31-го января 2005-го года мы с Лыточкиным пришли на новую работу. «УЦЕБОТнефтегаз» размещался в бывшем детском саду на поселке Жуковского (в одном квартале от «Хартрона»). Меня это огорчило – не хотелось возвращаться в эти места. Но я быстро привык. И причиной тому была комфортная обстановка на новом месте. В комнате мы сидели втроем: Ощепков, Лыточкин и я. Мне выделили большой и удобный стол и офисное кресло на колесиках. Сразу же купили компьютер и большой 19-дюймовый монитор. Такого хорошего компьютера у меня никогда не было. В начале лета в нашей комнате установили кондиционер.
Рабочий день начинался в 8 утра. Это было для меня непривычно – в «ИНЭКе» мы приходили на работу к девяти, и опоздать можно было на сколько угодно. Но пришлось привыкать. Зато окончание работы в 16:30 меня очень обрадовало (в «ИНЭКе» работали до 18:00). Кроме того, в «УЦЭБОТнефтегазе» не было принято задерживаться на работе. Эту хорошую традицию мы с радостью поддержали.
Через несколько дней после прихода на новое место я отметил свой 57-ой день рождения. Нас в отделе тогда было четверо: Ощепков, Лыточкин, я и молодой программист Сережа Шахов. Мы разместились за моим большим столом, даже не снимая с него компьютер. Была очень приятная камерная обстановка.
Позже к нам перешел из «ИНЭКа» конструктор Юра Загорулько. С приходом еще одного молодого программиста – Максима (забыл его фамилию) отдел укомплектовался полностью. Максим через некоторое время уволился, а его место занял другой программист – Витя Хабалевский. Таким составом в шесть человек отдел просуществовал почти все три года, которые я проработал в «УЦЭБОТнефтегазе».
Теперь о работе. Нам поручили разработку, изготовление и внедрение в эксплуатацию системы автоматического управления утилизационной турбодетандерной установки для одесской газораспределительной станции (ГРС-1). Производителем турбодетандерной установки было харьковское ОАО «Турбогаз». Турбодетандерная установка должна была заменить обычную ГРС, которая понижает давление газа из магистрального газопровода до величины, приемлемой для потребления. Вместо узла редуцирования газа, применяемого в ГРС, предполагалось установить турбину (турбодетандер), которая под действием струи газа высокого давления вращается, понижая тем самым давление. Побочным эффектом при снижении давления было существенное понижение температуры газа. Все в соответствии с законами термодинамики. Если к турбине присоединить турбогенератор, то можно получить электрический ток. Собственно такую небольшую электростанцию мощностью 4000 кВт и представляла собой турбодетандерная установка. Турбодетандеры широко используются в газовой отрасли для получения газа низкой температуры, применяющегося в технологических целях. «Нафтогаз» решил установить около сотни таких турбодетандерных установок на ГРС Украины и таким образом из потребителя электроэнергии превратиться в ее производителя. Была, правда, одна проблема – дармовой холод. Его можно использовать в холодильных установках, но организовать такую кооперацию было сложно. Охлажденный же газ для потребителей не годился. Его нужно было подогревать, на что тратился бы газ. Так что экономическая сторона дела оставалась под вопросом.
Но, как бы то ни было, «Нафтогаз» имел серьезные планы, и работа шла полным ходом. Наша фирма взяла на себя функции головной организации, отвечающей за всю работу. «Турбогаз» поставлял турбодетандерную установку. Привязку установки к ГРС обеспечивало ОАО «Укргазпроект» из Киева. Мы часто посещали «Турбогаз», несколько раз ездили в Киев в «Укргазпроект». К сожалению, мне так и не удалось побывать в Одессе на ГРС-1.
Разработка двигалась вперед. Были написаны алгоритмы. Отлаживалось программное обеспечение. Закупили технические средства. Загорулько собрал два шкафа аппаратуры. Все, казалось, идет нормально. Но прошли выборы, изменилось руководство «Нафтогаза» и начались первые проблемы. Говорят, что у нашего директора Валерия Геннадиевича Разладова не сложились отношения с новым руководством «Нафтогаза».
Следует сказать несколько слов об ОАО «УЦЭБОТнефтегаз». Его создали выходцы из «АСУ Трансгаз», организации на Конева 16, в здании которой располагался «ИНЭК» в момент моего туда прихода. Судя по всему, большой вклад в ее создание вложил отец нашего директора, которого к описываемому мною времени уже не было на свете. Наше ОАО занималось разными направлениями деятельности. В его составе были химики, специалисты по охране труда, писавшие нормативы в этой области, торговый дом, который продавал газ, типография, занятая не только в интересах других служб организации, но и получавшая заказы извне. Был коллектив, в основном, совместителей, которые разрабатывали и собирали САУ для ГРС. Отдел из двух человек занимался общими вопросами Турбодетандерной установки (договоры, закупки и т. п.). О нашем отделе я уже написал.
Проблемы начали появляться у всех. Только типография не зависела от этих влияний. Но искать какую-то новую работу (даже по совместительству) не хотелось. Слишком много я суетился в прошедшие годы. К тому же, деньги платили вовремя. В назначенное время выдавали аванс и получку, которые в сумме составляли 1100 гривен. 100 долларов дополнительно давали в конверте.
На работе меня все устраивало. Домой я ходил пешком. Через ХАИ, а дальше по пути, знакомому мне еще с хартроновских времен. Проходя по ХАИ, я вспоминал студенческую жизнь. Летом часто купался в речке, которая у меня была на пути. Жизнь, наконец, наладилась. Но тут осенью 2006-го года выяснилось, что у меня переполненный камнями желчный пузырь – нужно удалять. Я не сразу решился на операцию и пребывал в состоянии неопределенности. Именно в этот момент мне позвонил Юрий Михайлович Борушко с предложением работы. Переходить к нему я не собирался. Предложил подумать о работе по совместительству. Но сам я, учитывая предстоящую операцию, размяк. Не рвались в бой и Ощепков с Лыточкиным. Так я впервые за двадцать лет отказался от денежного предложения.
А ситуация ухудшалась. Мы предприняли попытки найти для отдела новую работу. Предлагали использовать наши наработки для САУ ГРС, аммиакопровода, подземного газохранилища. Предлагали сотрудничество ТЭЦ-5, в том числе, и установку на их ГРС турбодетандерной установки. Предлагали использование программно-технического комплекса высокой надежности, разработанного нами для турбодетандерной установки, в химической промышленности и ядерной энергетике. Но все безуспешно.
Однажды к нам в организацию приехал потенциальный покупатель одесской ГРС, на которой должны были установить нашу турбодетандерную установку. Мы ему подробно все рассказали. Продемонстрировали наш программно технический комплекс. Но сделка так и не состоялась.
В этот смутный период решил уходить Шахов. Ему предложили более оплачиваемую работу. Ощепков уговорил его продолжить сотрудничество с нами по совместительству. После неудачной продажи ГРС наше положение совсем ухудшилось. Неважные дела были и в целом по организации. Начались увольнения. Нас пока не трогали, но чувствовалось, что это ненадолго.
В мае 2007-го года неожиданно ушел в отпуск Ощепков. Вернувшись, он заявил, что увольняется. Оказалось, что возобновились работы по модернизации на Мариупольском металлургическом заводе, для которого Ощепков делал систему. Мы остались вчетвером. Мои сотрудники начали искать работу. Только я не суетился. Меня ожидала операция, которую я решил делать осенью. Да и до пенсии оставалось меньше года. В августе Лыточкин ушел в отпуск. Я остался в комнате один. Выполнял работу по заказу Ощепкова для металлургического комбината, читал книги и готовился к отпуску – мы с женой собирались ехать в санаторий, в Ливадию, путевки куда нам приобрел сын…
В конце августа я ушел в отпуск. Начало сентября мы провели в Крыму, а вторую половину месяца – в Харькове. До конца отпуска я не хотел связываться с операцией – решил отдохнуть. В начале октября я вышел на работу. Обстановка там была очень неопределенная. Нас могли уволить со дня на день. Я решил поспешить с операцией, пока меня не уволили. Через неделю я лежал в больнице и 17-го октября 2007-го года мне сделали операцию. Сутки после операции я провел в реанимации, а как только вернулся в палату, сразу же услышал звонок моего мобильного телефона. Звонил Лыточкин. Он сообщил мне, что нас увольняют.
Всех моих сотрудников уволили 31-го октября, а у меня был больничный до 12-го ноября. Я вышел на работу 12-го и сразу же встретился с Разладовым. Он сообщил мне об увольнении. Мы договорились, что я буду числиться на работе до 30 ноября. Мне выплатили материальную помощь в 1000 гривен, но долг из «черной» части зарплаты так и не отдали – пропало долларов двести, или триста. Мы по этому поводу слегка поспорили с Разладовым и расстались недовольные друг другом. Это была наша последняя встреча. Недавно Ощепков мне сообщил, что Валерий Геннадиевич Разладов скончался. Он был моложе меня на 12 лет…
Три года пролетели незаметно. Мы разработали систему и собрали программно-технический комплекс, только он оказался никому не нужным. Кажется, аппаратную часть пытались продать в разобранном виде, но я так и не узнал, чем же дело закончилось…
К концу моей производственной деятельности эскалатор опустил меня на самое дно, и я оказался безработным. Два месяца и десять дней я состоял на учете в центре занятости. Мой инспектор очень удивилась тому, что меня уволили за два месяца до выхода на пенсию. Да и я надеялся, что протяну это время, но произошло то, что произошло. А я, пусть и не долго, побывал в шкуре безработного…
Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 10 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |