Читайте также:
|
— Смотрите! — закричала Люс, указывая на небо.
Она тоже увидела свет, но была потрясена больше, чем муж. Виктор, держась за оконную раму, дрожал, точно в лихорадке, испуская крики ужаса.
Свет на небе становился все ярче. Шепот небесных голосов понемногу стих, и давящая тишина нависла над плато Торнадр. Затем внизу, разгораясь все сильнее, зажегся новый свет, как бы вторя первому. Его невесомые блики озаряли кроны деревьев и растения, завораживая и пугая. Люс, Сэверу и Виктору, столь непохожим друг на друга, пришло в голову одинаковое сравнение — они одновременно вспомнили о погребальных свечах, о костре, об огромном пожаре, в котором исчезнет и плато Торнадр, и все его обитатели.
Люс дрожала в полузабытье и вдруг попросила:
— Пить!
Сэвер повернулся к жене, нежность и любовь к ней придали ему новые силы, он переборол в себе желание не двигаться, умереть вот так, неподвижно стоя на месте. Неуверенно ступая, Летан пошел за водой и с удивлением заметил, что воздух стал очень свежим, почти холодным, несмотря на зарево, охватившее небо и землю. С огромным трудом он принес воду. Стакан и рука ничего не весили, и Сэвер даже не ощущал, держит ли он что-то в руке, а потому изо всех сил сжимал стакан. Но тем не менее половину воды он разлил по дороге.
Люс отпила глоток и с отвращением отодвинула стакан.
— По вкусу это напоминает ржавое железо…
Он попробовал воду и тоже поморщился. Вода действительно имела какой-то железистый привкус. В отчаянии Сэвер и Люс, не отрываясь, глядели друг на друга. Из глубин памяти вдруг нахлынули воспоминания о прожитых вместе годах, отмеченных неувядающей любовью, о том времени, когда они впервые встретились на этой земле, всем существом потянувшись друг к другу (сколько было долгих, прекрасных, возвышенных часов, оживающих сейчас в зеркале прошлого!). Их взгляды переплелись, и в них читалось бесконечное сострадание. Неужели это действительно конец, неужели им придется вот так расстаться с жизнью, умерев от удушья, жажды, страшного ощущения полной потери веса…
Сэвер, полный жизненной энергии, не хотел в это поверить, несмотря ни на что. И хотя он почти наяву слышал похоронный перезвон, в нем еще жила любознательность ученого, заставлявшая его пристально вглядываться в окружающее.
Чудесная и страшная драма продолжалась, напоминая настоящее действо. Зыбкий свет, гигантские огни святого Эльма где-то вдали на плато: сначала на вершинах деревьев появлялись лучики, переливаясь всеми цветами радуги, они множились, мерцая на каждой ветке, каждой прожилке листа, затем спускались на кустарники, на злаки, на травы. От каждого стебелька прямо в небо поднималось слабое свечение.
Над этим фантастическим заревом, над пламенеющим пейзажем стаями носились птицы, решившиеся, наконец, покинуть родные места. Эти существа, не реагирующие на воздействие электричества, долго не поддавались влиянию таинственных явлений, которые, бесспорно, были для них не столь пагубны, как для остальной живности на плато. Зловеще каркающие вороны, бесчисленные тучи воробьев, щеглов, зябликов, малиновок, стаи стрижей и ласточек, хищные птицы — поодиночке или парами — все устремлялись к югу, издавая крики, напоминающие человеческую речь.
Сэвер все больше удивлялся тому, что эти несчетные огни не сливались и от них не исходило сколько-нибудь ощутимое тепло. От каждого огонька вверх шел прямой луч, похожий на тонкое лезвие, а все вместе они образовывали причудливые, похожие на готические, сооружения с миллиардами ослепительных шпилей.
Он пришел в себя от хриплого крика Люс:
— Держи меня, меня уносит!
Он увидел, что его жена мечется в бреду, она была мертвенно-бледна, делала страшные усилия, чтобы глотнуть воздуха. Сэвер пришел в полное отчаяние, его собственное сердце почти переставало биться, он даже не сознавал, что прижимает к себе Люс. Вся дрожа, она смотрела на сверкающее плато и еле слышно шептала:
— Это мир иной, Сэвер, бесплотный мир, Земля гибнет…
— Нет, нет, — уговаривал он жену, понимая всю нелепость своих слов, — это магнитные силы изменили скорость вращения…
Раздался тихий голос оцепеневшего Виктора, с трудом приходящего в себя:
— Рож Эгю!
Сэвер выглянул в окно. Градусах в двадцати от севера он увидел большой треугольник цвета ржавчины с неровными, словно разъеденными серной кислотой, краями. Постепенно треугольник светлел, приобретая прозрачность воды — настоящее озеро, вытянутое к северу, по которому пробегала зыбь, похожая на волны блекло-красного цвета.
Вокруг озера по всему небу разливались зеленые сумерки, вначале светло-изумрудные, они затем становились темно-синими, черными, а в южной части небосвода — цвета темного нефрита.
Звезды погасли. Осталось только небо из красной и зеленой воды в нефритовых сумерках.
Что это было? Откуда оно взялось? И почему проявилось именно над плато Торнадр?
Какое таинственное взаимодействие, какое сродство связывали плато с небесами?
Все эти вопросы возникали в сознании Сэвера, не умаляя однако его ужаса перед сбывшимся пророчеством крестьян. Он больше не сомневался, что пришла смерть, что сердце, которое так бешено колотилось в груди, вот-вот замолкнет навеки. Вдруг Люс, обратив к небу лицо, тронутое печатью смерти, с душераздирающей торжественностью продекламировала:
Коль зелень серебро затянет,
Во мраке Рож Эгю предстанет,
Луну и звезды поглотив…
И, глубоко вздохнув, покорная судьбе, она упала и застыла с закрытыми глазами.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 17 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |