Читайте также:
|
Глава двадцать пятая.
Под прыжками Зиона стонала земля, деревья ломались, как гнилые прутья. В десять и один огромный скачок Зверь нагнал свою добычу; беглец ещё успел обернуться и выстрелить в пасть Зиона, но тот и не заметил смешной раны. Зубы Зверя сомкнулись на руках стрелка.
«Хватит!» - приказал Олаф. «Замри!»
Вопль преступника засвидетельствовал, что тот ещё жив. Довольный успехом, Олаф развернул своего Зверя и неторопливо, дабы не отрезать клыками руки стрелка, вернулся к королю и остальным.
Преступник брошен наземь, его обступают охранники. Олаф отводит Зиона на пару шагов назад и велит замереть. Спутсившись, погонщик выдёргивает стрелу из ноги Зверя и подходит к людям.
- Кто тебя послал, ничтожество?! – в гневе кричит король, глядя на извивающегося стрелка.
Тот одет странно: сплошные лоскуты землистого цвета, удобные для маскировки в лесу. Лицо испачкано сажей. Молодой, но с твёрдым уверенным взглядом.
- Ничтожество тут не я, - отвечает стрелок. Руки его истекают кровью, глаза закатываются. Один из личных стражей короля, тот, что скомандовал остальным вернуться, замечает:
- Его раны опасны, господин. Так он не доживёт до допроса.
- Сейчас я ему помогу, - шепчет Надим. – Эй, вы! Положите его наземь, да прижмите покрепче!
Телохранители споро выполняют приказ. Надим подходит и наступает преступнику на руку, прямо на кровоточащую рваную рану:
- Отвечай перед лицом короля, мразь! Я покажу тебе цену молчания! Кто тебя послал, я спрашиваю?! Ну, кто? Тебя мало!? – Надим несколько раз ударяет каблуком о руку преступника, пока телохранитель его не останавливает:
- Мой господин, он мёртв.
Лицо Надима искажено гневом. Он отступает на шаг, морщится и произносит:
- Как… неприятно. Разве он мог так быстро истечь кровью?
- Дело не в ранах, - подходит Олаф. – Его стрела имеет прорези для лучшей сохранности яда. Очевидно, преступник заготовил отраву и для себя.
Страший телохранитель переворачивает тело стрелка и осторожно раскрывает ему рот.
- Тут… стекло? – телохранитель достаёт крохотный осколок.
Олаф склоняется рядом:
- Осторожнее, не порежьтесь. Тонкая работа. Столь малый сосуд, да ещё и запаянный наглухо.
Надим, охваченный гневом, ходит из стороны в сторону. Он взбешён и нападением, и тем, как сам повёл себя:
- Какая теперь разница?! – он мёртв, и мы ничего не узнаем!
Олаф, в отличие от короля, спокоен и рассудителен:
- По крайней мере, это сузит круг поисков. Убийца был отлично снаряжён. Осмотр его тела, одежды и оружия даст богатые результаты – я уверен в этом.
- «Убийца»? Ха-ха! Да он нелеп! Попытался убить Зверя отравленной стрелой!
- Не думаю, что убийство Зиона было его целью, - Олаф бледнеет, поджав губы. – Скорее он хотел взбесить Зверя. И заставить его напасть на нас.
- Что?! – Надим останавливается в изумлении.
- Даже если бы я успел усмирить Зиона, он бы наверняка… поранил тебя, король. И уже это одно навсегда развело бы наши пути.
Король не выглядит способным принимать взвешенные решения, и Олаф позволяет себе добавить:
- Тебе нужно немедленно найти людей, что займутся поисками истинных злодеев. А я… нам с мастером Джеем следует удалиться. Я не уверен, что яд не оказал вовсе никакого эффекта на Зиона.
Надим судорожно протирает вспотевший лоб и кивает:
- Пусть так. Но Олаф, не покидай Одоны до встречи с моим ведарем. Не исключено, что она теперь… несколько отложится.
Олаф отвешивает слабый поклон:
- Джей! Уходим.
- А как же Дина?..
Старший телохранитель успокаивает Джея:
- Она вернётся к вам в ближайшем времени и с уместной случаю охраной, мастера.
И добавляет для Надима:
- Мой король, вам незачем здесь оставаться.
Через пару минут на поляне не остаётся никого. Только сторож, всеми позабытый, сидит под деревом и чешет в затылке.
* * *
Взбудораженные трудной поездкой, Олаф и Джей сидели в гостиничной комнате. Разговаривать не хотелось. Олаф хорошо знал про себя – после испытаний и тревог молчание – первейший лекарь; однако погонщик не был уверен, что Джей его мнение разделяет. Но соратник героя решительно не хотел оставить Олафа в одиночестве – потому, наверное, что теперь считал это дурным знаком.
Дверь распахнулась без стука, вошла Дина:
- Мальчики, что случилось? Меня десять и один стражник до самых дверей довели. Вы в порядке?
Джей и Олаф переглянулись. Олаф чуть поднял брови и шевельнул плечом – мол, причём тут я? Твоя жена – ты и объясняй. Джей облизнул губы:
- Долго рассказывать, милая. Мы живы и здоровы, никто не пострадал…
- То есть мог? – Дина уловила главное, как ей показалось. Решительным шагом подошла к кровати, села рядом с Джеем. – Если ты уверен, что мне вовсе не о чем волноваться… хорошо, я не буду настаивать. Но мне неспокойно.
Предвидя долгий разговор супругов, Олаф сказал:
- Здесь нет большой тайны – можешь обо всём рассказать ей, Джей. Дина, я вас оставлю.
Она бегло улыбнулась ему, и Олаф покинул гостиницу.
«Зря, наверное», - рассуждал он, блуждая по живописным улицам Одоны. «Того и гляди посыльный от ведаря нагрянет – а меня и нету. Хотя зря переживаю, ведарь кого угодно найдёт прежде, чем король о том попросит».
Успокоенный этим выводом, Олаф расслабился и зашагал дальше. Особой цели у него не было.
Не успев переодеться после визита к королю, погонщик с виду мало отличался от прохожих. Но завидев его взгляд, все отводили глаза.
«К Зверю такие прогулки».
Джей и Дина наверняка ещё разговаривали. Можно было просто выгнать их из своей-то комнаты. Тогда Олафу пришлось бы показать друзьям, какой силы приступ нелюдимости охватил его. Все мы пытаемся скрывать своих демонов от близких нам людей – и Олаф не был исключением.
Мысль о близких напомнила ему о перстне для Свена. Погонщик спросил у прохожего, как ему найти «Золото и Сталь». К счастью, это было неподалёку.
Селий, знакомый Гежию ювелир, явно не бедствовал. Его лавка на пол-шага выступала из строго ряда построек, кичась красотой витрины и товара на ней. Олафа эти красоты не прельщали, он шагнул на порог… и дверь перед ним открылась сама собой.
- Надо же! – не сдержал он удивления. Паренёк у прилавка с ходу оценил одежду посетителя:
- Приветствую уважаемого господина. Ищете подарок семье?
Олаф пошевелил створку двери, оглядел её с одной и с другой стороны. Продавец спросил настойчивее:
- Ищете что-то?
- А? Нет… то есть, я к мастеру Селию. Как это работает?
Продавец обернулся на дверь во внутренние комнаты лавки, поднял брови:
- Гидра пропущена под плиту у входа. Кто-нибудь наступает – она сжимается.
- Хитро!
- Внутри она в стену спрятана. Но подрастает временами, приходится подгонять. Хлопотно.
- Всё одно красота. Твой мастер придумал?
- Ага… назвал «гидра-привод». Селий – большого ума человек.
- Отведи меня уже к нему, я спешу.
- Разумеется, мастер. Как вас представить?
- Олаф. Гравировка перстня.
Продавец опешил, вопросов задавать не стал:
- Минутку подождите.
Погонщик оглядел внутренний прилавок. Железные обереги, миниатюрные копии Спицы – из железа, золота и жистали. Кольца, браслеты, нагрудные цепочки. Всё на диво простое, без редких камней или показушного изящества. А вот резьба очень ровная, гладка - залюбуешься.
За любованием продавец Олафа и застал. Мухнул рукой пригласительно и повёл покупателя за прилавок.
- Прошу вас, уважаемый. Мастер Селий в своей мастерской.
Мастерская походила скорей на кузницу, чем на ювелирную лавку. Только обилие инструментов для шлифовки, вытяжения и резьбы указывало на профессию Селия. В углу комнаты теплилась низенькая печь, рядом с нею – ящик с углём.
Сам мастер сидел за верстаком, отложив работу в ожидании гостя. Завидев Олафа он встал, отряхнул руки и поприветствовал погонщика крепким рукопожатием.
На вид Селию не было и тридцати. Коротко остриженный, с прищуренными глазами и крепкого телосложения – завидев такого на улице, Олаф опознал бы его скорее как воина.
- Рад, рад встрече. Гежий очень тепло отзывался о вас, мастер Олаф. Большая честь принимать вас в моей мастерской.
- Спасибо. Входная дверь у вас примечательной конструкции, не видел такого раньше.
Селий расцвёл в улыбке:
- Вы оценили? Прекрасно!.. показал бы вам чертёж – всегда приятно обсудить любимое дело. Но вы же наверняка торопитесь.
- Почему вы так решили?
- Лицо ваше многие заботы отражает, глаз-то у меня намётан.
Олаф усмехнулся; его намерение поскорей закончить с делами переменилось:
- Редко встретишь мастера, что старым вещам новое применение находит. Не так уж я и спешу.
- О! Ну, тогда…
Время пролетело незаметно. Селий не только приспособил гидру двери открывать – он придумал, как добиваться сильного жара в крохотной печурке, как сберегать железо от ржавления, изготовил станок для плетения цепочек и браслетов. И для всех этих чудес нарисовал подробнейшие чертежи, которые Олаф разглядывал со страстью ребёнка, поймавшего бабочку.
Когда уже к вечеру, вдоволь наговорившись, новые знакомые закончили рассуждать о природе вещей, Селий сказал:
- Ох и отвёл же я душу, мастер Олаф! Ведь к кому ни прихожу со своими находками – никому они сто лет не нужны. На меня – верите? – даже Церковь косо смотрит, захаживают порой с душеспасительными проверками. Мол, «Создатель даровал нам мир совершенным, и нечего человеку замысел Божий искажать». Я уж и не знаю, что им ответствовать.
Олаф поразился, сколь близки трудности Селия его собственным. Но начинать новую беседу уже не хотелось, а потому погонщик молча кивнул в знак согласия.
- Ха-ха, вот я болтун! Целый вечер у вас похитил, а о главном и запамятовал! Сейчас…
Селий склонился над своим верстаком, переложил инструменты туда-сюда и наконец нашёл грубую деревянную шкатулку:
- Некрасива, да надёжна. Откройте.
Олаф достал перстень. Открыл рот от удивления, задержал дыхание. Сакральные символы древнего Писания переплелись в знакомую каждому ребёнку картину: Звериная пасть меж Солнцем, Айной и Ашхен – спутниками и светилами земными. И всё это великолепие – на круглой печатке перстня.
- Произведение искусства, - выдохнул Олаф в восхищении.
- Все мы тщеславны, - пожал плечами польщённый Селий, - Узнав, для кого работаю, я всё бросил и ночь напролёт… а! Главное – вы довольны, мастер. Да продлит Создатель ваши дни до самого заката мира.
На пути к гостинице мысли Олафа были светлы и покойны – знание о том, сколь чудесные люди шагают под небом, согревало сердце погонщика.
И это было хорошо.
Сердцу Олафа предстояло остыть.
* * *
У порога гостиницы ждал Джей. Едва заметив Олафа, он всплеснул руками и пошёл ему навстречу:
- Друг, ну ты даёшь. Меня чуть ли не в измене короне обвинили из-за твоего отсутствия.
- Это фигура речи такая?
- Похоже, что я шучу?
Олаф критически осмотрел товарища:
- Нет. Извини. Что от меня требуется?
Не говоря ни слова, Джей махнул рукой и пошёл в направлении к дому ведарей. Неразговорчивость Джея была Олафу на руку: он намеревался как можно дольше сохранить благостное расположение духа. Но минуты шли одна за одной, и молчание становилось напряжённым:
- Что, всё так плохо? – не выдержал Олаф.
- Дина у них. Изображали вежливость. «Ни к чему девушке каблуки стаптывать». Но всюду охрана при арбалетах.
Олаф рефлекторно хрустнул шеей. Покушаться на безопасность Дины могла только последняя сволочь.
- Сейчас разберёмся. Если с головы твоей жены хоть волос упадёт – я этот город с землёй сравняю.
- Именно это я и хотел от тебя услышать.
Погонщики ускорили шаг.
Охранник пропустил их без вопросов. Но стоило Джею и Олафу пройти внутрь, как их обступила вооружённая стража:
- В малый зал заседаний, мастера. Вас давно ждут.
Под конвоем из четырёх угрюмых вояк погонщики вошли в прсторную комнату. Центр её занимал длинный стол, окружённый стульями. Дина была тут же. Она порывисто встала, едва заметив вошедших. Закусила губу, не сказала ни слова.
Кроме неё в комнате был давешний ведарь и, как ни странно, Ирмен. Оба казались спокойными; церковник, однако, выстукивал по тёмному дереву столешницы какой-то навязчивый ритм.
Конвоиры встали вдоль стен, ведарь изрёк:
- Присаживайтесь, мастера. Стража, наша уважаемая гостья подождёт снаружи. Джей, не смотрите вы на меня Зверем – работа…
Плохим, слишком внимательным взглядом осмотрел Джей комнату. Приметил, у кого проще отнять оружие, оценил силу противника. В присутствии Олафа он чувствовал себя уверенней.
И зря: сегодня герой не собирался никого убивать.
К счастью, дальше взгляда дело не погло.. Погонщики сели за стол.
Ведарь придвинул к себе несколько бумажных листов, перебрал их, пробежался глазами по строчкам:
- Здесь у меня записи со слов мастера Джея, - он отложил первый лист, - королевского стража Гимера, - второй, - и даже самого короля, - третий. Ведарь поднял скучающий взгляд на Олафа. – Не хватает только вашего рассказа.
Ведарь притянул к себе чистый лист бумаги, взял в руку стилус и подпёр голову левым кулаком.
- Рассказывайте.
- Почему здесь Дина? – процедил Олаф.
Ведарь пожал плечами:
- А вдруг вы организовали нападение? Расслабьтесь, это предположение смешно даже мне. Но я хочу развеять свои сомнения. До тех пор, пока они есть, вы трое – вероятные убийцы короля. Несостоявшиеся, но от того не менее опасные.
Джей нервно засмеялся. Олаф расслабился. Нелепые обвинения, вполне ожидаемые вдобавок. Не о чем тревожиться.
- Понятно. Но тогда зачем здесь Ирмен?
Церковник поёрзал на стуле и глянул на ведаря, тот сделал скучающую мину:
- Это мы обсудим позже. Начём, Олаф?
Погонщик был не против.
И он рассказал ведарю все подробности второй встречи с Надимом, упустив только непосредственное содержание разговора. Высказал также свои предположения о способах поимки заговорщиков. Поведал и о том, чем занимался во второй половине дня. Скрывать ему было нечего.
Ведарь слушал, полуприкрыв глаза. Рука его будто сама по себе выписывала пируэты на листе бумаги. Ведарь только изредка поглядывал на лист, оценивая свободное место. Бисерный почерк его слагался в такие каракули, что сидевший неподалёку Олаф не мог и буквы различить.
Стоило погонщику закончить свой рассказ, как посыпались вопросы.
- Вы видели этого человека раньше? Он сказал что-нибудь, когда вы его поймали? В каком состоянии ваш Зверь? Уверены ли вы, что он не опасен для благополучия города?
И так далее. Одни и те же вопросы повторялись в разных формах, Олаф не обращал на это внимания. Отвечал искренне, вдумчиво, соревнуясь с ведарем в долготерпении.
Джей сидел, сцепив руки в замок. Он часто поглядывал на дверь, гадая, как там Дина. Но за каждым движением Джея наблюдало четыре пары глаз; стражи демонстративно сжимали арбалеты, и покинуть долгую беседу на этот раз Джею никто не позволил.
- …ещё раз: даже после разговора с вами я не имел ни времени, ни возможностей, ни желания замышлять что бы то ни было против богоданного короля. В подтверждение моих слов могу сказать, что…
Ведарь поднял ладонь:
- Хватит. Я вам верю, мастер Олаф. Но я должен был убедиться. Надеюсь, вы не станете держать на меня зла.
Он подал сигнал охране, и Джею позволили выйти. Когда дверь за ним закрылась, ведарь сказал охране:
- Выйдите.
В комнате остались только Олаф, Ирмен и ведарь.
- Мне досадна была необходимость допроса. Я и без него имел убедительные доказательства вашей непричастности. Но Надим настоял на пристрастном диалоге с вами, и мне удобнее было выполнить приказ, чем переубеждать короля. Власть, и даже помощь ей – это тяжкое бремя. И я не жалуюсь вам – я лишний раз предостерегаю. Олаф, вы вышли за границы своей осведомлённости. Вы здесь, передо мной. Что значит – вы хотите причаститься к судьбе своей страны. Но видите, как это работает? Рано или поздно вашим врагам удастся очернить ваше имя… но, вижу, вас это не останавливает.
- О чём вы? – не понял погонщик.
Ведарь вопросительно посмотрел на Ирмена:
- Наш общий друг заявил мне, что вы с ним имели неоконченную беседу в Солидском замке. И что-де возможное сотрудничество Церкви и Братства может начаться именно с вашей договорённости. И в обход королевского двора. Я ощибаюсь?
Ирмен рта не успел открыть, как ведарь выставил поднятый указательный палец – «помолчите».
Олаф скрыл недоумение:
- «Обход» мы не обсуждали, в остальном верно. Но, ведарь, разве вас сейчас не должно целиком занимать покушение на Надима?
Человечек улыбнулся:
- Оно не первое. О большинстве попыток покуситься на его здоровье король никогда не узнает. Мои люди работают. А я могу уделить время другим, не менее важным вопросам. Что ж, Ирмен. На улице ночь, а воителям стоит покинуть Одону в самом скором времени. Поэтому не растекайтесь мыслью по лучам.
И ведарь придвинул к себе чистый лист бумаги.
Ирмен сидел, как спицей проколотый. Откинул капюшон, помассировал переносицу и повернулся лицом к лицу с Олафом:
- Как я и говорил, в кругах Земного Престола давно звучит мысль о потребности найти общий язык с Братством. Сейчас не время и не место планировать конкретные детали совместной работы. Хотя оба мы понимаем, что есть каноны, которых мы не нарушим никогда – даже во имя самых светлых целей. Путь к лучшему будущему долог. Годы – десятилетия! – считалось меж пастырями Церкви, что способа объединиться с Братством в общем благостном усилии нет, и даже вообразить его нельзя.
Ведарь покивал, не прекращая писать:
- К сути, двигайтесь к сути, почтенный.
- Да-да, я помню, - Ирмен пробежался глазами по комнате. И вдруг Олаф узнал в растерянности церковника своё собственное. Именно такие чувства охватывали героя в тот момент, когда он ещё в Кузне готовился выступить перед королём.
- Не находите верных слов? – спросил Олаф. Ирмен тяжело вздохнул, сцепил руки в замок и приложил большие пальцы к вискам:
- Мудрость Создателя да поможет мне. Олаф, Герой Запада. Ваше имя достойно стать частью истории – а иных причин меняться Церковь не приемлет. Мы зависимы от традиций и уставов более чем от воздуха и пищи. Братство, знаю, мыслит иначе. Погонщики всегда смотрели на Земной Престол без почтения, ибо никто не знает ошибок Церкви лучше, чем вы. Кроме нас самих, быть может. Итак: традиции, разлад, символ. Символ союза – вот что нам необходимо. Ведь ни вы, ни я не желаем помогать друг другу без поддержки простых людей…
- И королевской власти, - вставил ведарь.
Ирмен зажмурился на секунду:
- Разумеется.
- Но погодите, - сказал Олаф, - Мы с вами не можем вот так просто решить за Церковь и Братство. Это касается многих людей, и я не наделён правом…
- Какая разница? – перебил его Ирмен. – Если в осторожности своей мы будем учитывать мнение каждого, дело никогда не сдвинется с мёртвой точки. А когда мы начнём, остановить нас будет уже навозможно. Символы! Они обладают ни с чем не сравнимой властью над верой. А вера движет людьми, вера творит историю. Да что там?! – сам Одонат был основан церковью Земного Престола, и лишь для сохранения порядка божественная власть церкви была доверена…
- А вот эти мысли держите при себе, - отрезал ведарь жёстко. – Если они прозвучат в рамках «вашего общего дела» - знайте, король их не одобрит.
- Но он же дурак, - не удержался Олаф. Ведарь пожал плечами:
- Тем не менее. Как вы могли убедиться, наш правитель способен складывать слова в предложения, и даже амбиций не лишён. Дальновидность его ограничена зеркалом, а гордость, обрети она тело, затмила бы сами звёзды… «Король» - такой же символ, как те, о коих рассуждает пастырь. Власть не в нём, а за ним. Но я помешал вам; продолжайте.
Ирмен, окончательно сбившийся с мысли, спросил прямо:
- Мастер Олаф, на что вы готовы ради своих идей?
- За самыми малыми оговорками – на всё.
- Великолепно… лучшим знаком мира для нас станет вхождение вашего отпрыска в церковный сан.
Олаф хохотнул:
- Хах! Вы серьёзно?..
Ирмен выставил руки на стол:
- Это случится не сразу. Если вы согласитесь направить в школы Церкви своё дитя – он или она получит лучшее образование в богословии. А когда наступит удобный момент для оглашения наших общих целей – ваше дитя возглавит примирение, мы сделаем его кумиром простых людей. Таков наш план. И, прошу, не отвечайте мне сейчас. Я буду ждать вашего письма с ответом, но знайте: отказ лишит нас надежды на невообразимо долгий срок… как я это вижу.
На лице Ирмена отразился страх – и Олаф знал, от чего. Мысль о том, чтобы принудить своего ребёнка к судьбе инструмента в закулисных интригах, вызывала в погонщике истовый гнев. От осмеяния «планов» Ирмена Олафа удержало не столько даже желание ещё раз всё взвесить, сколько усталость.
«А ты хотел дешёвой сделки с Создателем?» - подумал Олаф про себя. Встал со стула:
- Я выслушал всё, и я бы хотел уйти.
- Не удерживаю, - кивнул ведарь.
Ирмен крикнул вдогонку Олафу:
- Ради вашей мечты, мастер – сообщите мне своё решение!..
На выходе Олаф горячо обнял Джея и Дину. Все трое в тот миг думали об одном – как поскорее покинуть овеянную славой столицу.
* * *
В ту ночь Вербин долго не мог уснуть. С ним редко такое приключалось: лекарь привык спать по строгому распорядку. А тут ещё Айрон с Гнифом доводили просьбами – когда-де мы продолжим зверёныша объезжать? Забот прибавилось.
Но это было нормально. Всегда есть дела, выбивающиеся из привычного ритма. Да они – часть этого ритма, чего уж. Тогда почему не спится?
Ночная тишина была исполнена шорохов и скрипов. Кузня стояла уж больше века, и многие комнаты её словно дышали. Чуть шевелилась гидра, в палой листве шуршали огнёвки. А закрыть окно – так душно будет.
Вербин ворочался с боку на бок. Как там Олаф и остальные? Скоро явится, расскажет… дай-то Создатель, всё благополучно.
Вопреки голосу мрачного предчувствия лекарь приказал себе закрыть глаза и уснуть. Сон пришёл, неспокойный и прерывистый. Проснулся Вербин ещё до рассвета.
Терять время в пустых тревогах ему не хотелось. Одевшись, Вербин отправился в свой рабочий кабинет, проверил готовящиеся настои, упорядочил записи последних дней. Работа с кровью зверёныша приносила всё новые плоды.
Постепенно он увлёкся и не заметил даже, как рассвело.
Луч солнца проник в окно, Вербин отодвинул стул от стола и стал прятать светляков. Занятье это навело его на мысль: любопытно, как поведёт себя кровь зверёныша на солнце? В наглухо закрытых склянках и без контакта с воздухом… в разных долях разбавленная водой… возможно, отделятся полезные фракции…
Он даже принялся напевать себе под нос, возбуждённый новым экспериментом. Запасённых образцов как раз должно было хватить. Хотя… нужно ведь Айрона к делу пристроить. А! Пусть отоспится. Не всем же трудиться спозаранку.
Но не успел лекарь окончить приготовлений, как дверь в его кабинет открылась. На пороге стоял Айрон.
- Дядь Вербин! Ленка и Свен убежали!
- Как убежали? – не понял лекарь. – Ты о чём вообще? Куда?
- Их нет нигде! Я ночью слышал, как Лена встала, но она сказала, что воды попить, я и поверил! А потом просыпаюсь – нет её! И Свена нигде нет! Мы с Тилькой всю Кузню оббегали!
Вербин выронил пустую склянку, осколки её разлетелись по полу.
- Так, иди в свою комнату. Тильду тоже прихвати. Я всё улажу.
- Как ты уладишь, дядь? Убежали они, искать надо!
Вербин взял Айрона за плечи:
- Не переживай, малой. Найдём. Да и с чего ты взял вообще, что убежали? Может, вышли прогуляться с утреца – а? На ручей там, ещё куда? Будет тебе на всякую тень «Зверь!» кричать.
Мальчишка сделал жалобные глаза:
- Дядь, ты не ругай только, но я слышал, как они говорили. Свен такой: «Завтра надо, потом поздно будет» А Лена ему: «Ну как же младшие без меня?» А он ей: «Как всё уляжется – приезжать будем».
- Что ж ты сразу не сказал?! – крикнул Вербин.
- Да не знаю!.. Что делать, дядь? Папа разозлится на них дюже…
На глаза Айрона навернулись слёзы. Мальчишка вытер их рукавом.
Вербин выпровадил его из комнаты:
- Иди к себе. Пригляди за Тильдой. Всё будет хорошо.
Не тратя время на раздумья, Вербин пошёл к Оргунту.
- Надо организовать поиски.
- Зачем? – охладил Пеший пыл лекаря. – Это дело Олафа, его семьи. Свен не мальчик, и к Елене, как я видел, он вовсе не невинной любовью воспылал. Найдём мы их, притащим – а потом? Да и как ловить прикажешь – верхом, что ли? Ха! До возвращения Олафа трепыхаться ни к чему.
Как ни пытался Вербин настоять на своём, Оргунт был непреклонен. Сам лекарь не решился покинуть Кузню – в любой день и час мог прибыть раненый погонщик, что умер бы без помощи. И как ни заботился лекарь о детях Олафа, как ни жаждал разрешить эту дикую беду – он не мог сделать этого силой одного только желания.
Вербин сообщил крестьянам о том, что дочка Олафа потерялась. И что-де если кто её видел сегодня или увидит вскорости, за сообщение лекарь щедро заплатит. То было большее, что он мог сделать.
А к вечеру вернулся Олаф.
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 25 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |