Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Тема 3. Героическая тема в древнерусской литературе

Читайте также:
  1. А - утверждению соц. реализма в литературе и искусстве;
  2. Билет 11. Эпическая традиция в средневековой литературе. Архаический эпос. Теории происхождения: синкретизм А.Н. Веселовского; первичный знак А.А. Потебни. Эпос и песня.
  3. Билет 62. Возрождение в Италии. «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо в литературе Позднего Ренессанса
  4. В юридической литературе выделяют уголовно-правовое и общеправовое значение судимости.
  5. Влияние христианства на формирование Древнерусской культуры. Русское православие.
  6. Внутренний мир героя. Психологизм в литературе.
  7. Вопрос. Пасторальная поэзия Феокрита и ее подражатели в римской литературе.
  8. Вопрос№9: Русь и Золотая Орда. Какие оценки монгольского фактора в истории России существуют в исторической литературе?
  9. Восточные славяне в древности. Возникновение русской государственности. Формирование древнерусской народности и его исторические значения.
  10. Жанр антиутопии в английской литературе XX века

(XI—XIV вв.)

2. Литература периода монголо-татарского нашествия

В начале XIII века из целого ряда восточных, преимущественно кочевых, народов образовалась могущественная империя Чингисха­на, одной из форм существования которой были завоевательные по­ходы. Жертвами монголо-татарского нашествия стали народы Южной Сибири, Китая, Средней Азии и Кавказа, степей Причерноморья. В 20 — 30-е годы орды завоевателей достигли границ Руси.

Монголо-татарское нашествие, отбросившее Русь на несколько ве­ков назад в ее социально-политическом и культурном развитии, послу­жило исторической основой для целого ряда произведении разной жан­ровой природы (воинские повести, слова и поучения, жития святых). Они были созданы и разных русских «уделах».

Первым литературным откликом на события трагического для ру­сичей 1223 года стала летописная «Повесть о битве на реке Калке». В ней рассказывалось о вынужденном военном союзе русских князей с половцами и о бесславном исходе их битвы с монголо-татарами. К разгрому войск союзников привело отсутствие един­ства действий между русскими и половцами, «великая распря» между князьями Мстиславом Галицким и Мстиславом Киевским. Войско по­следнего не приняло участия в полевой битве, а укрылось на высоком берегу Калки.

Автор «Повести о битве на реке Калке», по предположению исследователей, — выходец из Галицко-Волынского княжества, поскольку в повести дана апологетическая характеристика галицкого князя Да­ниила Романовича. Создателем проповедей, слов и поучений, где дается попытка объяснения причин победы неверных над христианами, был киево-печерский монах, а затем владимиро-суздальский епископ Серапион. Перечисляя испытания, обрушившиеся на Русскую землю, Серапион задается вопросами: кто виноват в случившемся и как «из­быть беду»? Для средневекового писателя вражеское нашествие — это наказание, ниспосланное Богом за грехи русских, и прежде всего — княжеские распри. Спасение народа он видел в нравственном очи­щении и молитвенном подвиге.

Автор «Повести о разорении Рязани Батыем» предлагал другой путь борьбы с монголо-татарским игом. Проникнутая пафосом воинской доблести, «Повесть» утверждала идею защиты родины всем миром и до гибели последнего воина. Не случайно образ «смертной чаши», единой для всех жителей Рязани, для всех защитников Руси, становится цент­ральным образом-символом в произведении.

Композиция «Повести» отличается сложностью, т.к. произведе­ние складывалось на протяжении десятилетий и в нем много поздней­ших вставок и наслоений. Очевидно, что «Повесть» была составлена не сразу после нашествия Батыя, ибо рассказ о многих событиях ведется по памяти, с опорой на фольклорную традицию. Эпически сближены в противостоянии врагу живые и мертвые к 1237 году рязанские князья, все они выступают в «Повести» как братья. Однако острота пережи­вания изображаемых событий и ряд исторических подробностей сви­детельствуют в пользу датировки произведения первой половиной XIV века (в конце этого столетия столицей Рязанского княжества стал Переяславль). Завершающий аккорд произведе­ния — похвала рязанским князьям, убеждает в былой славе Руси, что служит гарантом грядущих побед над врагом.

Почетное место в ряду литературных памятников эпохи монголо-татарского нашествия занимает «Слово о погибели Русской земли». Оно звучит как гимн былому могуществу страны. Автор как бы с высоты птичьего полета любуется просторами Руси. Он вспоминает славное прошлое, когда военные победы русичей держали в страхе половцев и литовцев, немцы радовались, что они далеко, а греки платили дань. Однако последняя строка «Слова...» звучит диссонансно, настраи­вает на восприятие горестного настоящего: речь идет о какой-то беде, обрушившейся на Русь. Большинство исследователей не сомневается в том, что под «болезнью» страны подразумевались события монголо-та­тарского нашествия. И.П. Еремин полагал, что «Слово...» было напи­сано после битвы на реке Сити (1238), когда погиб Юрий Всеволодич и на владимирском столе утвердился его брат Ярослав. Д.С. Лихачев связывал представление о «погибели Русской земли» с захватом врага­ми Киева (1240). А.С. Орлов был склонен видеть в «Слове...» пролог к житию Александра Невского и под бедой Руси подразумевал смерть князя-воина. Источником разногласий ученых является то, что памятник до­шел до нас не в полном объеме, известен только в двух списках, в одном из которых «Слово...» не имеет самостоятельного заглавия и примыкает к тексту жития Александра Невского, выступая как своеобразный ли­рический пролог, близкий в жанрово-стилевом отношении к вступитель­ной части «Слова о полку Игореве».

 

Литература времени национального подъема

Поворотным этапом во взаимоотношениях Руси с Золотой Ордой явилась Куликовская битва, где войску Мамая противостояли объеди­ненные русские дружины во главе с московским князем Дмитрием Ива­новичем, прозванным в честь этого события Донским. Хотя оконча­тельное освобождение Руси от монголо-татарского господства произой­дет еще через сто лет, Мамаево побоище в сознании современников — первая победа над врагом, знаменующая собой переход от политики подчинения к политике активного сопротивления Орде, борьбе за госу­дарственную независимость. Исключительное историческое значение военного успеха русских в 1380 году привело к тому, что в литературе конца XIV—XV веков возник целый цикл произведений, посвящен­ных героям и событиям Куликовской битвы. В него входят две летопис­ные повести (краткая и пространная): «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище»; идейно-тематическую близость к нему испытывают жития Дмитрия Донского и Сергия Радонежского.

«Задонщина» дошла до нас в немногочисленных списках, самый ранний из шести датируется 70-ми годами XV века и принадлежит перу известного книжника того времени Ефросина. Памятник был от­крыт в 1852 году В.М. Ундольским, сразу привлек внимание ученых своими параллелями со «Словом о полку Игореве» и сейчас восприни­мается как литературное подражание «Слову...». В период собирания русских земель вокруг Москвы была важна опора на духовное наследие Киевской Руси. Обращение автора «Задонщины» к «Слову...» — не случайность, а главная часть художественного замысла. Он видит в победе на поле Куликовом осуществление призыва автора «Слова...» положить конец феодальным раздорам и объединиться в борьбе с кочевниками. «Задонщина» — акт сознатель­ного противопоставления горестного прошлого славному настоящему, поражения — победе. Если в «Слове...» солнечное затмение предрека­ет князю Игорю военную неудачу, то в «Задонщине» солнце ярко осве­щает путь московскому князю, предвещая победу. Для «Задонщины» характерен радостный, мажорный настрой. В жанровом отношении это больше «слава», чем «плач».

В «Задонщине», по сравнению со «Словом...», меньше образов, связанных с языческой мифологией, усилено церковное начало в осмыс­лении событий: битва приурочена к празднику Рождества Пресвятой Богородицы. Как и автор «Слова», создатель «Задонщины» обращался к средст­вам устной народной поэтики, но в «Задонщине» поэтические пассажи, восходящие к фольклору, упрощены, в то время как в «Слове...» они ближе к своим устным прообразам. Однако в «Задонщине», несмотря на ее художественную вторичность, немало поэтических находок. Русская земля уподобляется автором «Задонщины» ре­бенку, которого мать (Бог) то строго наказывает, то милует и ласкает.

Психологизация повествования достигается в «Задонщине» широ­ким использованием прямой речи, хотя психологизм еще носит услов­ный, абстрактный характер. В отличие от «Слова...», в ней меньше действия, но много диалогических сцен, даже во время боя князья обме­ниваются воодушевляющими призывами типа «не уступай», «не пота­кай», «не медли». Гуманистическая направленность «Задонщины» про­явилась в том, что автор произведения внимателен не только к изобра­жению внутреннего состояния победителей, но и к передаче смятения чувств побежденных. Экспрессивно-эмоциональный стиль в изображе­нии недавнего врага, который побежден и поэтому достоин жалости, ве­дет к использованию формы лирически проникновенного «плача» отсту­пающих татар.

Ученые полагают, что «Задонщина» была создана вскоре после Куликовской битвы, в 80-х годах XIV века, ибо в похвальном слове к Дмитрию Донскому автор обращается к нему как к живому (князь умер в 1389 г.). «Задонщина» — поэтический отклик на события 1380 года, сама битва описана здесь в общих фразах, в рассказе о ней много наме­ков, понятных лишь современникам.

«Сказание о Мамаевом побоище», в отличие от «Задонщины», — обстоятельное легендарно-историческое повествование, сложившееся, видимо, к середине XV века. Здесь много подробностей, касающихся подготовки, хода и результатов битвы русских с монголо-татарами. Ав­тор «Сказания...» сообщает о посещении Дмитрием Донским Троице-Сергиевой лавры и благословении, которое дает ему перед выступлени­ем в поход Сергий Радонежский. В произведении изображается гадание князя перед боем и поединок двух богатырей — Пересвета и Телебея. В «Сказании...» нет идеализации единения князей, поэтому оно ближе к исторической правде, рассказывая о предательстве Олега Рязанского и выступлении на стороне Мамая литовского князя. Усиливается и рели­гиозно-нравственная трактовка событий 1380 г. Каждый шаг великого московского князя сопровождает молитва к Богу, на поле боя на сторо­не русских сражается и небесное воинство. Художественный вымысел в «Сказании...» выступает как литературно-публицистический прием. Во время описываемых событий митрополит Киприан, пытавшийся проти­вопоставить власть Церкви княжеской власти, был удален из Москвы и находился в Киеве, поэтому он не мог благословить Дмитрия Донского на битву, но автору «Сказания...» важно подчеркнуть единство русских в борьбе с врагом. В описании битвы автор «Сказания» возрождает традиции русского героического эпоса и «Слова о полку Игореве», используя постоянные эпитеты, устойчивые образы и мотивы (битвы-пира, поединка двух богатырей), гиперболы и традиционные сравнения.

Произведения Куликовского цикла замечательны не только как источник сведений о событиях 1380 года, но и как подлинные шедевры литературы Древней Руси, послужившие источником вдох­новения для писателей XVIII—XX веков, например, М. Ломоно­сова (трагедия «Тамира и Селим»), А. Блока (поэтический цикл «На поле Куликовом»).

 




Дата добавления: 2015-04-11; просмотров: 63 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

<== 1 ==> | 2 |


lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав