Читайте также:
|
М. Ю. Смирнов
СИСТЕМЫ ЗНАЧЕНИЙ РЕЛИГИОЗНЫХ И ФИЛОСОФСКИХ ПОНЯТИЙ
В РАЗБУЖЕННОМ СОЗНАНИИ
Известно, что увлекательный период жизни, именуемый студенческим, омрачается главным образом дважды в год, когда раздаётся похожее на шипение ядовитой змеи слово сессия. Тогда происходит лихорадочное пробуждение тех сегментов сознания, которые должны быть задействованы в образовательном процессе. Мобилизуются все возможные и невозможные интеллектуальные ресурсы студенческой особи, дабы ей прорваться сквозь зачётно-экзаменационные дебри к заветному оазису каникул, да ещё и удержать за собой право на скудные отступные, по недоразумению величаво именуемые стипендией.
На эти критические дни студенческий разум переводится в режим напряжённого освоения большого объёма учебного материала, что для многих оказывается делом непривычным, доводящим до шокового состояния. Средством, выражающим потуги столь безжалостно активизированного мышления, становится речь, которой изъясняется очутившийся на экзамене индивид. Бывают, конечно, случаи ступора и «партизанского» безмолвия, причём не всегда вызванные неподготовленностью, отсутствием знаний. Это так называемый «эффект собаки»: смотрит тоскливым умным взглядом, всё понимает, а сказать ничего не может. Но «молчание ягнят» с зачётками (то ли от избыточного волнения, то ли от страха произнести «не те» слова) всё-таки встречается реже, нежели акты говорения. И вот здесь-то начинается самое интересное.
Следует исходить из убеждения, что подавляющее большинство обладателей студенческого билета это воспитанные, добрые, честные и, конечно же, смышлёные люди. Задайся любой из них целью услышать, как бы со стороны, что именно произносится им в момент проникновенного общения с экзаменатором, это наверняка стало бы неожиданным открытием в себе самом чего-то дотоле неведомого (реже ― радостным, скорее же ― вызывающим тоскливую задумчивость). Но такое происходит не часто, ибо доминанта внимания в экзаменационной стрессовой обстановке смещена совсем на другое ― отчаянное разыскивание в глубинах памяти хоть каких-нибудь спасительных слов, слуховые и зрительные усилия по улавливанию подсказок, наблюдение за реакцией преподавателя и страстную надежду на появление заветной положительной записи в зачётной книжке.
Поэтому в роли фиксирующей инстанции (семиотического «получателя высказывания») выступает экзаменующий преподаватель, которому судьбой и учебным процессом уготовано быть восприемником студенческих откровений. Автор данных заметок трудится в таком качестве уже больше, чем длилось земное пребывание Иисуса Христа, из чего понятно, что наслушаться (и навидаться) за столько лет пришлось всякого. С какого-то времени показалось занятным не только запоминать отдельные особо выдающиеся студенческие высказывания, но и составить собрание их записей. В итоге, коллекция образовалась весьма обширная.
За принцип отбора и фиксации изначально было положено сохранение услышанного или прочитанного в первозданном (в старину говорили «первобытном») виде, не редактируя или подправляя для пущего блеска добытые перлы. Такая непосредственность трансляции точнее передаёт подлинную тональность студенческого мышления, раскрывающегося в словесах отвечающего на экзамене.
Если исходить из того, что высказывание означает любую единицу (устную или письменную), наделённую значением, т. е. любое утверждение о пространстве, объектах, их отношении и трансформации, то совокупность высказываний на какую-либо тему можно рассматривать как систему значений, которыми сознание наделяет содержимое некой предметной области. Тогда сам процесс высказывания будет экспликацией того образа предмета, который сложился и функционирует в сознании субъекта.
Из многообразия учебных дисциплин, на зачётах и экзаменах по которым доводилось слышать нечто,достаточно будет остановиться на двух, наиболее частых в собственной преподавательской практике ― религиоведении и философии. Студенческие познания по обеим этим дисциплинам обретаются в основном аудиторно, т. е. укладываются преимущественно в форму услышанного с голоса преподавателя и записанного на лекциях, слегка надстраиваясь чем-то прочитанным в рекомендованной или случайной литературе и дополняясь внешними источниками (от СМИ до «житейских рассказов» и/или отдельных личных впечатлений). Возникающие при этом у студентов системы значений религиозных и философских понятий складываются из ассоциативных семантических полей, между которыми устанавливаются иногда прямые, но чаще извилистые опосредованные взаимоотношения. Как известно, далеко не всё, сказанное лектором, конспектируется сообразно смыслу, да и просто звучанию, произносимых фраз — увы, состояние образовательного «бэкграунда» многих учащихся таково, что им не всегда знакомы, казалось бы, элементарные термины или события. Тогда и возникают семантические сдвиги и замещения значений, адаптирующие непонятные слова к наличному уровню представлений.
До поры, до времени (экзаменационного) эти системы значений пребывают в «спящем режиме», поскольку в повседневном обиходе учащегося потребность задействовать их арсенал возникает крайне редко. Поэтому упорядочивание и уточнение значений откладывается до времени очередного инициального «ритуала перехода» (сессии).
О том, как обрабатывается сознанием экзаменуемых, в лихорадочной динамике ментальных операций, содержательное и понятийное богатство религии и философии, можно судить по приводимым далее примерам. В необходимых случаях рядом со студенческим высказыванием в скобках приводится то, что должно было бы звучать на самом деле. Итак, перейдём к иллюстрирующим высказываниям.
Довольно часто имеют место просто забавные оговорки, когда студент тут же понимает, что сделал ошибку и сам поправляет себя. Из такого довелось, к примеру, услышать про «детородный грех» (первородный), «бибилистику» (библеистику), «каталитическую церковь» (нередко произносится студентами-химиками), «понфитика» (понтифика), «веру в надгробную жизнь» и «две тысячи лет до нашей веры». Иногда происходит замена слов по их созвучию: утверждалось, что при гонениях на церковь духовенство возводилось в сан «тайным рукопожатием» (рукоположением), мусульмане совершают «хаджж в Мексику» (Мекку), «сунна состоит из нескольких хасидов» (хадисов), буддистам приписывается «идея единства Брахмана и Атамана» (Атман); античных философов-атомистов с первой попытки многие именуют «анатомистами».
Есть ряд понятий, при произнесении которых сплошь и рядом «глотаются» буквы и целые слоги, и тогда звучит «скептизм» (скептицизм), «тотеизм» (тотемизм), «католизм» (католицизм), «протестанизм» (протестантизм). На особом месте стоит религиозное сектантство: здесь буквы и убавляются и прибавляются, отчего возникает некое пикантное «секстанство». В общем, «миром правит голос» (Логос).
Более «тяжёлый» случай, когда неверно произнесённое слово полагается вполне правильным и на просьбу экзаменатора уточнить, о чём же идёт речь, следует недоумение или даже настоятельное уверение студента в своей правоте. Обычно это происходит от поверхностного знакомства с материалом, неправильного прочтения учебного текста или конспекта, ошибочной подсказки.
Так возникают, например, «синкретинизм» (синкретизм) и «косматология» (космология), появляются философы «неоплатаники» (неоплатоники), дохристианская «секта евсеев» (ессеи), религия «иудализм» (иудаизм), священный текст «Ветхий Завод» (Завет) и «Пятикнижие Моисеева». Вполне убеждённо в истинности звучали суждения о том, что «мессией у древних евреев считался дажеперсидский царь Ксерокс» (Ксеркс; хотя, вообще-то, имелся в виду царь Кир), «Талмуд состоит из Мишны и Гетеры» (Гемара), «Новый Завет написан на еремейском языке» (арамейском), в Новом Завете содержится «Откровение Иоанна Богословского», русское православие использует ныне «синоидальный перевод Библии» (синодальный), в среде христианских мыслителей IV в. существовал «кружок кабардокийцев» (каппадокийцев), в 410 г. «Рим опустошили войска Алахера» (Алариха), князья Борис и Глеб были «первые русские старотерпцы» (страстотерпцы), христианское духовенство организовано в «иерхарическую систему» (иерархическую), у православного духовенства есть «церковный сан протоперей» (протоиерей), существует протестантская организация «адвентистов семи дней» (адвентисты седьмого дня), «ислам возникна Ближайшем Востоке». Случается, что исламский молитвенный ритуал называют «помаз» (намаз), среди направлений буддизма указываются «михаяна» (махаяна) и «ломанизм» (ламаизм), свод священных книг буддизма именуется «Тикитака» либо «Пятитака» (Типитака, Трипитака), а в Китае обнаруживается религия «даосцызм» (даосизм).
Особую вариацию представляет словотворчество в процессе экзаменационного ответа. Иногда это ― трансформация исходных понятий, ведущая к появлению неологизмов с каким-то параллельным смыслом: «свободомышленники», «поклоняющиеся Шиве ― шивинисты», «ученики Пифагора ― пифографисты»,«сократизация» (надо полагать, следование учению Сократа?).
Нередко встречается слияние двух или более слов из тематически близких областей, смысловое различие которых студенческим сознанием не фиксируется: например, целибат (воздержание, безбрачие духовенства), накладывается на филиокве (западнохристианское добавление к восьмому члену Никео-Константинопольского Символа веры) и в результате образуется загадочное «целиокве». Аналогичная операция производится и с именами: античные мыслители Филон Александрийский и Сенека превращаются в «Финеку», среди представителей классической немецкой философии называется «Шлеглинг» (этакий симбиоз Шлегеля и Шеллинга), из двух других выдающихся европейских философов конструируется третий ― «Рене Декант».
Вообще персоналиям разных времён в студенческих речениях изрядно «везёт». Не раз, и не только мне, сообщалось, что первым известным философом древности был некто «Фаллос из Милета» (Фалес). Можно было услышать, как философ-стоик Зенон стал «Зекан Китийский» (из ответа студента-юриста). Трудно забыть упорство, с каким студентка настаивала на существовании римского философа «Сеньки» (Сенека). Среди католических теологов и философов упоминались «Фома Августинский» (вот так могут стать неразлучны через века Фома Аквинский и Аврелий Августин) и «Николай Казанский» (Кузанский). Интересно, также, было узнать о «монадологии Лейбцына» (Лейбниц), философе-просветителе «Вольере» (Вольтер), французском учёном «Леви-Бристоле» (Леви-Брюль).
Можно заметить, как запечатлеваются в студенческой речи «фоновые звуки» текущего информационного потока, периодически настолько активно звучащие по каналам разных СМИ, что почти подсознательно усваиваются слушателями. Из давних примеров вспоминается, как прародительница японских императоров богиня Аматэрасу превратилась в «Аматэреску» (это в начале 1990 г., когда на слуху были события в Румынии, казнь супругов Чаушеску). Их недавних, времён «тандема», — как малолетнего российского императора, жившего в XVІІІ веке, несколько раз назвали Иван VI Анатольевич (Антонович).
Хорошей пищей для «горя от ума» являются имена египетских богов: среди них обнаружены «верховный бог Ар» (Ра), «бог Антон» (Атон) и «бог Оазис» (Осирис).
Пространной темой являются «религиоведческие открытия» экзаменуемых студентов. Здесь, быть может, достаточно просто привести без комментариев ряд наиболее впечатливших суждений:
«Религия возникает во времена процесса родоплеменных разложений».
Дата добавления: 2015-04-12; просмотров: 27 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |