Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

II. Меры уголовно-правового характера, связанные с уголовной ответственностью.

1. Наказание (ст. 46-59 УК)

2. Иные меры уголовно-правового характера:

- условное осуждение (ст. 73-74 УК);

- отсрочка отбывания наказания (ст. 82);

- принудительные меры воспитательного воздействия (ст. 90-92 УК);

- принудительные меры медицинского характера, применяемые к лицам, совершившим преступление и страдающим психическим расстройством, не исключающим вменяемости (п. «в» ч.1 ст. 97 УК);

- виды освобождения от уголовной ответственности (ст. 75-78 УК);

- виды освобождения от наказания (ст. 79- 83 УК);

- судимость (ст. 86 УК).

Иные меры уголовно-правового характера, указанные в п. 2 нашей классификации вполне гармонично вписываются в перечень предложенных Токийскими правилами мер, альтернативных тюремному заключению. А поскольку в этом перечне указаны также конфискация имущества, постановление о лишении права собственности на имущество и возвращение имущества жертве или постановление о компенсации, в качестве самостоятельных мер, можно предположить, что конфискация имущества, регламентированная в ст. 104.1-104.3 Уголовного кодекса РФ (здесь, по сути объединены две различные меры, предусмотренные Токийскими правилами), должна занять свое место как раз в подгруппе иных мер уголовно-правового характера, в группе Мер, связанных с уголовной ответственностью.

Связь конфискации имущества с уголовной ответственностью вполне очевидна, поскольку ее применение всегда связано с совершаемым преступлением (как с уже совершенным, так и с готовящимся, хотя финансирование терроризма и незаконного вооруженного формирования само по себе представляет самостоятельные составы преступлений, предусмотренных статьями 205 и 208 УК РФ).

Опираясь на выше изложенное, иные меры уголовно-правового характера можно определить следующим образом – это не являющиеся уголовным наказанием меры государственного воздействия, применяемые по приговору (решению) суда или иного органа, посредством которых реализуются позитивные и негативные аспекты уголовной ответственности лица, виновного в совершении преступления.

Представляется обоснованным использование терминов «приговор» и «решение суда», поскольку, некоторые «иные меры» применяются не по приговору суда, а именно по его решению (например, принудительные меры медицинского характера). Что касается указания на «иной орган», имеющий право применять такие меры, то здесь имеются в виду ситуации с освобождением от уголовной ответственности, поскольку освободить от уголовной ответственности, например, в связи с деятельным раскаянием, примирением с потерпевшим (на основании статей 75, 76 УК РФ) может не только суд, но и следователь.

§ 2. Применение принудительных мер медицинского характера.

Основания и цели применения принудительных мер медицинского характера. Как уже указывалось выше, принудительные меры медицинского характера не являются наказанием, не все из них можно отнести и к средствам реализации уголовной ответственности. Данные меры имеют отличные от наказания цели, в их содержании отсутствует карательный элемент, несмотря на то, что применяются они принудительно.

Уголовный кодекс 1996 года выделил принудительные меры медицинского характера в специальный раздел и главу, которая содержит девять специальных статей (с 97 по 104).

Законодатель в ст. 97 УК раскрывает основания применения данных мер, однако их понятия не дает, что на практике ведет к ряду негативных последствий. В части 1 ст. 97 УК РФ определены категории лиц, к которым указанные меры могут применяться.

Это лица:

а) совершившие в состоянии невменяемости деяния, подпадающие под признаки составов преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ;

б) совершившие преступления в состоянии вменяемости, но у которых после этого, в процессе расследования дела, на стадии судебного разбирательства или в процессе отбывания наказания наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение уголовного наказания. Здесь, по сути, речь идет не об одной, а о нескольких категориях лиц: о лицах, у которых психическое расстройство наступило после совершения преступления, но до вынесения приговора, а также о лицах, у которых данное расстройство возникло уже после вынесения приговора, во время отбывания наказания;

в) и, наконец, лица, совершившие преступления и страдающие психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

До внесения последних изменений в УК РФ ФЗ от 8 декабря 2003 года в данной статье имелось указание еще на одну категорию лиц, к которым было возможно применение принудительных мер медицинского характера – это виновные в совершении преступления лица, нуждающиеся в лечении от алкоголизма и наркомании. В настоящее время п. «г» ч. 1 ст. 97 УК утратил силу. Сложно на нынешнем этапе развития оценить эти изменения: с одной стороны, возможно, законодатель пришел к выводу, что принудительное лечение указанных лиц слишком затратно для государства и, что более существенно – бесполезно, поскольку без истинного желания самого больного невозможно излечить эти недуги. А, с другой стороны, и алкоголизм, и наркомания – это тяжелейшие заболевания, которые приобрели в нашей стране невиданный размах и с ними необходимо бороться, и помочь всем желающим излечиться от них.

Нормы о применении мер, отличных от наказания, применяемых к душевно больным, совершившим общественно опасные деяния, были известны еще средневековому праву России, глее в отличие от западноевропейских стран, такие больные не подвергались жестокому преследованию. Еще в Соборном уложении 1649 года содержалось положение о невиновности «бесных», совершивших убийство[254].

В 1761 году Петр III принял решение строить «нарочитые дома» для безумных, данное решение было поддержано Екатериной II, однако она внесла уточнение: «Пока «нарочитых домов» в России нет, следует определить для содержания безумных монастырь, к тому способный»[255].

В Уложении о наказаниях 1845 года указывалось, что в случае совершения «безумными и сумасшедшими» убийства, покушения на убийство или на самоубийство, попытки поджога они заключались в появившиеся к тому времени «дома для умалишенных», (которые явились прообразами современных психиатрических стационаров общего типа) даже в том случае, если их близкие родственники соглашались «смотреть за ними»[256].

В послереволюционной России к лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, применялись «лечебные меры и меры предосторожности», которые регламентировались в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 года[257].

В Уголовном кодексе 1922 года для умственноотсталых предусматривались «меры социальной защиты», причем проводилось уже четкое их отличие от наказания, поскольку указывалось, что данные меры «заменяют по приговору суда наказание»[258].

В УК РСФСР 1926 года меры, применяемые к таким лицам, получили название «мер социальной защиты медицинского характера», то есть явно прослеживается их медицинская направленность.

Уголовный кодекс 1960 года более подробно регламентирует принудительные меры медицинского характера, которым отведена целая глава. Здесь впервые указаны виды этих мер и условия их применения. Принудительные меры медицинского характера применялись в психиатрических больницах общего и специального типа в зависимости от характера и степени общественной опасности совершенного деяния, а также от тяжести психического заболевания лица.

Уголовное право многих зарубежных стран также предусматривает сходные меры, которые чаще всего называются «мерами безопасности». Регламентируются данные меры в УК таких западноевропейских стран, как Великобритания, Италия, Испания, Франция, ФРГ, предусмотрены они и уголовным законодательством Японии и США. Так, например, ст. 219 УК Италии регламентирует помещение в специальные лечебные заведения лиц, осужденных за преступления к уменьшенному наказанию вследствие психической болезни, хронического алкоголизма или наркомании или по причине глухонемоты. Срок нахождения в лечебном заведении дифференцируется в зависимости от тяжести совершенного деяния и может составлять от одного года (в случаях, если минимальный срок лишения свободы за совершенное преступление составляет не менее пяти лет) и до трех лет, если по закону за совершенное преступление предусмотрено пожизненное заключение или наказание в виде лишения свободы на срок не менее 10 лет[259].

По Уголовному кодексу ФРГ к лицам, страдающим алкоголизмом и наркоманией, применяются меры исправления и безопасности, связанные с лишением свободы, которые заключаются в помещении этих лиц в психиатрический стационар или лечебное заведение. При помещении в психиатрический стационар невменяемого лица, совершившего противоправное деяние, предусмотренного УК ФРГ, виновность лица не учитывается, предполагается, что такое лицо действует без вины. Если совершивший деяние действовал в состоянии «уменьшенной вменяемости», то рассматриваемая мера назначается ему наряду с наказанием, причем наказание может быть смягчено. При помещении лица, страдающего наркоманией или алкоголизмом в психиатрический стационар, необходимо наличие ряда условий: во-первых, должно быть совершено противоправное деяние, к ним относятся как преступление, так и проступок; во-вторых, данное лицо должно быть признано опасным для общества, то есть в силу своего состояния оно может снова совершить такое деяние[260].

По уголовному праву Японии под мерами безопасности понимают защитные, воспитательные, исправительные и лечебные меры, которые дополняют или заменяют уголовные наказания с целью предотвращения социальной опасности. Результат их применения оценивается как «уголовно-правовой эффект, достигаемый помимо наказаний»[261]. В отношении психически больных лиц и лиц с ослабленной психикой УК Японии предусматривает помещение их в определенные психиатрические лечебные учреждения даже без согласия их самих или причастных лиц, если есть опасность того, что без помещения их в стационар они нанесут повреждения себе или ущерб другим людям[262].

Как видно, меры безопасности, предусмотренные зарубежным уголовным законодательством и по содержанию и по видам во многом схожи с принудительными мерами медицинского характера, предусмотренными УК России.

Как уже было сказано выше, УК РФ не дает понятия этих мер, а в науке уголовного права данный вопрос решается неоднозначно. Так, например, одни авторы полагают, что это – установленные законом медико-судебные меры, назначаемые судом лицу, признанному невменяемым, либо заболевшему душевной болезнью после совершения преступления[263]. По мнению других, принудительные меры медицинского характера – это некарательные средства воздействия на лиц, страдающих психическими расстройствами, совершивших общественно опасные деяния, предусмотренные Особенной частью УК РФ, и преступления[264].

По нашему мнению, данные меры являются мерами уголовно-правового принуждения, а если брать шире – то это меры государственного принуждения, предусмотренные уголовным законом, которые применяются судом к лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости либо к лицам, у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания, а также к лицам, совершившим преступление в состоянии уменьшенной вменяемости, если указанные лица представляют опасность для себя или других лиц.

Принудительные меры медицинского характера относятся к мерам государственного принуждения, поскольку применяются они судом от имени государства, независимо от желания лица и его близких. К тому же, посредством применения этих мер ограничиваются некоторые права и свободы данного лица. Содержание принудительных мер медицинского характера включает в себя меры правового и медицинского характера, поскольку лицу, совершившему общественно опасное деяние, проводится диагностика психического расстройства, лечение, уход, медико-психологическая реабилитация.

Некоторые авторы полагают, что правоотношения, возникающие в связи с применением принудительных мер медицинского характера, не являются уголовно-правовыми, хотя и регламентированы в УК РФ, поскольку «задачей уголовного закона является защита от преступных посягательств. Общественно опасное деяние лица, не способного сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, нельзя отнести к преступному посягательству, так как эти действия не содержат состава преступления»[265].

Не можем согласиться с подобным мнением, поскольку деяние, совершенное таким лицом, общественно опасно и причиняет, как правило, существенный вред личности, обществу и государству. Само деяние формально содержит состав преступления, отсутствует лишь лицо, способное нести уголовную ответственность за его совершение, то есть субъект, к тому же, если данные меры применяются к лицу, признанному ограниченно вменяемым, - речь идет именно о преступлении.

Можно согласиться с мнением ученых, которые полагают, что при применении принудительных мер медицинского характера возникают особые уголовно-правовые отношения, которые имеют место, как при совершении преступления, так и иного общественно опасного деяния, не являющегося преступлением[266].

К уголовно-правовым указанные меры можно отнести еще и потому, что они преследуют и близкие наказанию цели, вернее, цели, характерные уголовному наказанию. Согласно ст. 98 УК РФ «Целями принудительных мер медицинского характера является излечение лиц, указанных в ч. 1 ст. 97 УК РФ или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части настоящего Кодекса». Цели принудительных мер медицинского характера сформулированы в Уголовном законе России впервые, что, несомненно, положительно, поскольку они помогают раскрыть их сущность. Это тем более важно, ведь самого определения этих мер закон не содержит. Сопоставление целей наказания и указанных мер помогает выделить их сходство и различие.

Цель предупреждения совершения новых общественно опасных деяний лицами, указанными в ч. 1 ст. 97 УК, является общей для наказания и принудительных мер медицинского характера. К тому же, если последние применяются к лицам, признанным ограниченно вменяемыми, создаются также условия для реализации еще одной цели наказания – исправления осужденных.

Ученые по-разному раскрывают указанные в ст. 98 УК цели медицинских мер. Так, например, С.В. Бородин пишет, что «к целям принудительных мер следует относить:

1) излечение или такое улучшение состояния больного, при котором он перестает представлять общественную опасность;

2) предупреждение совершения лицом нового общественно опасного деяния или преступления как во время лечения, так и после его завершения;

3) обеспечение безопасности больного для самого себя;

4) проведение мер социальной реабилитации (выработка у больных навыков для жизни в обществе) в той мере, в какой это возможно в условиях медицинских учреждений, осуществляющих принудительное лечение»[267].

С.В. Бородин, на наш взгляд, совершенно верно трактует приведенные выше цели, хотя социальная реабилитация уголовным законом и не охватывается, однако данную цель следовало бы предусмотреть и закрепить в УК РФ[268].

Под излечением следует понимать не только выздоровление лиц, в результате применения медикаментозного терапевтического лечения, но и помещение в стационар с определенным режимом и применение психотерапии, трудотерапии и различных мер, направленных на восстановление социальной адаптации. Однако в результате лечения далеко не всегда удается достичь полного выздоровления, поэтому закон говорит и «об улучшении психического состояния». Но данная формулировка, по большому счету, ничего конкретного не говорит, она размыта и неопределенна, поэтому на практике, зачастую, возникают вопросы: каким должно быть это улучшение и в какой момент врачи могут прийти к выводу о том, что такое улучшение психического состояния у пациента уже достигнуто? Закон не дает нам ответа на данный вопрос, многие ученые также обходят молчанием эту проблему. Представляется, что следовало бы раскрыть в законе данное оценочное понятие или же дать разъяснения в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ.

Предупреждение новых общественно опасных деяний включает в себя, во-первых, достижение такого состояния больного, при котором значительно снижается или исчезает совсем вероятность совершения нового деяния после отмены принудительной меры. Во-вторых, это и предупреждение возможности совершения общественно опасных деяний во время ее применения, и достигается она путем ограждения больного от привычной среды обитания, а именно – в помещении в психиатрический стационар с конкретным режимом и наблюдением за пациентом[269]. То есть достижение цели предупреждения совершения новых общественно опасных деяний следует понимать более широко, и оно связано «с выбором определенной принудительной меры, которая характеризуется строгостью режима содержания, и со сроком ее применения, который может продлеваться, если лицо представляет опасность для себя и окружающих»[270]. К тому же, предупреждение совершения новых деяний предусматривает улучшение психического состояния, при котором значительно снижается, а порой исключается вероятность совершения новых деяний после отмены принудительной меры медицинского характера. Но ведь не секрет, что после окончания данной меры, после прекращения лечения процесс вновь может обостриться, и лицо, страдающее хроническим психическим заболеванием, снова совершит общественно опасное деяние. Следует согласиться с мнением Б.А. Спасенникова, который предлагает ввести принудительное наблюдение таких лиц у психиатра по месту жительства пожизненно, то есть регулярно (от одного до двух раз в месяц до одного или двух раз в год в зависимости от динамики течения психического расстройства) посещение психиатра. В таком случае проблема профилактики новых общественно опасных деяний будет решаться активнее[271].

Виды принудительных мер медицинского характера. УК РСФСР 1960 г. в ст. 58 предусматривал только две принудительные меры медицинского характера: помещение в больницы общего и специального типа. Причем, первые находились в ведении Министерства здравоохранения, а вторые подчинялись Министерству Внутренних Дел. В 1988 г. в уголовном законодательстве был предусмотрен третий вид принудительных мер: принудительное лечение в психиатрической больнице с усиленным наблюдением, который не имел аналогов в прежнем законодательстве. К тому же, в Уголовный закон было внесено изменение, согласно которому осуществление всех видов принудительного лечения возлагалось на психиатрические учреждения органов здравоохранения. Данное положение получило свое закрепление в Законе РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»[272].

Действующий УК РФ предусматривает четыре принудительных меры медицинского характера. Их исчерпывающий перечень дается в ст. 99 УК: 1) амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра; 2) принудительное лечение в психиатрическом стационаре общего типа; 3) принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа и 4) принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением.

Данные виды принудительных мер раскрывают нам по сути четыре типа медицинских учреждений, которые различаются между собой интенсивностью медикаментозного воздействия и режимом содержания, который в большей или меньшей степени ограничивает права и свободы лиц, помещенных в эти учреждения.

Общим основанием для применения принудительных мер медицинского характера является совершение общественно опасного деяния лицом, представляющим опасность для себя и других лиц, а также возможность причинения таким лицом иного существенного вреда.

Можно сказать, что в основу деления указанных мер на виды (и, соответственно, учреждений) положена различная степень выраженности общественной опасности лица, или, как говорится в одном из учебников, «критерием выбора судом вида принудительной меры медицинского характера является психическое состояние больного, определяющее его опасность для себя или других лиц, возможность повторного совершения общественно опасных поступков»[273].

Следует, однако, заметить, что Закон РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» наряду с принудительными мерами медицинского характера, которые назначаются только судом при совершении лицом общественно опасного деяния, предусматривает также возможность неотложной госпитализации лиц, страдающих психическим расстройством, причем данная мера не связана с совершенным преступлением или иным общественно опасным деянием. Такая госпитализация имеет иные основания, чем у принудительных мер медицинского характера, она носит черты мер социальной защиты.

В соответствии с указанным законом, лицо, страдающее психическим расстройством, может быть госпитализировано в психиатрический стационар без его согласия или согласия родственников постановлением суда, если состояние больного представляет непосредственную опасность лица для себя и окружающих. В такой критической ситуации решение о госпитализации может принять и сам врач без судебного решения, однако затем в суд подается заявление, в котором указывается, на каком основании лицо было госпитализировано принудительно[274]. Применение данной меры связано лишь с потенциальной возможностью совершения общественно опасного деяния и причинением вреда самому себе или окружающим.

Перейдем теперь непосредственно к характеристике каждой меры принудительного характера.

Амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра. Данная мера может быть назначена лицу, совершившему общественно опасное деяние, но не нуждающемуся по своему психическому состоянию в помещении в психиатрический стационар. Указанная мера предусмотрена в Уголовном кодексе впервые. Необходимость ее введения обосновывалась еще в 1976 году юристом Б.А. Протченко, позже и другими учеными. Сущность этой меры заключается в том, что: а) лицо, совершившее общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, направляется под принудительное наблюдение психиатра, осуществляющего амбулаторную помощь по месту жительства лица; б) лицо, совершившее преступление, но страдающее психическим расстройством, не исключающим вменяемости, направляется под принудительное наблюдение у психиатра, который осуществляет помощь по месту отбывания наказания (если наказание связано с лишением свободы) или по месту жительства лица (если наказание не связано с лишением свободы).

Амбулаторное наблюдение или лечение у психиатра может применяться только к тем лицам, которые совершили не тяжкие общественно опасные деяния и, что на наш взгляд, более важно – не склонны к агрессивным проявлениям. Амбулаторная психиатрическая помощь может осуществляться в двух вариантах: консультативно-лечебная помощь и диспансерное наблюдение.

Консультативно-лечебная помощь осуществляется по просьбе лица либо с его согласия. Диспансерное наблюдение может устанавливаться и без согласия лица, совершившего правонарушение и страдающего психическим расстройством. Оно устанавливается за лицом, страдающим хроническим и затяжным психическим расстройством с тяжелыми стойкими или часто обостряющимися болезненными проявлениями и предполагает наблюдение за состоянием психического здоровья лица путем регулярных осмотров врачом- психиатром[275]. По мнению Б.А. Спасенникова основное отличие этой меры от других мер медицинского характера заключается в возможности избежать психотравмирующего воздействия психиатрического стационара, негативного влияния на лицо других пациентов. Но не следует забывать также, что положительный эффект данная мера может иметь только в том случае, если отрицательного психического воздействия не окажет на указанное лицо возвращение к привычному образу жизни, контакты с близкими людьми, родственниками и т.д. В ходе исполнения принудительного амбулаторного лечения лицо периодически посещает своего психиатра и выполняет рекомендованные лечебно-диагностические назначения, в это же время ему оказывается и социальная помощь[276].В случае, если психическое здоровье лица ухудшается, возрастает его агрессивность, происходит нарастание психических расстройств, то суд, по представлению комиссии врачей – психиатров отменяет принудительное амбулаторное лечение или наблюдение и заменяет его на принудительное лечение в психиатрическом стационаре общего типа.

Помещение в психиатрический стационар общего типа в отличие от принудительного амбулаторного наблюдения предполагает совершение лицом общественно опасного деяния или преступления, если при этом лицо нуждается в госпитализации и в случаях оставления такого лица на свободе повышается вероятность повторного совершения общественно опасного деяния. В стационар общего типа помещаются обычно лица, совершившие, как правило, деяния, не посягающие на личность, в частности, на жизнь и не требующие по своему психическому состоянию интенсивного наблюдения, но в то же время нуждающиеся в лечении и уходе.

Под психиатрическим стационаром общего типа обычно понимают отделения психиатрических больниц, для которых осуществление принудительного лечения не является основной функцией. Это может быть узкопрофильное отделение клиники (подростковое, эпилептологическое и пр.) или общепсихиатрическое. Больные такого отделения находятся там на общих основаниях, а не на принудительном лечении. Однако лица, помещенные в них для принудительного лечения, ограничены в некоторых правах и свободах: они размещаются в отделении с отсутствием свободного выхода, имеют право на прогулки только на территории больницы, им не предоставляются домашние отпуска. Выбор стационара в каждом конкретном случае решается судом с учетом критерия обеспечения безопасности лица, подлежащего госпитализации, и других лиц, при соблюдении его прав и законных интересов.

Психиатрический стационар специализированного типа и психиатрический стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением предназначены только для осуществления принудительного лечения.

Стационары специализированного типа создаются, как правило, в крупных психиатрических больницах административной территориальной единицы. В таких стационарах устанавливается постоянное наблюдение за помещенными в них лицами; режим содержания ужесточен: устанавливается охранная сигнализация, изолируются прогулочные дворы, осуществляется контроль за передачами, проводится соответствующий инструктаж персонала, оборудуются специальные технические средства защиты, предусмотрены посты дежурных, которые в случае необходимости вызывают врача или самостоятельно оказывают необходимую помощь. Для лиц, помещаемых в стационар подобного типа, характерны конфликтность, склонность к совершению общественно опасных деяний, побегам. Нередко такие лица отличаются агрессивностью, поэтому контрольно – наблюдательные меры в таких стационарах сочетаются с необходимостью проведения большого количества мероприятий: трудотерапия, культурно-воспитательные мероприятия, вовлечение больных в общественную жизнь и т.д.

Принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением применяется к лицам, которые по своему психическому состоянию представляют особую опасность для себя или других лиц и требуют постоянного и интенсивного наблюдения, поскольку у них ярко выражена агрессивность по отношению к себе и окружающим. Медико-социальные особенности пациентов, направленных в такие стационары, определяют особо строгие требования к организации контрольно-наблюдательных мер в ходе лечения, лечебно-реабилитационных и других мероприятий. Наибольшее внимание здесь уделяется созданию безопасных условий содержания больных.

Психиатрический стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением – это, в отличие от вышеуказанных стационаров, самостоятельное лечебное учреждение федерального подчинения. Поскольку эти учреждения предназначены для относительно небольшого числа психически больных, представляющих особую опасность для общества, потребность в них невелика. В настоящее время в России всего семь стационаров специализированного типа с интенсивным наблюдением, и все они располагаются в европейской части страны. Такое распределение больных на территории страны делает актуальной проблему транспортировки больных. Стационары с интенсивным наблюдением существенно отличаются от ранее рассмотренных, поскольку здесь предусмотрено функционирование специальных отделов охраны, которые оснащены спецсредствами контроля и сигнализации. Сотрудники таких отделов осуществляют не только наружную охрану больниц, но и надзор за поведением пациентов внутри отделений во время прогулок, культурных мероприятий. Деятельность охраны регламентируется специальной инструкцией. Соблюдение режима обеспечивается специально подготовленным медицинским персоналом.

Обязательным условием содержания пациентов является «закрытый» режим отделения: запираемые на ключ двери отделения, а иногда и самой палаты, который препятствует свободному выходу из отделения. Некоторые ученые высказывают мнение, согласно которому люди с осознанно волевым поведением легко могут покинуть даже такой стационар, если поставят перед собой такую задачу[277].

Порядок применения, продления, прекращения принудительных мер медицинского характера. Отличие принудительных мер медицинского характера от наказания проявляется не только в их целях, но и в определении срока их применения, а также в порядке замены одного вида другим. Продление, изменение и прекращение этих мер, как и определение их вида, зависит от результатов лечения и психического состояния лица на момент принятия решения. Всякая попытка заранее обозначить их срок не основана на законе[278].

В соответствии с ч. 1 ст. 102 УК РФ продление, изменение и прекращение применения принудительных мер медицинского характера осуществляется только судом по представлению администрации учреждения, осуществляющего принудительное лечение на основании заключения комиссии врачей-психиатров.

Требование о том, чтобы именно суд принимал решение о продлении принудительной меры является определенной новацией по сравнению с УК РСФСР 1960 г. До принятия действующего УК РФ 1996 г. в соответствие с Временной инструкцией Минздрава СССР продление принудительного лечения без изменения его вида осуществлялось по решению комиссии врачей-психиатров, которая проводила освидетельствование лиц, находящихся на принудительном лечении, не реже одного раза в 6 месяцев. Максимальные сроки принудительного лечения законом не установлены, что в некоторых случаях приводило к тому, что оно затягивалось на 20 лет и более без какого-либо вмешательства суда. Такое положение противоречило общим направлениям развития и совершенствования организации психиатрической помощи.

В соответствии с Законом РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» при госпитализации в психиатрическую больницу в недобровольном порядке необходима санкция судьи, который рассматривает вопрос с участием прокурора и обязательным присутствием самого больного. Предусмотренный данным законом судебный контроль не ограничивается только обоснованностью помещения больного в стационар; в течение первых шести месяцев пребывание лица в больнице комиссионные освидетельствования проводятся ежемесячно, а по истечении этого срока решение о продлении недобровольного содержания в стационаре по представлению администрации больницы вновь принимается судьей. В дальнейшем подобная судебная процедура повторяется каждый год[279].

В соответствии с ч. 2 ст. 102 УК РФ лицо, которому назначена принудительная мера медицинского характера, подлежит освидетельствованию комиссией врачей-психиатров не реже одного раза в шесть месяцев для решения вопроса о наличии оснований для внесения представления в суд о прекращении применения или об изменении такой меры. Освидетельствование такого лица проводится по инициативе лечащего врача, если в процессе лечения он пришел к выводу о необходимости изменения принудительной меры медицинского характера либо прекращения ее применения, а также по ходатайству самого лица, его законного представителя и (или) близкого родственника. Ходатайство подается через администрацию учреждения, осуществляющего принудительное лечение вне зависимости от времени последнего освидетельствования.

Это положение, внесенное в УК РФ Федеральным Законом от 20 марта 2001 года, создает дополнительные гарантии обеспечения и соблюдения прав и свобод человека.

При отсутствии оснований для прекращения применения или изменения принудительной меры медицинского характера администрация учреждения, осуществляющего лечение, представляет в суд заключение для продления принудительного лечения. Первое продление принудительного лечения может быть произведено по истечении 6 месяцев с момента начала лечения, впоследствии продление принудительного лечения проводится ежегодно.

Изменение или прекращение принудительной меры медицинского характера осуществляется судом в случае такого изменения психического состояния лица, при котором отпадает необходимость в применении ранее назначенной меры либо возникает необходимость в назначении иной принудительной меры медицинского характера.

В случае прекращения принудительного лечения в психиатрическом стационаре суд может передать необходимые материалы в отношении лица, находившегося на принудительном лечении, органам здравоохранения для решения вопроса о его лечении или направлении в психоневрологическое учреждение в порядке, предусмотренном законодательством России о здравоохранении.

Некоторые ученые отмечают, что «…в УК подчеркивается ведущая роль судебного контроля не только при назначении принудительных мер, но и на протяжении всего процесса их осуществления»[280], что, на наш взгляд, совершенно справедливо, поскольку именно такой подход соответствует положениям Конституции РФ о высшей ценности человека, его прав и свобод, а также положениям международно-правовых актов[281].

Из текста уголовного закона не совсем понятно – в отношении какой категории лиц действует ст. 102 УК. Мнения ученых на этот счет разделились: одни авторы полагают, что в ст. 102 УК имеются в виду только те лица, которые признаны судом невменяемыми или же у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение уголовного наказания[282]; другие высказывают мнение, согласно которому ст. 102 УК определяет продление, изменение и прекращение принудительной меры медицинского характера для всех лиц, которым назначены принудительные меры медицинского характера[283], на наш взгляд, последняя точка зрения наиболее предпочтительна.

Система принудительных мер медицинского характера, предусмотренная уголовным законом России, позволяет не только выбрать меру, наиболее адекватную состоянию больного при ее назначении, но и изменить ее форму в процессе принудительного лечения, добиваясь тем самым соответствия между характером психического расстройства и мерой медицинского характера.

§ 3. Конфискация имущества как иная мера уголовно-правового характера.

Среди мер уголовно-правового характера одно из центральных мест занимает конфискация имущества, регламентация которой уже в современном российском законодательстве претерпела достаточно противоречивые трансформации, от введения ее в УК качестве дополнительного наказания, вплоть до отказа от неё на основании Федерального закона от 8 декабря 2003 г. №162-ФЗ с последующим восстановлением, но с изменившейся юридической природой. Хорошо известно, что конфискация как вид наказания или иная мера уголовно-правового характера, начиная с древних времен рассматривается по существу всеми государствами в качестве необходимого и эффективного средства противостояния преступности и борьбы с ней. В целом ряде основополагающих международных конвенций государствам – участникам рекомендуется или даже предписывается предпринимать меры в соответствии с их правовыми системами по применению конфискации имущества, полученного преступным путём, доходов от него, орудий, средств и предметов преступления.

Социально-правовая значимость конфискации имущества проявляется в том, что её применение призвано обеспечить восстановление социальной справедливости и, одновременно, устранить экономическую основу современной преступности, приобретающей всё более организованный, агрессивно–террористический, корыстный и коррупционный характер. Общественная значимость исследований конфискации имущества стала ещё более очевидной в связи с её введением в УК РФ в качестве иной меры уголовно-правового характера на основании Федерального закона от 27 июля 2006 г. №153-ФЗ.

На сегодняшний день можно говорить о том, что, во-первых, произошел отказ законодателя от традиционного подхода к конфискации; во-вторых, положения закона о конфискации имущества, характеризуются половинчатостью и неопределённостью, что на практике может свести на нет её социальное назначение, и, в-третьих, имеет место несогласованность соответствующих положений УК РФ, с одной стороны, УПК РФ и УИК РФ, с другой.

В связи с этим судебная практика по применению конфискации, как показывают первые ее результаты, встретилась со значительными трудностями, достаточно отметить, что, например, по Самарской области в первом полугодии 2007 г. лишь по одному уголовному делу была применена конфискация в соответствии со ст.104.1 УК РФ.

Для того, чтобы лучше уяснить проблемы конфискации, необходимо, на наш взгляд, сделать небольшой экскурс в историю развития данного института, в которой можно выделить несколько этапов: 1) конфискация имущества в дореволюционный период; 2) применение данной меры в эпоху социализма, и, наконец, 3) конфискация в современном уголовном праве России.

I этап. Сам термин «конфискация» появился в русском законодатель­стве в XVIII веке, но первые упоминания о конфискации многие исследо­ватели склонны искать еще в Русской правде, относящейся к XI в. Одной из самых суровых мер, предусмотренных Русской правдой, являлись поток и разграбление. Согласно ст. 5 Троицкого списка на поток и разграбление выдавались лица, «ставшие на разбои без всякоя свады». Текст Русской правды не раскрывает содержания этой меры. Мнения исследователей о том, что же понимать под ней разделились. Одна группа исследователей была склонна видеть в ней отдачу виновного (с женой и детьми) в рабство, с обращением имущества в доход князя.[284] В. Сергеевич, связывая это нака­зание с проникновением на Русь греко-римского права, считал, что оно оз­начает ссылку в заточение и конфискацию имущества. Сравнивая русские переводы сборников византийского светского законодательства с оригина­лом, В. Сергеевич отмечал, что там, где в оригинале говорится о конфи­скации и ссылке - в русском переводе стоит «раз­граблены бывше да изженутся». Из чего Сергеевич сделал вывод, что пе­реводчики передали термин «конфискация» понятием «разграбление».

Наиболее точно отражает сущность этой меры точка зрения, согласно которой поток и разграбление являлся лишением покровительства законов, мира, объявлением вне закона, где виновник обычно выдавался властям, а его имущество разграблялось членами общи­ны, близко к чему и этимологическое значение термина «разграбление».

Ни Двинская, ни Белозерская уставная грамоты не упоминают о конфискации имущества. Но Судебник 1497 г. уже содержит в себе опре­деленный прообраз этого наказания. Статьи 8, 39 Судебника устанавли­вающие смертную казнь за татьбу, разбой, душегубство, ябедничество или иное лихое дело, указывают, что имущество оставшееся после удовлетво­рения истцовых требований «боярину и дьяку имати себе». Имущество в указанных случаях обращается не в доход государства, а в пользу лиц вершивших правосудие, т.е. является своеобразной формой компенсации судебных расходов.

Судебник 1550 г., в общем повторяя положения Судебника 1497 г., в ст. 61 велит «государьского убойцу, градского сдавца, крамольника, церковного татя, подметчика, зажигалыцика и ведомого лихого человека» казнить смертною казнью, «исцово заплатити из его статка; и то дати в прогоны». Судебник не раскрывает содержание этой меры.[285] Некоторые исследователи понимают ее как возмещение приказных убытков и расхо­дов. На подобный характер этой меры указывают и другие законодатель­ные акты той эпохи. Так Медынский губной наказ 1555 г. в ст. 5 указывает: «а что останется тех животов у исцевых исков и старостам о тех животах описати на Москву к боярам в Разбойную избу», в ст. 9: «а не будет исцов, - и старостам животы их продати; да что на нем возьмут...да о том отпи­сывать боярам в Губную избу».

Это положение наглядно свидетельствует о том, что первоначально конфискация имущества применялась в сугубо фискальных целях, как форма компенсации издержек судебных и карательных органов. И.Я. Фойницкий, рассматривая эволюцию имущественных наказа­ний в российском уголовном законодательстве, также отмечал, что «...первоначально имущественные взыскания шли в пользу потерпевшего, но мало-помалу, и общественная власть начала принимать в них участие, и в виду фискальных интересов к ним прибегала довольно часто: важнейшие преступления сопровождались отбиранием в казну всего имущества, по менее важным отбиралась часть его».[286]

Анализируя российскую карательную систему XVII в., Н.Д. Сергеев­ский отмечал: «Извлечение из наказания средств для пополнения казны было постоянной заботой государственной власти, отсюда и широкой раз­витие имущественных взысканий».[287]

Законодательство Петра I предусматривало конфискацию за весьма различные по своему характеру деяния. Указ 1713 г. предусматривал «...отнятие вотчин, поместий, пожитков» за выделку и продажу серебря­ной посуды, Указ от 29 декабря 1714 г. за торговлю с рук готовым платьем, Указ от 11 октября 1715 г. за подбивку сапог гвоздями и железными ско­бами, Указ от 17 января 1718 г. за употребление дегтя в некоторых произ­водствах. Указ 1719 г. за утайку руды».

Конфискованное имущество распределялось по разному: деньги, вы­рученные от продажи конфискованного имущества осужденных духовного сословия и раскольников, шли на содержание «гошпиталей».[288] Юстиц-коллегия получала конфискованные средства на содержание надворных и нижних судов. Берг-коллегия - средства, конфискованные за утайку руды. Нередко деньги выдавались и частным лицам. Так письмом князя Мень­шикова киевскому губернатору Голицыну было указано, как распределить конфискованные имения Мазепы. Причем 20.000 руб. отдано самому Го­лицыну.

К концу XVIII в. стараниями европейских криминалистов и филосо­фов конфискация имущества была признана наказанием несправедливым и недостойным цивилизованного государства, вслед за чем началось посте­пенное ее изъятие из уголовного законодательства. Не без влияния этих воззрений Екатерина II в Жалованной грамоте дворянству от 21 апреля 1785 г. гарантировала неприкосновенность на­следственного имения даже при осуждении за важнейшие преступления. В соответствии со ст. 23 Грамоты в этом случае права на имения переходили к наследникам[289].

Александр I Указом от 6 мая 1802 г. отменил конфискацию для не дворян и купцов I и II гильдии, т.е. для всех сословий. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. преду­сматривало конфискацию имущества за государственную измену, участие в бунте или заговоре против Власти Верховной, но на основании и в по­рядке определяемым особым распоряжением правительства.[290]

II этап. После Октябрь­ской революции уже в Инструкции НКЮ от 19.12.1917 г. «О революци­онном трибунале» в числе мер наказания был предусмотрен секвестр или конфискация (полная или частичная) имущества виновного. Также преду­сматривали эту меру и отдельные декреты за широкий круг правонаруше­ний: нарушение государственной монополии на объявления, сделки с недвижимостью, ценными бумагами, взяточничество спекуляцию. Как отмечал И.Я. Козаченко, конфискация имущества в 1918 г. составила 5,2 % всех применяе­мых революционными трибуналами мер уголовного наказания. Применя­лась она главным образом за спекуляцию (9,8 %), взяточничество (1,9 %) и контрреволюционные преступления (1,1 %).[291]

В Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. конфискация имущества была предусмотрена в санкциях 55 статей из 200 (т.е. в 28 % всех статей), из них за: контрреволюционные преступления, преступления против порядка управления, должностные преступления, хозяйственные преступления, имущественные преступления, воинские преступления, преступления против личности.

Кроме этого, суду предоставлялось право присоединять конфиска­цию имущества к любому наказанию за любое из преступлений (ст. 50 УК). Распространенность этой меры объяснялась влиянием уголовного права предшествующего периода, «а также учетом возможности накопле­ния имущества в условиях НЭП среди новой буржуазии»[292].

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. в первоначальной редакции вос­производил положения УК 1922 г. в части права суда присоединять конфи­скацию к любому наказанию за любое преступление. Такая позиция была подвергнута критике в юридической литературе, и в 1927 г., после приня­тия сводного закона «О реквизиции и конфискации имущества», примене­ние конфискации было ограничено случаями, специально предусмотрен­ными статьями Особенной части УК РСФСР.

В 1927 году в Основные начала уголовного законодатель­ства Постановлением ЦИК и СНК СССР от 15.06.1927 г. «Об ограниче­нии конфискации по суду» были внесены соответствующие изменения. Изменялась ст. 25 и вво­дилась ст. 25-1. В соответствии с новой редакцией ст. 25 конфискация имущества могла применяться в качестве основной и дополнительной ме­ры наказания в случаях совершения государственных, воинских, важнейших должностных и хозяйственных преступлений, а равно и в других случаях, устанавливаемых в порядке законодательства СССР.

В УК РСФСР 1960 г. в системе видов наказания конфискация имущества была предусмотрена в качестве дополнительного наказания в ст. 35. В соответствии с данной статьей конфискация имущества состояла в принудительном безвозмездном изъятии в собственность государства всего или части имущества, являющегося личной собственностью осужденного. Конфискация применялась только как дополнительное наказание в случаях, если она предусмотрена в санкции статьи Особенной части УК [293].

Как правило, конфискация имущества могла быть назначена только за со­вершение корыстных преступлений и некоторых других наиболее тяжких пре­ступлений: государственных преступлений (измена Родине, шпионаж, контра­банда, фальшивомонетничество), преступлений против личности (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, похищение человека, торговля несо­вершеннолетними, захват заложников), преступлений против собственности (кража, грабеж, разбой, вымогательство) и некоторых иных преступлений (угон воздушного судна, терроризм). При этом ряд статей предусматривал конфи­скацию только как обязательное дополнительное наказание (ст.ст. 64, 78, 102 УК), другие - как альтернативное (ч. 2 ст. 144, ч. 1 ст. 146 УК). В первом случае суд был вправе не назначать это наказание только при наличии исключительных об­стоятельств, т. е. при применении ст. 43 УК с обязательным указанием в приго­воре мотивов такого решения.

При назначении конфискации имущества суд должен был учитывать не только тяжесть содеянного, но и данные о личности виновного, его семейном и матери­альном положении. В соответствии с уголовным законом конфискация имуще­ства могла быть обращена только на личную собственность осужденного и его долю в общей собственности, а также на вклады осужденного в банках и учреж­дениях Государственного банка России. Не могло быть конфисковано имуще­ство, необходимое для самого осужденного или лиц, находящихся на его ижди­вении.

В соответствии со ст. 35 УК конфискация имущества делилась на полную и частичную. Полная конфискация заключалась в изъятии всего имущества, при­надлежащего осужденному; частичная - в изъятии определенной в приговоре части его имущества. При этом суд должен был указывать, какая именно часть (доля) имущества конфискуется, или конкретно перечислять конфискуемые предметы.

В то время УПК РСФСР также предусматривал так назы­ваемую специальную конфискацию, которая не являлась наказанием и применялась в порядке ст. 86 УПК. В соответствии с ней подлежали конфискации и пере­давались в соответствующие учреждения или уничтожались орудия преступления, принадлежащие виновному; вещи, запрещенные к обращению; деньги и иные ценности, нажитые преступным путем, по приговору суда обращались в доход государства.[294] Применение специальной конфискации в отличие от одноименного уголовного наказания могло быть осуществлено судом по любому уголовному делу при наличии оснований, предусмотренных ст. 86 УПК. Характерно, что санкции некоторых статей Особенной части УК устанавливали именно специ­альную конфискацию, например, ст. 169 - «конфискацию перемещаемых това­ров или иных предметов», ст. 166 УК- «конфискацию ружей и других орудий охоты» [295].

При конфискации имущества государство не отвечало по долгам и обяза­тельствам осужденного, если они возникали после принятия органами дознания, следствия или судом мер по сохранению имущества и притом без согласия этих органов (ч. 4 ст. 35 УК).

Законодательство подавляющего большинства современных государств предусматривало в качестве уголовного наказания конфискацию конкретных предметов, использованных для совершения преступления или полученных в ре­зультате его совершения, и не допускало конфискацию всего или части принад­лежащего осужденному имущества.[296]

Обращение приговора о конфискации имущества к исполне­нию производилось судом, вынесшим приговор. По вступлении приговора в законную силу суд направлял его копию вместе с исполнительным листом и копией описи имущества судебному исполнителю. Указанные выше исполнительные документы направлялись судебному исполнителю по месту нахождения имущества, под­лежащего конфискации. Если народному суду не было известно мес­тонахождение конфискуемого имущества, исполнительные до­кументы направлялись судебному исполнителю по месту жительства осужденного.

Если вынесен приговор о конфискации жилого дома, дачи или иного строения, исполнительные документы направлялись судебному исполнителю районного (городского) народного суда по месту нахождения дома, дачи, строения; при конфис­кации автомашины они направлялись судебному исполнителю по месту учета автомашины.[297] В том случае, когда суду было извест­но местонахождение иного имущества осужденного, исполни­тельные документы направлялись судебному исполнителю по месту нахождения этого имущества.

Могли быть конфискованы также вклады осужденного в бан­ках, акции и другие ценные бумаги. Предметом конфискации мог быть частично выплаченный пай осужденного в жилищно-строительном, дачно-строительном, гаражном кооперативе, приватизированная квартира, дом.

Конфискации могла подлежать доля осужденного в любой совместной собственности, в общей собственности супругов, колхозного двора, хозяйства граждан, занятых индивидуаль­ной трудовой деятельностью в сельском хозяйстве либо в коопе­ративе, граждан, объединившихся для занятия индивидуальной трудовой деятельностью в сфере бытового обслуживания, об­щественного питания и т.п.

Приступая к исполнению приговора о конфискации имущес­тва, судебный исполнитель должен был принять необходимые меры к сохранению имущества, подлежащего изъятию и подвергну­того описи. Если в приговоре суда были перечислены конфискуемые предме­ты, судебный исполнитель должен был удостовериться, что эти предметы имеются в наличии.[298]

В тех случаях, когда в приговоре в общей форме содержалось указание о конфискации всего имущества осужденного или его части (например, половины, одной трети и т.п.), судебный исполнитель проверял наличие имущества, указанного в по­лученной им из суда описи, принимал меры к выявлению иного имущества, подлежащего конфискации, и составлял допол­нительную опись, а в необходимых случаях накладывал арест, что запрещало распоряжаться имуществом.

Если имущество не было описано, судебный исполнитель устанавливал его и составлял опись.

К выявлению имущества, подлежащего конфискации, судеб­ный исполнитель приступал немедленно по получении исполни­тельного листа и в течение 20 дней письменно уведомлял фи­нансовый орган о наличии или отсутствии такого имущества [299].

Если конфискации подлежала часть имущества, не опреде­ленного в натуре (например, половина, одна треть и т.п.), су­дебный исполнитель в соответствии с предварительной оцен­кой выделял конкретные предметы, подлежащие конфискации.[300] При отборе конфискуемых предметов должно было учитываться пожелание осужденного или членов его семьи, если это не пре­пятствовало исполнению приговора.

Конфискованное имущество должно было быть передано финан­совым органам. До его передачи удовлетворялись предъявлен­ные к осужденному требования, возникавшие до наложения ареста на имущество следственными или судебными органами. Осно­ванием для удовлетворения требований должны были быть испол­нительные документы, предусмотренные законом. Очередность удовлетворения требований определялась ст. ст. 418 — 426 ГПК.

Требования о взыскании алиментов, сумм пособий, выпла­чиваемых на несовершеннолетних детей, и о возмещении вре­да, причиненного увечьем или иным повреждением здоровья, а также смертью кормильца, удовлетворялись независимо от того, возникали они до наложения ареста на имущество или после.

Во всех случаях предъявления претензий, подлежащих удов­летворению за счет конфискованного имущества, государство отвечало в пределах стоимости этого имущества.

Если конфискованное имущество было полностью реализовано для покрытия долгов, подлежащих удовлетворению, судебный ис­полнитель сообщал об этом финансовому органу.[301] Судебный исполнитель не вправе был самостоятельно реализовывать подлежащее конфискации имущество. Это должно было про­изводиться финансовыми органами.

В ряде случаев имущество, подлежащее конфискации, при­обретенное осужденным до вынесения приговора либо после этого, но на средства, подлежащие конфискации, обнаружива­лось после исполнения приговора в части конфискации, но до истечения сроков давности исполнения приговора.[302] Давность исполнения обвинительного приговора о конфискации имущес­тва была установлена в три года со дня вступления приговора в законную силу (п. 1 ст. 49 УК РСФСР). При этом не имело значения, когда фактически приговор был обращен к исполнению.

Передача конфискованного имущества финансовым органам завершала исполнение приговора. Судебный исполнитель де­лал об этом отметку на исполнительном листе, который воз­вращался суду, вынесшему приговор. Финансовые органы после реализации имущества или его безвозмездной передачи (например, музею) сообщали суду, вынесшему приговор, ка­кая сумма была выручена от реализации либо — когда, где, кому и какое имущество передано.

Как видно из выше указанного, конфискация имущества как вид наказания была предусмотрена в советский период во всех УК РСФСР и являлась мощным средством воздействия на преступников.

III этап. Данный период характеризуется тем, что за довольно-таки короткий срок (с 1996 по 2009 год) норма о конфискации менялась трижды и можно говорить о трех ее различных редакциях:

1) первоначальная редакция (ст. 52 УК РФ) в период с 1996 по 2003г., где она была предусмотрена в качестве только дополнительного наказания;

2) новая редакция (ст. 104-1, 104-2 и 104-3 УК РФ) в период с 2006 по 2008 г., согласно которой конфискация имущества приобрела иную юридическую природу – была восстановлена в качестве «иной меры уголовно-правового характера»;

3) последняя (новейшая) редакция (ст. 104-1, 104-2, 104-3 УК РФ) в период с декабря 2008 г. по сегодняшний день – согласно которой было несколько изменено само понятие конфискации и устранены некоторые юридико-технические недостатки нормы.

В первоначальной редакции УК РФ 1996 г. конфискация имущества была регламентирована в ст. 52, согласно которой представляла собой принудительное безвозмездное изъятие в собственность государства всего или части имущества, являющегося собственностью осужденного. Редакция данной статьи практически повторяла положения ст. 35 УК РСФСР, с той лишь разницей, что не говорилось о личной собственности осужденного. На сегодняшний день ст. 52 утратила силу[303]. Конфискация имущества устанавливалась в качестве только дополнительного наказания за тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные из корыстных побуждений, и могла быть назначена судом только в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса. Она не могла быть заменена штрафом, выплатой в денежном выражении или иными имущественными взысканиями.

Не подлежало конфискации имущество, необходимое осужденному или лицам, находящимся на его иждивении, согласно перечню, предусмотренному уголовно - исполнительным законодательством Российской Федерации.

В части 2 статьи 52 содержалось предписание, обращенное к законодателю, об установлении конфискации имущества за тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные из корыстных побуждений. Из статьи был устранен ряд положений, имевших гражданско - правовой характер[304].

Конфискация как дополнительное наказание оказывала серьезное имущественное воздействие на осужденного и в современных условиях могла оказаться более значимым наказанием, чем лишение свободы и иные виды наказания.

Объектом конфискации могли быть жизненно важные для осужденного и его семьи имущественные ценности, поскольку законодатель не делал специального исключения из перечня объектов конфискации, а именно: квартира; предприятие, принадлежащее на праве собственности; транспортные средства, создающие возможность работать и зарабатывать и пр. Полное лишение имущества крайне затрудняло адаптацию осужденного к нормальной жизни после отбытия наказания, а его семья могла остаться без средств к существованию. Определяя пределы конфискации, суд учитывал общие начала назначения наказания, не подвергая осужденного таким лишениям, которые явно не соответствовали цели восстановления социальной справедливости.[305]

Перечень имущества, не подлежащего конфискации, предусматривался уголовно - исполнительным законодательством РФ. Под имуществом, являющимся собственностью осужденного, следовало понимать вещи и имущественные права, принадлежность и содержание которых определялась в соответствии со ст. 128 ГК РФ "Виды объектов гражданских прав". Согласно данной статье к объектам гражданских прав относились вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права. При этом, по мнению специалистов в области гражданского права, учитывалось, что в каждом конкретном случае термин "имущество" применялся в гражданском праве неоднозначно и требовал толкования применительно к характеру складывающихся правоотношений.

Собственностью осужденного по смыслу ст. 52 УК являлось имущество, на которое он имел право собственности. Признак имущества и признак его нахождения в собственности осужденного конкретизировал объект конфискации и определял необходимость юридической и фактической оценки имущественных прав осужденного.[306] Ценные бумаги, акции, находившиеся в собственности осужденного, могли быть предметом конфискации, но при этом государство приобретало лишь право требования на получение в свою собственность части имущества юридического лица, и притом лишь в случаях, когда это было предусмотрено законом, например при ликвидации хозяйственного общества.

Не являлось конфискацией имущества изъятие орудий преступления, вещей, изъятых из гражданского оборота (например, наркотиков, оружия), ценностей, нажитых преступным путем, поскольку все эти и аналогичные вещи вообще не являлись собственностью осужденного или не могли быть объектом вещных прав физических лиц.

Суд был вправе назначить конфискацию всего либо только части имущества во всех случаях, когда это наказание было предусмотрено санкцией статьи Особенной части настоящего Кодекса.

Исполнение наказания в виде конфискации имущества производилось судебным исполнителем по месту нахождения имущества. По получении необходимых документов он немедленно проверял наличие имущества, указанного в описи, выявлял другое имущество, подлежащее конфискации, принимал меры по сохранению имущества и т.п. Законодатель не устанавливал права физических лиц либо организаций, участвовавших в уголовно - процессуальной деятельности, включая выполнение оперативно - розыскных действий и исполнение приговора, приобретать любым способом какие-либо права или извлекать какую-либо выгоду из конфискованного имущества.

Можно сказать, что успешно пережив перестройку и распад СССР, такая мера наказания, как конфискация, благополучно перекочевала из советского в российский УК – конфискации, зачастую подлежало буквально все, до последней копейки и нитки.[307] Только за получение взятки в 2002-2003 годах было вынесено 50 обвинительных приговоров, предусматривающих в качестве дополнительного наказания конфискацию имущества.

Однако в конце 2003 года при принятии президентского пакета поправок к УК конфискация личного имущества осужденного, несмотря на самое ожесточенное сопротивление Генпрокуратуры, была все же вычеркнута из кодекса. При этом в законодательстве (ст. 81 Уголовно-процессуального кодекса) сохранилась конфискация "имущества, денег и иных ценностей, полученных в результате преступных действий либо нажитых преступным путем".

Но для того, чтобы добраться до этого имущества, следствие должно было доказать уже не только вину владельца, но и незаконное происхождение денег и ценностей.

Неудивительно, что силовики развернули грандиозную кампанию за восстановление "советской" меры наказания, которая прошла под лозунгом борьбы с тремя "бичами России": терроризмом, наркоторговлей и коррупцией. В начале 2005 года вопрос о восстановлении в Уголовном кодексе в качестве меры наказания конфискации имущества, отмененной в декабре 2003 года, обсуждали практически во всех органах власти.[308]

Спустя три года борьба за восстановление конфискации в УК РФ увенчалась успехом - конфискация имущества возвращена в Уголовный кодекс Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ. С инициативой о восстановлении данной меры уголовно-правового воздействия в действующем законодательстве ранее высказывались Генеральный прокурор РФ, министр внутренних дел РФ, депутаты Государственной Думы и члены Совета Федерации РФ, судьи Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ. Аналогичные предложения с указанием на отрицательный эффект, вызванный исключением конфискации имущества из числа наказаний, содержались и в публикациях видных ученых, исследующих проблемы теории и практики применения норм уголовного права.

Конфискация имущества в настоящее время в силу наименования раздела VI УК РФ, куда она помещена, относится к иным мерам уголовно-правового характера.[309]

Новый раздел VI с наименованием «Иные меры уголовно-правового характера», включает две главы: «Принудительные меры медицинского характера» и «Конфискация имущества».

Законодатель в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ (в первоначальной редакции) определил конфискацию имущества как «принудительное безвозмездное обращение по решению суда в собственность государства следующего имущества:

а) денег, ценностей и иного имущества, полученных в результате совершения преступлений, предусмотренных частью второй статьи 105, ч.2 ст. 111, ч.2 ст. 126, статьями 127.1, 127.2, 146, 147, 164, ч.3 и 4 ст. 184, статьями 186, 187, 188, 189, частями 3 и 4 ст. 204, статьями 205, 205.1,205.2, 206, 208, 209, 210,212, 222,227, 228.1, 229, 231, 232, 234, 240, 241, 242, 242.1, 275, 276, 277, 278, 279, 281, 282.1, 282.2, 285, 290, 355, частью третьей ст. 359 настоящего Кодекса, и любых доходов от этого имущества, за исключением имущества и доходов от него, подлежащих возвращению законному владельцу;

б) денег, ценностей и иного имущества, в которые имущество, полученное в результате совершения преступления, и доходы от этого имущества были частично или полностью превращены или преобразованы;

в) денег, ценностей и иного имущества, используемых или предназначенных для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации);

г) орудий, оборудования или иных средств совершения преступления, принадлежащих обвиняемому».