Веллингтон был зол, а окружающие офицеры смущены его раздражительностью. Все глаза устремились на подошедшего Шарпа. Тот отсалютовал.
Веллингтон нахмурился в седле:
– Боже, да вы не торопитесь, мистер Шарп.
– Пришел так быстро, как только смог, милорд.
– Проклятие! У вас что, нет лошади?
– Я пехотинец, сэр, – ответ был дерзким; адъютанты-аристократы, которых так любил Веллингтон, сурово взглянули на всклокоченного, разгоряченного стрелка с потертым оружием и шрамом на лице. Но Шарп не проявил и тени беспокойства: он знал, к кому шел. Ему довелось спасти генералу жизнь в Индии, и с тех пор между ними установилась странная связь: не дружба, нет, но необходимость, нужда друг в друге. Шарпу нужен был покровитель, пусть и далекий, а Веллингтон иногда нуждался в безжалостном и умелом солдате. Они уважали друг друга. Генерал кисло поглядел на Шарпа:
– Значит, они решили не вступать в бой?
– Нет, сэр.
– Черт бы побрал его французскую душонку, – Веллингтон имел в виду маршала Мармона. – Так значит, они прошли весь этот чертовски длинный путь, чтобы покрасоваться перед нами? Черт бы их побрал! Значит, вы встречались с Леру? – вопрос был задан без перехода, тем же тоном, каким он только что проклинал французов.
– Да, милорд.
– И вы сможете его узнать?
– Да, милорд.
– Хорошо, – в голосе Веллингтона не слышалось удовлетворения. – Он не должен сбежать, вам ясно? Вы схватите его. Понятно?
Шарп понял: он должен вернуться в Саламанку. Его задачей внезапно стала поимка французского полковника, которому удалось встревожить даже Веллингтона.
– Я все понял, сэр.
– Слава Богу, хоть кому-то это удается, – вздохнул генерал. – Я перевожу вас под команду майора Хогана. Ему, кажется, удается держать вас в узде, хотя Бог знает, как у него это получается. Удачного дня, мистер Шарп.
– Милорд? – Шарпу пришлось повысить голос: генерал уже направился прочь.
– Что еще?
– У меня есть целая рота, которая может его опознать.
– Правда? – плохое настроение Веллингтона всегда выражалось в грубом сарказме. – И что же, вы предлагаете лишить полк Южного Эссекса легкой роты, чтобы облегчить вам жизнь?
– Там три форта, милорд, периметр очень длинный, одному человеку не уследить за всем сразу.
– Почему нет? От меня же этого ждут, – Веллингтон расхохотался, его хмурость как рукой сняло. – Ладно, Шарп, вы их получите. Но вы не должны его упустить. Ясно? Вы его не упустите, – голубые глаза сверкнули, подтверждая сказанное.
– Я не упущу его, сэр.
Веллингтон криво усмехнулся:
– Он весь ваш, Хоган. Джентльмены!
Штабные офицеры ускакали вслед генералу, оставив Хогана наедине с Шарпом.
Ирландец тихо рассмеялся:
– Ты питаешь глубокое уважение к старшим офицерам, Ричард, это делает тебя идеальным солдатом.
– Я бы добрался сюда гораздо быстрее, если бы тот мерзавец уступил мне лошадь.
– Он заплатил за нее две сотни гиней и считает, что она стоит больше, чем ты весь, со всем своим имуществом. С другой стороны, вот эта кляча стоит десять фунтов, можешь купить, – Хоган указал на запасного коня, которого подвел слуга: майор предполагал, что Шарп явится пешком. Он помог стрелку забраться в седло.
– Извини за спешку, Ричард.
– А что, мы спешим?
– Боже, да. И все из-за твоего клочка бумаги.
Шарп ненавидел ездить верхом: он предпочитал сам управлять своей судьбой, но лошади с этим вполне законным желанием были не согласны. Осторожно понукая животное, он старался не отставать от Хогана, пустившего своего коня шагом, пока, наконец, ему не удалось заставить его идти рядом.
– Список?
– Ничего не показалось знакомым?
– Знакомым? – Шарп нахмурился. Он помнил только вереницу испанских имен и суммы денег. – Нет.
Хоган обернулся, чтобы удостовериться, что слуга не подслушивает.
– Он написан моей рукой, Ричард.
– Твоей? Боже правый! – руки Шарпа нашарили повод, но правый сапог вылетел из стремени. Он никак не мог понять, почему другие считают езду верхом легкой. – Как, черт возьми, Леру мог достать список, написанный твоей рукой?
– Вот отличный вопрос, от которого бодрит даже самым сонным утром. Как, черт возьми, он мог его достать? Торговцы лошадьми! – он произнес это так презрительно, как будто обвинял Шарпа.
Стрелку, наконец, удалось вставить ногу в стремя.
– Так что же в нем было?
– У нас есть информаторы, так? Сотни. Практически каждый священник, доктор, мэр, сапожник, кузнец или кто-то еще, стоящий упоминания, посылает нам обрывки информации о французах. Мармон ветры не может пустить – нам десять сообщений об этом придет. Но кое-что из этого, Ричард, действительно важно, а кое-что стоит денег, – Хоган замолчал, когда они проезжали артиллерийскую батарею. Он ответил на салют лейтенанта и снова повернулся к Шарпу. – Большинство делает это из чувства патриотизма, но некоторые просят денег в уплату за лояльность. Этот список, Ричард, – мой реестр платежей за апрель, – Хоган поднял глаза и кисло произнес: – А это значит, Ричард, что кто-то в нашем штабе работает на французов, на Леру. Кто – один Бог знает! У нас есть повара, прачки, конюхи, клерки, слуги, часовые, да кто угодно! Боже! Я думал, я просто переложил этот лист, но нет.
– И?
– И? Леру прошелся по списку. Он убил большинство из них, убил страшно, и это очень плохо. Но самые плохие новости впереди. Один из этих людей, священник, случайно узнал то, что ему знать не полагалось. Во всяком случае, я бы предпочел, чтобы он этого не знал. И теперь, думаю, это знает Леру.
Шарп ничего не сказал. Его лошадь, получив свободу, счастливо тряслась по тропе, идущей вдоль холмов, так что он просто дал Хогану закончить свой печальный рассказ.
Ирландец утер пот:
– Леру, Ричард, чертовски близок к тому, чтобы причинить нам реальный вред. Мы можем пойти на то, чтобы потерять нескольких священников или мэров, но не это нужно Леру. Мы можем даже смириться с потерей Колхауна Гранта, но Леру приехал и не ради этого. Есть один человек, Ричард, которого мы не можем потерять. Вот за ним-то и приехал Леру.
Шарп нахмурился:
– Веллингтон?
– Его, конечно, тоже, но нет, не Веллингтона, – Хоган раздраженно прихлопнул муху. – Я не должен говорить этого, но я скажу так мало, как только смогу. Ровно столько, чтобы ты понял, насколько важно остановить ублюдка, пытающегося выбраться из фортов, – он снова замолчал, собираясь с мыслями. – Я тебе уже рассказал об информаторах по всей Испании. Они очень полезны, видит Бог, очень полезны, но наших информаторов гораздо больше. Это мужчины и женщины в Италии, Германии, Франции, даже в самом Париже! Это люди, которые ненавидят Бонапарта и хотят помочь нам, и они нам помогают. Уланский полк покидает Милан – и мы узнаем об этом через две недели, узнаем, куда они движутся, в каком состоянии лошади, даже как зовут любовницу полковника. Если Бонапарт орет на генерала, мы знаем об этом, если он просит карту Патагонии, мы и об этом знаем. Иногда я думаю, что мы знаем об империи Бонапарта больше, чем он сам. И все из-за одного человека, которому случилось жить в Саламанке. И именно этого человека, Ричард, должен найти Леру. Когда он до него доберется, он будет пытать его, пока не выбьет имена всех европейских корреспондентов, и мы вдруг ослепнем.
Шарп знал, что не должен спрашивать, о ком идет речь. Он ждал.
Хоган криво усмехнулся:
– Хочешь знать, кто это? Нет, я тебе этого не скажу. Я знаю, Веллингтон, еще пара испанцев, поскольку они переправляют письма в Саламанку.
– А священник знал?
– Да. Тот священник из моего списка знал, а теперь, упокой Господи его душу, он мертв. Большинство же не знает его настоящего имени, только кодовое: Эль-Мирадор.
– Эль-Мирадор, – повторил Шарп.
– Правильно. Эль-Мирадор, лучший чертов шпион на британской службе, и наша задача – не дать Леру найти Эль-Мирадора. А лучший способ это сделать, Ричард, – остановить Леру. Он сбежит, я это знаю, и догадываюсь, когда.
– Когда же?
– Когда мы атакуем форты. В другое время ему не пробраться: мы обложили его со всех сторон. Но в суматохе боя, Ричард, его план должен сработать. Останови его!
– И все? Остановить? Взять в плен?
– И все. Но не надо его недооценивать. Поймай его, передай мне – и я тебе обещаю, полковник Леру не увидит света дня до самого конца войны. Мы запрем его так, что он пожалеет, что родился.
Шарп задумался: задача казалась нетрудной. Шестая дивизия блокировала форты, даже во время атаки пустошь будет окружена. Шарпу или человеку из его роты остается только опознать Леру среди пленных. Он улыбнулся Хогану, желая подбодрить его:
– Считай, что это уже сделано.
– Если ты этим займешься, Ричард, я буду так думать, – такой комплимент стоило заслужить.
Они проезжали поблизости от холма, где собрались зрители, и Шарп приметил улыбающегося всадника, направлявшегося к ним на горячем, но послушном жеребце. Даже с одной рукой лорд Спирс был лучшим наездником, чем Шарп надеялся когда-нибудь стать. Его светлость был в приподнятом настроении.
– Майкл Хоган! Боже милостивый! Вы похожи на скучного священника, сэр! Где ирландская бодрость духа? Где беззаботность, чертовски легкое отношение к жизненным трудностям?
Хоган посмотрел на кавалериста с некоторой приязнью:
– Джек! Как рука?
– Совсем исправна, сэр. Как в тот день, когда появилась на свет. Я ношу ее на перевязи, чтобы вы не посылали меня работать. Ричард Шарп! Видел вашу роту в деле. Они голодны до драки!
– Они хороши.
– Вы оба приглашены на пикник. Прямо сейчас, – он улыбнулся.
– На что? – нахмурился Хоган.
– На пикник. Это французское слово, которое, кажется, все мы скоро будем использовать. Для тех деревенщин, что не говорят по-французски, оно означает легкую трапезу на свежем воздухе. У нас есть цыпленок, ветчина, острые колбаски, немного восхитительного пирога и, что приятнее всего, вино. Говоря «мы», я, разумеется, имею в виду себя и маркизу де Касерес эль-Гранде-и-Мелида Садаба. Вы оба особо приглашены.
Хоган улыбнулся: казалось, Шарп, приняв на себя ответственность за Леру, снял с его плеч тяжелый груз.
– Маркиза! Вот и мне довелось познакомиться с представителями аристократии!
– А как же я? – обиженно вопросил Спирс. – Я для вас недостаточно знатен? Боже! Даже когда мои предки пробовали запретный плод в Эдеме, они настаивали на серебряном блюде! Вы идете? – последнее относилось к Шарпу.
Шарп пожал плечами. Хоган твердо решил идти, и Шарпу приходилось следовать за ним. Часть его жаждала снова увидеть маркизу – другая, большая часть, боялась этой встречи. Он не любил желать то, чего не мог получить, и чувствовал, что сердится все больше с каждым шагом, приближавшим его к вершине холма.
Маркиза, наблюдавшая за их приближением, подняла руку в томном приветствии:
– Капитан Шарп! Наконец-то вы приняли мое приглашение!
– Я здесь с майором Хоганом, мадам, – Шарп тут же пожалел, что сказал это. Он имел в виду, что пришел не по ее воле, что не собирается быть ее послушным рабом, но вышло так, словно его нужно силком тащить в ее общество. Она улыбнулась.
– Благодарю за это майора Хогана, – она обернулась, обратив весь шарм на ирландца. – Мы с вами уже встречались, майор.
– Конечно, мадам. В Сьюдад-Родриго, насколько я помню.
– Да, моя память говорит то же. Вы были очаровательны.
– Ирландцы всегда очаровательны, мадам.
– Как жаль, что англичане не учатся у своих соседей, – она взглянула на Шарпа, угрюмо сидевшего на своей кляче, и снова улыбнулась Хогану. – Как поживаете?
– Замечательно, мадам, и спасибо за заботу, мадам. А вы? Ваш муж?
– Ах, мой муж! – она обмахнулась веером. – Бедняга Луис в Южной Америке, подавляет какое-то колониальное восстание. Как это глупо: вы здесь освобождаете нашу страну, а Луис на другом конце света делает прямо противоположное, – она рассмеялась и снова посмотрела на Шарпа: – Мой муж, капитан Шарп, солдат, как и вы.
– Такой же, мадам?
– Ну, конечно, не совсем такой. Он гораздо старше, гораздо толще и куда лучше одевается. Он ведь генерал, так что он совсем не такой, как вы, – она похлопала по сидению ландо между собой и своей вспотевшей спутницей: – У меня здесь есть немного вина, капитан, не хотите присоединиться?
– Мне вполне удобно, мадам.
– Не очень похоже, но если вы настаиваете... – улыбнулась она. Шарп закрыл глаза. Маркиза была столь же потрясающе красива, как он помнил. Она была мечтой, изысканной, изящной, ее красота ошеломляла. Когда он снова открыл глаза, она все еще улыбалась ему. – Джек говорит, вы настоящий герой, капитан Шарп.
– Вовсе нет, мадам, – он подумал, не стоит ли пойти и забрать роту, извинившись перед майором Форрестом, который будет очень не рад лишиться своих стрелков.
Лорд Спирс аж захлебнулся смехом:
– Не герой! Послушайте-ка его! Как мне это нравится!
Шарп смутился и беспомощно посмотрел на Хогана. Ирландец ухмыльнулся:
– Ты же взял «орла», Ричард!
– Вместе с Харпером, сэр.
– Боже! Наш скромный герой! – лорд Спирс упивался собой.- Это все произошло случайно. «Орел» просто слетел с флагштока и упал прямо мне в руки. Я в это время собирал цветы. Потом я заблудился в Бадахосе и, думая, что опаздываю на построение, нечаянно забрел в брешь. Извините, я так неловок, – произнес он, передразнивая сухой тон Шарпа, его короткие, неохотные фразы, и снова расхохотался. – Черт возьми. Ричард! Вы даже как-то спасли Пэру[43] жизнь!
– Жизнь Артура? – спросила маркиза, с интересом глядя на Шарпа. – Когда? Как?
– В битве при Ассайе, мадам.
– Битва при Ассайе! Что это? Где это произошло?
– В Индии, мадам.
– И что там случилось?
– Его коня убили, мадам, а я оказался рядом.
– Помилуй, Боже! – улыбка Спирса стала еще дружелюбнее. – Он сражался с тысячами чертовых язычников, а говорит, что просто оказался рядом.
Смущение Шарпа стало невыносимым. Он взглянул на Хогана:
– Можно мне съездить за моей ротой, сэр?
– Нет, Ричард, нельзя. Это подождет. Я умираю от жажды, ты тоже, а ее светлость великодушно предлагает нам выпить вина. С вашего разрешения, мадам, – он поклонился маркизе и протянул руку за бутылкой, которую держала в руках компаньонка.
– Нет, майор! Это сделает Джек. У него прекрасные манеры для лакея, ведь так, Джек?
– Я ваш раб, Елена, – Спирс с наслаждением взялся за бутылку, а Хоган передал Шарпу бокал. Лошадь Шарпа в поисках травы позеленее отошла на несколько футов от экипажа, и Шарп был рад, что маркиза их не слышит. Он быстро выпил вино, чувствуя, как пересохло в горле, и обнаружил, что Хоган держит его за локоть. Ирландец сочувственно улыбался:
– Она совсем обезоружена, Ричард. Что с тобой?
– Мне здесь не место, сэр, разве не так? Мое место вон там, – он кивнул в сторону высоты у подножия холма, где расслабленно расположился полк Южного Эссекса. Французы так и не двинулись с места.
– Она всего лишь женщина, пытающаяся быть дружелюбной.
– Да, – согласился Шарп, подумав о жене, темноволосой красавице, презирающей роскошь аристократов. Он снова взглянул на маркизу: – Почему она так хорошо говорит по-английски?
– Елена? – даже Хоган, отметил Шарп, знает ее настолько хорошо, что называет по имени. – Она наполовину англичанка: отец – испанец, мать – англичанка, выросла во Франции, – Хоган сделал глоток вина. – Родители были убиты во время Террора[44], чудовищная жестокость, а Елене удалось бежать к дяде, в Испанию, точнее, в Сарагосу. Там она вышла замуж за маркиза де Касарес эль-Гранде-и-Мелида Садаба и стала богаче многих королей: дома по всей Испании, парочка замков... Она нам очень хороший друг, Ричард.
– О чем вы там болтаете? – донесся до них ее голос, и Хоган повернул коня:
– Дела, мадам, вечно дела.
– Это же пикник, а не офицерское собрание. Возвращайтесь!
Она кивнула Спирсу, чтобы тот налил Шарпу еще вина, тот выпил так же быстро, как и в первый раз: хрустальный бокал оказался чудовищно мал.
– Вас мучает жажда, капитан?
– Нет, мадам.
– У нас достаточно вина. Немного цыпленка?
– Нет, мадам.
Она вздохнула:
– Вам трудно угодить, капитан. Ах! Вот и Артур!
И действительно, с восточной стороны на тропе показался возвращающийся Веллингтон.
Спирс извернулся в седле, чтобы увидеть генерала.
– Десять к одному, он поднимется, чтобы взглянуть на вас, Елена.
– Буду удивлена, если он проедет мимо.
– Шарп! – улыбнулся Спирс. – Две гинеи, что он не удостоит нас визитом?
– Я не играю в такие игры.
– А я играю! Господи Иисусе! Половину состояния долой!
– Половину? – рассмеялась маркиза. – Все, Джек, все до последнего пенни, и даже больше. Что останется наследникам?
– Я не женат, Елена, и никого из своих бастардов наследником не признаю, – он послал ей воздушный поцелуй. – Разве что ваш дорогой муж скончается, и я на коленях предложу вам руку и сердце. Думаю, мы будем симпатичной парой.
– И как долго проживет рядом с вами мое состояние?
– Ваше состояние – ваша красота, Елена, а она всегда будет в безопасности.
– Как мило, Джек, и как лживо.
– Эти слова произнес капитан Шарп, мой дорогая, я только повторил их.
Большие голубые глаза остановились на Шарпе:
– Как мило, капитан Шарп.
Он покраснел, поскольку Спирс солгал, и, тронув поводья, чтобы скрыть смущение, уставился на пассивных французов. Лорд Спирс, последовав за ним, тихо проговорил:
– Она вам нравится, не так ли?
– Она очень красива.
– Мой дорогой Шарп, – Спирс перегнулся через луку седла и заставил лошадь стрелка отойти еще на пару шагов. – Если хотите ее, можете попытаться. Обо мне не беспокойтесь: я ее не интересую. Она очень осторожна, наша Елена, и не даст поводов Джеку Спирсу оповестить весь город, что ему удалось забраться к ней в постель. Атакуйте, Шарп!
Шарп разолился:
– Считаете, любовники из числа прислуги молчат из чувства благодарности?
– Ваши слова, друг, не мои.
– Это правда.
– Вы знаете, что можете оказаться правым, – Спирс говорил дружелюбно, но понизив голос и выделяя каждое слово. – Некоторые считают, что добрый кусок мяса на столе у прислуги куда лучше утонченных кушаний, которые подают в банкетном зале.
Шарп взглянул красавчику в лицо:
– Маркиза в их числе?
– Она берет то, что захочет, – улыбнулся тот. – Я оказываю вам услугу.
– Я женат.
– Боже, помоги! Может, еще и молитесь на ночь? – Спирс расхохотался и повернул коня на стук копыт, предвещавший прибытие Веллингтона во главе его штаба. Генерал осадил коня, снял свою двууголку и бросил холодный взгляд на Спирса и Шарпа:
– У вас неплохой эскорт, Елена.
– Дорогой Артур! – она протянула ему руку. – Вы меня разочаровали!
– Я? Чем же?
– Я приехала увидеть битву!
– Как и мы все. Все свои жалобы адресуйте Мармону: этот парень совершенно не собирается атаковать!
Она надулась:
– Но ведь я приехала увидеть битву!
– Увидите, увидите, – он похлопал лошадь по холке. – Бьюсь об заклад, завтра французы улизнут. Я дал им шанс, они им не воспользовались. Завтра я атакую форты.
– Форты! Я смогу это увидеть из Palacio!
– Тогда молитесь, чтобы Мармон сбежал сегодня же ночью, Елена, иначе я покажу вам такую битву, о которой вы и мечтать не могли!
Она захлопала в ладоши:
– Тогда завтра вечером я устрою прием, чтобы отпраздновать вашу победу. Придете?
– Отпраздновать мою победу? – Веллингтона явно пугало ее натиск. – Разумеется, я приду!
Она обвела рукой всех всадников, собравшихся вокруг элегантного ландо:
– Вы все должны прийти! Даже вы, капитан Шарп! Вы просто обязаны прийти!
Глаза Веллингтона нашли Шарпа, и генерал выдавил улыбку:
– Капитан Шарп завтра вечером будет очень занят.
– Тогда пусть приходит, когда покончит с делами. Мы будем танцевать до рассвета, капитан.
Шарп почувствовал в выражении ее глаз, следивших за ним, тонкую иронию, но не мог понять, что она означает. Завтра. Завтра он лицом к лицу встретится с Леру, скрестит свой палаш с его великолепным клинком. Шарп горел желанием драться. Он побьет полковника Леру, человека, посеявшего среди британцев страх, он встретится с ним, будет с ним сражаться и пленным притащит с пустошей. Он будет драться, а все эти надутые аристократы пусть посмотрят из маркизиного Palacio. И вдруг Шарп осознал, чего хочет в награду за полковника Филиппа Леру. Не только палаш – это естественно, он получит его по законам войны. Он получит женщину. Тогда он впервые улыбнулся ей и кивнул:
– Завтра.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 23 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |