содержавшую Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам, в которой торжественно провозглашается необходимость незамедлительно и безоговорочно положить конец колониализму во всех его формах и проявлениях и заявляется, в частности, что;

–подчинение народов иностранному игу и господству и их эксплуатация являются отрицанием основных прав человека, противоречат Уставу ООН и препятствуют развитию сотрудничества и установлению мира во всем мире;

–недостаточная политическая, экономическая и социальная подготовленность или недостаточная подготовленность в области образования никогда не должны использоваться как предлог для задержки достижения независимости;

–любые военные действия или репрессивные меры какого бы то ни было характера, направленные против зависимых народов, должны быть прекращены, с тем чтобы предоставить им возможность осуществить в условиях мира и свободы свое право на полную независимость, а целостность их национальных территорий должна уважаться;

–в подопечных и несамоуправляющихся территориях, а также во всех других территориях, еще не достигших независимости, должны быть незамедлительно приняты меры для передачи всей власти народам этих территорий в соответствии со свободно выраженной ими волей и желанием без каких-либо условий или оговорок и независимо от расы, религии или цвета кожи, с тем чтобы предоставить им возможность пользоваться полной независимостью и свободой.

В 1970 г., когда принималась Декларация, излагающая основные принципы Устава ООН и международного права, с колониализмом далеко еще не было покончено, но он уже был единодушно осужден международным сообществом государств в целом и каждым его членом в отдельности. В Декларации 1970 г., в частности, применительно к принципу самоопределения говорится, что каждое государство обязано содействовать с помощью совместных и самостоятельных действий осуществлению принципа равноправия и самоопределения народов, с тем чтобы «незамедлительно положить конец колониализму, проявляя должное уважение к свободно выраженной воле заинтересованных народов, а также имея в виду, что подчинение народов иностранному игу, господству и эксплуатации является нарушением настоящего принципа, равно как и отказом в основных правах человека, и противоречит Уставу Организации Объединенных Наций».

Территория колонии, гласит одно из положений Декларации, или Другая несамоуправляющаяся территория имеет, согласно Уставу

ООН, статус, отдельный и отличный от статуса территории государства, управляющего ею; такой отдельный статус будет существовать до тех пор, пока народ данной колонии или несамоуправляющейся территории не осуществит свое право на самоопределение в соответствии с Уставом и в особенности с его целями и принципами.

Это положение исключает, в частности, из сферы действия принципа территориальной целостности государств меры, предпринимаемые колониальными и зависимыми народами в ходе их освободительной борьбы.

В ряде случаев такая борьба, как известно, приобретала характер вооруженной борьбы. И среди членов международного сообщества государств долго и упорно обсуждался вопрос о допустимости н правомерности вооруженной борьбы колониальных и зависимых народов против ига колониализма. Но консенсуса по этому вопросу, в частности в ходе выработки Декларации 1970 г., достигнуто не было. Одни государства, придерживавшиеся широкого толкования принципа п. 4 ст. 2 Устава ООН, в частности, утверждали, что вооруженная борьба колониальных и зависимых народов правомерна и составляет исключение из принципа неприменения силы или угрозы силой. Другие государства твердо придерживались мнения о том, что п. 4 ст. 2 касается лишь взамоотношений государств между собой не имеет других исключений, кроме положений ст. 51 Устава ООН. Вместе с тем обе группы государств были согласны в том, что управляющие зависимыми территориями державы не должны подавлять силовыми методами борьбу колониальных и зависимых народов за свое освобождение от ига колониализма. В результате в Декларацию 1970 г. были внесены соответствующие положения, отражающие достигнутый компромисс.

Так, в контексте принципа неприменения силы и угрозы силой появился абзац, который гласит: «Каждое государство обязано воздерживаться от каких-либо насильственных действий, лишающих народы, о которых говорится в конкретизации принципа равноправия и самоопределения, их права на самоопределение, свободу и независимость*.

А в контексте принципа равноправия и самоопределения народов стал фигурировать следующий абзац: «Каждое государство обязано воздерживаться от любых насильственных действий, лишающих народы, о которых говорится выше, в конкретизации настоящего принципа, их права на самоопределение, свободу и независимость. В своих действиях против таких насильственных мер и в сопротивлении им эти народы, добиваясь осуществления своего права на самоопределение, вправе испрашивать и получать поддержку в соответствии с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций».

В связи с приведенными положениями Декларации 1970г. отметим следующее.

Во-первых, из их содержания и из материалов выработки текста Декларации 1970 г. достаточно ясно следует, что речь в данном случае идет о колониальных и зависимых народах, деколонизация которых стала одним из важнейших требований современности вскоре после рстулления в силу Устава ООН, приобретя всемирный характер.

Во-вторых, в них говорится о запрете насильственных действий государств в целях сохранения или установления колониального господства. При этом некоторые государства возражали против употребления в данном контексте слова «сила», указывая, что управляющая держава вправе использовать силу, в том числе вооруженную силу, для поддержания порядка на управляемой ею территории.

В-третьих, в них признается право колониальных и зависимых народов оказывать сопротивление насильственным действиям в целях сохранения колониального господства, но тщательно обходится вопрос о правомерности вооруженного сопротивления таким насильственным действиям.

В-четвертых, колониальные и зависимые народы в своем сопротивлении указанным насильственным действиям вправе испрашивать поддержку третьих государств, а последние – оказывать такую поддержку их освободительной борьбе. Но подразумевается, что такая поддержка исключает использование вооруженной силы, поскольку применение вооруженной силы или угроза ею запрещены в межгосударственных отношениях.

Таковы достигнутые в Декларации 1970 г. компромиссы в связи с правом на самоопределение колониальных и зависимых народов.

Впрочем, ныне это не имеет столь существенного значения, поскольку процесс деколонизации практически завершен за весьма малыми исключениями, в результате чего в мире появилось множество новых независимых государств. И принцип равноправия и самоопределения народов касается сегодня практически и юридически лишь ситуации существующих в мире государств, как «старых*, так и новых независимых или вновь появившихся.

Действительно, первый абзац текста, излагающего содержание принципа равноправия и самоопределения народов в Декларации 1970 г., гласит: «В силу принципа равноправия и самоопределения народов, закрепленного в Уставе, все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Уставам.

Первое, что обращает на себя внимание в данном положении, – это полная неопределенность слов «все народы» в составе населения существующего государства в отличие от ситуации деколонизации, когда речь шла о народах колониальных и зависимых территорий.

Далее, в Декларации 1970 г. определяются способы осуществления «всеми народами», включая народы колониальных и зависимых территорий, своего права на самоопределение: «Создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом, являются способами осуществления этим народом права на самоопределение»-.

Создание «народом» в составе населения существующего государства своего независимого государства, так же как его присоединение или объединение с другим существующим государством, явно носит международный характер и соответственно подлежит осуществлению в соответствии с международно-правовыми предписаниями. При этом речь идет о территориальных изменениях применительно к существующему государству: отделении от него части или частей территории или разделении государства на два или несколько государств в порядке осуществления народом или народами в составе существующего государства своего права на самоопределение. И слово, и понятие «народ» в этом случае носят четко территориальный характер, а именно: постоянное население (вообще или только граждане) данной территории в составе существующего государства. Имеет место и еще одна ситуация территориальных изменений международного характера: применительно к государствам, когда речь идет об объединении двух или нескольких государств в одном государстве (федеративном или унитарном). В этом случае под словом «народа, осуществляющим свое право на самоопределение, следует понимать все население данного государства, объединяющегося с другим (другими) государством в едином государстве.

Указанные территориальные изменения обозначаются в международном праве слитным термином «правопреемство государств*- (в доктрине – правопреемство де-факто), которое в двух Венских конвенциях о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 г. и в отношении государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов 1983 г. означает «смену одного государства другим в несении ответственности за международные отношения какой-либо территории». Правопреемство государств влечет за собой определенные юридические последствия, обозначаемые словом «правопреемство» (в доктрине – правопреемство де-юре).

В обеих Конвенциях имеются идентичные статьи, озаглавленные «Случаи правопреемства государств, подпадающие под действие настоящей Конвенции»-, которые гласят:

«Настоящая Конвенция применяется только к последствиям правопреемства государств, которое осуществляется в соответствии с международным правом и, в особенности, в соответствии с принципами международного права, воплощенными в Уставе Организации Объединенных Наций»-.

Применительно к принципу самоопределения, в частности, это означает, что отделение от существующего государства части его территории и изменение ее международно-правового статуса (присоединение к другому государству или объединение с ним), а также разделение государства на два или несколько государств должно осуществляться в соответствии со свободно выраженной волей народа таких территорий.

При этом необходимо должным образом учитывать принцип территориальной целостности государств. Ничто, говорится в контексте принципа самоопределения в Декларации 1970 г., «не должно толковаться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, действующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения народов, как этот принцип изложен выше, и вследствие этого имеющих правительства, представляющие весь народ, принадлежащий к данной территории, без различия расы, вероисповедания или цвета кожи*.

Конечно, в рамках Декларации 1970 г. соблюдение территориальной целостности государств должно толковаться применительно к взаимоотношениям государств в их международных отношениях. Государства-участники, говорится в Заключительном акте СБСЕ (принцип территориальной целостности государств), будут уважать территориальную целостность каждого из государств-участников. В соответствии с этим они будут воздерживаться от любых действий, не совместимых с целями и принципами Устава ООН, против территориальной целостности, политической независимости или единства любого государства-участника и, в частности, от любых таких действий, представляющих собой применение силы или угрозу силой.

Таковы международные (международно-правовые) аспекты принципа равноправия и самоопределения народов в их взаимодействии с Другими принципами Устава ООН и международного права.

Однако принцип равноправия и самоопределения народов имеет также и внутригосударственный аспект, относящийся к делам, по су-

ществу входящим во внутреннюю компетенцию любого государства и, следовательно, подлежащим урегулированию во внутригосударственном праве при должном учете в некоторых случаях международных обязательств государств.

К исключительно внутренней компетенции любого государства относятся, в частности, вопросы его общественного и государственного устройства. Одно из положений принципа невмешательства в дела, входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, в Декларации 1970 г. гласит: «Каждое государство имеет неотъемлемое право выбирать свою политическую, экономическую, социальную и культурную системы без вмешательства в какой-либо форме со стороны какого бы то ни было другого государства». Но осуществляться это должно бесспорно в соответствии с волей населяющего данное государство народа.

Кроме того, к исключительно внутренней компетенции любого государства относятся вопросы его внутреннего территориального устройства, в частности вопросы автономии, т.е. определенного автономного управления той или иной частью территории данного государства. Но и в этом случае они также должны решаться с учетом свободно выраженной воли населения (народа), проживающего на данной части территории государства.

Подробно это не рассматривается, поскольку не составляет предмета международно-правового регулирования.

В настоящей главе рассмотрены, как нам представляется, основные вопросы международно-правового регулирования применения силы в международных отношениях. Но рассмотрение это является неполным, поскольку принцип неприменения вооруженной силы или угрозы силой в межгосударственном общении имеет общепризнанное исключение, изложенное в ст. 51 Устава ООН, чему посвящена глава 2.

Попутно рассмотрены также вопрос о запрещении вооруженных репрессалий, по поводу которого наличествует консенсус членов международного сообщества государств, и вопрос о применении вооруженных сил в ходе деколонизации, в отношении которого единодушия государств не наблюдалось, но который утратил свое значение в силу практического завершения процесса деколонизации.

С учетом позиций и практики некоторых государств в Организации Объединенных Наций и в доктрине так или иначе возникали вопросы о том, возможны ли иные случаи правомерного применения вооружен-

ной силы в межгосударственных взаимоотношениях помимо положений ст. 51 Устава ООН. Ответ на них автор дает в других главах, где рассматриваются вопросы о допустимости применения вооруженных сил:

а) по решению региональных международных организаций;

б) при наличии согласия на то другого государства;

в) в целях защиты своих граждан за границей;

г) в качестве гуманитарной интервенции.

Миротворч. Опер.ООН

Под миротворчеством понимается применение многонациональных сил под командованием ООН для ограничения и урегулирования конфликтов между странами. Миротворческие операции выполняют роль нейтральной третьей стороны для установления и сохранения режима прекращения огня и создания буферной зоны между воюющими сторонами. Кроме того, они оказывают помощь в проведении выборов и в обезвреживании смертоносных наземных мин.

Пока миротворцы обеспечивают мир на местах, посредники из Организации Объединенных Наций встречаются с руководством воюющих сторон или стран и пытаются найти мирное решение.

Существуют два вида миротворческих операций: миссии наблюдателей и операции с участием миротворческих сил. Наблюдатели безоружны, а военнослужащие миротворческих сил ООН вооружены легким вооружением, которое они могут применять исключительно в целях самообороны. Миротворцев ООН легко узнать по эмблеме ООН и голубым беретам, которые они носят, находясь на службе. Голубые каски, ставшие символом миротворцев ООН, надеваются во время любых операций, когда существует опасность. Миротворцы носят свою национальную форму. Правительства, предоставляющие войска, сохраняют полный контроль за своими воинскими контингентами, несущими службу под флагом ООН.

Миротворческие операции формируются при наличии серьезных военных или гуманитарных кризисов. В прошлом миротворцы занимались поддержанием мира в основном между воюющими странами. Сегодня же вооруженные конфликты во многих случаях происходят внутри страны. Из-за гражданских беспорядков и этнических конфликтов правительства некоторых стран оказываются не в состоянии осуществлять власть на собственной территории, что оборачивается трагедией для людей. В подобных ситуациях Организацию Объединенных Наций просят, с одной стороны, организовать переговоры для урегулирования конфликта, а с другой — оказать чрезвычайную помощь людям, пострадавшим от конфликта. Действуя в сложных условиях, Организация Объединенных Наций оказывает гуманитарную помощь и одновременно ищет пути выхода из кризиса. За первые 40 лет своей истории (1945–1985 годы) Организация Объединенных Наций учредила всего 13 миротворческих операций, тогда как за последующие 25 лет (1986–2010 годы) была развернута 51 такая операция.