Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Четыре основных мотива человеческих поступков по А. Шопенгауэру

Ни один поступок не может совершаться без достаточного мотива. Согласно Артуру Шопенгауэру, то, что движет нашей волей, есть исключительно благо или зло. Следовательно, всякий мотив должен иметь отношение к благу или злу. Всё многообразие человеческих поступков он определяет в целом лишь четырьмя мотивами: 1) желанием блага себе; 2 ) желанием блага другому; 3) желанием зла другому; 4) желанием зла себе.

Рассмотрим подробнее возможные сочетания мотивов и способов их обоснования в истории этики.

Первый мотив – желание блага себе – определяет в целом «этику эгоизма». Эгоизм включает два момента: себялюбие и самолюбие.

Себялюбие – это естественная склонность к самосохранению. Себялюбие является мерой любви к другому. Н.А. Бердяев тонко подметил, что «самые злые люди – те, которые не любят себя».

Самолюбие – это себялюбие, возведённое в устойчивую черту характера, в принцип поведения. Аристотель разницу между себялюбием и самолюбием усматривал в следующем: самолюбие заключается не просто в любви к самому себе, а в большей, чем должно, степени этой любви.

Исторически исходной, элементарной формой «этики эгоизма» является гедонизм (от греч. hedone – удовольствие, наслаждение). Благо отождествлялось гедонистами с удовольствием, желание блага себе сводилось к стремлению жить с наслаждением, к погоне за удовольствиями. Но всякое ли удовольствие есть благо? Ответ на этот вопрос привёл к новым, более утончённым формам «этики эгоизма», стремящимся определить меру удовольствия.

Так, эвдемонизм (от греч. eudemonia – блаженство или счастье) исходил из того, что благом являются только разумные удовольствия, которые не влекут за собой страдания, раскаяния или сожаления. Эпикур полагал, что разумное удовольствие это не сиюминутное чувственное наслаждение, а устойчивое состояние души, не волнуемое никакими страстями, что и есть счастье.

Утилитаризм (от лат. утилитас – польза) основывался на том, что нравственная ценность и мера удовольствия определяется их полезностью. Британский философ XVIII века Иеремия Бентам, представитель классического утилитаризма, в качестве критерия полезности удовольствия выделял такие признаки, как продолжительность, интенсивность, чистота, общечеловечность. В последнем определяющем признаке совмещены два мотива: желание блага себе и желание блага другому. Утилитаристы приходят к выводу, что самое большое (полезное) наслаждение – доставлять удовольствие другим, а самый счастливый человек – тот, кто принёс счастье наибольшему числу людей. Теория разумного эгоизма пытается ещё больше усилить альтруистическое звучание мотива собственного блага. Человек может достичь собственного блага, только стремясь к общему благу, желая добра другим. Счастлив тот, чьи интересы совпадают с интересами других людей, с интересами целого (общества, государства), даже ценой самопожертвования. Альтруистические поступки заносятся здесь в разряд альтруистических.

Перфекционизм (от лат. perfectio – совершенство) – «этика совершенствования» – доводит до предела альтруистический смысл мотива желания собственного блага. Желание блага самому себе означает здесь желание духовного самосовершенствования. Заботясь о благе души, человек перестаёт быть эгоистом, ибо думать о собственной душе – значит думать о благополучии других. И теория разумного эгоизма, и особенно этика самосовершенствования переходят грань, отделяющую альтруизм от эгоизма. Они ещё «эгоистичны» по форме, но уже вполне альтруистичны по содержанию.

Второй мотив – желание блага другому – в качестве осознанного и доминирующего импульса воли определяют в целом «этику альтруизма». Для того чтобы реально желать блага другому лицу, необходимо умерить притязания на собственное благо. Формой такого смирения желания блага самому себе является аскетизм.

Аскетизм бывает двух видов:

– религиозный – его цель – полное подавление животных потребностей в человеке, доходящее до умерщвления плоти;

– мирской (нравственный) – направлен на разумное ограничение животных потребностей.

«Этика альтруизма» исторически выступала в следующих формах:

· христианская этика любви к ближнему. Ближний – тот, кто нуждается в нашей помощи. Мерой любви к ближнему является естественное себялюбие: «Возлюби ближнего своего твоего, как самого себя». Но наряду с этим к мотиву блага другому здесь присоединяется мотив любви к Богу. Человек любит в другом не просто себя, но как бы Бога в себе, духовное начало, присущее всем людям. Разновидностью христианской этики любви к ближнему выступает этика ненасилия. Не противится злу силою – значит желать блага другому, даже если он желает зла тебе;

· этика сострадания. Мотив желания блага другому лицу может иметь здесь разные импульсы. По А. Шопенгауэру, источник сострадания кроется в отождествлении себя с другими. Видя окружающих, человек невольно ставит себя на их место, испытывая сходные чувства. Таким образом, альтруистический мотив предполагает здесь вполне очевидную эгоистическую реакцию, которую можно отнести к проявлению естественного себялюбия. Сострадание для Вл. Соловьёва имеет чисто альтруистическую окраску. Это не просто отождествление себя с другим, но признание за другим его собственного значения – права на существование и наибольшее благополучие;

· этика долга или нравственных обязанностей. Согласно Г.В.Ф. Гегелю, обязанности человека делятся на 4-ре рода: а) обязанности перед самим собой; б) перед семьёй; в) перед государством, обществом; г) перед людьми вообще. Первый тип «этики долга» – перед самим собой, перед своим духовным началом – разрабатывался римскими стоиками. Второй тип, включающий обязанности перед семьёй, государством, обществом, получил своё развитие в моральных теориях социального служения, движения к общему благу (примером такой этики является теория коммунистической морали). Синтезом двух этих типов этики долга выступает этика «категорического императива» (безусловного повеления) И. Канта. Нравственный закон повелевает относиться к человечеству, как в своём собственном лице, так и в лице другого, только как к цели и никогда – как к средству. Желание блага другому основано здесь на нравственном требовании: «Поступай согласно такой максиме (мотиву), руководствуясь которой ты мог пожелать, чтобы она могла стать всеобщим законом», или иными словами, поступай так, чтобы ты мог сказать каждому: «поступай так, как я»;

· этика благоговения перед жизнью. Эта разновидность альтруистической этики уходит своими корнями в учение древнеиндийских и древнекитайских мудрецов о непротивлении злу насилием и непричинения вреда живому. В своём классическом варианте она связана с именем А. Швейцера. Особенность этой этики в том, что мотив желания блага другому распространяется на всё живое, а не только на людей.

Третий мотив – желание зла другому. Данный мотив получает своё обоснование, как правило, в сочетании с другими мотивами. Так в сочетании с мотивом блага себе, он образует крайне индивидуалистический вариант «этики эгоизма», этики «человека из подполья» (Ф. М. Достоевский). Более оригинальным вариантом является сочетание мотива желания зла другому с мотивом желания блага другим. Характерным примером такого рода этики можно считать ницшеанскую этику «любви к дальнему». Смысл её – в желании зла ближнему (несовершенному, духовно выродившемуся человеку) во имя желания блага дальнему, «сверхчеловеку». Сочетание мотива желания зла другому с мотивом желания зла себе способно привести к «радикальной мизантропии» и «маниакальному человеконенавистничеству». Основанием такой этики может служить только некая сатанинская идея «проклятия жизни» и «триумфа смерти». Прообраз подобной «этики» можно видеть в коллективном самоубийстве фанатиков религиозных сект.

Четвёртый мотив – желание зла себе – в своём чистом виде выходит за рамки этики и представляет собой психопатологический импульс аутоагрессии. Этическая ценность этого мотива проявляется, прежде всего, в сочетании с мотивами желания блага себе и желания блага другим. В первом случае речь идёт о «дуалистической этике подвижничества»: желании блага собственной душе и зла собственной плоти (в духе борьбы христианских аскетов со злыми страстями). Во втором случае – об этике «радикального альтруизма», граничащего с фанатичным самопожертвованием, подобным тому, какое имеет место в поведении животных, когда отдельные особи жертвуют собой ради интересов или спасения рода.