Джейми МакГвайр
Случайность #3
Глава 1
Иди домой, выключи свет и убей себя
Мои веки раскрылись, и глаза начали двигаться по темной комнате. Беспокойство, страх и паника охватили меня, как только во внимании оказались белые больничные стены. Мягкие зеленые цифры на дисплее насоса светились жутким светом, и тогда я перенеслась к событиям на день ранее: Медработники, несущие Уэстона на носилках из землянки — это было самым страшным моментом в моей жизни. Все больше пугающих частей проигрывало у меня в голове, снова и снова. Ингалятор падает из ослабевших рук, сирены скорой помощи устроили гонку до больницы — все это пронеслось в голове. Я закрыла глаза, желая прогнать свои чувства и память прочь. Ритмичные вдохи Уэстона и отрывистые гудки на мониторе сняли напряжение. Он жив. Все будет хорошо. Мое тело соприкасалось с его, к каждому сантиметру, что не было покрыто больничным покрывалом. Он был таким теплым под толстым одеялом, что дала медсестра. Я лежала неподвижно, укутана в объятиях парня, который любил меня, мои бедра стали ныть от долгого нахождения в одном положении. Рассвет пробивался сквозь жалюзи и отгонял тьму. Уэстон зашевелился, и я пожелала, чтобы ночь продлилась еще немного. Вероника Гейтс читала газету в мягком сиреневом кресле в углу. В очках, в черной прямоугольной оправе, для чтения и с помощью фонарика от телефона подсвечивала страницы. Я подняла голову, тогда она обратила внимание на меня.
— Доброе утро, — прошептала она почти неразборчиво.
Не рискуя разбудить Уэстона, единственное, чем могла я ответить, была небольшая улыбка. Когда моя голова мягко расслабилась на груди Уэстона, его руки выпрямились, и он сделал глубокий вдох. Вероника тихо засмеялась, а затем взяла деревянный стул и села ближе к кровати.
— Он любил использовать мишку Тедди. После того, как он засыпал, я пыталась убирать его, но даже тогда, он не терял над ним контроль: — она скрестила ноги и переплела пальцы, посмотрев на сына с безоговорочной любовью.
— Он пришел домой в первом классе, и, как ни в чем не бывало, сказал Питеру и мне: «Я женюсь», — сказала она, подражая семилетнему Уэстону. Она выдохнула и засмеялась, снова вспоминая: — Питер спросил, мол, когда? Уэстон ответил: «Позже» и тогда я спросила его: «На ком?», он ответил: «на Эрин», — она проследила за моей реакцией.
— В то время я думала, что он имел в виду ольху, но затем он взял с меня обещание никогда не рассказывать тебе эту историю, и я поняла, что была неправа.
Мое дыхание дрогнуло.
— Это было давным-давно. Я не думаю, что он не возражал бы сейчас, — она посмотрела на Уэстона, а затем снова на меня, — Я рада, что он имел в виду тебя, Эрин. Не думала, что когда-нибудь скажу это тебе.
— Мне повезло, что он так легко не сдается, — прошептала я.
Уэстон снова пошевелился, и Вероника наклонилась ближе к сыну, чтобы получше рассмотреть его.
Он застонал:
— Эрин?
Вероника подняла бровь, а затем знающе посмотрела в мою сторону.
— Я здесь, — сказал я. Не раскрывая глаз, он наклонился на дюйм или два, чтобы коснуться губами моих волос. Солнце достаточно освещало комнату, чтобы заметить тени десятиминутной давности.
Уэстон вздохнул.
— Хорошо. Не оставляй.
— Я не буду, — сказал я.
— В таком случае, я лучше принесу вам завтрак, — сказала Вероника, стоя возле выхода.
— Доброе утро! — ответила медсестра, ее голос, показался слишком громким после того, как Вероника осторожничала шепотом: — Я Амелия. Как ты себя чувствуешь? — Ее ярко-розовое платье соответствовало ее настроению. Вероника наблюдала за ней из угла комнаты, пока брала свою сумочку и ключи со стула. У Амелии были блестящие длинные косы, скрученные в красивый круглый пучок на макушке, добавляя по крайней мере четыре дюйма высоты ее маленькому росту. Уэстон заморгал сонными глазами.
— Эй, я был без сознания.
— Это лекарства, — сказала она. — Я проверю ваши жизненно важные показатели, а затем подождем, что скажет Доктор Шарт. Держу пари, он освободит вас сегодня, — она подмигнула и жестом пригласила меня пересесть.
Я повиновалась, взобравшись на кровать. Уэстон нахмурился.
— Не уходи.
Вероника покачала головой с усмешкой.
— Она сказала, что останется, сынок. Боже мой!
Он смотрел на меня с недоверием.
Вероника посмотрела на меня с теплотой и тут же удалилась.
— Это твоя девушка? — будто бы подразнивая, спросила Амелия у Уэстона.
Уэстон не сводил с меня глаз, ожидая ответа.
— Я слышала, что она спала полночи на этом ужасном диване в зале ожидания и отдыха, сплющенная в твоей постели. Ночью медсестры думали, что это было мило. Моя спина не была бы счастлива. Нет, сэр, — сказала Амелия, качая головой при этой мысли.
Аппарат для измерения давления начала гудеть и манжет раздулся. Уэтсон поморщился от этого. Амелия ловко управилась с прибором, что ровным счетом для меня обозначало в ноль.
— Все хорошо? — спросила Вероника.
Амелия кивнула.
— Как будто ничего не произошло.
Вероника издала небольшой вздох.
— Он может позавтракать?
— Абсолютно. — она протянула ему длинную ламинированную карточку меню, — Просто в кайф мне, когда вы решите, хотите ли овсянки или жирных яиц. — По выражению Уэстона, я могла сказать, что выбор, который на карте, не был таким уж заманчивым. Амелия покинула комнату так же быстро, как и пришла, побуждая Веронику надеть ремень сумочки через плечо.
— Я выберу что-нибудь для всех. Я быстро сбегаю в Браун, и принесу печенье с соусом, — Уэстон оживился.
— Я пойду с тобой, — сказала я.
— Нет, ты должна остаться, — сказал Уэстон.
Вероника подошла на несколько шагов ближе и похлопала своего сына по щеке, а затем схватила свои ключи.
— Я позвоню папе и дам ему знать, что ты не спишь, — ее взгляд направился на меня.
— Ты остаешься?
По выражению Уэстона было ясно, он хотел воспользоваться моментом — поговорить наедине. Я посмотрела на Веронику и кивнула.
— Обязательно позвони мне, если Доктор Шарт придёт, — сказала она.
— Конечно, — сказала я.
Она прошла в прихожую, посмотрела в обе стороны, а затем повернула налево в сторону лифтов. Ее голос был еле слышен, когда она встретила женщин на сестринском посту, и пару минут спустя лифт просигналил о прибытии на этаж. Я стояла в углу, когда отступила от медсестры, наблюдая за тем, как Уэстон закинул одну кисть за голову с неопределимым выражением лица.
— Печенье и соус — звучит действительно хорошо. — Как будто по команде, мой желудок заурчал, и я прикоснулась к своей белой рубашке обеими руками.
— Ты осталась здесь на всю ночь, — сказал он, вовсе не вопрошая.
Я кивнула и скрестила руки, интересно, что он хотел сказать, что пришлось ждать, пока его мать уйдет.
Он посмотрел вниз, в сторону своих ног, погрузившись в мысли.
— Ты можешь лгать мне. Я не буду возражать.
— Что? — спросила я.
Глубокая печаль коснулась его глаз.
— Я имел в виду то, что я сказал. Даже если оставить за Стиллуотером любовь ОСУ — никогда не вернусь, мои воспоминания ближайшие несколько недель не будут иметь ничего, если ты не в них. Я не хочу, чтобы ты давала обещания, которых не сможешь сдержать, Эрин... но сейчас я могу сказать, что я был бы не против лжи. Просто лгать мне. Давай сходим на выпускной бал, отпразднуем выпускной, как сумасшедшие люди, и у нас будет лучшее лето за все время. Мы просто заберемся на горки, прокатимся, и притворимся, что это никогда не закончится.
— Успокоительного? — Уголок его рта дернулся, но челюсть напряглась: — Нет, — ответил он. — Ты всегда была планом. Это всегда будешь ты.
Я подошла к его постели и наклонилась. Остановилась на уровне его губ, искала глазами обещание или какой-нибудь признак того, что он предвидел будущее. Его руки крепко сжали мои, и тогда он притянул меня к своим губам. Однажды он сможет отпустить меня, но не сейчас. Восемнадцать, еще все впереди, он спрашивал о последних воспоминаниях, о моем детстве, и теперь просил о лете, о «нас». Я и так плыла всю жизнь по течению, и о том, что он просил сейчас, было особенно пугающим. Когда Уэстон говорит подобные вещи, что я всегда хотела затерять в мыслях, чтобы отыскать после.
— Детка? — прошептал он, ища мои глаза. Писк на мониторе немного поднабрал.
Было ли это наивностью или глупостью думать, что мы были такими людьми, которые жили в той параллельной вселенной, где после средней школы любовь может длиться — я не просто хочу в это верить. Я хотела доверять ему, даже если это продлится только до августа.
— Дело, — сказала я.
Предлагая только улыбку в ответ, его руки остановились на моих взлохмаченных волосах, и он прижал меня к себе, пока его губы не коснулись моих. Его язык проскользнул в мой рот и слился в танце, медленном и сладком — так он запечатал обещание, что мы дали, а потом он потянул меня на кровать. Его нос уткнулся мне в шею, и я хихикнула, негромко для тех, кто мог бы услышать. Он держал меня близко, он расслабился, с облегчением, а может и до сих пор действует успокоительное. Стук в дверь заставил нас задуматься, и тогда я обратилась к доктору Шарт, что стоял в белом халате и клетчатой рубашке с воротничком.
— И как г-н Гейтс сегодня утром? — Спросил он, идя с медсестрой. — Я собираюсь сделать дикое предположение и сказать, что ты просто в порядке.
Мои щеки вспыхнули краской и, еще раз, я отпрянула в кресло в углу. Уэстон не расстроился. У него была самодовольная улыбка на лице.
— Это Дачия, — сказал Доктор Шарт, просто слегка поворачивая свое плечо в ее сторону. Дачия кивнула мне и улыбнулась, приветствуя Уэстона. Потом она вернулась к своим записям, которые держала у себя на руках.
— Уэстон — наш последний пациент, Доктор. У вас есть десять минут, чтобы вернуться в офис до первого обхода, так что не останавливайтесь на первом этаже пообщаться. Идите прямо? — проговорила она материнским тоном. Доктор Шарт повернулся спиной к ней и сразу поднял брови.
— Она хлеще кнута. Держит меня на чеку.
— Кто-то должен, — пробормотала она, все еще записывая.
Я откинулась на мягкое кресло, достала мобильный, чтобы набрать смс Веронике, пока доктор беседовал с Уэстоном. Они обсудили предписания доктора Шарта, и тот пояснил Уэстону, что необходимо провести дыхательную терапию, до того как его выпишут. Врач и Дачия попрощались со мною, прежде, чем выйти из комнаты, и мой телефон зазвенел.
— Твоя мама хочет, чтобы я попросила врача зайти через 15 минут, — сказала я, — Судя по всему, пройти через улицу оказалось долго.
— Она так сказала? — Уэстон спросил с сомнением.
— Она сказала, «чертовы линии».
— Я не думаю, что Дачия даст согласие.
— Я думаю, ты прав, — сказала я, положив свой телефон в задний карман. Я посмотрела на свои часы.
— Ты сегодня работаешь? — спросил Уэстон.
— Я собралась в парикмахерскую с Джулианной. Но я отменю.
— Ты уже отменила один раз. Не отказывайся. Я все равно не хочу, чтобы ты на меня смотрела здесь, когда я буду проходить дыхательную терапию. Я буду чувствовать себя нелепо.
— Это не сейчас. И я с нетерпением жду печенья с соусом.
— Ты боишься, что мама будет злиться на тебя, если оставишь меня одного здесь, не так ли? — Он ухмыльнулся.
— Это тоже. — Мой телефон зазвонил снова. Я вытащила его из кармана, прочитала сообщение и затем оставила телефон у себя на коленях.
— Кто это был? — спросил Уэстон.
— Джулианна напомнила о встрече.
Вероника зашла раздраженная с двумя пакетами. Я встала, чтобы помочь ей и в этот момент у меня упал мой мобильный на пол.
— Ой-ой! — сказала Вероника.
Я повернула его и вздохнула с облегчением, экран был цел. Я направилась в сторону Вероники, но она встала так, что мне пришлось присесть на кровать к Уэстону. Она вручила каждому из нас пластиковые контейнеры с откидным верхом и с салфеткой. Как только открылась крышка контейнера, Уэстон, с вилкой в руке, хищно набросился на него. С помощью пластового ножа я пыталась нарезать печенье, и поэтому мне пришлось возиться вдвое дольше, но это не мешало. Соус был сливочным и острым — мои вкусовые рецепторы пели хвалу богам Южной кулинарии и тем, кто придумал и усовершенствовал сочетание жира, муки и молока. Вероника собрала наши пустые контейнеры и положила в маленькое мусорное ведро возле двери. Я взяла свой бумажник и мобильник.
— Ты уезжаешь? — спросила она.
Уэстон ответил за меня:
— Она встречается в парикмахерской с Джулианной. Я не позволил ей отменить.
— Конечно нет, — сказала Вероника. — Я тебя растила. — Я ухмыльнулась и направилась к двери, но Уэстон похлопал по своей щеке. Я наклонилась поцеловать его туда, но он повернулся, и наши губы соприкоснулись, нежно держа меня за запястье так, что я задержалась на некоторое время. Второй раз за утро, мои щеки сгорали от смущения. Мои глаза не встретили Веронику, когда я выходила.
Когда я повернула за угол, то услышала, как она ругала своего сына:
— Ты не спросил у нее, не так ли?
Я притихла, а затем прижалась спиной к стене рядом с дверью. Было тихо несколько секунд, мне пришлось напрячь слух, чтобы услышать ответ Уэстона.
— Я уже спросил ее, мама.
— Это официально?
— Да, мы собираемся на бал.
— И?
— Я не знаю. Не спрашивай меня об Эрин, мама. Это странно. — После короткой паузы, он продолжил: — Я слышал тебя, кстати.
— Историю с плющевым мишкой? Извини. Ничего не могла с собой поделать.
— И другую.
— О тебе, когда ты ее называл своей будущей невестой.
Вероника пробормотала что-то еще.
Затем Уэстон заговорил снова:
— Все хорошо. Я рад, что она знает.
— Итак, ты сделал. Ты имели в виду Истер.
— Это не ее имя больше, мама, но да, я имел в виду ее. — Я услышала, как мнется кровать.
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сынок.
— Стоп. — предупредил Уэстон.
— Я просто не хочу, чтобы кто-либо из вас пострадал, — искренне сказала она.
— Я собираюсь пробыть с ней до тех пор, пока она не ушла, мама. Это все что я могу сделать.
Вероника ничего не ответила, поэтому я пошла к лифту, стараясь не споткнуться по дороге, думая о его словах.
Дата добавления: 2015-04-20; просмотров: 8 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |