Читайте также:
|
|
Ты живешь рок-н-роллом, друг. Это не обычная работа с 9 до 5, которую ты всегда можешь бросить, если она тебе не понравится. Это твоя жизнь! Это выбор, который ты делаешь сознательно.- Ричи Самбора (Bon Jovi).
1. Вначале была запись; И голос будущего Короля.
2. На студии Sun Records.
3. И после многих и многих попыток; Он обратился к самому Року.
4. Впустил его в своё сердце; Отдал ему свой голос; Взял гитарные струны.
5. Так появилась запись; С которой Элвис начал своё восхождение; И принёс Рок-н-ролл всему земному.
БАР (Благословенный Альманах Рока) Главы 1-5.
***
-That’s all right, mama, that’s all right… - солдат лежал на траве, окроплённой его кровью; она вытекала тонкими струйками из ушей, из носа и, с булькающими пузырями, выплёскивалась изо рта вместе со словами песни.
Безымянный солдат с красной повязкой на лбу смотрел на дождливое сизое небо, которое расплывалось и пряталось за пеленой боли, заслонившей его взгляд. Эти звуки. Они сводили судорогой его тело, и только шёпот с песней на устах держал в нём жизнь.
Ему казалось, что это конец. Но он не боялся своего личного конца, он боялся, что эти звуки разрушат его дом, его город, его Республику. Они сметут всё на своём пути. Солдат видел, как их первые аккорды схлестнулись с обыденным поп-битом. Две сотни опытных гитаристов в джинсах единого цвета индиго и куртках оттенка хаки, держали отличный ритм. Они стояли ровными шеренгами, сжимая поцарапанные от долгих походов грифы. За ними уверенно грохотали полсотни барабанных бочек на возведённых помостах из вибропоглощающего материала. А три дюжины басистов создавали едва слышимый, но необходимый глубокий звуковой поток. Техники суетились между рядами солдат, проверяя комбоусилители, колонки, провода, заряд аккумуляторов инструментов, наличие медиаторов, каподастров, алкоголя и прочего инвентаря.
Этим утром отряд, не насчитывающий и четырёх сотен, пересёк холмы и вышел на равнину, чтобы к вечеру дойти до приграничного поселения, куда не ведёт ни одна дорога, и откуда поступили тревожные вести. Теперь эти вести подтвердились.
Напротив, в стане противника, перед разбитым палаточным лагерем, откуда тянулись многочисленные клубки проводов, ди-джеи в майках с непонятными принтами, клетчатых шарфах и кепках стояли за своими пультами и колдовали над фэйдерами и эквалайзерами, наращивая или замедляя частоту звуковых сигналов и постепенно насыщая свой боевой трек новыми элементами. А внутри самого лагеря происходили неистовые танцы, и девушки в одних мини-юбках плескались в надувных бассейнах с энергетиком мутной консистенции. Играющих с их стороны было больше, и вскоре электронное звучание стало перекрывать рок-ритмы.
Тогда солдат услышал приказ и с радостью взялся за его выполнение. Он двинулся вперёд, оставляя на мягкой траве следы от кожаных сапог со стальными заклёпками. За ним выкатывали ультра-усилитель «Marshall» — технического монстра с чёрным панцирем, который мог заглушить даже сами небеса в грозовую ночь. Усилитель достигал 4х метров в длину, в высоту равнялся с взрослым мужчиной, а вместо обычного квадратного динамика у него была распахнутая пасть дракона. Техники сопровождали его, словно таран на взятие ворот цитадели, следя, чтобы все системы работали в норме. Наконец, «Marshall» остановился, и солдат подключил к нему гитару; тут же раздалось утробное гудение, означающее, что теперь каждое задевание струны вызовет мощную рок волну.
Фронтмен крикнул в микрофон — «Соло!».
И поправив на лбу красную повязку, подпирающую кудрявые волосы, солдат встал возле усилителя, кивнул техникам, которые выкрутили звук на нужный уровень, и его пальцы вызвали огонь из пасти дракона.
Огонь был невидим и не обжигал, но он был ощутим и горяч. Соло Джимми Хэндрикса из «Little Wing» обрушилось на армию Поп-Индустрии. Все остальные начали подстраиваться под соло, которое стало острием их общей атаки.
Когда диджейские установки начали заедать или вовсе взрываться, армия Республики разразилась победным рёвом и двинулась вперёд, чтобы окончить сражение в ближнем бою, их музыка теперь главенствовала на поле битвы.
Фронтмен, он же командир этих солдат — Джим Дэниэлс заметил, что, несмотря на понесённые утраты в оборудовании и бегство части солдат, поп-армия всё ещё стоит на месте и не показывает признаков отступления. Более того, из-за кислотно-зелёных шатров показалась группа людей в чёрных капюшонах, закрывающих лица. Дэниэлс приказал сменить мелодию и лично запел, держа дыхание и шаг.
Под рваные звуки гитар и ударных, он начал петь «Five to One» The Doors, сжимая в руках микрофон на позолоченной стойке. Солдаты почувствовали, как их конечности буквально наливаются силой, и удары по струнам стали ещё более резкими, а барабанная дрожь заставляла вздрагивать весь стан врага.
Дэниэлс пел уверенно, хоть он не знал языка и перевода слов (как не знал и никто другой), он знал эту песню и много тренировался, чтобы сохранить верную тональность, протяжённость нот, стиль исполнения и прочие нюансы, которые дают силу Первородной музыке.
На окончании слов фронтмена: «Gonna win, TAKING OVER! COME ON!», группа людей в чёрных капюшонах заняла позиции за уцелевшими установками. Они сбросили с себя чёрные накидки, показав свои причёски — длинные цветные дреды и выбритые виски с одной стороны. Они надели большие наушники, проделали несколько манипуляций с заменой дисков и настройкой самого пульта, и от первых звуков, которые вырвались в сторону Дэниэлса, аудиофон сражения в один вмиг кардинально изменился.
Фронтмен сбился со слов и в ужасе обернулся на своих людей. Многие продолжали играть, но уже не так ровно и чисто, а некоторые падали на землю и закрывали уши руками.
-За рок-н-ролл! – что есть силы закричал Дэниэлс, и его поддержали гитарные аккорды. Техники усиленно работали, чтобы звук был чище и фокусировался на противнике.
Люди с дредами подтанцовывали своей музыке, одной рукой придерживая наушник, а другой, управляя пультом. То, что играло под их началом, было похоже на взрывы, которые мгновенно прекращались и начинались снова. Невозможно было понять, что будет в следующую секунду, и эти чуждые звуки вызывали мучительную боль у солдат Дэниэлса. Они отчаянно сопротивлялись: ударники продолжали бить по бочкам и тарелкам даже с земли, гитаристы пытались поймать общий ритм, хотя их пальцы в судорогах соскальзывали со струн. Басистов уже не было слышно, колонки дымились, и из них вырывался гудящий «вопль» перегрузки, а из усилителей нормально звучал только главный «Marshall».
Спустя считанные минуты сопротивление было сломлено. Солдат, что играл соло, лежал на траве, и его губы чуть слышно шептали слова песни.
Дэниэлс был рядом, он озирался по сторонам и видел, как изнывают от боли его солдаты рядом со своими инструментами, брошенными на траву.
- Отходим! Отходим! – откашливаясь и содрогаясь, кричал фронтмен. – Вставайте, Мэнсон вас побери!
Дэниэлс осознал, что без поддержки рок-музыки его люди попросту перемрут. Тогда он отбросил свой микрофон и побежал к ультра-усилителю. Достав из кармана внутри серого плаща запасной микрофон на петле, он подсоединил его к усилителю коротким проводом. Подобрал лежащую неподалёку акустическую гитару марки «New-Honer» и забив второе ухо сорванной травой, которая чуть снизила разрывающую боль в его голове, он сел и облокотился на бок усилителя. Противник уже выступил вперёд, не получая сопротивления.
- Всем! Приказано! Отступать! – голос Дэниэлса разразился над ранеными, и те повернули головы в его сторону. Затем он запел слова, которые никто не понимал, но каждый их чувствовал.
-Не то, Джим, кое-чего не хватает.
Рядом с фронтменом сел мужчина с длинными светлыми волосами, которые с одной стороны перепачкались бардовым.
- Гранж, проваливай, я приказал всем отступать, - Дэниэлс прикрыл микрофон рукой.
- Не хочу подыхать молча, - Гранж усмехнулся и снял с пояса свой микрофон, проверив уровень заряда, он положил его на вытянутые ноги. – Поёшь Джони Кэша без ритма? Это не серьёзно.
- Ты слышишь это?! Мы уничтожены, я должен дать этим парням немного сил, чтобы мы тут все не передохли, а ты, пока можешь ходить — проваливай!
- Заткнись и пой, - Гранж похлопал Дэниэлса по плечу. – Это было хорошее время, да?
Дэниэлс хотел что-нибудь ответить, но слова путались и ускользали, тогда он просто кивнул и положил руку поверх его на своём плече.
Гранж занёс обе руки над лежащим микрофоном и начал делать ритм: удар кулаком об ладонь, хлопок, удар об ладонь, хлопок…
Фронтмен взялся за гитару и запел снова:
You can run on for a long time
Run on for a long time
Run on for a long time
Sooner or later God'll cut you down
Sooner or later God'll cut you down…
Они, разумеется, не могли противостоять электронному смерчу, но фронтмен пел, а остальные с трудом, но вставали и уходили унося мёртвых и оглушенных.
Сизое небо над головой солдата куда-то понеслось, а через миг он уже открыл глаза в госпитале, далеко от сражения. Белые, хрустящие наволочки покрывали кровь, пот, рвота и пахучее чистящее средство «Дезбактерин». Медсестры ловко перескакивали между нескончаемым потоком раненых, большая часть которых лежала не на кроватях, а вдоль стен под жёлтоватым светом ламп.
Но, к счастью, играли «Strawberry Fields Forever», что снимали боль и заставляли вернуться обратно в забытье.
Сразу после сражения. Лагерь Поп-Индустрии.
- Маэстро Оров, чистая победа, - солдат поправил клетчатый шарф и поклонился.
Военачальник Кирк Оров отложил в сторону тарелку с заварными пирожными и встал с кресла. Мельком взглянув в зеркало на то, как на нём сидит его кардиган со стразами и укладку причёски, он молча вышел из палатки и поёжился от ветра, предвещающего дождь.
- Всё, как и было обещано. Просто упоительно, - сказал он сам себе. - С помощью дабстепа мы, наконец, поставим Республику на колени!
***
Вудсток. Столица Рок Республики.
Численность населения 7 миллионов человек.
Среднегодовая температура +16.
Паб «Бриолин». Окна завешены плакатами выступлений, последнее из которых было полгода назад, а на двери прибито категоричное «Закрыто».
На полу деревянной сцены, пятнистой от галлонов пролитого пива, восседал герой фестиваля «Ватиканский драйв 2930», что был пять лет назад. После которого были годы непрерывных гастролей, пьянок, сожжённых гитар, разбитых сердец и утраченного приличия. Виктор Галлахэм сидел, сложив ноги как восточный мудрец, и напевал, подыгрывая на пластиковых струнах дешёвой гитары.
Единственный софит освещал его тёмную шевелюру и покрытое щетиной и первыми морщинами, тридцатилетнего рубежа, лицо. На нём не было ничего кроме рваных джинс, кроссовок с почти оторванными подошвами и татуировки, изображавшей бутылку красного вина, обвитую змеёй на правом предплечье.
Галлахэм допел последние строки Нила Янга:
…Hey hey, my my
Rock and roll can never die
There's more to the picture
Than meets the eye.
Hey hey, my my…
- Каждый день последний, детка, каждый — всего лишь пыль, - Виктор отложил гитару и спрыгнул вниз. – Пусть я и не стану новым Элвисом или святым Ленноном, но я войду в историю как мужчина, который познал самую красивую женщину на свете.
Та, кому он это говорил — высокая брюнетка с густо подкрашенными ресницами и майкой, обнажающей плечо и ключицу, где не было лямки бюстгальтера. Она встала из-за столика в полумраке напротив сцены, и, подойдя навстречу, прижалась помадой к его губам.
Виктор повёл её к бару, через пустое помещение. Подсадив её на барную стойку, где она легла, одновременно снимая майку, Виктор взял с полки бутылку текилы.
- Как гласит моя любимая сороковая глава Альманаха — Истина всегда на дне бутылки, - с этими словами Галлахэм вылил часть бутылки сначала на её шею, затем на грудь и живот и, прильнув губами к коже, последовал по этому маршруту.
Брюнетка стонала, когда он жадно впитывал в себя каждую каплю и массировал рукой её бёдра.
Когда их разум улетел далеко от поверхности земли, и оба пропитались сладко-горьким вкусом от поцелуев, Виктор стянул с неё последние части одежды и запрыгнул на стойку, на ходу сбрасывая джинсы, под которыми не было ничего, кроме готовности к жаркому сексу по всем канонам рок-н-ролла.
Через несколько часов, проснувшись на животе женщины, имя которой он уже и забыл, Виктор собрал с пола одежду, отыскал за сценой свою серую майку, забитую в рукаве пальто, оделся и вышел через заднюю дверь на улицу.
Судя по цвету неба, скоро должен был наступить рассвет. Или то затухало вечернее солнце, ушедшее за горизонт. Живя в Вудстоке, сложно понять, какое сейчас время суток, если, конечно, ориентироваться на человеческую активность на улицах. И днём и ночью, и в промежутках между ними — улицы забиты музыкантами, артистами, шоу-группами, художниками и прочими бездельниками, которые собирают торговые медиаторы от прохожих и туристов в свои чехлы от инструментов, перевёрнутые шляпы или картонные коробки. Медиаторы с изображением Короля они несут в несчётные пабы, забегаловки, рок-клубы и концертные кассы, где отрываются, черпают вдохновение на новые произведения и замыкают круг — возвращаясь на главные улицы Вудстока: Парадайз и проспект Сплина.
Паб «Бриолин», который некогда поражал своим бесшабашным задором и именитыми концертами, теперь закрыт за колоссальную задолженность, возникшую из-за срыва турне группы «Монтировка Фримена», чей солист внезапно для всех уехал в Империю Джаз, и больше о нём никто ничего не слышал. И всё это случилось в тот момент, когда и Виктор и остальные участники остро нуждались в валютных медиаторах.
Галлахэм прильнул головой к двери паба, мысленно прощаясь перед тем, как здание конфискуют, и он утратит то место, где был его первый концерт и первая ночь с женщиной. Причём, оба эти события случились в один вечер.
Он подумал, что потерял всё. Но в кармане обнаружились сигареты. Щёлкнув бензиновой зажигалкой «Прометей», Виктор затянулся дымом и натуральными травами с примесью вкусовых добавок и пошёл по улице.
На пути к набережной, проходя мимо витрин магазинов и пальмовой аллеи, он услышал за спиной:
- Виктор Галлахэм!
Обернувшись, он увидел двоих мужчин в полицейской форме и одного в пиджаке и галстуке.
- Ошиблись, - сухо ответил Виктор и развернулся.
- Это был не вопрос, - сказал тот, что в галстуке. – Вы разыскиваетесь, предлагаю не усложнять друг другу жизнь.
Виктор снова повернулся, выплюнул сигарету на дорогу и меланхолично развёл руки в стороны, как на распятии.
- Тогда предлагаю не отнимать моё время.
***
- Что ж, до конца урока ещё есть время, может, кто-то хочет задать вопрос?
- Да, - ученик с красным ирокезом, из которого торчали перья и ленточки поднял руку.
- Ого, удивил. Спрашивай, - учитель, в клетчатом пиджаке и чёрной водолазке, присел на край своего стола и поправил очки.
- Дэвид Адамович, я так и не пойму, почему современная музыка не вызывает такого эффекта, как старые песни? Типа там: повышение боевого духа или девочек клеить.
Класс засмеялся, как это обычно и бывает после глупых шуток.
- Спасибо за попытку хорошего вопроса, Цоев. Но я отвечу. Как вы должны помнить из курса истории, музыка не всегда обладала таким значением и влиянием на наши жизни. Мы очень мало знаем о временах зарождения жанров и почти ничего о том, когда жанров не было. Но при этом — музыка была. Её мы называем Ветхой. Музыка эпохи Элвиса и первых святых является Первородной и, благодаря её наследию, мы имеем Рок Республику и её победы над странами Поп-Индустрии и многими другими противниками. Сила этой музыки поистине огромна и выходит далеко за рамки военных действий и соблазнения противоположного пола. Почему эта музыка так на нас влияет? Почему весь мир разделён на любителей определённых музыкальных жанров? Почему прослушивание поп-музыки может нас убить или сделать умственно отсталыми? Эти вопросы задают всё чаще и чаще, и это хорошо. Историческая наука и археология ежегодно находят нечто-то новое, открывающее нам одну из частей картины прошлого. В наше время появилась надежда, что мы сможем понять, кем были первые рок-идолы, как создавались величайшие из баллад и, возможно, даже услышать их оригинальное звучание.
Класс внимательно посмотрел на учителя.
- Но как? – тихо спросила девочка с первой парты.
- В Академии Звука очень популярна теория, что раньше люди могли слушать Первородную музыку не только на концертах и вообще не в живом исполнении, а были записи и устройства, которые воспроизводили их в абсолютной точности со всеми вытекающими эффектами.
- Так это же и написано в БАРе, - вставил Цоев.
- БАР — это лишь книга, и подлинность её слов ещё нужно доказать.
- И всё же, почему современные записи и даже живое исполнение это просто музыка, а когда поют песни той эпохи, то внутри меня разгорается целый вулкан, и по телу бегут мурашки?
- Ответ на этот вопрос находится в прошлом, а не в настоящем. Поверьте, я и сам мечтаю узнать это.
Прозвучал звонок с урока — длинная высокая гитарная нота «Си».
- Как вовремя. Все свободны.
Дэвид дождался, когда все ученики выйдут, и достал из внутреннего кармана пиджака железную флягу. Отпив из неё небольшим глотком, он поморщился и передёрнул плечами.
- Я знаю, что ты здесь, Боб, - сказал он.
Дэвид услышал за своей спиной низкий прокуренный смех.
- Снова морочишь детям головы сказками о Великой эпохе.
- Это не сказки! – Дэвид развернулся и увидел перед собой знакомого мужчину в белой рубашке с широкими рукавами, коричневом кожаном жилете и ковбойской шляпе, закрывающей лицо.
- Да уж я-то знаю.
- Ты всегда врёшь.
- Вру. Но не всегда. Как и любой из живущих.
- Это не сказки. Однажды я узнаю, кто создал Рок, что такое Рок-н-ролл, и кем были люди прошлого.
- Ха-ха! А если тебе не понравятся ответы?
- Это не важно, правда есть правда. – Дэвид отвернулся и оперся руками на стол. – Нельзя же жить одними ответами из чёрной книжки.
- Дэвид?
- Что? – он повернулся и увидел перед собой мужчину в костюме, в руках тот держал раскрытое удостоверение.
- Хорошо, что я застал вас одного, у меня к вам разговор, относящийся к государственной безопасности.
***
Улица Вишеса 27. Одна из частей городских трущоб, где играют настолько грязную музыку, что сами стены покрываются коррозией, плесенью и совершенно неясного происхождения дрянью. Посреди квадратных дворов, разукрашенных граффити, устраивают концерты прямо на перевёрнутых бытовых предметах или на крышах машин с проколотыми шинами. Приходя сюда по какой-то причине, стоит одевать обувь с толстыми подошвами, чтобы не загнать занозу из разломанной гитары или не вогнать в пятку жало использованного шприца, всё это разбросано по трущобам повсеместно. Не считая пьяниц и выбитых зубов.
Место, куда не водят туристов. Им сложно объяснить, что это осознанный (ну, или почти осознанный) выбор всех этих людей. Не место красит человека. И трущобы существуют, потому что на то есть воля их обитателей.
Но сотрудница отдела музыкальной безопасности (ОМБ) — Роксана Стинг не думала о мотивации жителей и вообще о сущности этого места. Сейчас она смотрела на охладевший труп панка, облокотившийся на кирпичную стену с граффити в виде разноцветного глаза на цветочном стебле. Выпрямившись, она сдунула тёмно-рыжую прядь со лба и разочарованно прикрыла глаза, которые сегодня были скорее золотистыми, чем стандартно-карими.
- Ни увечий, ни признаков жанрового диссонанса…
-Дис-чего? – спросил понурый панк позади неё, это он обнаружил своего приятеля таким.
- Диссонанс жанров - это когда тебе, любителю диких воплей дают послушать, например, хип-хоп. Вначале тебя тошнит, потом из носа и ушей начинает течь кровь, в голове будто гудение перегруженного микрофона и, если не прекратить — сердечный приступ. То же самое будет, если сделать наоборот. Некоторые жанры не переносят друг друга.
-Ааа… так что тогда с ним случилось?
Роксана нагнулась и ещё раз потрогала лицо покойника, даже в резиновой перчатке это было неприятно, но она осмотрела и его рот.
- Без понятия. Но дело не музыке, так что меня вызвали напрасно, я передам дело полиции, проведут вскрытие и скажут причину смерти. Или попытаются.
- Его убила песня.
Гремя бутылками и прочим мусором, который отскакивал от её ног, по переулку шла старуха в несочетаемых друг с другом лохмотьях.
- Исключено. Песня может убить в сражении, или при долгом диссонансе, здесь нет его признаков. Да и чужак не выдержал бы и минуты здесь, - сказала Роксана.
- А я видела. Его убили песней, - старуха подошла ближе и протянула дряхлую ладонь в рваной перчатке. – Подкинь пару медных и я скажу, что видела.
Роксана поморщилась.
- Она ходит по переулкам каждую ночь, - сказал панк.
- Пару медиаторов? Хорошо, скажи, и я решу, стоит ли это оплаты или нет.
Старуха раздула ноздри.
- Эй, я заплачу тебе в любом случае, только скажи, кто его убил, - панк занервничал, что та уйдёт.
- Лица я не видела, он был в капюшоне и спиной стоял, - старуха понизила и без того нечёткий голос. – В его руке была только гитара, и он пел на этом самом месте, где ты сейчас стоишь, - она показала на длинные ноги Роксаны.
- Что за песня? Длительность, стиль игры на гитаре?
- Да я и себя-то еле слышу, - старуха засмеялась. Смех перешёл в кашель и отхаркивания. – Минуты две пел, может чутка больше, а потом этот и упал замертво. Другого сказать не могу, второй ушел в ту сторону, - она указал за свою спину, - и лица я не разглядела. Подошла потом к покойнику, думала, конечно, что живой он, пихнула ногой, а он улыбается и не реагирует.
-Улыбается?! – переспросила Роксана.
- Улыбается, улыбается, вот как я, - она продемонстрировала редкие железные зубы. – Ну, я его и прислонила к стенке, чтоб в грязи не лежал, и пошла дальше. А утром уже и поняла, что песня его на тот свет проводила.
Роксана покачала головой, но всё же дала ей несколько маленьких медиаторов, а панку сказала:
- Я сообщу полиции, ждите приезда.
Уходя из трущоб, она выбросила перчатки и воспользовалась любимыми духами, чтобы перебить тот ужасный запах.
«Песня, которая убивает. Невозможно. Бред»
Продолжение следует…
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 20 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
Дополнительные методы лечения | | | Рок-н-ролл на века |