Читайте также:
|
Лиза боялась конца света и верила, что кролик, висящий на стене, ее защитит.
Игрушку ей подарил Лунин незадолго до своего исчезновения. Первые дни его командировки, пока Павел еще отвечал на телефонные звонки и сам набирал ее номер, кролик был тем посредником, что странным образом связывал ее и человека, с которым она жила уже столько лет. Ложась спать, она клала его рядом, на лунинское место, внезапно проснувшись ночью, чувствовала не прикосновение мягкой игрушки, а такое знакомое тело. Иногда ей даже хотелось разбудить Павла, прижаться к нему, и чтобы дальше все было так, как обычно: ленивое ночное проникновение сквозь сны, так и не исчезающие окончательно под его тяжестью.
Но это был всего лишь кролик, который пусть и согревал, но больше никакого толку от него не было.
А потом телефон вдруг замолк, он был недоступен — день, два, три, неделю. Лиза позвонила в редакцию, которая отправила Павла в командировку, и ей сказали, что сами удивлены, но ничего страшного, это далеко, связь там плохая, может быть, тайфун, циклон или что-нибудь подобное, и он сейчас просто пережидает плохую погоду, так что не стоит волноваться, они позвонят, как узнают, что с Луниным.
Она повесила трубку и вдруг поняла, что с Луниным ничего хорошего.
Это был еще не тот конец света, который ее пугал и над чем Павел всегда смеялся, говоря, что повезло же ему найти женщину, для которой все эти страшилки — самая настоящая правда, и их совместная жизнь протекает в ожидании появления пришельцев или же наводнения, извержения вулкана, таяния арктических льдов, внезапного падения кометы или еще чего, пока неведомого, но существующего где-то совсем близко, чуть ли не в соседней комнате.
Но она ничего не могла поделать с этим чувством постоянной тревоги, может, потому она так и захотела в последнее время родить, что интуитивно знала: это избавит ее от страха, начнется какая-то совсем другая жизнь, в которой надо будет не спасаться, а защищать. Только вот Лунин и слышать не хотел о ребенке, а сейчас же вообще пропал, будто его никогда и не было.
Хотя везде лежали его вещи, квартира пропиталась его запахом, да и кролик, уютно устроившись посреди их постели, временами подмигивал ей, будто это был Павел. Показывал язык, звал к себе, мило причмокивал, пытаясь что-то сказать, хотя слова так и оставались всего лишь тенями, которые окружали Лизу, что внутри комнаты, что снаружи, тыкаясь о стекла ночными бабочками и мотыльками.
Очередной ночью она не выдержала. Сквозь не до конца задернутую штору проникал угрожающий и заливающий все мертвенным светом, как в тех самых фильмах ужасов, что Лиза обожала смотреть в самом начале их с Павлом совместной жизни, свет луны. Она проснулась и вдруг увидела прямо над собой оскаленный рот кролика с непонятно откуда взявшимися острыми, но мелкими зубками, которые вдруг начали расти прямо у нее на глазах, кролик склонялся все ближе и ближе к ее лицу. И был он уже не мягкой и пушистой, такой забавной и славной игрушкой, а покрытым чешуей маленьким монстром с дурным ядовитым запахом изо рта и безжалостными глазами, в зрачках которых Лиза видела свое отражение: белое перепуганное лицо и перекошенный от ужаса рот.
Она сбросила одеяло, выскочила из постели и включила верхний свет.
Игрушка лежала между двух подушек, ее и Павла, хотя Лиза прекрасно помнила, что когда легла спать, то положила ее головой именно на лунинскую подушку, да еще и закрыла одеялом, до кроличьего подбородка. Луна продолжала пробиваться сквозь окно. Лиза поддернула штору, а потом начала думать, что делать с кроликом. Если выбросить в мусорное ведро, то нет гарантии, что он не выберется обратно, и кто знает, что придет в его мягкую, розового цвета голову. Кролик не смотрел на нее, но его зеленые длинные и такие славные ушки внезапно дернулись, будто именно ушами он читал ее мысли.
Взять нож и раскромсать его на части? Да, наверное, так и надо сделать, а уже потом собрать остатки, положить в пакет и засунуть в мусор. Ножей на кухне было много: Лунин любил кухонную утварь и покупал часто, предпочитая немецкие, хорошей правильной стали, которые никогда не тупились и так уютно грелись в руке, когда она что-то готовила, резала мясо, шинковала овощи, чистила картошку. Для всего свой нож, а вот этот, не очень длинный и с узким лезвием, вполне подойдет для разделки кролика, она вонзит его вначале в то место, где должно быть сердце, да еще повернет. Может, по часовой стрелке, может, против — как пойдет рука. Но больше нет никаких сил терпеть тот страх, что накрывает ее каждую ночь. Лиза взяла на кухне нож и подошла и кровати.
Кролик смотрел на нее с ужасом.
Наверное, он будет кричать. Визгливым и противным голосом, да так громко, что у нее заложит уши. Или не выдержит, соскочит с кровати и бросится на нее сам, стараясь опередить лезвие ножа, нацеленное ему в сердце. Лунный свет больше не пробивался в комнату, Лизино дыхание стало спокойней, хотя струйки пота все еще чувствовались на теле, одна сбегала по спине, от шеи вниз, между лопаток, вторая между грудей, растекаясь озерцом на животе. Она не сможет убить его, рука не поднимется, она и так уже почти онемела, даже кисть не сгибается, сейчас пальцы руки разожмутся, и нож упадет на пол с негромким стуком. Лиза опять посмотрела на окно, перевела взгляд повыше — туда, где заканчивалась рама и начинался карниз, на котором висела штора. Раньше он был пониже, но потом Лунин вдруг решил, что его надо перевесить, что и сделал, но по своей безалаберности не убрал один из двух крюков, видимо тот, что очень плотно засел в стене.
Лиза улыбнулась, унесла нож обратно на кухню — рука вновь ожила, пальцы шевелились, боль в плече прошла. Потом взяла стул и поставила возле окна. Затем посмотрела на кролика: то ли ей показалась, то ли он на самом деле облегченно вздохнул и моргнул при этом. Но сейчас его глаза-пуговки опять бессмысленно таращились на нее. Что же, если она и сходит с ума, то в этом виноват лишь Лунин, хотя не исключено, что это пмс: со дня на день у нее должно начаться, а критические дни она всегда переносит очень тяжело.
Мягкое тельце послушно позволило поднять себя в воздух. Игрушка как игрушка, с разноцветным бантом на шее. Лиза встала на стул и прицепила кролика на крюк за полоску плотного материала, на которую был пришит бант. Ни один мускул не дрогнул на кроличьем личике, ушки лишь свесились вперед, да и весь он как-то странно обмяк, ручки и ножки бессильно обвисли, ей даже показалось, что в глазах у него появились слезы, но это точно было не так.
Она слезла со стула, поставила его на место и села на край кровати, думая что делать. Кролик безжизненно висел на стене и уже не представлял никакой угрозы. Но страх не пропадал: молчащий телефон, спящий мобильный… Ей надо было услышать голос Лунина, прямо сейчас, немедленно. Лиза проверила баланс, денег было немного, но на один разговор в роуминге бы хватило.
«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети». То же самое, что вчера, позавчера, да и неделю назад. Ей показалось, что она услышала смешок, причем так мог смеяться только Лунин. Она опять посмотрела на кролика, тот скалился со стены лунинской улыбкой, ей захотелось опять подставить к окну стул, снять кролика и выбросить в окно, пусть упадет на землю и похоронит сам себя в газоне.
Но вместо этого она взяла и позвонила Ольге, хотя сразу же по возвращении из Египта, куда Лунин отправил ее погреться на солнышке минувшей весной, решила, что никогда этого не сделает — слишком много на это причин, а прежде всего — стыд. Стоило Лизе лишь подумать о своей египетской соседке по номеру, как она сразу же краснела, ее бросало в жар, до сих пор она не могла понять, как все это могло произойти. Павлу она, конечно, ничего не рассказала, хотя тот о чем-то догадывался, правда, не зная главного: что не любовника она завела себе на отдыхе — любовницу.
Точнее, так случилось, чего Лиза до сих пор не могла себе простить. Если бы Лунин расщедрился и взял ей одиночный номер, то ничего этого бы не произошло, но с деньгами, как всегда, была напряженка, а отдых он ей давно обещал. В турфирме, куда они обратились, ей посоветовали несколько вариантов совместного проживания, и она машинально выбрала тот, что был ей ближе по возрасту, женщина лишь на несколько лет старше, под тридцать, так будет проще, чем с какой-нибудь сорокалетней или же вообще бабушкой за пятьдесят.
Познакомились они уже в автобусе, который вез их из аэропорта Шарм-эль-Шейха до отеля. В самолете было много народа, и всех не расспросишь, кто тут Ольга Ларина. Но в автобусе они оказались на соседних местах, и Лиза сразу же попала под обаяние этой невысокой и какой-то очень уютной женщины, нельзя сказать, что красивой, но обаятельной, и даже большой нос с горбинкой не портил ее лица, ведь прежде всего на себя обращали внимание глаза, с каким-то странным разрезом, черные донельзя, про такие еще говорят — ведьмовские.
А через пару дней совместного проживания ей уже казалось, что они знакомы всю жизнь. Ольга любила плавать и, в отличие от Лизы, обожала нырять с понтона на рифе, восторженно потом рассказывая о том, каких чудных и зловещих тварей ей довелось видеть сегодня. Вечерами, посидев после ужина в кальянной, они шли на танцы, но ни с кем не знакомились, хотя клеились к ним постоянно, но новая подруга смотрела на мужчин с нескрываемым превосходством, и те сразу же растворялись где-то во тьме египетской ночи.
Лизу это только устраивало. Ей совершенно не хотелось изменять Лунину, пусть даже к концу первой недели тело вдруг стало просить любви и нежности. Подожди, говорила ему Лиза, вот вернемся, и получишь свое сполна.
Ну а потом это произошло.
В тот вечер они опять пошли в кальянную, где чернокожий, совсем непохожий на остальных служащих отеля египтянин улыбаясь принес им каркаде и кальян, после чего Ольга начала рассказывать одну из своих удивительных историй, которыми, казалось, была напичкана. В этот раз она, узнав, что кальянщик — нубиец, вспомнила вдруг про африканских колдуний, у которых точно такой же цвет кожи — черный, с синевой. При себе они всегда держат маленьких ручных змеек, живущих во влагалище. Иногда выпускают их, поят молочком из блюдечка и прогуливают на поводке, но потом змейка ускользает обратно. Таких колдуний называют Оромо-Рама, и они самые грозные и страшные ведьмы на Голубом Ниле.
— Это где? — спросила Лиза.
— Нил длинный, — ответила Ольга. — Голубой течет в Эфиопии и Судане…
— Про змеек ты придумала! — убежденно сказала Лиза.
Ольга помотала головой.
— Нет, их называют сури-хайял.
— Это на каком языке?
— Народности оромо, я про это читала…
— Все равно не верю, — сказала Лиза, — только представь, что там постоянно кто-то шевелится… Да еще змейка, противно!
— Не противнее мужчины! — как-то тихо проговорила Ольга и вдруг сказала: — Замерзла я что-то, пойдем?
Они пошли по направлению к номеру, но вдруг им обеим захотелось посмотреть на море. Было полнолуние, Лиза это хорошо запомнила. Лунная дорожка перескакивала с одной невысокой волны на другую, доходила до берега и скрывалась в аккуратных зарослях, каким-то чудом выращенных на этом бездыханном песке.
— Представляешь, — сказала Ольга, — здесь не бывает сухих листьев, никогда… А у нас они появляются уже в июле, вроде бы еще лето в самом разгаре, а они вот — лежат на траве, ты смотришь на них и понимаешь, что лето умирает, скоро придет конец, опять дождь, грязь, слякоть, потом снег… Не люблю снег…
Она сказала это с такой печалью, что Лиза не выдержала и обняла свою новую подругу. Ей показалась, что она сейчас расплачется, из этих странных, больших ведьмовских глаз покатятся слезы, и если что и останется, так это подхватывать их кончиком языка, отчего он сам станет соленым, как вода Красного моря, до которого всего несколько шагов.
Они поцеловались, а потом, не говоря друг другу ни слова, повернулись, быстро пошли в номер и легли в постель. В ту ночь Лиза в первый раз занималась любовью с женщиной, но не в последний. Было следующее утро, потом новый вечер, потом очередная ночь, и так до отъезда. Ей было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать, ничего!
Когда они вернулись и она увидела встречающего ее Лунина, то лишь помахала Ольге и пообещала себе, что звонить ей не будет.
Никогда и ни за что.
И вот сейчас набирает ее номер под пристальным взглядом кролика со стены.
Тот опять лыбится, точно, как Лунин. Гадкая привычка иногда улыбаться так, что убить хочется. Хотя она сама во всем виновата, порою ей кажется, что это она вообще во всем виновата, во всех грехах и бедах мира: и в надвигающемся конце света, и в том, что сухие листья уже лежат на газонах, хотя до осени еще далеко, почти полтора месяца, ну возьми же трубку, возьми!
Голос у Ольги сонный.
— Это я! — говорит Лиза.
Пауза, потом, без «здравствуй», уже иным, встревоженным и проснувшимся тоном:
— Что случилось?
— У меня пропал муж, — скороговорит Лиза, — я схожу с ума, повесила кролика на стену…
— Живого?
— Игрушечного, он розовый, с зелеными ушками… Это Лунин мне его подарил…
— Мне приехать?
— Не знаю… — и вдруг добавляет: — Ты уже видела сухие листья на газонах?
— Через двадцать минут буду! — и Ольга кладет трубку.
Лиза опять набирает Лунина — абонент недоступен. А что ты хотела, бурчит из-под потолка кролик. Начала болеть голова, точно, это пмс, чертова луна, она пробивается даже сквозь штору. Раздернуть ее, распахнуть окно и сигануть вниз головой, что-то явно пошло не так, и вряд ли мир уже станет прежним. Дура, говорит кролик, ты еще летать не научилась, лучше иди собирай сухие листья, потом принеси в квартиру и разбросай по полу, это такое колдовство, вроде змейки во влагалище, у тебя там живет змейка?
Раздается звонок в дверь, надо идти и открыть, но ноги не слушаются.
— Сейчас, — кричит Лиза, — сейчас, подожди, открою!
Ольга смотрит на нее, а потом вдруг, прямо в прихожей, раздвигает ноги и достает змейку, маленькую, ярко-зеленую, с двумя черными точками на голове.
— Сейчас я тебя вылечу, — говорит Ларина, — сейчас, маленький укус, и все!
— Он жив, как ты думаешь? — спрашивает Лиза.
— Марш в кровать! — командует Ольга. — Ты горячая вся, я сейчас тебе компресс сделаю холодный, да и выпить тебе надо, есть?
— Спроси у кролика! — говорит Лиза и закрывает глаза. Сквозь сухие листья, набившиеся в комнату, она вдруг видит Лунина. Он один сидит на берегу какого-то далекого и совсем чужого, пусть и привычно синего моря.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 27 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |