Николай НАВОЛОЧКИН
ТРИНАДЦАЫЙ ЛИНЕЙНЫЙ БАТАЛЬОН И ЕГО КОМАНДИР
В конце апреля 1854 года в станице Усть-Стрелочной, расположенной у самого слияния Шилки и Аргуни - там, где рождается первая амурская волна, — царило небывалое оживление. Только успел пройти ледоход, как сюда, в тихий и сонный совсем недавно Усть- Стрелочный караул, начали прибывать по обоим притокам Амура баржи, лодки, плоты. Готовился первый Амурский сплав. Чтобы отправиться в путь, ждали генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева.
Путем, разведанным русскими землепроходцами еще в XVII веке, по Амуру должны были пройти русские суда и доставить подкрепления в низовья реки, на Камчатку и Сахалин — войска, боеприпасы, продовольствие.
Время было тревожное. В прошлом году Турция объявила России войну, а всего месяц назад к ней присоединились Англия и Франция. Началась Крымская война, одним из ее театров становился Дальний Восток. Англия и Франция покушались на русские земли, которые наш народ со времен первых землепроходцев и мореплавателей открыл и активно обживал на Тихоокеанском побережье. Реальной стала угроза нападения англо-французских судов на Охотское побережье и Петропавловск-Камчатский. Это и произошло в скором времени, и многие из солдат, готовившихся к сплаву, стали участниками героической Петропавловской обороны, когда англо-французский десант был разгромлен, а командующий английской эскадрой контр-адмирал Прайс застрелился.
Муравьев со свитой отправился из Иркутска 20 апреля. За Ангарой в его честь дан был прощальный обед. В конце застолья полковник Облеухов, любивший называть себя «старым солдатом», прочитал Муравьеву посвященные ему стихи собственного сочинения:
Порадовал ты нас приездом.
Но дал лишь на себя взглянуть
И уж сулишь нам грусть отъездом,
Собравшись в дальний, дивный путь...
Муравьев поморщился, когда доморощенный пиит обратился к нему на «ты», но потом, увидев, как дамы прижимают к глазам батистовые платочки, расчувствовался и благосклонно выслушал длиннющее стихотворение. Особенно понравились первому лицу в Восточной Сибири последние строки, где автор этой «поэмы» сравнивал его с самим Ермаком.
Может быть, и не стоило сейчас вспоминать эти стихи, но Муравьев не забыл автора стихотворения и на следующий год назначил полковника Облеухова командиром 13-го линейного Сибирского батальона, созданного еще в 1829 году из Иркутского гарнизонного батальона. К 1855 году он был поротно, пешим порядком, переведен в Шилкинский завод. Там и принял его полковник, мастер писать стихи.
Назначение это предрекло батальону тяжелейшие испытания, но об этом линейны пока не знали. Дело солдатское известное — они готовились к новой экспедиции. Очевидец ее И. В. Любарский во втором номере «Исторического вестника» за 1894 год вспоминал:
«Сборным пунктом был Шилкинский завод. Здесь мы застали три линейных Сибирских батальона — 13, 14 и 15-й, предназначавшиеся в состав отряда. Солдаты этих частей еще с осени прошлого года заняты были работами по снаряжению будущей экспедиции. Мы увидели здесь кипучую деятельность: таскали громадные бревна, распиливали их на доски, сбивали плоты и сооружали баржи. Солдатики копошились везде, как муравьи, и отовсюду раздавались то глухие постукивания топоров, то звонкий грохот кузнечных молотов, то пронзительный визг пилы...»
Весной 1856 года, с открытием навигации, потянулись по амурскому течению плоты, лодки, баржи — всего около 110 судов, на которых отправлялись и солдаты 13-го линейного батальона. Им предстояло проделать путь почти в пять тысяч километров: до Мариинска, где находился штаб амурских войск, и обратно. И все на веслах, на шестах или бечевой...
Путь вниз по реке линейцы прошли хоть и с опозданием, но успешно. Зато возвращение батальона назад окончилось трагически...
Командир батальона полковник Облеухов перед отправкой на Амур сосватал дочь богатого верхнеудинского купца и, как рассказывает в «Воспоминаниях амурского казака о прошлом» зауряд-хорунжий Р. К. Богданов, так был огорчен разлукой, что целые ночи проводил без сна, а утром засыпал и весь батальон подолгу ждал пробуждения командира. На одном и том же ночлеге приходилось жить от двух до трех дней; дорогой задавались пиры в честь именин будущей жены, тестя и тещи, праздновались также все царские и церковные праздники. Наверно, и стихи, посвященные невесте, сочинял на долгих остановках сентиментальный полковник.
Сам Богданов, тогда молодой 22-летний казак, отплыл с почтой через два дня после отправления в обратный путь отряда Облеухова и обогнал солдат 13-го батальона, тянувших бечевой свои лодки, всего в пятнадцати - двадцати верстах от Мариинска. В середине августа Богданов уже вернулся в Усть-Стрелку, а отряд под командой полковника, умевшего сочинять подхалимские стихи, не проделал к этому времени и трети пути.
При таких «темпах» остальные войска обогнали батальон, забирая на пути провизию, оставленную на пяти постах. Запасы эти даже полковник генерального штаба Рагоза в «Кратком очерке Амурского края и развития боевых сил», изданном в Хабаровске в 1891 году, назвал «жалкими». Он же подсчитал, что посты с провизией перед отрядом Облеухова уже пропустили две тысячи ртов. К тому же баржа с мукой, направленная навстречу возвращавшимся войскам, села на мель в двадцати верстах ниже Албазина, и хлеб, который предполагалось выпечь в Кумарском посту, приготовлен не был.
По свидетельству Богданова, Венюкова, Любарского, Иванова, Рагозы и других современников события, солдаты варили и ели подошвы, ремни, кожу от ранцев.
Командир батальона Облеухов съел собственную собаку. За рекой Кумарой отряд застиг ледоход, и солдаты вынуждены были вернуться в Кумарский пост и переждать здесь двадцать дней.
Отряд Облеухова, опоздав в низовья Амура, мог остаться на зимовку в Николаевске — такое распоряжение давал капитан первого ранга, будущий адмирал Казакевич, но Облеухов торопился на свадьбу.
Начались морозы, выпал глубокий снег, обессилевшие солдаты не могли идти и оставались на дороге. Полковник и офицеры, когда стал Амур, скупили у местных жителей мангренов (эвенков) лошадей и, бросив батальон, уехали вперед, обещав прислать подмогу. Облеухов не стал ожидать солдат даже в Усть-Стрелке, а помчался в Шилкинский завод, где его ожидала красавица невеста. А брошенный отряд продолжал идти пешком в летней истрепавшейся одежде. Казак Богданов, посланный навстречу батальону с продовольствием и одеждой из Усть-Стрелки, вспоминал:
«От нынешней Перемыкиной станицы чаще и чаще стали попадаться замерзшие солдаты... Ниже нынешнего Вагановского почтового станка, на одном острове, было много трупов, замерзших в разных позах и большей частью погибших, должно полагать, от голода... На этом острове застали человек двадцать или двадцать пять живыми, которые, по случаю неимения сапог и разным другим причинам, не могли идти далее и остались тут... ожидая смерти».
А те, кто шли, полуживые, обезображенные морозом, закоптевшие от дыма костров, тащили все-таки с собой казенное имущество — ружья и ранцы.
Отряд Облеухова, вернее оставшаяся в живых половина его, прибыл в Усть-Стрелку лишь в середине декабря. По-видимому, полковник Облеухов по этой причине от командования батальоном был отстранен и в дальнейшем в документах и воспоминаниях мы встречаем его уже не в чине полковника, а подполковника и даже майора.
Был еще один прямой виновник разыгравшейся на Амуре трагедии — любимчик Н. Н. Муравьева, его чиновник для особых поручений Н. В. Буссе, человек, сделавший за несколько лет стремительную карьеру. На его совести смерть 29 моряков, зимовавших в Императорской гавани в зиму с 1853 на 1854 год, на его совести жертвы 1856 года, так как он отвечал за обеспечение сплава продовольствием. Несмотря на это, через два года Буссе назначается губернатором только что созданной Амурской области. В неизданных главах рукописи декабриста Д. И. Завалишина, хранящихся в библиотеке имени Салтыкова-Щедрина, приводится едкая эпиграмма, ходившая в Иркутске по случаю назначения Буссе губернатором:
Дата добавления: 2015-04-20; просмотров: 14 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |