Читайте также:
|
|
Начала складываться в 20-х – 30-х годах ХХ века благодаря феноменологической школе в философии (Э. Гуссерль). (до него думали, что сознание работает параллельно работает с логическим мышлением, как-то так, а после – сознание одномоментно улавливает и ухватывает, типа неделимо чтоли, что курил Лубовский, неразрыв отражения предмета в сознании и работы сознания «гносеологический нарост»).
Картина мира лишается представлений о механическом характере детерминации. На смену лапласовскому детерминизму приходит представление о вероятностном характере причинно-следственных связей. Важнейшее отличие неклассической картины мира от классической — ее релятивистический характер. (Релятиви́зм (от лат. relativus — относительный) — методологический принцип, состоящий в метафизической абсолютизации относительности и условности содержания познания.)
В неклассической картине мира пространственная среда неоднородна по своим свойствам. Законы имеют относительный характер и могут рассматриваться лишь как частный случай по отношению к более общей системе законов (яркий пример — соотношение классической, или ньютоновской, и квантовой механик как частное — общее). Наконец, для неклассической научной картины мира характерны холистические представления об объектах научного исследования, т. е. представления о том, что целое не равно простой арифметической сумме его частей. Широко распространившиеся в науке 50—70-х гг. идеи общей теории систем и кибернетики изменили научную картину неклассической психологии.
Неклассическая наука имеет иной идеал научности. Он во многом задан принципом дополнительности. (В 1927 г. великий физик Нильс Бор сформулировал принцип, ставший известным как принцип дополнительности (исследователь является неотъемлемой частью познавательной ситуации). Смысл этого принципа вполне понятен: исследователь выбирает тот или иной возможный способ описания и интерпретации полученных данных, без исследователя с его знаниями, опытом, научной интуицией, интеллектом и т. д. невозможна никакая познавательная ситуация в науке и т. д.. + Раскрывая разные стороны изучаемых явлений, альтернативные описания в науке не взаимоисключаются, а взаимодополняются!) Научным признается результат, не имеющий опоры на непосредственные данные органов чувств. В неклассической науке признаются также научными результаты, вообще не имеющие прямой эмпирической основы, в том числе и результаты мысленных экспериментов. Как уже было сказано, для неклассической науки характерно, что теоретическая модель изучаемой реальности конструируется априори, а затем ученые находят ей эмпирическое подтверждение.
(в отличии от классич. + человек (!) как субъект познания)
В качестве примера неклассической науки, думаю можно Выготского: В отечественной психологии необходимость введения испытуемого (его эмоциональных и потребностных состояний, его мотивации и т. д.) в познавательную ситуацию была впервые осознана Л. С. Выготским (1924). «Опрос испытуемого с целью совершенно объективного изучения и учета необнаруженных рефлексов есть необходимая часть экспериментального исследования нормального человека в состоянии бодрствования», — писал он по поводу методики рефлексологического исследования, подчеркивая, что только так и возможна подлинно материалистическая рефлексология (Выготский, 1982. Т. 1.С. 47). (и только так психология может быть построена как объективная наука!!11)
Неклассическая психология признает научными выводы, полученные при наблюдении единичного случая. Модели, созданные априори, также характерны для неклассической психологии — вспомним трехмерную модель интеллекта Дж. Гилфорда (1954). Неклассический идеал научности формировался в рамках различных психологических школ; и снова необходимо назвать имена Л. С. Выготского, Ж. Пиаже, К. Левина.
Философские основания неклассической науки также существенно отличаются от своих предшественников. Прежде всего, как уже было отмечено, неклассическая наука отказывается от допущения Абсолютного наблюдателя. В. С. Степин показывает, что в трудах А. Эйнштейна, М. Борна, В. Гейзенберга и особенно Н. Бора отчетливо выражено понимание зависимости наших представлений о физическом мире от положения познающего субъекта во Вселенной и от специфики его познавательных средств, благодаря которым он выделяет в природе те или иные ее объекты и связи. В соответствии с этим методологическая рефлексия, в том числе и в психологии, направлена на анализ познавательных средств ученого и изучение того, как они задают видение им изучаемых объектов. Этой проблеме были посвящены, например, работы Г. П. Щедровицкого, написанные им в то время, когда он работал в области детской и педагогической психологии. Неклассическая психология, как показано в исследованиях В. П. Зинченко, ставит по-иному некоторые философские проблемы — о соотношении внешнего и внутреннего, материального и идеального, субъекта и объекта. Таким бразом, философские основы неклассической психологии поднялись над дуализмом Декарта.
• «"феномен" это нечто, что имеет онтологическое (весомое типа) существование или значимость» (М.К. М.)
• «Феномены локальны по отношению к тотальной перспективе … и независимы» (здесь и сейчас)
\Курт Левин\ феноменологическая психотерапия, всё что дано в сознании – феноменологическое поле + «как» важнее «почему» (vs.Орлов)
• Не отделимы от сознательного измерения,
• Экранируют себя и от своего носителя, и от наблюдателя, (что-то скрыто и от того, и от другого, там пример был, про то, что когда чел хочет рассказать своему психоаналитику про сон – упорядочивает – трансформирует, т.е. носитель что-то упускает, а наблюдатель – вносит свои ассоциации, через опыт. Далее что-то Юнг говорит, что может быть понято (приблизиться), учитывая весь контекст души.)
• выделены как индивиды.
В пример можно еще психоанализ «вызов классическому мышлению», НИЖЕ ЕСТЬ ПОЯСНЕНИЕ ВАЖНОЕ до Фрейда никто не принимал сноведения всерьез, там же и Юнг сидит. Сон – (как феномен) отнологическое (весомое, существенное типа) существование или значимость (для чего-то это необходимо, следовательно надо изучать и использовать явление, чтобы помогать).
Еще тут есть мысль, что раз человек что-то вспомнил, то вопрос было ли это на самом деле или нет – неважно, важно – что вспомнил, значит это существенно (я так понимаю тоже отличие от классической, где только что эмпирикой проверяется – достоверно). Единичный случай также ценен как тысяча наблюдений. *Вася, выдыхай*.
(ТО ЧТО НАШЛА ЕЩЕ КОНКРЕТНЫЙ МАМАРДАШВИЛИ)
Классический идеал рациональности базируется на двух исходных правилах, сформулированных, по мнению М. К. Мамардашвили, на материале наблюдения физических тел. Правило первое: «Физическим телом, грубо говоря, называется такое явление, которое полностью пространственно выражено в своем содержании, т. е. все, что мы можем сказать о структуре этого явления, о его составе, строении, таково, что оно полностью развернуто для внешнего пространственного наблюдения или же (если идет речь об идеальных абстрактных объектах или так называемых ненаблюдаемых теоретических "сущностях") разрешимо на каких-либо наблюдаемых частях внешнего пространства. В этом смысле термины "объективное" и "пространственное" совпадают, могут употребляться через запятую, как и понятие "внешнее наблюдение". В последнем добавлении очевидно, что "объективному" тождественно здесь "внешнее" (или пространственное), а "внутреннее" — "субъективному"» (Мамардашвили, 1984. С. 6).
Суть второго правила в том, что для классического идеала научной рациональности характерно «отождествление (восходящее к Декарту) "материальности" с пространственностью (или внешней выраженностью для наблюдателя), лишь в зависимости от которой действия мира на нас или на возможного наблюдателя могут (и будут) рассматриваться как материальные, опытно данные (и поддаваться наглядному представлению в образах "контакта", "соприкосновения", "удара", "взаимного расположения" и т. д.)
В той мере, в какой мы под термином "материя" имеем в виду нечто отличное от сознания, имеющего внутреннее (психическое) измерение, а за этой последней вещью признаем непространственность, то под "материальными процессами" мы, конечно, имеем в виду то и только то, что полностью выражает самое себя своим пространственным расположением, поддающимся внешнему наблюдению» (Мамардашвили, 1984. С. 14).
Такая модель научной рациональности, как показывает далее М. К. Мамардашвили, содержит одно существеннейшее, неочевидное на первый взгляд допущение: «...состояние ума, в котором известен некоторый предмет А, одинаково по всему пространству наблюдателей и их состояний, т. е. фактически в любой данный момент расположено множественно сообщенным образом». Это допущение неявно предполагает, что суще-' ствует некий божественный интеллект, к которому можно перейти от обычного человеческого интеллекта, хотя и в предельном случае. Данное допущение предполагает «непрерывность опыта, а она — условие научных высказываний о предметах, данных этому опыту, предполагает, как я сказал, перенос наблюдения по всему полю, т. е. мою возможность в любой точке пространства наблюдения быть рефлексивно непрерывным носителем интеллигибельного содержания происходящих (или вообще осознаваемых) там событий, явлений» (Там же. С. 16). Это допущение получило название допущения Абсолютного наблюдателя. Его суть в том, что ученый в своей деятельности стремится приблизиться к этому божественному интеллекту, который делает одинаково умопостигаемым все, что происходит в любой точке пространства. Как пример классической научной рациональности М. К. Мамардашвили приводит пример традиционной педагогики: «В классической педагогике, лишь частный элемент общего классического стиля мышления, фактически предполагается некоторая привилегированная система отсчета — такая, что перенос знания из любой точки пространства и времени в любую другую точку пространства и времени (в том числе из одной головы — в другую в обучении и усвоении) покоится на реконструкции или воссоздании одного единого (или самотождественного) субъекта по всем точкам этого поля. Это означает, что везде происходит "то же самое", что может быть получено на основе подстановки однорефлексивного, автономного и конечного источника выбираемых, приводимых в связь и подтверждаемых данных, представлений и знаний» (Мамардашвили, 1984. С. 17).
«.. .мы считаем, что процесс обучения состоит в том, что если, например, ребенок стоит в точке А и у меня, у универсального наблюдателя, есть знание о том, что происходит в точке А, то я могу передать ребенку это знание, или он, проделывая соответствующие шаги по своей какой-то скрытой динамической "кривой", со временем все равно придет в итоге к пониманию того, что я уже понимаю.
По мнению М. К. Мамардашвили, существеннейшая особенность классического идеала научной рациональности в том, что классическое наблюдение имеет дело с явлениями, которые существуют как бы самостоятельно и независимо от их сущностей. В отличие от классического, неклассический идеал рациональности основывается на представлении о феномене: «"Феноменом" будем называть то обладающее чувственной тканью образование сознания, которое выступает в объективирующем расцеплении ментального понимательного сочленения и от бытия в котором мы не можем сместиться к представлению (как психическому объекту), содержащемуся в этом сращении и соотнесенному с предметными референтами, доступными и внешнему (или абсолютному) наблюдателю. *НУ ВЫДЫХАЙ ЖЕ СКОРЕЕЕЕ, СИНИЙ УЖЕ ВЕСЬ* Феномены локальны по отношению к тотальной перспективе (или замкнуты в своем мире по отношению к ней) и независимы: субъект может лишь добавлять их к внешним наблюдательным и логическим определениям — они есть или их нет. И в них содержится то, что "произошло в действительности" в смысле испытания мира, в отличие от; последующего нароста, поддающегося гносеологическому анализу в том, что я называл дуальной структурой сознания. Именно проявление целого как целого феноменально...» *ЕМУ ХВАТИТ* (1984. С. 27). Феномены, по; Мамардашвили: 1) не могут быть вполне четко и однозначно отделены от сознательного измерения; 2) не отделены ни от своего агента, ни от наблюдателя, не совпадая по содержанию с содержанием, пере-: водимым в универсальные системы отсчета; 3) они «индивидуализируют себя своим случанием», выделены как индивиды.
Благодаря этим определениям понятно, в чем коренное отличие классического и неклассического идеала рациональности. Принцип дополнительности, введенный Н. Бором и В.Гейзенбергом, — проявление неклассических представлений о научной рациональности. «Неклассическая же проблема онтологии ума (или, соответственно, рациональности) уходит своими корнями в те изменения в ней, которые возникают в XX веке — в связи с задачей введения сознательных и жизненных явлений в научную картину мира», — писал М. К. Мамардашвили (Там же. С. 12). Действительно, переход к новому идеалу научной pациональности возникает вместе с задачей введения: сознательных явлений в научную картину мира. Концепция ноосферы В. И. Вернадского — одна из попыток решения этой задачи и один из первых в истории науки примеров неклассических представлений о научной рациональности.
Пример неклассической научной рациональности, приводимый самим М. К. Мамардашвили, — психоанализ 3. Фрейда: «В психоанализе этими свойствами обладает понятие симптома. Действительно, что представляет собой симптом? Симптом есть косвенное целостное, далее неразложимое и несводимое внутри себя, т. е. по отношению к внешнему миру, выражение чего-то другого. Например, таковым является (анализируемый Фрейдом в "Психопатологии обыденной жизни") классический пример "ляпсус лингве" — языковой монстр, "невозможное" слово типа beglei-digen ("чемоданно"), ведь таковы рекуррентные симптомы и формации неврозов и психозов, таковы устойчивые архетипические сцепления символов сновидений, фантазмов детских "теорий" происхождения, "первичной любовной сцены" и т. п.» (1984. С. 35).
Добавим от себя, что в психоанализе оказались смешанными и неклассические и классические представления о научной рациональности. К последним относится учение Фрейда о символе. Толкование сновидений при помощи универсального набора интерпретационных ключей, на наш взгляд, не что иное, как попытка поставить аналитика на место Абсолютного наблюдателя, «откуда все видно».(Во! Значит там где про сновидения, в неклассике – Юнг дается, а Фрейд всё же нет) Хотя я уже запуталась, в презентации Лубовского в примерах неклассической: Психоанализ З.Фрейда (пример М.К. Мамардашвили);Признаки неклассической научности в гештальтпсихологии и теории Курта Левина;Культурно-историческая теория Л.С. Выготского.
Заметим, что гораздо чаще психологи называют основоположником современной психологии не Фрейда, а К. Г. Юнга, у которого этот, говоря словами поэта И. Иртеньёва, «старого мышленья рецидив» внутри психотерапевтической теории был преодолен. Хорошо известно, что, по Юнгу, понять символ можно лишь в целостном контексте бессознательной жизни данного человека. Одного сновидения для интерпретации мало — нужно несколько, а еще лучше — несколько десятков, чтобы реконструировать контекст.
Другой пример неклассической психологии, приводимый М. К. Мамардашвили, — теория установки Д. Н. Узнадзе: «В школе Узнадзе понятие установки пыталось фиксировать и внести в психологию через наблюдаемые последствия некоторые духовные ядра, не понятные и не анализируемые сами по себе в терминах анализа психики как биологического явления, но понятные лишь в терминах учения о бытии. В современной психологии такие же вещи наблюдаются и в так называемых экстремальных ситуациях, когда точное действие совершается без какой-либо рефлексии, как бы в подвешенном состоянии субъекта, вынутого вообще из пространства и времени» (1984. С. 51). Более подробно теория установки Д. Н. Узнадзе как явление неклассической психологии проанализирована А. Г. Асмоловым (2002).
М. К.Мамардашвили отмечал, что в понятии «знание», трактуемом в традиции, идущей от Декарта, тавтологически заключено предположение, что тот, кто знает предмет А, знает свое состояние ума относительно А (т. е. сознание прозрачно для самого себя). Предположение о прозрачности сознания в данном случае не что иное, как допущение Абсолютного наблюдателя (о котором уже было сказано) применительно к самонаблюдению.
Идеи об ассоциациях Б. Спинозы, развитые Дж. Локком, направили ассоцианистов по пути поиска элементов сознания, связанных между собой ассоциациями.Кроме ассоцианистов, из картезианской дихотомии «субъект — объект» исходили и основоположники бихевиоризма. Их решение проблемы, как известно, состояло в последовательной попытке изгнать из психологии все субъективное, оставив только объективное, которое понималось исключительно как внешне наблюдаемое. Вполне очевидно, что в основе бихевиоризма Дж. Уотсона и Э. Торндайка — классический идеал научной рациональности, причем в крайне механистическом и метафизическом варианте.
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 58 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |