Читайте также:
|
Баал лишь поднял бровь в ответ на суровую отповедь нокс. Она, впрочем, не сделала длинной паузы, чтобы он мог ответить, и продолжила:
- Ты думал никто не узнает, да? Мне интересно только одно: как давно ты задумал это безумие? Насколько мы тебя недооценили? Или вернее сказать, переоценили? [ну, я бы ещё спросила нахрена тебе это дело. Если он змеемамаху делать не хочет, то действительно не ясно зачем ему «крутой носитель» - чисто из научного экскримента? Или потому что никто не скажет низзя. ]
Видимо, на этот раз она собиралась его выслушать, потому что вопросительно глядела на него холодным взглядом. Гуаулд спокойно сказал:
- Смотря что ты имеешь в виду, Лайя. Лично я не очень понимаю, по какому поводу эта истерика. Может, объяснишь, прежде, чем обвинять?
- Думаешь, всему виной наша телепатия? Снова ошибка, Баал. Но я не скажу тебе, откуда мы узнали. Обвинения? Сознательно обречь на гибель одну душу и насильственно нарушить путь перерождения другой - разве этих обвинений не достаточно?
Баал обдумывал, что могли значить ее слова. Причем тут души? Разве дело не в передаче памяти и информации в случае с ребенком? Генетически этот эмбрион – плод его носителя и Саманты. Ну, а то, что в него вложили гуаулд и токра – абсолютно никого не касается. Этот ребенок сможет использовать тысячелетний опыт и знания гуаулдов, оставаясь человеком. Откуда Лайе знать, хорошо это или плохо? Скорее всего, она следует стереотипам, сложившимся у нокс в отношении его расы. Ну, и нетрудно было догадаться, откуда взялся второй гуаулд. В целом Баал решил, что ничего страшного не произошло, и Лайя – всего лишь женщина, склонная драматизировать. Собственно, как и все человеческие и, частично, даже гуаулдовские самки. Кроме того, если она продолжит обвинения и угрозы, он знает, как заставить ее замолчать.
- Я никого не обрекал на гибель, а наоборот, дал жизнь в одном и вернул ее в другом случае. Уж не ты ли считаешь себя вправе решать, чьей жизни – быть, а чьей – прерваться? А насильственно нарушить путь перерождения… Что ж, можно сказать, я сам – результат подобного нарушения. Я был уже мертв, когда началось создание моего клона. И вроде бы этот факт раньше тебя не смущал. Не нужно лицемерить со мной, нокс. То, что я сделал, просто кажется вам угрозой, вы боитесь того, кем станет мой ребенок. Но я гарантирую, что он не причинит вам вреда, если вы беспокоитесь об этом. А полноценная жизнь в новом теле тому, кто мне помог – заслуженная награда, что бы ты по этому поводу ни думала.
- Ты так ничего и не понял из моих слов, - горько вздохнув, покачала головой Лайя. – Но ты же понимаешь, что я вынуждена буду рассказать все Саманте? Ты не имел права обманывать ее!
- Что? – усмехнулся Баал, сложив руки на груди, - неужели, шантаж? Я поражен, нокс. Хорошо, в таком случае, почему бы тебе сразу не рассказать и ей, и ашенам о том, что вы нашли подземный город древних асгардов и утаили его сокровища? Или мне самому это сделать?
Она округлила глаза и удивленно произнесла:
- Но откуда ты знаешь?
- У меня свои источники информации, - его голос стал жестким, - но я не выдам эту тайну. [взаимный шантаж – прелестно! J]И, хотя мы договаривались делиться трофеями, я даже не потребую отдать ашенам то, что осталось у них на корабле.
- В обмен на то, что мы утаим от Сэм правду о ее ребенке? – Лайя снова покачала головой. – Позволь мне все-таки объяснить, что ты натворил… [вот. Ей с этого следовало начинать]
- Хватит! – теперь гуаулд заговорил собственным голосом, желая показать ей свой праведный гнев, - если бы ты желала объяснить, ты бы и начала с объяснений. Но ты начала с угроз, и я больше не желаю говорить с тобой. И ни с кем из твоего народа. Я требую возобновления прежнего соглашения о невмешательстве.
Она отшатнулась, а в глазах появилась такая боль, что Баал даже почувствовал укол совести. Но разум говорил ему, что ноксов просто необходимо поставить на место, пока они не начали контролировать всех и вся. Лайя вздохнула и посмотрела на него уже с любопытством, словно видела в первый раз и хотела изучить. Он решил закрепить свой небольшой успех в дискуссии и добавил:
- Что ты сейчас собираешься делать, Лайя? Используешь телепатию, чтобы понять, как я узнал про подземный город асгардов? Или сейчас швырнешь меня на землю с помощью телекинеза, чтоб знал свое место? Или ты придумаешь что-то другое? Не важно. Отдай мне ребенка, я верну его матери. Никто из нас больше не побеспокоит вас, но и вы не должны вмешиваться в нашу жизнь. Детей это пусть не касается – ваши и ашенов, кажется, дружат, надеюсь, вы не будете препятствовать. Помни: объединяем усилия лишь в случае внешней угрозы.
- Я не собиралась применять силу, - спокойно сказала Лайя, - и принимаю твои условия, Баал. Я только надеюсь, когда ты поймешь, что на самом деле натворил, будет еще не слишком поздно. - Рядом материализовалась еще одна нокс с Джоном на руках.
- А вот и Джон Картер, - усмехнулся Баал. Он взял спящего малыша на руки и прижал к груди. – Прощайте, нокс.
Направляясь к дому, гуаулд размышлял о многих важных вещах. Например, о том, как он объяснит Саманте возобновление соглашения о невмешательстве. И как поступить с Джолинар. И стоит ли говорить жене о том, что он знает, кто на самом деле отец Джона? Вглядываясь в личико спящего ребенка, Баал пытался найти общие с О’Ниллом черты. Пока сложно было сказать, насколько они будут похожи. Гуаулд невольно усмехнулся: надо же, как сложилась судьба! Его враг умер и отправил свою женщину прямо к нему в руки. Вот было бы весело посмотреть на реакцию Джека, если бы он мог узнать о том, что произойдет! Но Джек был мертв, а этот ребенок стал частью прочных уз, что удерживали его мать рядом с гуаулдом. И он никогда не перенесет ненависть к О’Ниллу на этого мальчишку. Баал действительно любил Саманту, это следовало признать, а Джон… Джон был гарантией того, что и ее чувства не охладеют. Ребенок получит все, что должен был дать ему его собственный отец, но вот только никогда не узнает правды. У них будет нормальная семья, как и хотела Саманта, и тот, кто был сегодня зачат, вырастет в любви и заботе. Ведь в нем – память и знания великой расы, которые стоило сохранить любой ценой.
Вопрос с Джолинар Баал решил просто: отправил ее, вернее, правильнее было теперь говорить – его, поскольку клон был мужчиной, на другую планету. Они договорились, что Баал предоставит все необходимое для жизни, а токра привыкнет к новому телу и своему состоянию. Также было достаточно времени для того, чтобы придумать новое имя и легенду, прежде чем появиться снова здесь.
А вот вопрос с ноксами ожидаемо вызвал эмоциональный срыв жены. Баал всячески пытался уйти от объяснений, почему был возобновлен прежний договор и, как ни странно, ему это удалось. В конце концов, Сэм посчитала, что ноксы просто ушли в коллективную медитацию, или что-то в этом роде. Дескать, кто их разберет, эти Великие расы: хотят – появляются, хотят – исчезают. [как не уловимый Джо J «А что Джо действительно такой неуловимый? Нет, он просто нахрен никому не нужен J»]
В любом случае, их помощь никому не была нужна, а нокс всегда были самодостаточны, им не было необходимости общаться с другими народами.
Когда, месяц спустя, Саманта поняла, что беременна, она сначала испугалась. Но Баал приложил все усилия, успокаивая ее. Возраст? Ерунда, потому что, во-первых, есть саркофаг, исцеление в малых дозах вполне допустимо, главное – не перегнуть палку. Во-вторых, в ее крови [лучше в организме, т.к. кровь обновляется проходит через печень и почки, а вот если он осел в соответствующих органах. Что хрен выкуришь, тогда другой вопрос]есть наквадах, а это всегда продляет жизнь [активное долголетие] человеку. Бывшие носители всегда живут намного дольше и дольше сохранят свою молодость – Сэм пришлось ему поверить. Кроме того, она и вправду чувствовала себя очень хорошо, беременность протекала отлично, и Молена с помощью своей аппаратуры также констатировала, что все в порядке и будет в порядке.
В отсутствие ноксов Сэм все больше сближалась с этой женщиной, они действительно стали близкими подругами. Они часто гуляли вместе, занимались исследованиями – или у ашенов, или в лаборатории Баала. Джон почти всегда был или с ними, или с Баалом. К своему удивлению, гуаулд привязался к малышу – младший ОНилл был любопытен, но необычно разумен и спокоен для своей расы и возраста. Как правило, гуаулд даже пускал Джона в свою лабораторию, где усаживал на отведенное ему место, дав в руки какой-нибудь безопасный предмет, которым малыш играл, пока Баал работал. Даже когда мальчик научился ползать, а потом ходить, он никогда не мешал взрослым. К годику он умел занять сам себя, выполняя какие-то манипуляции с предметами, отведенными ему для игр. Но часто так бывало, что гуаулд замечал внимательный взгляд ребенка, наблюдавшего за тем, что происходит в лаборатории. И тогда, не очень понимая, зачем это делает, Баал стал с ним разговаривать о работе. То есть попросту комментировать то, что делал в конкретный момент. Саманта, как-то раз зайдя в лабораторию, умилилась этой картине: Баал на полном серьезе рассуждал о чем-то вслух, периодически обращаясь к Джону. Малыш что-то лепетал в ответ на его слова с умным видом. Когда оба заметили ее, Баал только хмыкнул, увидев, как она рассмеялась, а потом закончил работу. Он взял малыша на руки, и тот, обняв его за шею, четко произнес первое слово: «папа».
Гуаулд кинул быстрый взгляд на Сэм: они ведь никогда раньше не обсуждали вопрос, как малыш должен к нему обращаться. В каком-то смысле это был очередной момент истины, когда Баал мог сказать жене правду, что знает об отце мальчика. Ничего не должно было измениться… но он молчал. Смолчал и в тот раз. Улыбнулся и погладил ребенка по голове, ответил:
- Да, малыш, папа. – И тут же почувствовал, как Сэм обнимает его со спины, положив голову на плечо, и тихонько говорит «спасибо». Именно в этот момент оба почувствовали, что в ее животе толкнулся младший ребенок – тоже мальчик, как показывал аппарат Молены. Все посчитали это хорошим знаком.
Годовалого Джона часто брали на прогулки по лесу дети ашенов – Ринем, как самый ответственный, делал это чаще всего. Там к ним присоединялись детишки нокс, и такой дружной компанией они проводили вместе час-другой. Потом Джона возвращали родителям, а юных ашенов ждал образовательный процесс. Но буквально спустя несколько дней после того случая в лаборатории Баала, произошло нечто непредвиденное.
Баал и Саманта отдыхали, сидя на траве около дома, в ожидании Джона с прогулки. Ребенка доставили даже чуть раньше, но все было совсем не так, как обычно. Коляску с малышом катила Молена, в то же время она буквально тащила на себе, приобняв, Ринема. Баал подбежал к ним и перехватил старшего мальчика. Его дыхание было хриплым, и температура тела явно превышала нормальную. Лицо было покрыто лихорадочным румянцем, ноги и руки дрожали. Саманта тоже подошла и забрала коляску с Джоном.
- Что случилось? – обеспокоенно спросил Баал. – Что с твоим сыном, Молена?
- Он умирает. И я скоро умру. Я прошу вас изолировать нас от других. – В ответ на испуганный взгляд Сэм, который они кинула на Джона, Молена поспешила ее успокоить, - Нет-нет, для вас опасности никакой. Это… проклятие нашей расы. Если с нами будут контактировать другие ашены, они тоже умрут.
- Но что это? – Сэм в ужасе смотрела на Ринема, дела которого были совсем плохи. Но потом вдруг нахмурилась и спросила, – или это и есть то, что вы называли патологией мозга?
- Верно. Мы специально так говорили. Это скорее болезнь тела, но мозг играет ключевую роль. Умоляю, изолируйте нас.
Больше не спрашивая, Баал подхватил Ринема на руки и понес в сторону своего дома. Одно из помещений рядом с лабораторией вполне подошло для того, чтобы устроить больного и его мать. Датчики температуры тела выдавали растущие показатели, лихорадка усиливалась. Кроме того, скверно обстояли дела и у самой Молены – неестественный румянец на лице означал, что скоро и она окажется в таком же состоянии. Саманта, оставив Джона играть в детской, взяла кровь на анализ у обоих ашенов и герметично запечатала пробирки.
- Похоже на чуму орай, - констатировала Сэм, осматривая в очередной раз мальчика, - только, видимо, действует именно на ашенов.
- Чума? – переспросила Молена, - очень похоже. В течение дня мог опустеть целый город. Так продолжалось до тех пор, пока мы не взяли ситуацию под контроль и не перевели вирус в латентную форму, не опасную для жизни.
- Почему же он стал активен?
- Я понятия не имею. Ринем сказал что-то вроде: «Маива… нельзя… страшно». И упал в обморок.
- Нокс? – удивился гуаулд, - как девочка могла вызвать вирус?
- Я не знаю. Предполагаю – она как-то заставила его выразить эмоции, возможно, с помощью телепатии, и вот – результат.
- Уверена, она не хотела ничего плохого, - покачала головой Сэм. – И поэтому вы не обратились за помощью к нокс?
- Одна из причин, - кивнула Молена.
- Вы пробовали подобрать антибиотики? – спросила Саманта.
- Мы многое пробовали. Есть отчеты об экспериментах. Они [Или Эти материалы]как раз остались у нокс, были ими конфискованы. Вирус мутирует слишком быстро, это бесполезно. Вы должны сжечь наши тела так же, как и Коронена.
- Нужен саркофаг, - безапелляционно заявил Баал. – Или свободный гуаулд, поддерживающий иммунитет, но такого у меня нет.
- Это тоже будет бесполезно, - покачала головой ашенка, - Дар жизни нокс и ваш саркофаг действуют примерно одинаково, но после их лечения вирус не исчез, мы проверяли.
- Наверное, это потому, - предположила Саманта, - что ни у одного из вас он не был активен.
- Это правда, - подтвердила Молена.
- Тогда не стоит тянуть, - Баал снова взял мальчика на руки и понес в соседнюю комнату. Лечение затягивалось, а Молене между тем становилось все хуже. В конце концов, Баал принял решение использовать ручное устройство, чтобы дать ей продержаться хотя бы до того времени, когда освободится саркофаг. Но, к его удивлению, прибор подействовал даже раньше, чем раздвинулись створки саркофага, выпуская живого и здорового паренька. Мать и сын с нескрываемым удивлением смотрели друг на друга – они ведь уже не ожидали встретиться в мире живых.
Позже, когда радость утихла, детей уложили спать, а взрослые собрались, чтобы проанализировать ситуацию. Ашенка больше не видела смысла что-то скрывать, а потому ее история получилась подробной.
- Вы уже знаете, что своим существованием наша раса обязана вашей планете и гуаулду по имени Тевтат. Он перенес нас на новую родину и установил свои правила. Он считал себя богом – просветителем, а потому много времени уделял образованию. У Тевтата была лаборатория, в которой он сам лично ставил свои эксперименты. Позже, когда мы смогли проникнуть в нее, мы обнаружили там оборудование совсем не гуаулдовского происхождения – это были в основном устройства Древних. Тот свиток, что повествует о его экспериментах, опять же, остался у нокс. Но я кое-что помню, поскольку в свое время читала его. Сам Тевтат пал жертвой какой-то болезни. Также упоминалось о восстании, которое устроили наши предки, и о проклятии бога, которое должно было нас поразить. И я не знаю, имелся ли в виду именно вирус, или что-то еще.
Болезнь проявилась не сразу. Сначала предки, обученные Тевтатом, просто активно пользовались лабораторией. А потом один за другим стали умирать, заражая других. Так вымер целый город вкруг горы, в подножии которой располагалась лаборатория. Оставшиеся ашены взялись за исследования болезни, а заодно изучили как следует и генетику нашей расы. Оказалось, что Тевтат внес изменения в нашу ДНК. У нас более развиты те отделы головного мозга, которые отвечают за аналитическое мышление. Больший, чем у землян, процент активного использования мозга. Но в то же время наша физическая сила весьма ограничена, мы слабы. Возможно, к тому же и по той причине, что Тевтат боялся восстания.
Так или иначе, предки поняли, в чем наши особенности и преимущества. В то же время это оказалось и нашим слабым звеном: физическая слабость, низкий иммунитет вызвали эпидемию вируса. [просто эпидемию, без вируса. Если у них пониженный иммунный статус, то у них, по идее любой гриппер-простудифилис мог вызвать летальную пандемию. Это вот, как история семьи Лыковых - припёрлись к им исследователи и все мужуки загнулись…] Впоследствии выяснилось, что это была особенная разновидность вируса, который проникал именно в клетки наших тел. Тесты же, проводившиеся на пришельцах, давали отрицательную картину заражения. Именно поэтому мы старались разбавить нашу кровь, но, в то же время, сохранить наши генетические преимущества. Проблему вируса мы решили другим путем: смогли создать вакцину, которая переводила его в латентную форму. Это было не заразно. Но из-за того, что наш мозг устроен именно так, а не иначе, любой всплеск активности правого полушария мог стимулировать переход вируса в активную форму, после чего неизбежно наступала смерть и, скорее всего, эпидемия. Сначала мы не знали, как заблокировать эмоции, а потом поняли, что это и не нужно. Достаточно было избегать их проявления – а гормональные всплески компенсировались работой левого полушария мозга, что было уже заложено в нашем генокоде.
Молена ненадолго замолчала, и Саманта спросила:
- Так эти тесты, которые вы все проходите…?
- Эти тесты имеют двойную основу [функцию]. Они отслеживают интенсивность вибраций правого полушария, в то же время, идентифицируют активность вируса в организме. Мы сделали тесты столь чувствительными, что можем за несколько дней предсказать возможность болезни. Если тесты показывают всплеск активности правого полушария, но вирус находится в стабильном состоянии, мы смотрим динамику повторно через несколько часов. Может так произойти, что все и останется стабильно, но этих ашенов все равно нужно изолировать – они в группе риска.
- То есть Коронен… - задал недосказанный вопрос Баал.
- Повторный тест показал неминуемый всплеск активности вируса в ближайшее время. Он был уверен, что обречен.
Все снова помолчали, словно пытаясь забыть тот ужасный случай. Потом Сэм спросила:
- А как все же Тевтат изменил вашу ДНК? Что он использовал?
- О, это было устройство Древних, вероятно. Сейчас оно у нокс.
- Было бы неплохо изучить его, - заметил Баал.
- Кажется, я знаю, о каком устройстве идет речь, - вздохнув, сказала Саманта. – У Ниирти было такое же, и у Анубиса. И в Атлантиде.
- У Анубиса? – нахмурился Баал. – Но мне о нем ничего не известно.
- Скорее всего, это потому, что он экспериментировал еще до своего вознесения. Он достиг большого успеха – нам не посчастливилось найти результат его экспериментов. Его звали Келак, он называл себя сыном Анубиса. Он обладал огромной силой, памятью своего создателя, и ему оставалось сделать всего лишь один шаг, чтобы вознестись, обретя максимальное могущество.
- И как вы выкрутились? – с интересом спросил Баал.
- С трудом, - сухо ответила она. – Даниэль и Кэмерон обманули его, потребовался не один десяток пуль, чтобы прикончить его.
- Ясно, - Баал ласково сжал ее ладонь, успокаивая, видя, что она разволновалась. – Давайте ложиться спать, как это сделали Ринем и Джон. Молена, тебе лучше остаться здесь – завтра проведем все ваши тесты. Но, думается, с вами все будет в порядке.
- Спасибо вам, - сказала Молена и… улыбнулась. Баал и Сэм переглянулись, а она зажала рот рукой, словно не веря, что это она сделала.
- Кажется, твое правое полушарие дает о себе знать, - хихикнула Саманта.
Ночь прошла на удивление спокойно, исцеленные не заболели вновь. Ринем, наконец, рассказал, что с ним произошло.
- Мы гуляли с Джоном, к нам подошли нокс. Вайюс попросил покатать коляску, а Маива взяла меня за руку и спросила, почему я никогда не улыбаюсь. Я ответил ей, что это – наша традиция, так же как у них – жить в тесном союзе с природой. Но она настаивала, что я обязательно должен улыбаться, что я стану лучше, если начну чувствовать то же, что и она. Я не успел отдернуть руку, она вцепилась в меня и посмотрела прямо в глаза. И мне вдруг стало так страшно, что я закричал. В голове застучало, меня бросило в жар, я сразу почувствовал, что заболел. Я схватил коляску с Джоном и, как мог, быстро побежал домой. Потом помню только, что проснулся в саркофаге.
- Нокс! – глаза гуаулда сверкнули, и Саманта поспешила успокоить его.
- Я не думаю, что Маива знала о последствиях. Ринем, ты ведь тоже не предполагал, что эмоции вызывают болезнь?
- Нет, я только знал, что нельзя их выражать.
- Надеюсь, ты не сердишься на девочку? – спросила Молена и снова улыбнулась. Ринем выпучил глаза, открыв рот.
- Мама! Ты это делаешь! Но как?! – и тут же спохватился, испуганно оглянувшись. – И я тоже? Мне страшно…
- Ну, что ты, не нужно бояться, - успокоила Сэм, - вы исцелились, теперь вам нет нужды скрывать эмоции. Вы больше не заболеете.
- Нужны тесты, - покачал головой Баал. – Мы не знаем о том, что на самом деле произошло, ведь так?
Саманта отправилась на квартиру Молены и забрала необходимую аппаратуру.
Тесты показали полное отсутствие вируса. Ашенка настояла на том, чтобы у нее взяли анализ крови – для выделения антител к вирусу и создания эффективной вакцины. Собственно, она сама и собиралась этим заняться. Баал несколько охладил ее пыл. Следовало сначала точно понять, что им теперь не страшно повторное заражение. Тут пригодилась кровь, взятая накануне – с активным вирусом. Молена провела ее анализ сама, контактируя с опасным материалом, после чего спустя несколько часов вновь был проведен тест. Вируса не было. Оставалась слабая угроза, что она все же может заразиться латентной формой, но для того, чтобы это проверить, необходимо было, наконец, встретиться с остальными ашенами. Надо ли говорить, что и этот тест был пройден успешно, после чего и остальным ее землякам сообщили новости.
Следующие несколько дней пролетели в хлопотах, связанных с подготовкой исцеления всех ашенов. Последующее лечение проходило спокойно, без паники, в соответствии со строгой дисциплиной, которой ашены придерживались всегда. Сначала – вызвать активную форму вируса, с помощью образцов зараженной крови, потом – исцелить прибором или в саркофаге. Кроме того, на основе своей крови Молена все-таки вывела формулу вакцины, что позволило вылечить всех гораздо раньше, даже не вызывая болезнь. В поселении ашенов царила радость, улыбаться стали уже многие. Часто можно было слышать громкие крики исцеленных детишек, играющих во дворе, а также необычно эмоционально суровые отповеди их родителей по этому поводу. Баал страдальчески возводил глаза к потолку и хмыкал, что раньше с ашенами было спокойнее, и что зря они это все затеяли. Но и Сэм, и Молена прекрасно понимали, что на самом деле он был рад, что все так обернулось. Особенно приятно ему стало, когда Молена рассказала о своей встрече с Лайей.
- Я рассказала ей, что у нас произошло. Она укоризненно спросила, почему мы не позвали их. А я ей ответила, что твое лечение, Баал, оказалось не менее эффективным.
Гуаулд даже довольно рассмеялся на этих словах – лесть по-прежнему была ему приятна. [Лесть приятна и кошке и мышке и репке и змейке J))]Но потом Молена продолжила.
- Потом я попросила Лайю вернуть нам те материалы, которые нокс у нас конфисковали. Она отказалась, даже когда я рассказала, что нам нужно то устройство, с помощью которого Тевтат создал генетические отличия нашей расы, чтобы попытаться обратить процесс. Для Сэм такое поведение нокс оказалось неприятной неожиданностью – она и сама не отказалась бы еще раз изучить это устройство, ведь в свое время они так и не смогли в полной мере понять, как оно работает, а теперь, с помощью Баала и ашенов, было гораздо больше шансов в нем разобраться. После этого разговора ноксы пропали и вовсе – даже дети перестали выходить на прогулку, по крайней мере, их никто не видел. Баал, хотя и знал, где они прячутся, держал обещание и не говорил остальным.
Рождение ребенка прошло, как и в первый раз, успешно и без осложнений. Малыша назвали Арон, и, проведя первую медицинскую диагностику ребенка, Молена, отметила, что активность его мозговых импульсов несколько превышает тот уровень, что был зафиксирован в том же возрасте у Джона и сочтен нормой. Но причин для беспокойства, с точки зрения ашенки, не было – и малыш развивался так, как и положено всем детям. Баал прятал довольную усмешку – уж он-то знал, что его сын – особенный и единственный во всей Вселенной.
Дата добавления: 2015-04-12; просмотров: 32 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |