Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Тайна священника

Читайте также:
  1. А) Воскресные богослужения без священника
  2. В доме священника обсуждают таинственное исчезновение проповедника в тот страшный вечер.
  3. В основании сатанизма Триады Войны лежит «тайна беззакония».
  4. Вот тайна семи звезд, которые ты увидел в моей правой руке и семи золотых светильников:. Семь звезд - ангелы семи церквей и семь светильников - семь церквей» (Отк. 1.20).
  5. Глава 28. В тюрьме проводится последний допрос; признание получено, и тайна разгадана
  6. Глава 3. ТАЙНА ВЕЧЕРЯ
  7. Глава двадцать восьмая или Его страшная тайна
  8. Глава двенадцатая или Ещё одна тайна – Эрик, сколько можно?
  9. Да, таким оно кажется. Все время, пока есть поиск, это тайна… и вместе с тем это открыто является всем.
  10. Діалог священника і юнака про те, як молитву зробити сильною і гучною

Отец Иоанн пользовался искренним уважением у всех жителей того города, в котором он был приходским священником. В нем было смирение служителя Божия и достоинство христианского пастыря. В делах житейских он был кроток и незлобив, а в делах своего священного служения ревностен. Он горячо любил свой храм, старательно украшал его, вступал в него всегда с радостью и благоговением. И вдруг обрушилось на него бедствие и страдание. В один зимний вечер по городу пронеслась страшная весть об убийстве помещика Иванова... Немедленно на место происшествия прибыл полицейский пристав. Он осмотрел труп убитого, кровавые брызги, покрывшие стол и кресла, пятна от окровавленных рук, затворявших дверь... Он сделал допрос слуге убитого, причем обнаружилось, что в то время, когда слуга отправлялся в город, к дому помещика Иванова подходил священник, известный всему городу о. Иоанн. Полицейский пристав немедленно поспешил к отцу Иоанну, дом которого был недалеко. Никем незамеченный, он зашел в прихожую и здесь наткнулся на обстоятельства, имевшие очевидную связь с только что совершенным убийством. В прихожей священника висела теплая ряса мехом наружу; из внутреннего кармана рясы торчал нож, покрытый запекшейся кровью; по светлому меху виднелись следы кровавых рук, которые, очевидно были вытираемы об этот мех. Когда пристав вошел в залу, его встретил сам священник, встретил хотя и радушно, но с некоторым смущением и беспокойством. Когда потом он спросил у священника, был ли он сегодня у помещика Иванова, то о. Иоанн вздрогнул как бы от приближающейся беды; впрочем, отвечал без колебания, что был.

Полицейский пристав на месте описал все, найденное у о. Иоанна, и все слышанное от него, и удалился. На другой день весь город говорил о том, что в убийстве Иванова обвиняется о. Иоанн. Его неизменные почитатели отказывались этому верить. Прочие удивлялись или тому, что такое преступное дело нашло доступ к такой прекрасной душе, или тому, что преступные наклонности так долго скрывались будто бы у священника под покровом притворства и лицемерия. Отец Иоанн, простоявший на молитве большую часть ночи и только под утро забывшийся сном, проснулся от стука в дверь его комнаты. Когда он поднялся с постели и открыл дверь, то увидел расстроенную и заплаканную жену. Она стала умолять его, чтобы он рассказал, что с ним случилось вчера. Отец Иоанн движением рук отстранил от себя плачущую супругу и отвернулся от нее:

—Не спрашивай, — сказал он жене, — не смей спрашивать меня об этом.

—Моим детям, когда они вырастут, скажи, что их отец был честен, что никогда не только человеческой кровью, но и неправедным приобретением не осквернил он своих рук.

—Значит ты можешь оправдаться от обвинений, которые на тебя возводят, можешь объяснить обстоятельства, которые наводят на тебя подозрение?

Так говорила супруга о. Иоанна, разумея окровавленный кож, найденный в кармане рясы, и кровавые пятна на ее меху.

—Не могу, — глухим голосом, поникши головой, — отвечал о. Иоанн, — не должен объяснять, не могу оправдаться. Господь, Которому я служу, запечатал уста мои... и Сам обвиняет меня. Могу ли противиться Ему, и если противостану, то не лишусь ли и последней надежды на Его оправдание?..В этот же день о. Иоанн, как состоящий под следствием, был подвергнут домашнему аресту и через то лишился возможности отлучаться из города и выходить из дому. Неутешная скорбь жены, вопли маленьких детей, плакавших по примеру матери, поколебали о. Иоанна...На третий день после того несчастного вечера он позвал жену в свой кабинет и сказал ей таинственно:

—Немедленно поезжай в губернский город. Явись к святителю, проси у него сострадания к детям нашим. Отдай ему письмо и непременно в его собственные руки. Здесь тайна, которую я могу отчасти открыть только архипастырю. Заклинаю тебя Богом, не поддавайся любопытству, и как это письмо, так и ответ на него соблюди не распечатанным.Через двое суток после этого жена о. Иоанна была уже у архиерея. Он сначала прочитал письмо, которое она подала ему, потом выслушал мольбу, которую она со слезами принесла ему за себя и за своих детей. Острый взгляд архипастыря затуманился и на глазах его навернулись слезы. Он ушел, чтобы написать о. Иоанну ответ, и через несколько минут возвратился и передал просительнице запечатанный конверт. При этом он сказал ей несколько слов ободрения на случай бедствия и, благословляя ее, преподал ей такое наставление:

«В искушении яви твердость, докажи, что ты по достоинству сделалась супругою священника».Когда о. Иоанн дрожащими руками вскрыл конверт, привезенный женою от архиерея, то нашел в нем свое собственное письмо с такою пометкою архипастыря: «Достолюбезный о. Иоанн! Да не беспокоит участь семьи. И последнее свое разделю я с нею. Тебе же от Божественного Пастыреначальника нашего Иисуса Христа подается венец мученичества за дело Божие. Прими сей дар с радостью, яко залог вечной жизни и вечной славы. Радуюсь, что Господь дал тебе не только в Него веровать, но и по образу Его страдать».Такой ответ не обещал хорошего оборота для дела о.Иоанна, но он укрепил его веру и преданность воле Божией.И вот у ворот его дома остановилась телега с двумя солдатами, которые должны были препроводить о. Иоанна в губернский тюремный замок.

Священник, укрепленный молитвой и верой, спокойно оделся в дорожное платье, положил три поклона перед иконами, благословил и поцеловал малюток-сыновей, и наконец, подошел к жене.

Он собирался благодарить ее за то, что она была ему верной подругой жизни, что она доставляла ему семейное счастье; собирался сказать ей, что она вечно, вечно будет жить в его сердце; но она бросилась ему на шею и рыданиями заглушила все его слова. Она умоляла его не покидать ее, разрешить эту тайну, которая нависла над ним страшной тучей.

—Нельзя! — строго и твердо сказал священник. Это дело не в нашей воле. Тут Бог повелевает.С этими словами он осторожно, но решительно высвободился из объятий жены и вышел на улицу к ожидавшим его солдатам. Он просил только у них сделать остановку подле той приходской церкви, где он служил, и они это обещали.

Войдя в храм, он окинул прощальным взглядом иконостас, иконы... — Вот они, подвижники за веру Христову, — подумал священник. И припомнились ему слова Священного Писания: они испытали поругания и побои, а также узы и темницу; были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке; умирали от меча; скитались.., терпя недостатки, скорби, озлобления. Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр.11,36-38). Над всеми же ими — с распростертыми руками и пригвожденными дланями — Сам Начальник и Совершитель веры Иисус, вместо радости потерпевший посрамление и крест. А ты, недостойный служитель алтаря, ты, еще не подвизался до пролития крови. Иди же, иди с терпением на предстоящий тебе подвиг.И, говоря это самому себе, о. Иоанн почувствовал новый прилив бодрости и сил. Облобызав престол и приложившись к иконам, он вышел из храма и сказал своим проводникам: «Теперь везите меня, куда вам приказано».В губернском городе о. Иоанн был неоднократно подвергаем допросами. Если его спрашивали, признает ли он себя виновным в убийстве Иванова, то он отвечал, что не признает. Если его спрашивали, кто же убил Иванова, то он или молчал или молился, говоря про себя: Господи, сохрани! Господи, подкрепи!» В заключение всего он был приговорен за убийство к лишению всех прав и ссылке на каторжные работы.

О. Иоанн приготовил себя, казалось, ко всему. А между тем в состоявшемся о нем приговоре было нечто такое, что он упускал из виду, но что потом поразило его ужасом, породило в нем мучительные тревоги и исторгало из уст его слова ропота; в «лишении всех прав» входило запрещение о. Иоанну священнослужителя. Потом от него потребовали дать подписку в том, что он не будет ни совершать богослужения как священник, ни благословлять, ни одеваться, как священник. Он дал в этом подписку. Но это была последняя капля, переполнившая чашу страдания. о. Иоанн все выносил безропотно и твердо, а этого не вынес. Он застонал, стал ломать руки и, обращаясь к иконе Спасителя, безумно закричал:—Господи! за что...за что Ты отвергаешь меня, чтобы я не священнодействовал пред Тобою? — И с горьким воплем упал на лицо.

Прошло несколько дней, и о. Иоанн с другими преступниками отправился на место назначения. Тяжел был этот путь. Нужно было пройти не одну тысячу верст. Тяжела была и работа в рудниках, к которой определили о. Иоанна по прибытии на место...

Начальство скоро заметило, что от работы о. Иоанна пользы мало. На работах он часто простуживался, и его все чаще и чаще не стали назначать на работы. Тогда он целый день проводил в каземате один. Тело было спокойно, но терзания души его не имели конца...Так прошло немало лет. Приближался конец каторги, после которой о. Иоанн должен остаться навсегда жить в Сибири. Но в это время приблизился, по-видимому, конец и жизни его.Отец Иоанн лежал в опасной болезни. Жар и бред не оставляют его в течение нескольких суток. Зато в горячечном забытьи он не арестант, а священник. Он не выпускает из рук простого платка, который он на своей груди старательно то складывает, то раскладывает — и молится: «не отвержи мене от лица Твоего». Но вот на лице больного изображается беспокойство. Он шепчет про себя: «идут, опять помешают, опять насмеются!»Действительно, в двери тюремного лазарета, где лежал больной, вошли два офицера: начальник тюрьмы и начальник местного отряда войск; их сопровождал еще врач.Они подошли к той кровати, на которой лежал о. Иоанн, и посмотрели в его беспокойные, воспаленные глаза.Затем офицеры обратились к врачу, прося его высказать свое мнение о состоянии больного.Врач сказал, что в настоящую минуту больной находится в состоянии бессознательном, вообще же его болезнь требует старательного лечения, внимательного ухода и полного спокойствия... С этого дня врач посещал о. Иоанна каждый день. Все, что можно было сделать для его выздоровления, все было сделано. Через это перелом болезни совершился благополучно. Больной пришел в себя и стал постепенно укрепляться.

В один из последовавших затем дней снова вошли начальник тюрьмы и начальник отряда и сказали о. Иоанну, что они пришли объявить ему перемену судьбы и для сего должны прочитать ему принесенный ими указ. — Затем раздалось торжественное чтение:

«Так, как обнаружилось, что священник Иоанн, хотя и осужден за убийство, лишен всех прав и находится в каторжных работах, однако, не только не совершил никакого убийства, но явил доблестное самоотречение во всем своем священническом служении, то в полную отмену оного осуждения, как основанного на прискорбном недоразумении, восстановить вышепоименованного священника во всех правах состояния, освободить — возвратить — вознаградить».Слушая все это, о. Иоанн сначала не верил своим ушам, думая, что с ним возобновляется горячечный бред. Потом ему стало казаться, что он неверно понимает то, что слышит. Когда же все сомнения рассеялись, то слезы радости и благодарной молитвы полились из его глаз.

—Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! — воскликнул о. Иоанн и в радостном изнеможении опустился на свою постель.

Когда о. Иоанн узнал, что ему возвращены и свобода и священный сан, то прежде этого пожелал совершить Божественную Литургию.

На следующий день он служил Литургию в тюремной церкви. Храм был переполнен молящимися. Как изобразить душевное состояние о. Иоанна во время этого служения?.. Из его глаз непрерывным потоком катились слезы, но его сердце было объято и согрето животворной радостью, как солнечным теплом.

Сравнивая эти блаженные минуты с прежними терзаниями, о. Иоанн неоднократно спрашивал себя в изумлении: «я ли это? опять не во сне ли я священнодействую?»

Спустя несколько дней о. Иоанн оставил место своего заключения и отправился к дорогим, давно покинутым местам...

В одну из остановок поезда, в котором ехал о. Иоанн, по вагонам несколько раз прошел высокий, румяный юноша — в фуражке, какие обыкновенно носят воспитанники духовных семинарий. Он, очевидно, старался кого-то разыскать, но не находил. Наконец, подавляя робость, которая бывает в молодых людях спутницею хорошего воспитания, он стал спрашивать вслух всех пассажиров, нет ли между ними о. Иоанна?

—Что вам угодно? — Я отец Иоанн, — раздался на это ответ.

С этими словами отвечавший поднялся со скамьи, на которой сидел. Юноша увидел пред собою пожилого человека, имевшего длинную и совершенно седую бороду и такие же седые, не успевшие отрасти, волосы на голове. Молодой человек бросился к нему со словами:—Батюшка! ведь я — сын ваш!..—Матушка и брат — другой ваш сын — здесь же, на вокзале: мы выехали навстречу вам, — проговорил он, справившись со своим волнением и снова вглядываясь в дорогое лицо отца.Радостные ощущения одно за другим шли у о. Иоанна непрерывной чередой...Свою супругу о. Иоанн нашел такой же любящей и такой же достойной любви, какой была она прежде. Хотя ее прежняя свежесть и красота и увяли от лет и от страданий, которые претерпела она чрез тягостную разлуку с мужем, душа ее возвысилась и стала еще прекраснее.Кратко объясним, как о.Иоанн был осужден за преступление, которого он не совершал, и как потом восторжествовала его невинность..

Священник ободрял тоскующего надеждой на милость Божию и благодать Христову, но вскоре поднялся и ушел, говоря, что занятия призывают его домой.Вышедши от Иванова и сделавши несколько шагов по улице, священник встретился с другим своим прихожанином. Это был Феодоров, тоже помещик из соседних деревень.Очевидно было, что Феодоров чем-то встревожен. Он так был занят волновавшими его мыслями, что не только не остановился при встрече со священником, но даже не ответил на его поклон.Отец Иоанн проводил его глазами и заметив, что он свернул в дом Иванова, пошел к своему дому.Дома он занялся подготовкою к очередному богослужению. Но вот скрипнула входная дверь, и немного спустя раздались чьи-то шаги в зале, смежной с кабинетом о. Иоанна.Тогда о. Иоанн оставил книги, поднялся со стула и вышел в залу со свечей в руке. Там пред ним предстал Феодоров, крайне взволнованный, с мертвенно-бледным лицом и воспаленными глазами.—Батюшка! — сказал он шепотом, выражавшим и страх, и отчаянную решимость на что-то, — я совершил великий и тяжкий грех.Священник не поддался любопытству, не спросил, какой грех, где совершен он? Пред ним был его духовный сын и священник ответил ему так, как должен отвечать духовный отец:—Если вы согрешили и грех тяготит вашу душу, — сказал о. Иоанн Феодорову, — то вот икона Спасителя пред нами... Как духовному пастырю и отцу, поведайте мне падение ваше, чтобы чрез меня, недостойного, получить исцеление от Самого Христа.Феодоров подошел к священнику, машинально перекрестился и сказал:

«Хорошо, я все вам открою; но вы, отец — вы не выдадите меня полиции, когда она будет производить по этому делу розыск?»

—Я — служитель Христа, — ответил о.Иоанн. То, что мы совершаем, есть таинство, которое происходит между троими: только между тобою, мною и Господом. Засвидетельствовавши Христу твое покаяние, я не могу потом свидетельствовать пред людьми о твоем преступлении. И совесть, и закон запрещают мне это.Тогда Феодоров сказал священнику, что за несколько минут пред этим он убил Иванова...

Отец Иоанн не нашел в сердце убийцы истинного покаяния. Это сердце было волнуемо другими чувствами, из которых самым сильным был страх человеческого наказания. Посему священник отпустил Феодорова без разрешения и при этом сказал:

«Теперь ты еще не способен к тому, чтобы так, как должно восприять от Господа прощение и помилование. Сначала тебе нужно чрез тяжелый опыт понять, что суд Божий

А сказать, что тот нож, вероятно, оставлен тут Феодоровым, что, вероятно, тот же Феодоров вытер об рясу окровавленные руки, что он, а не кто-либо другой был убийца Иванова, — всего этого священник сказать немог, связанный тайной исповеди.

В таком несчастном совпадении обстоятельств о. Иоанн в первое время мог усматривать только гнев Божий, наказание, посылаемое на него Богом за какие-нибудь неправды. Наконец, в одно из высших судебных учреждений поступило от Феодорова заявление следующего содержания:

«В течение многих лет я ношу в моей душе страшную кровавую тайну. Это — такая тяжесть, которая с годами не уменьшается, а возрастает. Дошло до того, что силы мои изнемогают, и я не могу более скрывать того, что сначала так боялся обнаружить... Я — убийца Иванова... Мало того, — я виновник тяжких страданий невинного священника, который за мое преступление осужден и томится в каторжных работах. Сначала я был с Ивановым не только знаком, но и дружен.. На столе передо мною лежал острый садовый нож. Я мгновенно схватил его, напал на Иванова и перерезал ему горло прежде, чем он успел закричать. Я опрометью выбежал из комнаты, накинул на плечи шубу и в одно мгновенье очутился на улице. Холодный воздух освежил меня, и рассудок мой ко мне возвратился. Я осмотрелся по сторонам. Никто не видал, как я вышел от Иванова. Но не видал ли кто-нибудь, как я входил к нему? В ту минуту, как я подумал об этом, мне вспомнилось, что, входя во двор к Иванову, я встретил священника, который хорошо знал меня Я быстро направился к дому священника, больше чувствуя, чем ясно разумея, какую надобность имею я в том, чтобы видеть его и говорить с ним. Пришедши в дом священника, я бросил шубу в прихожей и вошел в залу, которая была освещена слабым светом лампад, горевших пред иконами. Только тут я осмотрел самого себя. Я воротился в прихожую; руки вытер обо что-то человеческий суд меня миновал. Но я не успокоился, потому что скоро почувствовал приближение суда Божия. Прежде всего заговорила во мне совесть... мне стало тяжело. Святая вера подает всякому грешнику надежду на спасение, на помилование. Путь к этому помилованию лежит через покаяние. Но я не могу принести Богу покаяния, пока пользуюсь плодами своих преступлений. Убийство Иванова принесло мне беспечность, а невинному священнику — утрату достоинства и каторжные работы. На основании этого заявления забытое дело об убийстве Иванова стало производиться вновь. После оправдания священника ему возвращены были свобода, достоинство сана. Обличавший сам себя Феодоров должен был подвергнуться заключению и ссылке на каторжные работы.Выслушав известие о новом решение суда, больной Феодоров, неподвижно сидевший в кресле, сложил левой рукой крестное знамение, слабо перекрестился и с некоторой отрадой и облегчением посмотрел на икону.Через несколько дней его не стало.

О. Иоанн, по возвращении своем, мог отыскать лишь могилу несчастного убийцы. Узнал он и то, что тайная милостыня семье его была оказываема Феодоровым.Для о. Иоанна во всем этом заключалось достаточное побуждение к тому, чтобы до конца жизни вымаливать Феодорову милость Божию, оставление грехов и Царство Небесное.

 




Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 19 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Упражнение 21.| Око за око

lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.009 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав