Читайте также:
|
Ситуация, характерная для этого отрезка времени, будет носить инерционный характер — идет ли речь о демографии, социальной структуре, социальной политике или идентичности.
Одновременно прогнозируемая инерционность будет различной и зависеть в сильной степени от политической ситуации.
Демографические процессы.
Демографические процессы носят ярко выраженный инерционный характер. Именно поэтому сколько-нибудь заметные изменения в рамках краткосрочного периода невозможны. Поэтому в основных чертах сохранится ситуация, характерная для настоящего периода времени.
Реализация программ демографического развития, благоприятная ситуация, обусловленная вхождением в фертильный возраст относительно многочисленных когорт женщин, родившихся в первой половине и середине 1980-х годов, будут способствовать некоторому повышению числа рождений.
Коэффициент рождаемости если и возрастет, то крайне незначительно. Возможное снижение смертности, в отдельных регионах вдвое превышающей рождаемость, не внесет кардинальных изменений в динамику населения в этот период. Существенных изменений в уровне услуг здравоохранения трудно ожидать, особенно в сельской местности.
Миграционная политика не приведет к кардинальным изменениям.
Снижение численности экономически активного населения будет способствовать сокращению предложения рабочей силы на рынке труда, особенно высококвалифицированной и неквалифицированной, демографический спад приведет к первым трудностям с набором контингента студентов, новобранцев в армию.
Рынок труда и социальная структура.
В краткосрочной перспективе рынок труда будет развиваться, хотя и не так динамично, если бы речь шла об оптимистическом сценарии. Квалифицированные работники, не устроенные на местных предприятиях, будут мигрировать в другие регионы страны и за рубеж.
Инерционный сценарий чреват немалыми сложностями для промышленного и научного роста в российских регионах. Отток кадров, внутренняя и внешняя эмиграция молодых специалистов, создадут и уже создают ситуацию нехватки кадров на промышленных предприятиях. Уже сейчас становится понятным, какие резервы будут использованы для решения проблемы. Первым из привлекаемых ими резервов стали специалисты старшего поколения, предприятия стремятся возвратить в цеха тех людей, которые покинули их в 90-е годы. Ясно, что это – паллиативное решение. Люди, о которых идет речь, находятся в преклонном возрасте, обладают ограниченными личностными ресурсами и способны лишь сгладить переход рынка труда в новое состояние. Вряд удастся избежать ситуации, при которой в большинстве регионов потребности рынка труда будут превалировать над имеющимся предложением. Предприятиям придется считаться с высокими материальными запросами молодых специалистов, назначать им более высокие зарплаты, чем это предусматривалось ранее, разрабатывать политику в сфере занятости, ориентированную на удержание наиболее ценных кадров.
Вкупе эти тенденции будут работать на увеличение размеров среднего класса, не революционное, как это предусматривается сценарием быстрого прорыва, но все же существенное. Пусть не к 2008, но к 2009—2010 гг. в Воронеже, Саратове, Приморье ядро среднего класса (люди без затруднений приобретающие вещи длительного пользования) составит примерно 16—17% населения, в Новгороде, Калининграде и Томске – 18—20%. Общая численность среднего класса, включая его верхние слои, составит к этому времени 25% населения страны. Позитивная динамика будет связана с увеличением потоков миграции квалифицированной рабочей силы между регионами. Бенефициарами этой тенденции станут, прежде всего, столичные города и областные центры, наибольшие потери несут и будут дальше нести средние и малые города, из которых будет уезжать молодежь. В результате усилится социальное расслоение между регионами и населенными пунктами внутри регионов. Большие города, особенно богатые, будут получать приток квалифицированной рабочей силы и, пользуясь этим преимуществом, развивать сложные виды производства. Малые города и деревни будут переживать период дальнейшей деградации до тех пор, пока в процессы перераспределения рабочих ресурсов не вмешается государство, обеспокоенное нарастающим неравенством российских территорий. Логично предположить, что, если подобное вмешательство и возможно, оно вряд ли произойдет в ближайшие два года. Таким образом, процесс расслоения будет нарастать, а вместе с ним неравенство российских территорий, уплотнение населения в тех очагах роста, где возможности, представляемые экономикой, будут расширяться, и убывание там, где экономический рост замедлен, где еще не возникли условия для роста стандартов жизни.
По мнению МИОНов, чем ближе дата оценки, тем более надежным является прогноз. Сказывается тот факт, что многие факторы, существенно влияющие на социальную структуру, — экономические и политические – инерционны. В обозримом будущем не следует ожидать революционных изменений в этих сферах, способных перевернуть ситуацию.
Именно поэтому в этих временных пределах возможность воплощения в жизнь двух других сценариев – редукционного и сценария поступательного развития – представляется маловероятной.
Отрасли социальной сферы: здравоохранение и образование.
В краткосрочной перспективе, согласно полученным экспертным оценкам, в развитии социальных отраслей, также высока вероятность инерционного сценария. Медленные темпы изменений обосновываются экспертами тремя важными причинами:
Высокая вероятность реализации данного сценария на всем российском пространстве в краткосрочной перспективе не отрицает реализации в регионах России с сильной властью и высокой ресурсной базой инерционных сценариев с модернизационными элементами (Свердловская, Ярославская, Тюменская, Калужская области, Пермский Край и др.). По экспертным оценкам, около 20—25 российских регионов будут демонстрировать инерционный сценарий с модернизационными элементами, социальная ситуация около 45—50% регионов будет характеризоваться стагнирующими характеристиками, около четверти регионов будут характеризоваться инерционной динамикой с элементами редукции.
Вероятность полномасштабных редукционных сценариев в этот период времени относительна низка, за исключением бедных регионов со слабым менеджментом властных структур.
Таким образом, в краткосрочной перспективе большинство российских регионов будет развиваться по инерционному сценарию, однако они будут неоднородны по составу. Разворачивание инерционных сценариев будет сопровождаться все большим нарастанием социально-экономической дифференциации регионального пространства, которая не исчезнет даже в том случае, если российская экономика продолжит свое развитие.
Одновременно не следует думать, что инерционный сценарий не предполагает изменений, инициируемых министерствами и ведомствами и адресованными ряду российских регионов. Например, начиная с 2007 г., Министерство здравоохранения и социального развития РФ планирует выделить пилотные регионы и перейти от системы единой тарифной сетки к системе отраслевой оплаты труда преимущественно с одноканальным финансированием системы здравоохранения в отдельных регионах. Кроме того, предполагается путем выделения 5 основных квалификационных групп среди медицинских работников отказаться от «жесткой привязки денег», которая существовала в тарифной сетке, и перейти к шкале с более широким диапазоном оплаты внутри отдельных групп. Предполагается также изменить технологию расчета оплаты труда медицинских работников, поставив ее в соответствие с качеством оказываемой медицинской помощи, наделить большей свободой в распределении средств на заработную плату руководителей медицинских учреждений. Основной принцип, на котором строится новая система оплаты труда — равная оплата равноценного труда. Новый принцип призван стимулировать работу на результат медицинских работников и всей системы здравоохранения в целом. Новая система предполагает повышение доли компенсирующих и стимулирующих выплат в заработной плате медицинских работников. Как известно, сегодня принцип равенства оплаты за одинаковую работу при равной квалификации в силу высокой региональной дифференциации не соблюдается. Эти новации будут сопровождаться дальнейшей разработкой единых стандартов оказания медицинской помощи, без которых внедрение новаций в оплате труда весьма затруднено
Важно, что предложенный Минздравсоцразвития РФ пилотный проект будет реализовываться в различных регионах с разной долей участия в нем самих регионов: в одном случае он будет внедряться полностью за счет региональных средств (Ямало-Ненецкий АО, Ханты-Мансийский АО), в других регионах (Пермский край, Свердловская, Самарская обл., Краснодарский край, Ростовская обл. и др.) он будет строиться с помощью федеральных грантов, в-третьих — с использованием механизма софинансирования, исходя из уровня бюджетной обеспеченности, существующей в том или ином регионе.
В ближайшей перспективе и сами регионы, не ожидая приказов сверху, продолжат собственные эксперименты в социальной сфере. Например, в Тюменской и Калужской областях продолжится работа по внедрению одноканальной системы финансирования в области здравоохранения, которая продолжается уже в течение одного года. Будет продолжен эксперимент «бюджетирования по результату» в Пермском крае. Согласно проводимому эксперименту планируется поставить в зависимость размер заработной платы учителей от качества учебной и воспитательной работы. Несмотря на предпринимаемые шаги, ожидать результатов пилотных проектов, которые бы позволили распространить их на более широкое региональное пространство, придется, как минимум, 2—3 года, поэтому инерционные тренды окажутся, несмотря на предпринимаемые усилия, доминирующими в обозначенной перспективе.
Констатируя с помощью региональных прогнозов, разработанных в рамках данного проекта, высокую вероятность реализации инерционного сценария на всем российском пространстве, необходимо отметить, что речь идет, прежде всего, о краткосрочном прогнозе. При этом сами инерционные сценарии, как следует из региональных разработок, будут характеризоваться асинхронностью. Это явится следствием того, что в каждом из регионов в рассматриваемом периоде сложатся свои социальные тренды, поэтому каждый из предложенных инерционных сценариев будет иметь «свое лицо». К примеру, в Свердловской области уже к 2008 г., как считают разработчики, могут образоваться ядра модернизации, в то время как в Новгородской и Воронежской областях таких ядер будет значительно меньше. Особо обращает на себя внимание высокая дифференциация внутрирегиональных сценариев, а порой их разнонаправленность. Подобная дифференциация обусловлена разными темпами изменений различных сегментов социальной сферы региона, что свидетельствует о неравномерности социальной ситуации в разных социальных отраслях, что порождает, в свою очередь, известную фрагментарность любого регионального социального сценария. Высокая фрагментация социальной сферы наблюдается в регионах как с сильной, так и со слабой ресурсной базой. В первом случае это связано с традициями и качеством имеющегося менеджмента, во втором к перечисленным факторам добавляется нехватка ресурсов, способная существенно замедлить темпы социального развития на региональном уровне. Определенную выравнивающую стратегию в отношении регионов проводит федеральный Центр, однако в большинстве случаев она носит избирательный характер, несмотря на официально заявленные правила распределения финансовых ресурсов, которые строятся по принципу унификации.
Наибольшая фрагментация в исследованных регионах характерна для Новгородской, Томской и Свердловской областей. В остальных регионах она также присутствует, но в меньшей степени.
Социальная политика и гражданское общество.
Социальная политика государства, а вслед за ним и стратегии региональных элит остаются в этот период нечеткими и смешанными по своему характеру. Это во многом имеет под собой электоральную подоплеку, обусловленную президентскими и региональными выборами, которые приходятся именно на этот период. Федеральная власть, стремясь усилить уровень политического и экономического контроля за регионами, не стремится к выработке единого минимального стандарта, несмотря на заявленные приоритеты и на отдельные эксперименты в данной области. Следовательно, единой социальной политики, которая бы распространялась на все регионы с учетом их особенностей и позволила бы регионам четко разделить полномочия в социальной сфере, так и не будет пока выработано. Эффективность вложений в социальную сферу остается на неясном/низком уровне. Вложения в социальную сферу, как и раньше, не сбалансированы с ее реальными потребностями.
Среди населения, на фоне апатии, постепенно нарастает недовольство действиями властей, хотя оно не носит явной протестной окраски. Разрыв между ожиданиями населения и стратегиями региональных элит на поле социальной политики остается неизменно высоким. Уровень доверия населения к действиям власти продолжает оставаться относительно низким, несмотря на дальнейшие вливания в отрасли социальной сферы со стороны федерального Центра и регионов в ходе реализации национальных и пилотных проектов.
Система социальной защиты населения осуществляется в этот период по смешанной модели, где компоненты советской социальной системы (льготы по заслугам) сочетаются с поддержкой малообеспеченных слоев населения. Поддержка социальной инфраструктуры системы социальной защиты осуществляется только за счет государственных вложений. Представители частного бизнеса не допускаются к строительству инфраструктуры системы социальной защиты, оставляя ее за государством, что не снижает имеющегося здесь дефицита.
Система здравоохранения не претерпевает существенной структурной перестройки, хотя отдельные позитивные/негативные изменения происходят, но они не влекут за собой качественной перестройки функционирования всей системы здравоохранения в целом.
Система предоставления платных услуг в медицине продолжает опираться на «неразделенные правила» для бедных, среднего класса и богатых, превращаясь в тяжелое бремя для малообеспеченных слоев населения в первую очередь на фоне сниженной доступности качественной медицинской помощи для них.
Социальная инфраструктура здравоохранения реструктуризируется лишь локально, стационарная и поликлиническая сеть лечебных учреждений не рационализируется настолько, чтобы можно было говорить о существенном повышении эффективности деятельности всей системы в целом.
Система образования не претерпевает существенной структурной перестройки, хотя отдельные позитивные/негативные изменения возможны, но они не влекут за собой качественной перестройки функционирования системы образования. Центр заявляет о необходимости модернизационной политики в сфере образования, но не рискует делегировать ее на уровень регионов. Продолжается процесс реструктуризации сельских школ, однако процесс этот не носит системного характера, оставаясь сильно зависимым не от действий Центра, а от готовности региональных элит двигаться по модернизационному пути. Идет оптимизация сети среднего школьного образования, но различия между регионами остаются весьма высокими
Не изменяются коренным образом системы оплаты труда врачей и педагогов, идет заметный процесс старения кадрового состава этих отраслей. Хотя средства, поступающие в рамках реализации национальных проектов, позволяют удержать социальные отрасли от катастрофического упадка ее кадрового состава.
Динамика развития НКО, партий, общественных организаций имеет неустойчивый характер. Государство не заинтересовано в развитии НКО, хотя отдельные позитивные практики в регионах продолжают развиваться. По прежнему институты гражданского общества находятся в «моральной оппозиции» к власти и не стремятся превратиться в политическое гражданское общество, живущее по законам консолидированной демократии.
Уровень активности населения снижен, хотя оно способно осуществлять отдельные протестные акции в ответ на действия Центра и региональных властей, если они существенно сужают социальные льготы. В любом случае население выступает как ситуативный актор гражданских инициатив, «следуя за властью», а не диктуя власти «свою волю».
Бизнес демонстрирует традиционные формы благотворительности (отдельные акции), избегая стратегической благотворительности и социального инвестирования (участие в социальной политике региона на долгосрочной и взаимовыгодной основе с местной властью). Объем инвестиций бизнеса в социальную политику продолжает зависеть от характера взаимоотношений с федеральной, региональной и местной властью.
Инерционный сценарий, как показывают материалы и прогнозные варианты, поступившие из регионов, будет наиболее вероятным на всем российском региональном пространстве, однако темпы развития региональной социальной сферы будут отличаться асинхронностью, что будет способствовать нарастанию региональной дифференциации. Системных действий со стороны федерального Центра, направленных на снижение нарастающей социальной дифференциации в регионах, не просматривается.
В тех регионах, где будут просматриваться локальные модернизационные тренды, (Свердловская, Новгородская, Томская области, Пермский край и др.), перечисленные процессы начнут развиваться более динамично, а социальная сфера за счет менеджмента и высокой ресурсной базы будет демонстрировать позитивные изменения, которые, однако, еще не перейдут на новый качественный уровень.
Идентификационные процессы.
До 2008 г. существенных изменений в идентичности россиян произойти не может. Система властных отношений не сменится, а направление идеологических воздействий уже четко выявилось (см. Ситуационный анализ). Оппозиционные силы достаточно слабы, чтобы изменить вектор идеологического влияния, а национально-патриотическая ветвь оппозиции, как установлено нами на основе анализа их сайтов, статей в газете «Завтра» и журнале «Наш современник», в основном склонны считать, что власть прислушалась к их голосу, о том же говорят евразийцы в лице Дугина.[1]
Какие идеологемы стали совпадающими в официальном и национально-патриотическом дискурсе? Сильное государство, солидаризирующееся общество, которое противостоит международному терроризму, внешнему врагу, который намерен разрушить нашу страну, использовать наши ресурсы. «Кое-кто … самыми грязными технологиями пытается разжечь в нашей многонациональной, демократической стране межнациональную и межконфессиональную рознь», «… Мы лишь отстаиваем свои экономические интересы и используем свои конкурентные преимущества», «… Мы обязаны последовательно укреплять наши вооруженные силы …соразмеряя наши задачи… с характером потенциальных угроз и динамикой международной обстановки», «Наши партнеры … ведут себя некорректно, добиваясь односторонних преимуществ», говорил Президент РФ в Послании ФС в 2007 г. С достаточным основанием можно говорить, что в 2008 г. другого, кроме инерционного варианта прогноза, дать вряд ли реально.
Консолидация основных по численности групп населения будет происходить на основе оборонного сознания. 63% респондентов в целом по массиву считают, что «Западные страны ставят целью ослабить Россию». Различия по регионам вокруг этой доли очень небольшие, лишь в Воронежской области эти настроения заметно сильнее (74%), что, скорее всего, связано с долей сельского населения в этой области и худшим, чем в ряде других регионов, экономическим положением.
44% граждан полагают, что «Проникновение другой культуры и языка вредит населению» (при этом различия по регионам незначительны).
Правда, одновременно пойти на снижение жизненного уровня во имя сохранения военной мощи готовы совсем немногие – 12% (от 7 – 11% в Калининграде, Приморье, Саратовской области, до 21 – в Свердловской области, возможно, в связи с тем, что здесь особенно пострадала значимая для региона военная промышленность).
Есть все основания полагать, что в 2008 г. политики будут разыгрывать карты этнической мобилизации: 43% респондентов согласились с тем, что Россия должны быть страной для русских. По данным Левада-Центра, в 2005 г. по стране в целом людей с такими настроениями было до 50%. Наши данные отражают настроение в основном русского населения. МИОНы не работают в республиках Северного Кавказа и республиках Поволжья.
Известно, что после провозглашения этого лозунга рогозинским Конгрессом русских общин содержание приобрело изоляционистское значение, хотя для кого-то из простых людей он звучит просто констатирующе. Однако мы проверили это значение, поставив вопрос, согласны ли наши респонденты с мнением, что «национальность всегда будет разъединять людей», и оказалось, что совпадение ответов очень велико (43 – 40% по массиву в целом), а по регионам расхождение ответов на этот вопрос не более чем 4—5%, что по условиям выборки незначимо. Ответы только немного разошлись в Свердловской области, это дает основание полагать, что ответы на эти вопросы адекватно отображают изоляционистские установки.
Их можно объяснить пережитыми этническими вызовами, массовыми национальными движениями в СССР и в начале 90-х годов в РФ, военными действиями и постконфликтной ситуацией в Чечне, уязвленными чувствами в связи с отношением к русским в соседних странах. Но ясно, что межэтнические напряжения в 2008 г. не исчезнут.
Около 90% во всех регионах не выразили желания принимать людей другой этнической принадлежности в стране, и тем более как граждан страны. Причем такие настроения имеют место как в центральных районах, так и в пограничных (Калининград, Приморье – 90%, Саратов, Свердловская обл. — 85%). Конечно, это больше антииммигрантские настроения, чем этнические настроения. Об этом говорит то, что готовы работать с коллегами иной национальности от 73% в Томской области до 53 – 65% в других областях. И лишь в Приморье – 44%. В каких-то случаях готовы контактировать здесь еще 37,5. и в других районах тоже. Примерно такие же настроения в отношении соседства, еще больше готовность иметь близкого друга иной национальности. И даже в отношении супружеских союзов, близких родственников готовность к межнациональному общению остается (согласны всегда 56%, в каких-то случаях — 18%). Эти данные в целом согласуются с последними опросами Левада-Центра.
Главные проблемы с иностранными мигрантами те же, что в других странах, – конкуренция за рабочие места (свыше 80% по регионам) и жилье (50—60% и выше), отношение прибывающих к местным традициям – трудности их адаптации отметили 50 – 70%, в наибольшей мере их ощущают в Воронежской, Свердловской областях, Приморье,
т. е. там, где новых мигрантов больше.
Известно, что Президентская Администрация, Правительство уже принимают меры по урегулированию миграции, но общественные настроения до 2008 г. изменить не удастся. И это ощущение вражды будет подпитывать общественные фрустрации, недружелюбие, которые будут сталкиваться с реальными потребностями развития сферы обслуживания и экономики и, естественно, отражаться в травматической идентичности.
Сценарий редукции социальных ресурсов.
Этот сценарий в полном варианте менее возможен, но возможно проявление его элементов в инерционном сценарии. Этот вариант в сфере интеграционных процессов, идентичностей, условно говоря, будет означать имитационное развитие.
Мы продолжаем декларировать готовность к международному сотрудничеству, но оборонные настроения укрепляются. В активном возрасте (41—50 лет) будут находиться как раз те группы, среди которых наиболее распространены оборонные настроения («Западные страны хотят нас ослабить» считают в этой группе до 70% и выше при 63% в целом по массиву). Среди них еще больше, чем среди молодежи, тех, кто чувствует себя «советскими людьми».
Среди 40—50-летних и 51–60-летних не все успешны в новой рыночной экономике, а самое главное – они пережили и 90-е годы и дефолт, а значит, фрустрации у них сильнее, притом, что потенциал в немалой мере не реализован. Поэтому при падении цен на нефть, росте цен на жилье и услуги, нажиме аппарата на свободы, или разгуле экстремизма страх будет перевешивать ростки инициативы и уверенности, провоцируя редукцию социальных ресурсов.
Среднесрочный прогноз (2010—2015 гг.)
Среднесрочная перспектива в отличие от краткосрочного прогноза, содержит уже более широкий спектр вариантов развития событий, которые концентрируются вокруг трех наиболее вероятных сценариев. Однако, учитывая инерционный характер социальных процессов, ожидать, что большинство российских регионов станет развиваться по редукционному или поступательному сценарию, вряд ли возможно. Однако это не исключает того, что в отдельных регионах именно в этот период возможно полярное движение либо «вниз», либо «вверх», что создаст еще большие социальные различия в российских регионах. Как и на предыдущем этапе, основной характеристикой развития событий будет оставаться фрагментарность, обусловленная тем, что инерционный характер социальных процессов будет способствовать естественному опережению или отставанию одних регионов от других, или одной социальной сферы от другой.
Именно поэтому в среднесрочной перспективе становится возможным более заметное влияние экономического и политического факторов: возможны радикальная ротация элит, значительные колебания цен на энергоносители, выход на более или менее значимые позиции российского инновационного сектора, с которым связывается будущее российской экономики. В этой перспективе все три сценария получают реальное наполнение.
Рассмотрим варианты, способные реализоваться в среднесрочной перспективе, в нескольких базовых направлениях, выделенных нами ранее.
Инерционный сценарий
Демографические процессы.
В среднесрочной перспективе в рамках данного сценария не следует ожидать кардинальных перемен в характере демографических процессов. Наиболее вероятным для большинства регионов остается инерционный сценарий.
Демографическая ситуация при реализации данного сценария остается стабильно неблагоприятной. Продолжится сокращение численности населения, особенно заметное в трудоспособных возрастах. Численность населения старше трудоспособного возраста, напротив, возрастет.
Основные параметры рождаемости остаются неизменными [возможно, некоторый кратковременный всплеск, меняющий тайминг рождений, дадут меры, обещанные государством, – «материнский (семейный) капитал» и пр.]. Суммарный коэффициент рождаемости по России может повыситься незначительно – до 1,5 рождений[1].
Однако в возраст наиболее интенсивного деторождения будут входить относительно многочисленные поколения женщин, родившихся в первой половине и середине 1980-х годов. Изменение возрастного состава населения будет благоприятно отражаться на общих показателях рождаемости и внесет некоторые позитивные коррективы в демографическую динамику в целом[2].
Улучшится качество здравоохранения. Все более популярным становится здоровый образ жизни. Смертность несколько снизится[3], что приведет к незначительному уменьшению величины естественной убыли населения, а ожидаемая продолжительность жизни возрастет примерно на полтора года, до 67 лет (в том числе мужчин – 60,5 лет, женщин – 73,7 лет[4]).
Иммиграционный прирост, относительно стабильный в 2007—2010 гг., в последующие годы резко возрастающий, концентрируется в Центральном федеральном округе.
Продолжится снижение численности экономически активного населения и численности занятых. При этом удельный вес граждан, обратившихся в органы службы занятости, по отношению к экономически активному населению не изменится. Коэффициент демографической нагрузки возрастет с 577 нетрудоспособных, приходящихся на 1000 лиц трудоспособного возраста в 2007 г. до 708 человек в 2016 г.[5].
Сохранятся несоответствия профессионально-квалификационной и территориальной структуры спроса на рабочую силу и ее предложения. Сохранится также дискриминация на рынке труда при трудоустройстве молодежи, не имеющей опыта работы, женщин с малолетними детьми и инвалидов.
Сохраняются риски (снижение качества рабочей силы, увеличение в структуре безработных людей с высшим образованием и др.), которые могут проявиться в долгосрочной перспективе.
Рынок труда и социальная структура.
В рамках инерционного сценария, если продолжится процесс постепенного разложения среднего слоя, описанный выше и соответствующее ему постепенное, «осторожное» прирастание среднего класса, то к 2015 г. в большинстве регионов России он окажется равным 28—30% населения. Увеличение будет происходить за счет укрепления слоя квалифицированных работников, включая государственных и муниципальных служащих – врачей, учителей, преподавателей вузов, ученых. Следует ожидать, что в этот период произойдет выравнивание регионов по этому показателю. В Воронеже, Саратове и Приморье доля среднего класса станет равной 25%, в Новгороде, Калининграде и Томске – 28—30%.
Социальные отрасли, социальная политика и гражданское общество. Наиболее вероятными для большей части российских регионов по данному направлению, если не произойдет резкого падения цен на нефть и газ, а политическая стабильность не будет нарушена, будет являться инерционный сценарий региональных прогнозов, однако его отличие от прежнего сценария краткосрочного прогноза будет состоять в появлении в рамках данного сценария выраженных ядер модернизации, которые будут характерны прежде всего для регионов с высокой ресурсной базой и сильной властью (Свердловская, Кемеровская, Тюменская области, Пермский край, Ханты-Мансийский АО, Ямало-Ненецкий АО, Краснодарский край и др.).
Сфера идентичности.
В среднесрочной перспективе на тенденции к позитивной интеграции и российскую идентичность будут влиять две противоположно направленные тенденции.
С одной стороны, в активный трудовой возраст вступят молодые люди, родившиеся уже в новой России. Они не имеют в багаже собственного опыта жизни советского прошлого, их запросы заметно выше, они в большинстве своем прагматики и живут мерками не только окружающей российской среды, но и мировых стандартов. В большинстве регионов среди них вдвое меньше чувствуют себя пострадавшими в результате рыночных реформ, но в то же время они получили знания об опыте 90-х годов из «вторых рук», демонстрации во имя демократии они не ходили, а знают об этом в изложении критического осмысления последствий нереализованных надежд. Вместе с тем многие их них тоскуют о величии России, среди них больше, чем среди старших возрастов, тех, кто считает, что для укрепления государства нужно «усиление влияния силовых структур» — МВД, армии, ФСБ (в Новгородской обл. в 2 раза больше) и не меньше, чем в других возрастных группах, – патриотов, а в некоторых регионах, в связи с притоком мигрантов, даже больше. Таким образом, есть немало оснований полагать, что противоречивость в характере укрепившейся российской идентичности не уменьшится, а скорее увеличится, и наиболее вероятным будет все же инерционный сценарий.
Инерционный сценарий к 2015 г. будет несколько иным, чем в 2008 г. сама российская идентичность будет более уверенной (на Западе иногда употребляют термин «более сильной»). В основных трудоспособных и молодежных возрастах растет доля чувствующих себя россиянами в значительной степени. Эмоциональное отношение, ассоциированность с теми, кто считает важным быть патриотом своей страны, не ослабнет. Эти настроения, скорее, даже вырастут, стимулируемые идеологическим контекстом [историей России молодежь гордится в большинстве регионов не меньше, чем старшие, пережившие период высокого критического настроя, и лишь в группе 35—40 лет более сдержанны в оценке, хотя все равно гордость высокая (74%)]. Широко распространена гордость научными достижениями (76—80%) и среди молодежи, и среди старших, литературой и искусством – свыше 90%.
Гражданская идентичность так же, как в 2008 г., останется более значимой, чем этническая, что говорит о тенденции выхода из кризиса этнической идентичности прежде всего у русских. В нашем массиве русские составляют большинство, поэтому этот процесс отражает именно соотношение гражданской и этнической идентичности у русских, но сами русские составляют 79% населения страны. В некоторых регионах останется высокозначимой региональная идентичность (и даже в Новгородской обл. она более значима, как отмечают авторы регионального отчета, чем российская; региональная идентичность носит антимосковский характер, поддерживаемый здесь историческими воспоминаниями).
Традиционалистские установки (ограничение миграционного притока, охранные установки по отношению к культуре) остаются значимыми, но если не будет новых дефолтов, то доля людей с представлениями, что им удается добиться успеха, вырастет – среди молодых, тех, кто вступит в основной трудовой возраст, доля уже добившихся успеха больше (58 – 66% при 48% по массиву). Возможно, немного вырастет доля людей, разделяющих европейские ценности, но ненамного, и то, если Европа не покажет нам неблаговидного лица с утверждением правых.
Инерция будет проявляться и в выборе оценок значимых основ для гордости своей страной, как мы уже отмечали, гордимся многим тем, к чему соотечественники «приложили руку», и тем, что дано природой.
С увеличением средних слоев проявившиеся тенденции среди молодежи будут укрепляться.
Таким образом, на этот период еще сохранятся совмещенные модернистские и традиционалистские ценностные ориентации в дрейфующем состоянии и изоляционистские настроения (это выражается в негативном отношении к мигрантам среди молодежи, у которых они даже более выражены, чем среди старшего поколения).
Инерционный сценарий позитивной направленности к концу среднесрочного периода может перерасти в сценарий «Спираль поступательного развития» в тех регионах, где процесс разрастания «ядер модернизации» шел наиболее активно (Свердловская, Томская области, Краснодарский и Пермский края, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский АО). Однако нельзя исключить, что слабые в ресурсном отношении регионы, в которых в ближайшие 5—7 лет не будет создана развитая социальная инфраструктура, обеспеченная хорошим кадровым потенциалом (Ивановская, Пензенская области, Республика Бурятия, Приморский край и др.), могут «сползти» в сторону редукционного сценария
Сценарий «Редукция социальных ресурсов»
В среднесрочной перспективе наряду с инерционными сценариями различного типа в случае действия негативных экономических и политических факторов в ряде регионов (Новгородская, Воронежская, Саратовская, Томская области и Приморский край) может произойти переход к сценарию с выраженными стагнирующими и неустойчивыми трендами развития по типу «Редукция социальных ресурсов».
По оценкам экспертов, риск для России в целом пойти по редукционному сценарию на всем российском пространстве относительно невелик. Скорее, общий дизайн среднесрочной перспективы будет определяться реализацией инерционных сценариев без модернизационного добавления или с модернизационными элементами. Однако вероятность появления данного сценария в среднесрочной перспективе нельзя исключить полностью. Он может охватить все сферы социальных процессов, привнеся базовое изменение социальных тенденций по всем направлениям.
Демография. В рамках данного сценария продолжится устойчивая тенденция депопуляции, обусловленная высокими темпами роста смертности и снижением рождаемости[6]. (Даже при неизменных коэффициентах рождаемости и смертности, величина естественной убыли населения лишь стабилизируется на высоком уровне.)
Ожидаемая продолжительность жизни не будет превышать 65—67 лет.
Отсутствие институционно-правовых механизмов, регулирующих реализацию демографических, миграционных и кадровых программ, обострит ситуацию с депопуляцией населения[7].
Отсутствие продуманной и последовательной политики, направленной на восстановление в общественном сознании ценностей семейной жизни, стимулирование ответственного родительства приведет к последующему снижению рождаемости. Качество услуг здравоохранения и родовспоможения остается неудовлетворительным. Качественное здравоохранение станет недоступным для социально уязвимых категорий населения.
При сохраняющейся на неизменном уровне безработице[8], структурные изменения в экономике приведут к распространению структурной безработицы, отмиранию ряда массовых профессий, потере профессиональных кадров. Произойдет резкое ухудшение структуры занятости ввиду оттока ранее занятого населения в сферу личного подсобного, домашнего хозяйства, мелкотоварного производства. Распространятся теневые формы занятости. Вероятно, увеличение доли лиц, не имеющих профессионального опыта, с низкими трудовыми мотивациями.
В результате искусственно создаваемых барьеров иммиграционный прирост стабилизируется на среднегодовом уровне около 200 тыс. человек[9], что в сочетании с сохранением высокой естественной убыли обусловит дальнейшее сокращение численности постоянного населения территорий.
При отсутствии рациональной миграционной политики большинство регионов будет терять население в результате его оттока в Центр России, не покрываемый притоком иммигрантов. В приграничных регионах Сибири и Дальнего Востока следует ожидать спонтанного освоения сельскохозяйственных территорий гражданами сопредельных государств.
Увеличится межрегиональная дифференциация темпов депопуляции. Возрастет и внутрирегиональная дифференциация демографического развития: особенно высокими темпами будет снижаться численность населения и трудовых ресурсов периферийных территорий субъектов Федерации. Сокращение численности сельского населения в результате нарастающей депопуляции приведет к резкому снижению числа сельских населенных пунктов и «обезлюживанию» значительной части территории [10].
Рынок труда и социальная структура.
Первопричиной реализации редукционного сценария развития рынка труда и социальной сферы могут стать факторы, лежащие за пределами социальной сферы, – вхождение России в период социальной турбуленции, вызванной острым конфликтом правящих элит или же изменение глобальной экономики, и в частности обрушение цен на энергоносители на международных рынках. Запаса прочности социальной структуры будет достаточно для того, чтобы избежать серьезной социальной катастрофы, подобной той, что случилась осенью 1998 г. Однако рост среднего класса прекратится, его доля останется равной примерно 25% во всех упоминавшихся выше регионах. Следует подчеркнуть, что объектом анализа в данном исследовании были социальные структуры, воспроизводящиеся и развивающиеся благодаря, прежде всего, промышленному сектору экономики, образованию и науке, имеющим сильные позиции в Воронеже, Саратове и Томске. Не исключено, что в других регионах, например в городах Крайнего Севера, выживающих и развивающихся благодаря экспорту нефти и газа, упомянутые факторы приведут к более серьезным негативным последствиям.
Говоря о возможных сценариях, МИОНы не могут обойти вниманием проблемы, которые способны осложнить социальную ситуацию в регионе, затруднить развитие позитивных тенденций, проявившихся в последнее время. К числу таких сложностей относится нарастающий разрыв между бедными и богатыми в той части населения, которую принято считать наиболее перспективной, – в молодежной когорте. Результаты исследования говорят о том, что расслоение углубляется не только по таким очевидным показателям, как уровень дохода или доступность материальных и социальных благ. Оно нарастает в области социальных возможностей, предоставляемых обществом молодому поколению. Монетизация системы образования, сосредоточение образовательных функций в крупных мегаполисах приводят к тому, что для некоторой весомой части молодежи полноценное образование и связанные с ним перспективы социальной мобильности оказываются за границей возможного. Эта ситуация может иметь целый ряд неблагоприятных последствий для отдельных регионов, общества и экономики в целом. Во-первых, маргинализируемая рынком часть молодежи будет взрослеть, преодолевать ступени социализации с ощущением недостижимости подлинного общественного продвижения, «укороченности» социальной лестницы по сравнению с тем, что она представляет собой для другой, более благополучной молодежной группы. Во-вторых, на это справедливо указывает Томский МИОН: такое положение чревато консервацией нынешнего состояния экономики, характеризующейся упором на экспорт сырьевых, материальных ресурсов. В результате продолжится углубление разрыва между бедными и богатыми. Вполне реально возникновение ситуации, когда разрыв в доходах будет характеризовать не только социальную структуру в целом, но и средний класс, в котором выделятся и будут постепенно отдаляться друг от друга состоятельный слой и слой, испытывающий все большие затруднения в решении важных жизненных задач. В немалой степени этому разрыву могут способствовать планы дополнительного обложения налогами расходной части бюджета российских семей при сохранении прежней плоской шкалы налогов на доходы. Очевидно, что от плоской шкалы выигрывают в основном те, кто имеет большие доходы, принадлежит к наиболее благополучному слою среднего класса. Повышение налогов на недвижимость, увеличение налогового давления на автолюбителей скажутся, прежде всего, не среднем и нижнем слоях среднего класса. Не следует упускать из виду тот факт, что дополнительная нагрузка на семейный бюджет окажется чувствительной для тех, чьи доходы недостаточно велики, чтобы с легкостью решать вопросы покупки и содержания недвижимости, покупки и содержания автомобиля или каких-либо других предметов длительного пользования. Негативный сценарий приведет к тому, что существенно замедлится процесс реабилитации бедных и беднейших слоев населения. Скорее всего, их доля окажется такой же, как и сейчас, то есть равной примерно 25% всего населения страны. В бедных или околобедных слоях также будут наблюдаться процессы социального расслоения. С одной стороны, нельзя исключать вариант, при котором часть нижнего слоя среднего класса под давлением обстоятельства перейдет в бедную прослойку. С другой стороны, часть тех, кто сейчас принадлежит к бедным слоям, и прежде всего молодежь, перейдет в нижние слои среднего класса. Таким образом, усилится ротация в «верхнем» слое бедной прослойки. В нижнем слое будут нарастать застойные явления, связанные с принципиальной невозможностью покинуть неблагополучную нишу. Нынешние тенденции указывают на то, что прослойка «перманентных бедных» будет состоять в значительной своей части из людей, вышедших на пенсию и не нашедших возможности получения дополнительных доходов. В том случае, если экономический рост замедлится и если разрыв между бедными и богатыми будет нарастать, именно пенсионеры, находящиеся на попечении государства, окажутся на грани выживания.
Еще одним фактором, способным негативно влиять на российскую экономику, может стать плохое состояние здоровья населения, и прежде всего молодежи. В предшествующий период в молодежной среде получили распространение негативные практики – наркомания, алкоголизм. Растет, хотя возможно и меньшими темпами, чем прежде, число носителей СПИДа. В сумме эти явления способны негативно влиять на возможности восстановления российской экономики. Широкое распространение заболеваний подобного рода заставит государство расходовать на борьбу с социальными болезнями все большую часть государственного бюджета, сокращая соответственно расходы на развитие социальной сферы.
Социальные отрасли, социальная политика и гражданское общество.
Вероятность реализации данного сценария высока в том случае, если произойдет резкое уменьшение государственной финансовой базы социальной политики в сочетании с резкой автономизацией деятельности крупных бизнес-структур, работающих в регионе. Это приведет к тому, что даже регионы, демонстрирующие позитивную динамику, могут оказаться заложниками данного сценария развития.
На фоне уменьшения ресурсной базы будет реализовываться старая патерналистская модель СП без заявленных четко ориентиров, не будут приняты должные меры по ее рационализации.
Социальное реформирование будет носить хаотический, чаще локальный характер и не будет приводить к построению целостной системы социальной политики. Эффективность вложений в социальную сферу снижается и достигает критического уровня. Нарастает разрыв между вложениями в социальную сферу и ее реальными потребностями.
Регионы со слабой ресурсной базой будут вынуждены отказаться от наращивания вложений в социальную сферу, одновременно не проводя ее рационализации. Это приведет к появлению стагнирующих тенденций, а по прошествии 3—5 лет будет сопровождаться деструктивными процессами в социальной сфере, которые со временем будут принимать все более необратимый характер.
Богатые регионы будут наращивать свои вложения в социальную сферу, однако отсутствие системности будет гасить возможные позитивные изменения в социальной сфере таких регионов.
Социальная поддержка и социальные льготы, как и при инерционном сценарии, будут осуществляться без адресной компоненты, однако для реализации данной СП потребуется большее количество ресурсов, нежели раньше
Доступность и качество медицинской помощи и образовательных услуг будут снижаться на фоне сворачивания бесплатной медицины и бесплатного образования. Уровень удовлетворенности населения системой здравоохранения и системой образования будет постепенно снижаться.
Кадровый состав социальной сферы региона будет отличаться низкой мотивацией деятельности на фоне снижения уровня менеджмента.
Бизнес не будет допущен к функционированию социальной сферы и пойдет по пути автономизации от действий власти на поле СП, что не отрицает наличия отдельных внутрикорпоративных программ для своих сотрудников. Частно-государственное партнерство не получит развития, что сделает социальную сферу региона высокозависимой от возможностей власти всех уровней. Объем инвестиций бизнеса в социальную сферу региона будет иметь негативную тенденцию
Платное образование и платная медицина будут существовать без должной легитимизации. Малообеспеченные слои населения должны будут платить за качественную медицинскую помощь и образовательные услуги наравне со средним классом и богатыми слоями населения
Отрыв СП от ожиданий населения будет все более и более нарастать, что с высокой долей вероятности будет сопровождаться усилением протестных настроений. Уровень доверия к власти находится на критическом уровне.
Гражданские свободы будут постепенно сворачиваться и сопровождаться сужением всех базовых показателей. Будет нарастать скрытое недовольство со стороны населения, которое со временем с высокой степенью вероятности будет сопровождаться массовым недовольством, которое будет трудно погасить без значительного вливания дополнительных ресурсов.
Ядрами редукции социальной сферы в среднесрочной перспективе могут стать регионы, не обладающие собственными внутренними стимулами для развития, слабым менеджментом и низким инновационным потенциалом на фоне сниженной ресурсной базы. Не исключено развитие ситуации по редукционному сценарию в отдельных сегментах социальной сферы в Новгородской, Воронежской, Саратовской областях, Приморском крае, Республике Бурятия.
Редукция социального развития в идентификационных процессах.
Возможность редукционного сценария меньше, чем инерционного и инновационного, в среднесрочной перспективе. Вероятность его в случае увеличения тоталитарных тенденций в управлении страной и проявления элементов гегемонизма со стороны Запада может возрастать. В случае развития этого сценария российская идентичность станет гипертрофированной (более значимой, чем базовые идентичности – «Все для нации, ничего против нации»). Патриотические чувства перерастут в огульную любовь ко всему прошлому и настоящему (т. е. критические оценки состояния экономики, условий жизни уйдут), а оборонительные настроения перерастут в агрессивные – «Все средства хороши для защиты моего народа». Изоляционистские настроения – «границу держать, никого не пускать» станут независимыми от реальных интересов экономики. Из материалов интервью с экспертами, анализа опросного материала пока такого варианта не прослеживается.
Сценарий: Спираль поступательного развития
Давая оценку вероятности развития событий в рамках данного сценария, большинство экспертов оценивают его как маловероятный сценарий развития событий. Однако в том случае, если «ядра модернизации» в регионах с высокой ресурсной базой будут множиться, то в усеченном и фрагментарном виде, ограниченном рядом локальных территорий, его все же нельзя исключать полностью.
Демография. В обозначенной временнóй перспективе среднесрочного прогноза радикальное изменение демографической ситуации невозможно.
Позитивные меры не отразятся существенно на динамике населения: как и в инерционном сценарии, здесь ожидается сокращение численности населения (пусть и в меньших масштабах), особенно в трудоспособных возрастах[11]. Численность населения старше трудоспособного возраста, напротив, возрастет.
Ожидается некоторый рост рождаемости вследствие ранее принятых мер демографической политики за счет изменения календаря рождений и снижение коэффициента смертности (на 20—30%). Результатом станет резкое уменьшение величины естественной убыли населения[12].
Изменится отношение отдельных социально-демографических групп к собственному здоровью; здоровый образ жизни станет популярным не только среди представителей среднего класса. Позитивные изменения произойдут в системе здравоохранения, в которой начинают формироваться модернизационные механизмы, несмотря на негативные предшествующие тренды. Возрастет продолжительность жизни (в отдельных расчетах на 2—3 года[13]).
Миграционная политика будет способствовать притоку иммигрантов, в первую очередь, соотечественников. Миграционный прирост может возрасти почти втрое по сравнению с нынешним – до 475 тыс. человек в 2015 г.[14].
Динамика численности населения будет определяться в первую очередь миграционными трендами, особенно в приграничных регионах и специальных зонах[15]. В отдельных регионах (например, в Томской обл.) можно ожидать стабилизации численности населения области в пределах сегодняшних показателей и снижение темпов роста постарения населения за счет миграционного притока.
Несколько сократится дифференциация межрегиональных темпов депопуляции. Процесс субурбанизации несколько смягчит внутрирегиональную дифференциацию демографических параметров.
Сохранение несоответствий профессионально-квалификационной и территориальной структуры спроса на рабочую силу и ее предложения вызовет высокую востребованность безработными гражданами профессиональной подготовки, переподготовки, повышения квалификации.
Изменения на рынке труда будут определяться не только экономическим ростом, но и начавшимся процессом модернизации производства, особенно возрастет дефицит квалифицированной рабочей силы. Бедное население будет и в дальнейшем концентрироваться в сельской местности и в моноиндустриальных городах.
Дефицит рабочей силы, вероятно, приведет к существенному пересмотру правил игры на рынке труда и поставит работника в более привилегированное положение.
Усилятся различия между городскими и сельскими рынками труда. Произойдет ужесточение требований работодателей к качеству рабочей силы.
Рынок труда и социальная стратификация.
Реализация данного сценария в рамках выделенного направления возможна, хотя и с меньшей степенью вероятности (так полагают все МИОНы). Суть данного сценария заключается в ускорении экономического развития, обновлении средств производства в базовых отраслях экономики, на которую будет накладываться благоприятная внешняя конъюнктура. Реализация позитивного сценария невозможна без существенных изменений институциональной системы, определяющей состояние российской экономики и общества. Во-первых, ускоренное развитие вряд ли случится, если государство не окажет серьезной поддержки инновационному сектору российской экономики, не станет вкладывать средства в науку и новые технологии. Реструктуризация экономики не произойдет, если развитие новых технологий, обновление производственной базы не получат налоговых или иных стимулов. Во-вторых, предпосылки для реализации позитивного сценария возникнут только в том случае, если государство и частный сектор российской экономики почувствуют необходимость массированных вложений в развитие социальной сферы, в личностные ресурсы граждан, без которых любые другие ресурсы теряют всякий смысл. Подобная политика неизбежно заставит государство вкладываться в развитие двух сфер – образования и здравоохранения. Следует подчеркнуть, что некоторые подвижки на этом направлении уже происходят, реализуются государственные целевые проекты «Образование» и «Здравоохранение». Как показывают экспертные исследования, эти проекты, хотя и дают эффект, все же недостаточны для того, чтобы переломить ситуацию в социальной сфере. В-третьих, государство и частный сектор должны совместно действовать в интересах обновления основных фондов производства и существующей инфраструктуры. Эти затраты носят, как правило, долговременный характер, а потому не слишком приветствуются современным российским бизнесом, традиционно ориентированным на быстрый оборот и значительные прибыли. Должны произойти изменения в самом образе мысли российского предпринимательского класса, чтобы от экстенсивной эксплуатации доставшихся ему в ходе приватизации фондов он перешел к политике уменьшения нормы прибыли и расширенным инвестициям в новые виды производства.
Подобное сочетание обстоятельств, безусловно, скажется на состоянии социальной структуры, приведет к ускоренному формированию массового среднего класса. В случае реализации данного сценария развития доля среднего класса в регионах станет равной 35%. Речь идет, разумеется, о средних цифрах. В разных регионах процесс будет развиваться различными темпами. Логично предположить, что в Калининграде, Томске, Новгороде и Приморье он составит 34—35% населения, в Саратове, Воронеже – 32—33%. Иными словами, можно ожидать, что различия между регионами сохранятся, однако усиливаться они не будут. В отдельных случаях следует ожидать ускоренного развития некоторых новых региональных центров, например Дальневосточного или Калининградского, которые найдут возможность капитализировать как более высокий уровень государственной поддержки, так и выгодное географическое положение на границе между несколькими быстрорастущими экономиками. Рост среднего класса будет происходить не только за счет динамичного частного сектора экономики, но и активной государственной поддержки социальной сферы. В результате вырастут доходы той части специалистов, которая занята в государственном секторе, — учителей, врачей, преподавателей вузов. Это, в свою очередь, стимулирует приток молодежи в те витальные для общества сферы, где происходит воспроизводство его ресурсов – образование, науку, здравоохранение. Снизится напряженность рынка труда по этим специальностям, некоторые из профессий «развития» снова станут престижными.
Рост среднего класса будет сопровождаться существенным уменьшением бедных слоев населения. Это в первую очередь будет происходить за счет той группы, которая в настоящее время квалифицируется как «работающие бедные». Доля бедных в населении страны снизится до 12—14%. Это приведет, во-первых, к «постарению» данной группы, в нее будут входить только те, кто не в состоянии подрабатывать, обеспечивая себе прибавку к пенсии, а во-вторых, к дальнейшей ее маргинализации. Чем меньше станет прослойки бедных, тем более устойчивой будет она по отношению к факторам институционального плана, тем большие усилия понадобятся для того, что и далее сокращать ее долю в населении. При этом вырастет доля тех, кого принято именовать средними слоями. Особенность этой группы в том, что она гетерогенна, состоит, с одной стороны, из тех, кто находится на грани вхождения в средний класс, с другой – из тех, кто близок по уровню жизни к бедным слоям населения. В этой группе заключен потенциал дальнейшего роста среднего класса. По мере его увеличения возможности вхождения в средний класс будут возрастать, у тех, кто входит в средние слои, появятся возможность и надежда на скорое социальное продвижение.
Оптимистический сценарий, как любой другой, не состоит из одних только положительных явлений. Очевидно, что за следующие 7—8 лет даже при благоприятном стечении обстоятельств стране не удастся полностью преодолеть глубокие различия между регионами. Невозможно в столь короткие сроки полностью победить проблему бедности, а также свести к минимуму влияние тех негативных факторов, которые возникли в предшествующий период. К числу таких факторов относится, к примеру, состояние здоровья населения, а также заболеваемость такими опасными болезнями, как СПИД. К тем факторам негативного влияния, о которых говорилось выше, добавятся новые проблемы, порожденные ускоренным развитием. Логично предположить, например, что упор на новые технологии как средство преодоления сырьевой зависимости российской экономики станет источников новых форм социальной дифференциации. В тех регионах России, где будет наблюдаться динамичное развитие науки и техники, рост среднего класса будет более быстрым, но при этом более прочным, менее проницаемым станет барьер между средним классом и остальным населением. Относительная закрытость среднего класса будет обусловлена ужесточением требований к нему, жестким профессиональным отбором, позволяющим войти в средний класс только тем, кто в состоянии получить высокую квалификацию в области новых технологий. Далеко не все способны к подобной деятельности, поэтому возможности вхождения в средний класс для них будут даже более узкими, чем прежде. В подобных центрах существенно вырастет ценность высшего и научного образования, люди, не имеющие подобной подготовки, будут вынуждены довольствоваться более низкой ступенькой социальной лестницы.
Вторым моментом, способным осложнить социальные проблемы в том случае, если возобладают позитивные тенденции развития, будет растущая миграция. Количество мигрантов из республик бывшего СССР вырастет, равно как и число мигрантов из других стран. Доля мигрантов в населении будет в этом случае возрастать даже более высокими темпами, чем прежде. Можно предположить, что в 2015 г. мигранты составят около 7% населения страны. Конкуренция между мигрантами и автохтонами чревата социальными конфликтами, а также конфликтами на национальной почве. Государство должно будет вкладывать больше средств в развитие институтов адаптации мигрантов к реалиям российской жизни.
Каждый из названных сценариев обусловлен целым рядом допущений относительно будущего, его более широкого международного контекста. В этих сценариях не учтена возможность крупных международных конфликтов, принята как данность тенденция интеграции России в мировую экономику и международные организации. Прекращение этого процесса может способствовать возникновению новых обстоятельств, существенно влияющих на структурные характеристики российского общества. Этот сценарий, однако, должен быть отнесен к категории форс-мажорных и, следовательно, имеющих малую вероятность воплощения в жизнь.
Социальные отрасли, социальная политика и гражданское общество.
Вероятность реализации сценария поступательного развития в среднесрочной перспективе в отмеченных направлениях относительно невысока для основной массы российских регионов, хотя не исключено, что те из них, кто в предшествующий период демонстрировал инерционный сценарий с модернизационными вариантами, уверенно вступят на путь поступательного развития. Однако в среднесрочной перспективе реализация этого типа сценария даже для опережающих регионов (Свердловская, Самарская, Пермская, Ярославская области, Краснодарский край, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский АО и др.) будет носить фрагментарный характер. Согласно имеющимся региональным разработкам наиболее вероятным регионом, где этот сценарий может стартовать, является Свердловская область, частично — Томская область в сфере образования, которая уже сегодня является известным образовательным центром России, завоевавшим благодаря своим вузам лидирующие позиции в образовательной отрасли.
В других регионах активно будут формироваться предпосылки для его реализации, однако говорить о его разворачивании во всех сегментах социальной сферы вряд ли возможно.
Сценарий поступательного развития может быть реализован в двух вариантах: либеральном и социально ориентированном. Вероятность реализации социально ориентированного варианта в среднесрочной перспективе чрезвычайно мала, поэтому развернутое описание данного варианта сценария будет дано на следующем прогнозном витке.
Либеральный вариант, или вариант преимущественной адресной поддержки наиболее социально уязвимых групп с одновременным сворачиванием стратегии «поддержки по заслугам, при условии, что Центром будут разработаны и предложены для реализации соответствующие законы, с большой долей вероятности будет характеризоваться следующими параметрами.
Федеральный Центр выработает единые социальные стандарты, заявит приоритеты социальной политики, обеспечив их соответствующей законодательной базой. Это позволит регионам перейти к рациональному типу социальной политики, при которой действует принцип адресной поддержки социально уязвимых групп населения без его иррадиации на другие группы населения по идеологическим основаниям или привычным схемам.
Адресная социальная политика будет включать поддержку в первую очередь социально уязвимых групп. Переход к более жесткой модели социальной поддержки целесообразно осуществлять постепенно, осознанно переходя от смешанной модели поддержки по заслугам к либеральной модели СП. Это приведет к повышению эффективности вложений в социальную сферу. Постепенно будет уменьшаться разрыв между вложениями в социальную сферу и ее реальными потребностями.
В рамках данного сценария будет значительно рационализирована и претерпит качественное изменение система здравоохранения и образования. Произойдет реструктуризация коечной сети стационаров, получит дальнейшее развитие амбулаторно-поликлиническая помощь, система школьного образования перейдет со сметного финансирования на подушевое финансирование, будет оптимизирована сеть школ в сельской местности с учетом складывающейся в каждом регионе ситуации. Адекватная оплата труда работников социальной сферы приведет к повышению мотивации их деятельности, значительному изменению уровня менеджмента организаций социальной сферы. Будет реализовываться принцип «бюджетирования по результату», при котором уровень финансирования учреждений социальной сферы будет поставлен в зависимость от результатов их деятельности. Будут продолжены нововведения в региональных органах здравоохранения, которые, по мнению региональных органов здравоохранения, в середине первого десятилетия 21-го века были отмечены уже в 27 регионах (Бесстремянная, Заборовская, Чернец, Шишкин, 2006).
Платная медицина получит свое дальнейшее развитие для тех, кто может и хочет платить за медицинские услуги. Однако произойти это может в первую очередь в тех регионах, в которых уже сегодня развиты методы регулирования ценообразования на платные медицинские услуги. Это в первую очередь Краснодарская, Свердловская, Омская, Иркутская области, Республика Северная Осетия—Алания, Ханты-Мансийский АО, Пермский край. В то время как Приморский край, Новосибирская, Челябинская области вряд ли будут развиваться по этому сценарию. Сегодня эти регионы имеют уровень ниже среднего по развитию методов регулирования ценообразования на платные медицинские услуги, что может способствовать тому, что даже к 2012—2015 гг. они могут не выйти на уровень развития, соответствующий данному оптимистическому сценарию.
Дата добавления: 2015-04-26; просмотров: 10 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |