Гертону выпало сторожить последним. С ним вместе держали стражу трое черных, с помощью которых было установлено наблюдение за всей просекой.
Это была ночь, как две капли воды похожая на все ночи, проходящие в этом лесу: ночь засады и убийства, торжества и бед, урагана, рева, визга, воя, хрипа, предсмертных воплей, ночь хищников и заживо пожираемых, ночь ужаса, смертельной тоски, звериной лютости, жадности, праздник для одних, кошмар для других, муки, служащей для услады, смерти, питающей жизнь…
«Сколько смышленых и очаровательных тварей, – думал Гертон, – без пощады и передышки гибнут каждую ночь в течение тысячелетий в силу какой-то непонятной необходимости… и будут гибнуть. Как непостижима твоя воля, Судьба!» Беловатой дымкой висел небесный свод над черным пространством леса, носились запахи, – свежие, как источник, сладкие, как музыка, опьяняющие, как молодые женщины, дикие, как львы, ускользающие, как пресмыкающиеся…
Тяжелая грусть овладела американцем. Его грызло раскаяние, что он взял с собой Мюриэль, и Гертон не мог понять своей слабости.
«Нужно думать, – сказал он себе, – что для каждого человека наступает свой час, если не целый период безумия». Будучи человеком действия, решительно проводящим свои планы, он не понимал своей нерешительности перед Мюриэль. Мюриэль никогда его не покидала. Она осталась последней в его роде, – после того как Гертон потерял двух сыновей на взорвавшемся от мины у берегов Испании корабле «Thunder». С тех пор он не мог противостоять желаниям и прихотям дочери…
Поднявшийся к рассвету туман уничтожил четкость очертаний; свет луны, преломляясь в парах тумана, исказил облик деревьев; звезды заволоклись бледной дымкой и мерцали, как гаснущие лампадки.
И без всякого повода Айронкестль представил себе Мюриэль, похищенную Коренастыми, его стали преследовать кошмарные видения…
Три шакала остановились у костра, повернувшись в сторону огня. Гертон с какой-то симпатией смотрел на их собачьи морды, острые уши, зоркие глаза. Но они убежали и скрылись в перелеске. Все снова погрузилось в молчание.
«А все-таки враг не ушел!» – сказал себе путешественник. Однако ничто не обличало его присутствия. Лес, казалось, был населен только хищными зверями, и десятки тысяч травоядных бились у них в когтях и зубах при последнем издыхании.
Вопреки всему, на Гертона действовали смутные чары ночи – это безмолвие, прерываемое легкими шумами, треском огня, трепетным бегом животных, вздохом листьев. Туман побледнел и поднялся до звезд предрассветной мглой.
Капли росы шипели, падая в костер; трое негров внимательно следили за светом нарождавшегося дня, как будто исходившим не только от неба, но и от деревьев. Пугающие предрассветные миражи рассеялись в один миг. Наступил день. В неведомой чаще воспрянули миллионы живых существ, не боящихся теперь жить. Гертон вынул карманную Библию и с сосредоточенностью людей своей нации стал читать:
«33. И превратит Он реки в пустыни, и иссякнут источники.
34. И бесплодной станет земля, носящая злых.
35. А пустыни превратит Он в водное пространство и иссохшую землю в источники.
36. И поселит Он там тех, кто алкал и жаждал».
Гертон сложил руки для молитвы, ибо его жизнь была разделена на две не соприкасающиеся меж собой части: в одной была его вера в Науку, в другой – вера в Откровение.
– Дело в том, – вымолвил он про себя, – чтобы сделать животных неуязвимыми… Можно было бы спасти козочку, прижегши ей рану.
Мелькнула чья-то тень. Еще не повернув головы, он знал, что это была Мюриэль.
– Милая, – шепнул он, – я плохо сделал, исполнив твое желание.
– А ты уверен, что у себя на родине мы не подверглись бы какой-нибудь еще большей опасности?
Взяв Библию из рук отца, она открыла наугад и прочла: «…и освободит тебя из охотничьих капканов и от злой смерти избавит тебя».
– Кто знает, – со вздохом вымолвила она, – что происходит теперь в Америке!
Юношеский смех прервал ее слова, и рослая фигура Гютри выросла перед потухающим костром.
– А что там такое может случиться, чего бы не было до нашего отъезда? Полагаю, что тысячи кораблей наводняют гавани Соединенных Штатов, что железные дороги перевозят граждан, возвращающихся с купаний в города, что заводские гудки ревут, что земледельцы думают об озимых посевах, что добрые люди ужинают, так как теперь у них вечер, что автобусы, трамваи и кэбы шныряют по улицам Балтимора…
– Не подлежит сомнению, – серьезным тоном сказал Филипп, – но могут быть и крупные перевороты.
– Землетрясение? – спросил Фарнгем.
– А почему бы и нет? Разве землетрясения безусловно невозможны в Англии и Франции? Во всяком случае, Соединенным Штатам они известны. Но я разумел другое…
Яркий свет, творящий жизнь и несущий гибель, овладел лесом. Последние костры угасли. Среди ветвей леса замелькали крылья.
– Что же мы теперь собираемся делать? – спросил Гертон.
– Завтракать, – ответил Сидней. – А после завтрака будем держать военный совет.
Курам передал приказание; два негра принесли чай, кофе, консервы, варенье, сухари, копченую буйволятину, колбасу. Гютри принялся за завтрак весело и энергично, как всегда.
– Как поживает самец-горилла? – спросил он Курама.
– Он все еще не пришел в себя, господин, а Коренастый начинает просыпаться.
Филипп ухаживал за Мюриэль. Девушка, грызя сухарики и запивая их чаем, озиралась кругом.
– Они все еще здесь, – прошептала она, указывая на группу человекоподобных, спавших у огня.
– Странно, – ответил Филипп. – Я думаю, Курам прав: они боятся Коренастых, но тем, конечно, не до них, когда приходится выслеживать таких врагов, как мы.
Большие бирюзовые глаза Мюриэль заволоклись грезой. Филипп тихо декламировал про себя: Et cornme elle, craindront de voir finir leurs jours Ceux, qui les passeront pres d'elle! (Как и она, бояться будут смерти, кто жизнь проводит близ нее!) Гютри, справившись с копченым мясом и консервированным кофе, сказал:
– Ну, теперь начертим план действий. Пока мы на этой стоянке, нам нечего бояться Коренастых. Чтобы напасть на нас, они должны стать у нас на виду. Но мы не можем оставаться без дров и воды. До воды целая миля пути. И топливо необходимо.
– Что мы выигрываем, сохраняя стоянку? – спросил Маранж.
– Мы выиграем в том отношении, что постараемся сделать насколько возможно неуязвимыми тех из наших негров, которым не хватает металлических макинтошей, и как можно лучше защитить наш скот, гибель которого была бы бедствием для нас.
– А если эти проклятые каннибалы получат подкрепление?
Гертон с тревогой взглянул на Курама.
– Может ли это быть? – спросил он.
– Может, господин… Но рыжие Коренастые редко действуют сообща… разве что против голубогрудых. Их племена живут далеко друг от друга.
– В таком случае столько же и даже более шансов, что в походе наши враги встретятся со своими сородичами.
– Значит, лагерь сохраняем? – беззаботным тоном спросил Сидней.
– Таково мое мнение.
– И мое, – поддакнул сэр Джордж.
– Как обстоит дело с запасом воды, Курам?
– Нам нечем поить верблюдов, ослов и коз. Мы рассчитывали на водопой…
– Вылазка неизбежна!
За кольцом погасших костров и голым пространством виднелись лишь бледные островки папоротников, трав и кустарников. А за ними тянулась таинственная чаща. Водопоя не было видно.
– Лагерь нужно оставить в надежных руках, – сказал Гютри.
– Пулеметом лучше всего орудуете вы, дядя Гертон. Вы и останетесь с Мюриэль, Патриком Джефферсоном и большинством негров. Фарнгем, Маранж, Курам, Дик Найтингейл, два негра и я – мы сделаем вылазку, чтобы поискать водопой. Жаль, что нельзя взять с собой верблюда.
Айронкестль отрицательно покачал головой. Его томило смутное беспокойство. Он попытался оспорить необходимость вылазки.
– Можно ведь подождать!
– Нет, – возразил Гютри. – Если мы станем ждать, то только подвергнем себя большему риску. На вылазку нужно решаться именно теперь.
– Сидней прав, – подтвердил Филипп.
Все члены отряда надели макинтоши и металлические маски. Гютри взял свое слоновье ружье, топор и два револьвера. Таким же, за вычетом карабина, было вооружение Маранжа и Фарнгема. Дик Найтингейл прихватил еще тяжелый, толстый кортик.
– Идем! – прозвучало как звонкий удар колокола.
Легкая дрожь пробежала по телу девушки. Лес казался еще более жестоким, огромным, подстерегающим.
Филипп в последний раз запечатлел в сердце образ дочери Балтимора.
Впереди пошли негры. Курам, десяток раз подвергавшийся смертельной опасности, приобрел большой опыт.
У других тоже был изощренный нюх. Втроем они составляли треугольник с широким основанием. Филипп, обладавший необычайно тонким слухом, шел за Курамом. Сидней шагал широко, и его страшная сила действовала на негров еще более успокаивающе, чем слоновье ружье или не дающие промаха карабины Фарнгема и Маранжа.
Остальные составляли арьергард. Они направились на восток. Антилопы разбегались перед ними, промчался вепрь.
Коренастые не показывались. У края просеки Курам насторожился.
– Слушайте! – сказал Филипп.
Среди легкого треска и еле уловимых шорохов, казавшихся дыханием леса, ему почудилось какое-то организованное движение, удалявшееся от них и вновь начинавшееся уже позади. Показались тропинки, протоптанные с давних времен животными и людьми, испокон веков проходившими здесь на водопой. Отряд сдвинулся теснее. Во главе его продолжал оставаться Курам, за ним вплотную оба негра.
– Быть может, они ушли? – шепнул Гютри.
– Я явственно слышал шорох тел, прокрадывавшихся между деревьями.
– У вас волчий слух!
Курам остановился; один из негров припал к земле.
Но Филипп уже услышал.
– Вон там слышны шаги, – заявил он, показывая на чащу вправо от баобаба.
– Это они, – сказал Курам, – но они и впереди нас, и слева. Они окружают нас кольцом. Они знают, что мы идем к водопою.
Незримое присутствие врага нервировало. Они попали в ловушку, гибкую, подвижную и крепкую живую ловушку, которая размыкалась лишь затем, чтобы лучше сомкнуться…
Среди зелени засеребрилась вода – мать всего живого.
При приближении это оказалось небольшим озером. Исполинские кувшинки раскидали свои чашечки по воде; стая птиц вспорхнула, шелестя крыльями; встревоженный гну перестал пить.
Протянувшись между берегами, еще более капризными, чем норвежские фиорды, покрытыми лихорадочной, зловредной растительностью, озеро не имело определенных очертаний.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 23 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |