Читайте также:
|
|
Когда я был маленьким, папа говорил мне: "Уилл, ты можешь выбирать своих друзей и свой нос, но
ты не можешь выбирать носы своим друзьям ".
Это казалось очень правдивой и умной мыслью, когда мне было 8, но спустя несколько лет это оказалось полной чепухой.
Начнём с того, что вы не можете выбирать своих друзей, или я бы никогда не связался с Тайни Купером.
Тайни Купер не самый гомосексуальный человек в мире, и он не самый крупный человек в мире. Но я верю, что он самый крупный человек, кто по-настоящему гей, а также он самый гейский парень, у которого по-настоящему крупное тело. Тайни - мой лучший друг с 5 класса, если не считать последнего семестра, когда он был занят изучением своей гомосексуальности, а я был занят в Группе своих "честных" Друзей, которые недавно решили никогда со мной не заговаривать из-за двух несущественных преступлений:
1. После того, как один из членов школьного совета начал протестовать против геев в
раздевалке, я защитил право Тайни Купера быть и крупным (и, благодаря этому, лучшим в нашей
сраной футбольной команде) и геем в письме для школьной газеты, которое я, по глупости, подписал.
2. Этот парень Клинт, один из Группы Друзей, говорил об этом письме за ланчем, и в процессе обсуждения он назвал меня грёбанным голубком. Я не знал, что такое грёбанный голубок, поэтому я спросил его: "Что ты имеешь в виду?" Он назвал меня грёбанным голубком снова, в эту же секунду я сказал ему отвалить от меня, взял свой поднос и ушёл.
Это, наверное, означало, что я, технически, потерял Друзей, хотя морально чувствовалось иначе. Честно говоря, никто из них не горевал об этом, но они были рядом, а для меня это уже что-то значило. И теперь их не было. Я остался совершенно лишенным социального общения со сверстниками. Если не брать Тайни в счёт, конечно. Но, полагаю, я вынужден.
И если бы так, но спустя несколько недель после завершения наших Рождественских каникул в одиннадцатом классе, я сижу на своем обычном месте в классе по математике, когда Тайни, одетый в майку, заправленную в джинсы, хотя футбольный сезон уже закончился, почти вальсируя, заходит в класс. Каждый день Тайни чудом проникает за парту рядом со мной на математике, и каждый день я удивляюсь, что ему это удается.
Итак, Тайни втискивается в свое кресло, я поражен, он поворачивается ко мне и громко шепчет, потому что втайне хочет, чтобы все услышали это: "Я влюблен". Я закатываю глаза, потому что он каждый час влюбляется в какого-то нового бедного мальчика. Все они выглядят одинаково: тощие,
миленькие и загорелые, и последние идиоты, потому что загар в феврале - это фальш, а значит все загорелые парни в Феврале - неважно, геи они или нет - идиоты.
"Ты такой циник", - говорит Тайни, пожимая мою руку.
"Не циник, Тайни - отвечаю я, - я реалист".
"Ты робот",- говорит он. Тайни думает, что я не чувствую того, что нормальные люди
называют эмоциями, потому что плакал я в последний раз на моем седьмом дне рождении, когда я увидел мультфильм "Все псы попадают в рай". Я полагаю, что должен был по названию догадаться, что счастливой концовки тут не будет, но в своё оправдание повторю - мне было 7. В любом случае, с тех пор я не плакал. Я даже не понимаю смысла слёз. Также я думаю, что рыдания - ну, если это не касается смерти родственников или кого-нибудь — абсолютно можно избежать, если следовать двум очень простым правилам: 1. Не беспокойся слишком много. 2. Заткнись. Очень жаль, что всё, что когда-либо случалось со мной, было виной несоблюдения одного из пунктов правил.
"Я знаю, любовь реальна, потому что я чувствую это",- говорит Тайни.
Видимо, мы не заметили, как урок начался, потому что мистер Эплбаум, который должен
учить нас математике, но пока учит только тому, что боль и страдания нужно переносить
стоически, спрашивает: "Что ты чувствуешь, Тайни?"
"Любовь, - говорит Тайни, - я чувствую любовь".
Все, смеясь и вздыхая, смотрят на Тайни. А так как я сижу прямо рядом с ним, и он мой лучший и единственный друг, они смеются надо мной тоже, и вот почему я бы никогда не выбрал Тайни в качестве друга. Он привлекает слишком много внимания. А ещё, у него патологическая способность не следовать обоим моим правилам.
Так что он порхает вокруг, беспокоится обо всем и постоянно болтает, а потом расстраивается,
когда мир обрушивается на него. И, конечно, в связи с моей явной близостью с Тайни, мир обрушивается на меня тоже.
После урока я стою у своего шкафчика, понимая, что умудрился забыть "Алую букву" дома. Тайни подходит ко мне со своими друзьями, членами Альянса Геев и Гетеросексуалов: Гэри (гей) и Джейн (которая могла быть нетрадиционной ориентации, а могла и не быть - я никогда не спрашивал), и Тайни говорит: "Все, похоже, вообразили, что на математике я признался в любви тебе. Я влюблен в Уилла Грейсона! Разве это не самая глупая чушь, которую ты когда-либо слышал?"
"Зашибись",- отвечаю я.
"Люди такие идиоты, - продолжает Тайни. - Как будто это так плохо - быть влюбленным".
Гэри вздыхает. Если бы я мог выбирать друзей, я бы предпочел Гэри. Тайни сблизился с Гэри и Джейн, и парнем Гэри, Ником, когда он вступил в Альянс Геев и Гетеросексуалов, пока я был занят со своими прежними Друзьями. Я начал общаться с Гэри 2 недели назад, когда снова стал шататься с Тайни, и он выглядит как самый нормальный человек из тех, с кем Тайни обычно общается.
"Есть разница,- заявляет Гэри, - между влюбленностью и объявлением о ней на математике". Тайни начинает что-то говорить, но Гэри его перебивает: "Не пойми меня не правильно. Ты имеешь право любить Зака."
"Билли",- поправляет Тайни.
"Стой-ка, а что случилось с Заком?"- спрашиваю я, потому что могу поклясться, что на математике Тайни сказал, что любит Зака. Но прошло 47 минут с его заявления, так что все могло измениться. У Тайни было около 3 900 бойфрендов - с половиной из них он знаком только по интернету. Гэри, который выглядит таким же сбитым с толку появлением Билли, как и я, наклоняется к шкафчику и легко ударяется об него головой: "Тайни, ты просто легкомысленная шлюшка".
Я смотрю на Тайни и говорю: "Мы можем опровергнуть все слухи о нашей любви? Это же убивает все мои шансы с дамами".
"То, что ты зовешь их "дамы", тебе вряд ли поможет",- ехидничает Джейн.
Тайни смеется. "Нет, серьезно,- продолжаю я,- ко мне вечно прилипает всякая фигня, вроде этой". Тайни серьезно смотрит на меня и легко кивает.
"Кстати, хочу официально заявить,- говорит Гэри,- это мог бы кто-нибудь и похуже Уилла Грейсона".
"Будет",- замечаю я.
И тогда Тайни делает пируэт в центр коридора и, смеясь, кричит: "Слушай, мир, Уилл Грейсон не считает меня горячим парнем. Но мир, ты должен кое-что знать о нем." И он начинает петь своим Бродвейским баритоном, таким же большим, как его талия, "Я не могу без него жить!"
И пока я иду на урок английского, люди хлопают и смеются над серенадой Тайни. Это длинный путь, и он становится все длиннее, когда кто-нибудь останавливается и спрашивает, каково это быть объектом любви Тайни Купера и нравится ли мне его "маленький гейский пенис" под его огромным пузом. Я делаю все в своей обычной манере – просто иду прямо и быстро, не поднимая глаз. Я знаю, что они просто издеваются. Когда кто-то из них становится особенно гнусным, Тайни всегда имеет в запасе парочку блистательных фраз в ответ, типа "Для человека, который теоретически не хочет меня, ты, безусловно, тратишь слишком много времени, думая и говоря о моем пенисе". С Тайни это всегда срабатывает. Со мной - нет. Я помню о своих 2-х правилах, так что я просто затыкаюсь, перестаю париться и продолжаю идти, и вскоре насмешки прекращаются.
Последний раз, когда мне приходилось вспоминать о правилах, был тот случай с долбанным письмом в школьную газету о долбанном Тайни Купере и его долбанном праве быть долбанной звездой в нашей ужасной футбольной команде. В конце концов, я даже не жалею о том, что вообще написал письмо, я жалею, что подписался. Моя подпись была явным нарушением правила "заткнись", и посмотрите, к чему меня это привело: одинокий в полдень вторника, уставившийся на свои черные Чаки Тейлоры.
Этой ночью, когда я только заказал пиццу для себя и предков, которые, как обычно, на ночном дежурстве в госпитале, Тайни Купер звонит мне и тихо и быстро выпаливает: "Чувак, возможно «Neutral Milk Hotel»[1] воссоединятся сегодня на концерте в «Укрытии» и это вообще не разглашалось и никто не знает об этом и твою ж мать, Грейсон, твою ж мать!"
"Твою ж мать!"- кричу я. Вот ещё одна вещь, которую вы должны знать о Тайни: если что-либо обалденное происходит, он всегда первый об этом знает.
Я очень взволнован, ведь «Neutral Milk Hote»l вроде как изменили мою жизнь. Они выпустили тот абсолютно потрясающий альбом, который называется "Аэроплан над морем" в 1998 году и ушли со сцены, якобы из-за того, что их солист жил в клетке в Новой Зеландии. Так или иначе, он был гением. "Когда?"
"Без понятия, я просто слышал. Я собираюсь позвонить Джейн тоже. Она любит их почти так же сильно, как ты. Ладно, сейчас. Сейчас. Поехали в «Убежище" сейчас».
"Да я уже в пути",- отвечаю я, открывая дверь в гараж.
Я звоню маме уже из машины. Говорю ей, что «Neutral Milk Hotel» играют в «Убежище», и она спрашивает: "Кто? Что? Ты в убежище?" И тогда я напеваю ей пару строк одной из их песен, и мама говорит: "О, я знаю эту песню. Она из трек-листа, который ты мне сделал", и я говорю: "Точно", и она говорит: "Ты должен вернуться к одиннадцати", и я говорю: "Мама, это историческое событие. У истории нет комендантского часа", и она говорит: "Домой к одиннадцати", и я говорю: "Хорошо. Господи", и она вернулась к вырезанию рака из кого-то.
Тайни Купер живет в большом особняке с самыми богатыми родителями в мире. Я не думаю, что кто-то из его родителей работает, но они до того богаты, что Тайни Купер даже не живет в этом особняке. Он живет в домике около самого особняка один. Там есть три ванные комнаты, твою мать, и холодильник, в котором всегда есть пиво, и родители никогда не беспокоят его. Мы можем проводить здесь весь день, играя в видео игры и выпивая Миллер Лайт[2], но факт в том, что Тайни ненавидит видео игры, а я ненавижу пить пиво, поэтому в основном мы всегда играем в дартс (у него есть мишень для игры), слушаем музыку, разговариваем и занимаемся учебой. Я только собираюсь позвать Тайни, как тот уже выходит из своей комнаты в одном черном кожаном мокасине, а другой все еще держа в руке, выкрикивая: "Поехали, Грейсон, поехали".
На пути туда всё идеально. Пробок в Шеридане не так уж и много, и я веду машину на поворотах так, словно участвую в «500 миль Индианаполиса»[3], пока мы слушаем мою любимую песню группы «Neutral Milk Hotel» под названием «Голландия, 1945». Затем на Лейк Шор Драйв волны озера Мичигана разбиваются о валуны, окно открыто, чтобы холодный, грязный, бодрящий воздух врывался в машину. И мне нравится запах Чикаго. Чикаго — это солоноватая вода из озера, это сажа, пот и масляная смазка, и мне нравится это, и мне нравится эта песня, и Тайни говорит, что ему нравится эта песня, и у него есть зеркало внизу, чтобы он мог еще сильнее растрепать свои волосы.
Это заставляет меня задуматься о том, что «Neutral Milk Hotel» увидят меня так же, как и я увижу их, так что я смотрю на себя в зеркало заднего вида. Моё лицо кажется слишком квадратным, а глаза слишком большими, словно у меня постоянно удивленное выражение лица, но я ничего не могу с этим поделать.
«Убежище» — это бар, построенный из деревянных досок, располагающийся между фабрикой и каким-то зданием Департамента Транспорта. В нём нет ничего крутого, тем не менее, перед баром уже выстроилась очередь, хоть на часах только 7. Так что мы с Тайни стоим в очереди, когда появляются Гэри и Возможная Лесбиянка Джейн.
Под расстегнутым пальто у Джейн виднеется V-образная футболка, с написанной вручную надписью «Neutral Milk Hotel». Джейн появилась в жизни Тайни примерно тогда, когда я исчез из неё, так что мы не очень хорошо знаем друг друга. Но всё же, я бы сказал, что в настоящее время она на четвертом месте в списке моих лучших друзей и, по-видимому, у нее хороший музыкальный вкус. Пока мы ждем снаружи на холоде, который щиплет лицо, она говорит мне привет, не глядя на меня, и я приветствую ее в ответ. Потом она говорит: "Эта группа действительно блестящая! ", и я отвечаю: "Я знаю".
Вероятно, это наш самый долгий разговор. Я пинаю подошвой грязь и наблюдаю за тем, как миниатюрное облако пыли окружает мою ногу, и говорю Джейн о том, как сильно мне нравится “Голландия, 1945”, а она отвечает: " Мне нравятся их менее доступные песни. Полифонические, шумные". Я просто киваю в ответ, в надежде, что так будет понятно, что я знаю слово "полифонические".
Вот, что я вам скажу о Тайни Купере: вы не можете шепнуть ему на ушко, даже если вы достаточно высоки, как я, потому что этот ублюдок ростом 198 см, так что вы должны похлопать по его гигантскому плечу, а потом сделать движение головой, давая ему понять, что вы хотите кое-что сказать ему на ушко, и только затем он наклоняется, и вы говорите: "Эй, Джейн это гейская часть Альянса Геев и Гетеросексуалов или гетеросексуальная? ".
Тайни наклоняется и шепчет мне на ухо: " Не знаю. Думаю, на первом курсе у неё был парень". Я замечаю, что у Тайни было примерно 11,542 девушки на первом курсе. Тайни толкает меня в руку, думая, что он выглядит игриво, но на самом деле это вызывает постоянное повреждение нерва. Гэри согревает Джейн, делая движения руками вверх-вниз, когда очередь, наконец-то, начинает продвигаться. Спустя 5 секунд мы видим парня, убитого горем, и он тот самый тип, который нравится Тайни — худенький загорелый блондин. Тайни спрашивает: " В чем дело? ", и парень отвечает: "Вход только с 21 года".
"Ты, — заикаясь, говорю я Тайни. — Ты гребанный голубок". Я все еще не знаю, что это значит, но мне показалось это уместным.
Тайни Купер поджимает губы и морщит лоб. Он поворачивается к Джейн: "Есть липовое удостоверение? " Джейн кивает. Гэри перебивает: "У меня тоже". Я сжимаю кулаки и челюсть и хочу закричать, но вместо этого говорю: "Плевать, я иду домой", потому что у меня нет липового удостоверения.
Но тут Тайни говорит очень быстро и тихо: "Гэри, ударь меня по лицу так сильно, как только сможешь, когда я буду показывать удостоверение, и затем ты, Грэйсон, пройди после, словно ты со мной". Некоторое время все молчат, пока Гэри не говорит слишком громко: "Эм, если честно, я не знаю, как тебя ударить". Мы продвигаемся всё ближе к вышибале, у которого огромная татуировка на лысой голове, и Тайни бормочет: "Нет, знаешь. Просто ударь меня посильней".
Я немного отступаю назад и наблюдаю. Джейн протягивает липовое удостоверение вышибале. Он светит на него фонариком, смотрит на неё и отдает удостоверение обратно. Теперь очередь Тайни. Я делаю несколько очень быстрых и коротких вдохов, потому что как-то раз читал, что люди с большим количеством кислорода в их крови выглядят спокойнее. Я смотрю, как Гэри встает на цыпочки, вскидывает руку и бьёт Тайни в его правый глаз. Голова Тайни отдергивается назад и Гэри кричит: "О, Боже мой, ой-ой, чертова рука". Вышибала подскакивает к Гэри, чтобы схватить его, а Тайни Купер поворачивает своё тело к вышибале так, чтобы перекрыть своим телом вид на меня, и пока Тайни поворачивается, я вхожу в бар, словно Тайни — моя вращающаяся дверь.
Будучи внутри, я оглядываюсь и вижу, как вышибала держит Гэри за плечи, и Гэри морщится, смотря на свою руку. Затем Тайни кладёт руку на вышибалу и говорит: "Чувак, мы просто дурачимся. Кстати, крутой удар, Дуэйт". Мне требуется минута, чтобы понять, что Гэри — это Дуэйт. Или Дуэйт — это Гэри.
Вышибала говорит: "Он, блять, ударил тебя в глаз". Тайни отвечает: "Он был должен мне". И затем Тайни начинает объяснять вышибале, что они с Гэри/Дуэйтом члены футбольной команды Университета Де Пола, и что чуть ранее в тренажерном зале Тайни обознался или что-то в этом роде. Вышибала говорит, что он играл на линии нападения в старшей школе, и, внезапно, у них завязывается миленькая беседа, пока вышибала рассматривает чрезвычайно необычное липовое удостоверение Гэри, и затем все мы четверо оказываемся внутри «Убежища», наедине с «Neutral Milk Hotel» и сотней незнакомцев.
В баре находится куча людей, Тайни берет пару бутылок пива и предлагает мне одну. Я отказываюсь. "Почему Дуйэт? " — спрашиваю я. Тайни отвечает: "В его удостоверении сказано, что он Дуэйт Дэвид Эйзенхауэр IV ". И я говорю: "Где, черт возьми, все подделывают удостоверения? " "Есть места", — отвечает Тайни. Надо будет тоже подделать.
Я говорю: "Вообще-то, я не откажусь от бутылочки пива". По большей части потому, что мне хочется подержать что-то в руках. Тайни вручает мне одну уже начатую бутылку, и затем я пробираюсь к сцене без Тайни, без Гэри и без Возможной Лесбиянки Джейн. Только я и сцена, возвышающаяся надо мной всего на 60 сантиметров, так что если солист «Neutral Milk Hotel» очень низкий (к примеру, если он ростом 94 см), очень скоро я буду смотреть ему прямо в глаза. К сцене начали подходить остальные люди, и вскоре всё было переполнено. Прежде я был здесь на шоу всех возрастов, но никогда такого не видел: (бутылка пива, которую я даже не открыл, скользила от пота в моей руке) люди, с кучей татуировок и пирсингов окружают меня повсюду. Каждый человек в этом баре круче, чем любой в Группе моих Друзей. Эти люди не думают, что со мной что-то не так, они даже не замечают меня. Они считают, что я один из них, и это можно считать пиком моей школьной жизни. Вот он я, нахожусь на вечеринке 21-и-старше в лучшем баре второго по величине города Америки и так же, как и несколько сотен человек, готовлюсь увидеть воссоединение величайшей безымянной группы прошлого десятилетия.
Четверо парней выходят на сцену, и пока я не вижу разительного сходства с участниками «Neutral Milk Hotel», я уверяю себя, что это не важно, ведь я только видел фотографии в сети. Но потом они начинают выступать. Я не могу точно описать музыку этой группы, но это звучит так, будто тысячи хорьков были выброшены в кипящий океан. И потом этот парень начинает петь:
Она любила меня, да,
Но сейчас ненавидит.
Мы встречались с ней, друг,
Но сейчас она встречается
С другими парнями,
Другими парнями…
За исключением предлобной лоботомии, не может быть не единого шанса, что вокалист «Neutral Milk Hotel» придумал, написал или спел такие строки. И потом я понимаю: я прождал снаружи в холодной, мрачно освещенной машине и, стал причиной возможно сломанных костей руки Гари, чтобы услышать эту группу, которая явно не является «Neutral Milk Hotel». Среди всей этой ошеломленной толпы фанатов, пытающейся прийти в себя, я кричу: "Черт бы тебя побрал, Тайни Купер! "
В конце песни мои подозрении подтвердились, когда главный вокалист, в ответ на полученную тишину, говорит: «Спасибо. Огромное вам спасибо. «Neutral Milk Hotel» не смогли приехать, но мы - Авеню Эшлэнд и мы здесь, чтобы зажигать!» Нет, думаю я. Вы Авеню Эшлэнд и вы отстой. Кто-то трогает мое плечо и, обернувшись, я вижу эту немыслимо горячую двадцатилетнюю девушку с пирсингом в губе, пламенными красными волосами и ботинками до голени. Она говорит: "Мы думали, что «Neutral Milk Hotel» играют здесь сегодня? " Я посмотрел вниз и ответил: "Я… - на секунду я замер, а затем произнес, - тоже. Я здесь исключительно из-за них".
Эта девушка наклоняется к моему уху и кричит, пытаясь перебить это атональное аритмическое оскорбление, коим и являлись Эшлэнд Авеню: "Они не «Neutral Milk Hotel»".
Либо же наполненность комнаты, либо незнакомые люди добавили мне разговорчивости, но я отвечаю: "Авеню Эштон это то, что следует играть террористам, чтобы заставить их говорить". Девушка улыбается, и только сейчас я понимаю, что она знает о нашей разнице в возрасте. Она спрашивает, в какой школе я учусь, и я отвечаю: "Ивэнстон", и она произносит: "Старшая школа? ". Я говорю: "Да, только не говори тому охраннику у бара", и она отвечает: "Сейчас я чувствую себя извращенкой". "Почему? ", - спрашиваю я, а она смеется в ответ. Я знаю, что не нравлюсь этой девушке, но все равно чувствую себя жалким.
И тут эта огромная рука опускается на мое плечо, и я вижу кольцо об окончании средней школы, которое он носит на мизинце с 8 класса, и сразу же понимаю, что это Тайни. И подумать только, некоторые идиоты считают, что у геев отличное чувство стиля.
Я оборачиваюсь и вижу Тайни Купера, плачущего огромными слезами. В одной его слезе легко можно утопить котенка. И я кричу: " В ЧЕМ ДЕЛО", потому что Эшлэнд Авеню лажают слишком громко, чтобы он мог расслышать меня, и Тайни Купер протягивает мне свой телефон и уходит. Там открыта его страница на Фейсбуке, увеличенная на новом статусе.
Зак: Чем больше я об этом думаю, тем больше я задаюсь вопросом, зачем ты разрушил замечательную дружбу? Однако, я все еще считаю Тайни класным.
Я проталкиваюсь к Тайни, беру его за плечо и кручу на ухо: "ЭТО, БЛЯТЬ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПЛОХО ", и он кричит в ответ: "МЕНЯ БРОСИЛИ ЧЕРЕЗ СТАТУС", и я отвечаю: "ДА, Я ЗАМЕТИЛ. ОН ХОТЯ БЫ МОГ НАПИСАТЬ ТЕБЕ СООБЩЕНИЕ ИЛИ ОТПРАВИТЬ И-МЭЙЛ, ИЛИ ПОЧТОВОГО ГОЛУБЯ".
"ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ? "- кричит он мне на ухо, и я хочу сказать: "Это хорошо, ведь ты хотя бы сможешь найти парня, который правильно пишет слово «классный» ", но вместо этого я просто пожимаю плечами и хлопаю его по спине, направляя подальше от выступающей группы к бару.
Что было, как оказалось позже, огромной ошибкой. Как мы подходим, я вижу Возможную Лесбиянку Джейн, которая зависает около столика. Она говорит, что Гари в ужасе покинул этот концерт. "Очевидно, это была уловка Эшлэнд Авеню, чтобы заманить сюда побольше народу", - говорит девушка.
На что я отвечаю: "Но ни один фанат NMH никогда бы не слушал этот отстой".
Джейн насупилась и округлила глаза: "Мой брат гитарист этой группы".
Я чувствую себя полнейшим мудаком и говорю: "Извини".
И она отвечает: "Боже, я шучу. Если бы это было правдой, то я бы отказалась от такого брата". По какой-то причине в течение нашего 4-секундного разговора, я умудрился потерять Тайни, что сделать крайне сложно. Итак, я рассказываю Джейн о его стене на Фейсбуке и о том, что его бросили. Она до сих пор смеется, когда подходит Тайни с круглым подносом, на котором 6 стопок зеленоватой выпивки. "На самом деле я не пью",- напоминаю я, и Тайни кивает. Он передает выпивку Джейн, но она просто качает головой.
Тайни выпивает, кривится и выдыхает. " На вкус, как Дьявольский огненный член",- говорит он и подвигает следящую рюмку ко мне. "Звучит очень заманчиво,- говорю я, - но я пасс".
"Как он мог,- орет Тайни и выпивает еще одну рюмку, - бросить меня,- и еще одну, - через СТАТУС после того, как я сказал, что ЛЮБЛЮ его, - и еще одну, - куда катится этот гребаный мир? – еще, - я правда его люблю, Грэйсон. Я знаю, ты думаешь, что я несу бред, но в момент нашего поцелуя я был уверен, что люблю его. Черт. Что мне теперь делать? " - и тогда он сдерживает всхлип еще одной рюмкой.
Джейн тянет меня за рукав рубашки и придвигается ко мне. Я чувствую её дыхание у моей шеи, и она произносит: "У нас будут, блять, большие проблемы, когда эта выпивка начнет действовать", и я думаю, что она права, все равно Эшлэнд Авеню ужасны, и нам нужно покинуть это здание поскорей.
Я поворачиваюсь к Тайни, чтобы сказать, что пора идти, но его уже нет. Я смотрю обратно на Джейн, которая с глубоким беспокойством оглядывает бар. Через некоторое время возвращается Тайни Купер. На этот раз только две стопки, слава Богу.
"Выпей со мной",- говорит он, и я качаю головой, но Джейн толкает меня в спину, и я понимаю, что ради Тайни должен принять этот удар на себя. Я нахожу в своём кармане ключи от машины и протягиваю их Джейн. Единственным верным способом остановить его от принятия в себя остатков плутонически-зеленой выпивки - это выпить самому. Поэтому я хватаю рюмку, и Тайни говорит: "О, да пошёл он, Грэйсон. Пошли они все нахуй", и я говорю: "Я выпью это", и я выпиваю, затем выпивка обжигает мой язык, и это как взрыв коктейля Молотова – стекло и всё. Я поневоле выплевываю всю рюмку прямо на майку Тайни Купера.
"Монохромная картина Джексона Поллока[4], - говорит Джейн, затем поворачивается к Тайни, - мы должны уйти. Слушать эту группу, как сверлить зубы без болеутоляющего".
Мы с Джейн выходим вместе, полагая (точнее, как позже выяснилось), что Тайни, одетый в мой плевок из ядерных осадков, будет идти за нами. Поскольку я облажался и не выпил ни одного алкогольного напитка, которые Тайни купил мне, Джейн кидает ключи мне назад. Я хватаю их и сажусь за руль после того, как Джейн влезает назад. Тайни вваливается на пассажирское сиденье. Я завожу машину, и моя встреча с большим слуховым разочарованием подходит к концу. Но я не думаю об этом по пути домой, потому что Тайни не может успокоиться по поводу Зака. У Тайни есть особенность: его проблемы настолько огромны, что ты можешь спрятать за ними свои.
"Как ты можешь быть настолько не прав насчёт чего-то? " - спрашивает Тайни сквозь шумный визг песни «Neutral Milk Hotel», которая является любимой песней Джейн (и моей нелюбимой). Я еду по мосту через озеро Мичиган и слышу пение Джейн сзади, немного не попадая в ноты, но лучше, чем пел бы я, если бы пел перед людьми, чего я не делаю, следуя Правилу Заткнуться. И Тайни говорит: " Если ты не можешь верить своему пищеварительному тракту, тогда кому ты можешь верить? ", и я говорю: "Можешь поверить мне, что волнение о чем-либо, как правило, заканчивается плохо", что было правдой. Волнение не иногда приводит к беде. Оно всегда это делает.
"Моё сердце разбито",- говорит Тайни так, как будто это никогда не происходило с ним, как будто это никогда ни с кем не происходило. И, может быть, это проблема: может быть, каждое новое расставание Тайни чувствует по-новому, так что, в каком-то смысле, это никогда и не происходило. "И ничго не пмгает", - добавляет Тайни, и тогда я замечаю, что его язык начинает заплетаться. Десять минут до его дома, если не попадем в пробку, и тогда прямо в постель.
Но я не могу ехать очень быстро, а Тайни становится хуже. Я проезжаю мост, – осталось шесть минут – он глотает слова и ревёт, говоря и говоря о Фейсбуке, гибели приличного общества и о чём-то там ещё. Джейн массирует руками, ногти которых покрыты чёрным лаком, огромные плечи Тайни, но он не может перестать плакать, и я пролетаю все светофоры, как будто кто-то разлил Шеридан[5] перед нами, и сопли и слёзы смешиваются до тех пор, пока майка Тайни не превращается в мокрое месиво. "Ещё долго? ", - спрашивает Джейин, и я отвечаю: "Он живёт в Центральном", и она говорит: "Боже, Тайни, успокойся. Тебе просто нужно пойти поспать, малыш. Завтра всё будет лучше".
Наконец мы въезжаем на аллею, и я огибаю выбоины до подъезда к дому Тайни. Я выпрыгиваю из машины и толкаю своё сиденье вперёд, чтобы Джейн могла вылезти из-за меня. Затем мы идём к пассажирскому сиденью. Джейн открывает дверь, перегибается через Тайни и, благодаря ловкости рук, чудом отстёгивает его ремень безопасности, а затем говорит: "Всё в порядке, Тайни. Время поспать", и Тайни отвечает: "Я дурак", и затем начинает рыдать, и оно, вероятно, регистрируется на шкале Рихтера[6] в Канзасе. Но он встаёт и направляется к черному входу. Я следую за ним, просто для того, чтобы убедиться, что он дойдёт до кровати как нужно, что оказалось хорошей идеей, потому что он не дошёл до кровати как нужно.
Вместо этого, в трёх шагах от гостиной он останавливается, как вкопанный. Он оборачивается и смотрит на меня, и щурится так, как будто ни разу в жизни не видел меня и не может понять, что я делаю в его доме. Он всё ещё смотрит на меня вопросительно, когда произносит абсолютно трезво: "Грэйсон, кое-что должно произойти", и я говорю: "Да? ", и Тайни говорит: "Потому что если не произойдет, то мы можем кончить как все в «Убежище» ", и я хочу сказать "Да? " опять, потому что те люди были намного круче, чем наши одноклассники и, к тому же, намного круче нас, но затем я понимаю, что он имеет в виду. Он имеет в виду, что если мы станем взрослыми людьми, которые ждут группы, которая никогда не вернется? Я замечаю, что Тайни безучастно смотрит на меня, покачиваясь взад-вперёд, как небоскрёб на ветру. И затем он падает лицом вниз.
"Вот черт", - произносит Джейн сзади меня, и только тогда я понимаю, что она здесь. Тайни с лицом, погребенным в ковер, опять начинает плакать. Я долго смотрю на Джейн, и на её лице медленно всплывает улыбка. Всё её лицо преображается, когда она улыбается – эти приподнятые брови, совершенные зубы, прищуренные в улыбке глаза – я либо никогда не видел, либо никогда не замечал. Она становится красивой так внезапно, что это похоже на фокус – но не то, чтобы я хочу её или ещё что-нибудь. Не хочу прозвучать как тупица, но Джейн действительно не в моем вкусе. У неё ужасно кучерявые волосы и в основном она болтается с парнями. Девушка моего типа немного женственнее. И, честно говоря, мне даже не настолько нравятся девушки моего типа, чтобы оставлять девушек других типов. Не то, чтобы я асексуальный – я просто считаю Романтическую Драму невыносимой.
"Давай уложим его в постель, - говорит, наконец, Джейн.- Не могу позволить, чтобы его родители нашли это утром".
Я встаю на колени и прошу Тайни подняться, но он просто продолжает плакать и плакать, поэтому мы с Джейн встаем слева от него и переворачиваем его на спину. Я перешагиваю через него, затем опускаюсь, хорошенько хватаясь его за подмышку. Джейн делает то же самое с другой стороны.
"Один", - говорит Джейн, "Два", - говорю я, "Три", - говорит она и издает низкий звук. Но ничего не происходит. Джейн довольно маленькая – я могу видеть её узкое плечо, когда она напрягает мышцы. И я не могу поднять свою половину Тайни, поэтому мы решаем оставить его здесь. Пока Джейн накрывает Тайни и засовывает ему под голову подушку, он уже храпит.
Мы уже собираемся уходить, когда храп покидает Тайни, и он начинает издавать этот ужасный сип, который звучит, как храп, но гораздо более зловеще и более мокро. Я наклоняюсь к его лицу и вижу, что он вдыхает и выдыхает эти отвратительные пузыри соплей. Их так много, что я начинаю волноваться, не задохнется ли он.
"Тайни, - говорю я.- Ты должен высморкаться, чувак", но его это не волнует. Поэтом я кричу ему прямо в барабанную перепонку: "Тайни! "Никакой реакции. Затем Джейн шлепает его по лицу, достаточно сильно. Ничего. Только отвратительный, тонущий в соплях, храп.
И затем, когда я понимаю, что Тайни Купер не может сам высморкать свой нос, борясь со второй частью теоремы моего отца. И вскоре после этого, с наблюдающей Джейн, я, доказывая ложность теоремы целиком, опускаюсь и прочищаю ноздри Тайни от соплей. Проще говоря: я не могу поднять своего друга; он не может прочистить свой нос; и я могу, нет, я должен прочистить нос для него.
Перевод группы http://vk.com/willgraysonwg
[1] Neutral Milk Hotel — музыкальный коллектив из США, основанный в 1991 году Джеффом Мэнгамом и исполнявший эклектичный lo-fi/психоделический фолк.
[2] Оригинал Miller Lite, марка пива.
[3] Оригинал Indy 500. Наиболее известная ежегодная гонка на автомобилях с открытыми колёсами, проводящаяся в Новом свете.
[4] Оригинал Paul Jackson Pollock. американский художник, идеолог и лидер абстрактного экспрессионизма, оказавший значительное влияние на искусство второй половины XX века.
[5] Оригинал Sheridan. Я подозреваю, что автор имел в виду двухцветный ирландский ликёр на основе виски.
[6] Оригинал Richter scale. Это классификация землетрясений по магнитудам, основанная на оценке энергии сейсмических волн.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 18 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫЕ УСТРОЙСТВА. СХЕМЫ И КОНСТРУКЦИИ | | | Анализ внутренних производственных и внешних факторов организации |