Читайте также:
|
Понятие стратегического баланса оказалось сведено к паритету ядерных вооружений межконтинентальной дальности, имевшихся у двух сверхдержав. "Узкое" понимание стратегической стабильности стало основой для заключения советско-американских договоренностей о контроле над ядерными вооружениями. Соглашения ОСВ (об ограничении стратегических вооружений; ОСВ-I (1972) и ОСВ-II (1979) и СНВ (о сокращении наступательных вооружений; СНВ-I — подписан 30—31 июля 1991 г. в Москве, вступил в силу 5 декабря 1994 г. СНВ-II — подписан Дж.Бушем и Б.Ельциным в январе 1993 г. Был ратифицирован парламентами обоих государств, но так и не вступил в силу. В ответ на выход 14 июня 2002 г. США из договора по ПРО от 1972 г. Россия вышла из СНВ II. СНВ-III (ДСНВ) — подписан Б.Обамой и Д.Медведевым 8 апреля 2010 г. в Праге. Ратифицирован Сенатом США 22 декабря 2010 г.) устанавливали количественные лимиты на стратегическую триаду. Вашингтон и Москва объявили о параллельных шагах по сокращению тактического ядерного оружия.
Также был подписан многосторонний Договор об обычных вооруженных силах в Европе (19 ноября 1990 в Париже полномочными представителями шестнадцати государств-участников НАТО (Бельгия, Великобритания, Германия, Греция, Дания, Исландия, Испания, Италия, Канада,Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Португалия, США, Турция и Франция) и шести государств-участников Организации Варшавского договора (Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, СССР и Чехословакия) и вступил в силу 9 ноября 1992), ограничивавший пять типов обычных вооружений не только США и СССР, но и всех государств – членов Североатлантического альянса и Организации Варшавского договора. 13 июля 2007 г. В.Путин подписал Указ «О приостановлении Российской Федерацией действия Договора об обычных вооруженных силах в Европе и связанных с ним международных договоров».
В сопровождающей указ справке указывается, что решение российского руководства было вызвано «исключительными обстоятельствами, влияющими на безопасность Российской Федерации». К таковым, в частности, отнесены:
1. Превышение государствами — участниками ДОВСЕ, присоединившимися к НАТО, «групповых» ограничений ДОВСЕ в результате расширения альянса;
2. Отказ Латвии, Литвы и Эстонии, вступивших в НАТО, от участия в ДОВСЕ и, в результате, появление на северо-западной границе России территории, «свободной» от ограничений на размещение обычных вооружений, в том числе и вооружений других стран;
3. Планируемое размещение военных баз США на территориях Болгарии и Румынии.
АДАПТИВНЫЙ ПОДХОД
Все большую роль в военно-стратегическом балансе играют системы ПРО, предназначенные для перехвата баллистических и крылатых ракет различных классов. США вышли из Договора в одностороннем порядке в июне 2002 года. Администрация Барака Обамы в 2009 г. радикально изменила приоритеты противоракетной обороны, отказавшись от разработки ряда систем стратегической ПРО, а также от Третьего позиционного района в Восточной Европе.
В полицентричном мире военно-стратегический баланс нельзя, как в годы холодной войны, сводить только к стратегическим ядерным силам США и России, хотя на их долю все еще приходится более 90% существующих ядерных арсеналов. Согласно новому Договору СНВ, Россия и США остановились как по боезарядам, так и по носителям, которые все еще существенно превышают арсеналы этих вооружений, имеющихся у других ядерных держав.
В настоящее время в мире имеется помимо России и США примерно 1 тыс. ядерных зарядов, находящихся на вооружении Китая, Франции, Великобритании, Индии, Пакистана, Израиля и Северной Кореи.
Однако это вовсе не означает, что другие ядерные державы могут по-прежнему оставаться вне режима контроля над ядерным оружием. К нему должны подключаться и другие обладатели ядерным оружием. Процесс разоружения, в том числе – ядерного, должен перестать быть двухсторонним и обрести многосторонний характер. Вопросы контроля над вооружениями в ядерной сфере требуют поиска коллективного решения имеющихся здесь проблем. Это требует вовлечения в переговорный процесс других членов "ядерного клуба", подписавших Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).
Особенно важно участие в этом процессе Китая, обладающего потенциалом для увеличения своих ядерных сил. Ряд специалистов считает, что ядерный арсенал КНР многократно превышает общепринятую на Западе оценку (180–220 боезарядов). Американские эксперты утверждают, что КНР больше не придерживается минимального сдерживания, а преследует более амбициозные цели, намереваясь сравняться с ядерными сверхдержавами к середине нынешнего столетия. Эта неопределенность может помешать дальнейшим сокращениям ядерных арсеналов России и США.
Есть и более сложная задача – обеспечить в процессе дальнейших переговоров учет ядерных потенциалов, которыми располагают государства, не являющиеся участниками ДНЯО: Израиль, Индия, Пакистан, КНДР. Необходимо найти приемлемые для всех подходы к тому, как эти потенциалы могут быть вовлечены в разоруженческий процесс.
Традиционный механизм контроля над вооружениями все еще может быть эффективным в сфере ядерных вооружений России и США, что было подтверждено в новом Договоре СНВ, хотя по-прежнему за рамками этого механизма остаются нестратегические ядерные вооружения двух стран. Сомнительно, что удастся добиться заключения нового юридически обязательного соглашения по ограничению противоракетной обороны (Договор ПРО-2). Вряд ли удастся реанимировать и ДОВСЕ, хотя необходимо продолжать поиск договоренностей о новом международно-правовом режиме контроля над вооружениями с участием всех европейских стран.
Требуется разработка инструментов регулирования военно-стратегического баланса, которые должны дополнять юридически обязательные договоренности. Поддержание и укрепление военно-стратегической стабильности – это процесс, который должен обеспечивать предсказуемость ситуации, избегать резкого нарушения баланса, предотвращать возникновение и эскалацию военно-политических кризисов.
Одним из таких инструментов могут стать меры транспарентности в отношении, например, компонентов военно-стратегического баланса. Стороны должны осознать необходимость проявлять сдержанность и не пытаться добиваться превосходства, которое, как свидетельствует история, носит временный характер и оборачивается новым опасным витком гонки вооружений.
Можно полагать, что такие меры могут включать односторонние, но параллельные шаги как на двустороннем (например, на российско-американском или китайско-индийском) уровне. Такие меры могут затрагивать как количественные параметры определенных типов вооружений, так и предоставление сведений об их оперативной деятельности. Эти меры могут приниматься на основе политических договоренностей, а не договорных юридических обязательств.
Другой формой поддержания стратегической стабильности могут стать кооперационные действия по обеспечению совместной безопасности и совместной обороны. В этой связи можно напомнить, что создание Североатлантического альянса привело к тому, что военное столкновение между государствами – членами НАТО практически исключено, хотя исторически они многократно воевали друг с другом. Бывшие противники стали союзниками, разногласия между которыми больше не могут привести к вооруженным конфликтам. Думается, что этот опыт весьма полезен и для будущего взаимодействия России и США, которые никогда не были противниками в многополярной системе международных отношений. Таким образом, стабильность военно-стратегического баланса в XXI столетии может основываться на трех опорах: договорных обязательствах по ограничению и сокращению вооружений, мерах транспарентности на основе политических обязательств и сотрудничестве в сфере безопасности и обороны на основе взаимных юридических обязательств.
Доп.информация:
Дата добавления: 2015-04-12; просмотров: 23 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |