Роберт велел Джеду Боумену вернуться через полчаса. Клиент, мягко говоря, остался недоволен – багровые щеки приобрели лиловый оттенок; громила окинул адвоката свирепым взглядом, точно примеривался, куда бы врезать. Как только он вышел из офиса, Роберт запер дверь приемной. У Дэна все утро занято деловой встречей, а Элисон, его секретарь‑референт, заболела, так что офис в полном распоряжении Роберта и Тани.
– Ну‑ка, садись за телефон!
Роберт поморщился. Стыдно, конечно, обращаться с Таней как с нерадивой ученицей, но ничего не поделаешь. В «Маргаритке», замещая Эрин, она справилась превосходно, и все же к концу недели из фирмы вылетит – если не раскопает свидетельство о рождении Руби. Пока секретарша набирала номер, Роберт стоял рядом как приклеенный.
– Включи громкую связь.
– Доброе утро. Отдел регистрации актов гражданского состояния Нортгемптона. Чем могу помочь?
– Здравствуйте. Я подавала заявку на получение копии свидетельства о рождении.
– Оставайтесь на линии, пожалуйста. Переключаю.
– Вечно у них запарка – не дождешься, пока соединят, – пожаловалась Таня, прикрыв ладонью микрофон.
Молчание Роберта и поза истукана со сложенными на груди руками подсказали Тане, что босс не примет никаких отговорок, пока лично не услышит ответ. Редкий случай: работая с ним не один год, она привыкла считать его человеком разумным.
Механический голос сообщил, что они пятые на очереди. Убивая время, Роберт перечитал бумагу из архива: «…не имеем возможности предоставить копию свидетельства о рождении, исходя из имеющейся информации… среди актов нет записи о рождении Руби Элис Лукас, дата рождения 01.01.1992…» Данные верны. Все абсолютно точно. Разве что у Руби, помимо Элис, есть еще одно имя, которого он просто никогда не слышал? Или же Руби – вообще семейное прозвище? Надо бы спросить у Эрин. Факты нужны, факты. Пока двигалась телефонная очередь, Роберт придумал еще одну гипотезу: вполне возможно, что после разрыва с отцом девочки Эрин переписала ее на свою девичью фамилию – и тем самым демонстративно разрубила последнюю нить с человеком, которого больше не было в ее жизни. Вполне в духе гордой и независимой Эрин. В этом случае изначально Руби была записана под фамилией отца – понятно, что свидетельства о рождении Руби Элис Лукас не существует. Роберт даже позу сменил, машинально ослабив хватку рук на груди: кажется, разумное объяснение все же можно найти.
Эрин никогда не упоминала об отце Руби, и Роберт, уважая ее чувства, не горел желанием выпытывать детали, однако для себя почему‑то решил, что фамилия Лукас досталась Эрин от первого брака. Особого значения это не имело, а ворошить прошлое (что Роберт знал по собственному горькому опыту) – занятие неблагодарное и чреватое. Вот почему в отношениях с Эрин, как до, так и после свадьбы, он касался лишь мизера личных нюансов, сознательно скользил по самой поверхности – из страха сокрушить что‑то хрупкое и невозвратимое. Подобная тактика самосохранения удручала, но Роберт предпочел закрывать глаза на это чувство.
– Старший инспектор службы регистрации актов гражданского состояния. Чем могу помочь?
Таня открыла рот, но Роберт вырвал у нее трубку. Секретарша не оправдала его доверия – не дай бог, опять что‑нибудь напутает, а время поджимает.
– Добрый день. Э‑э… Около недели назад я отправил в адрес вашего отдела срочную заявку на получение копии свидетельства о рождении моей падчерицы и получил отказ. Якобы свидетельство не обнаружено. Будьте так любезны, взгляните еще раз. Уверяю вас, девочка существует. Не далее как сегодня утром я видел ее собственными глазами. – Юмор не помешает, чтобы расположить к себе чиновницу. В противном случае без проволочек не обойтись.
– Код ответного письма, пожалуйста?
Роберт отчетливо продиктовал цифры и замер в ожидании, прислушиваясь к дыханию женщины и щелканью клавиатуры.
– Нет. Мне очень жаль, но запись не обна…
– Это мне известно, я внимательно прочитал ваше письмо. Хотелось бы узнать, почему запись не обнаружена.
Присев на край секретарского стола, Роберт перечислил все данные Руби: родилась тогда‑то, полное имя, родители развелись… Старшего инспектора, однако, детали не интересовали – очередь из абонентов росла с каждой минутой.
– Прошу прощения, – оборвала она Роберта, – в заявке вы предоставили исчерпывающую информацию. Могу предположить, что либо вы перепутали имя ребенка, либо, что более вероятно, ее рождение не было зарегистрировано в нашем отделе. Иных объяснений у меня нет. Попробуйте уточнить все детали у ее матери – возможно, вкралась какая‑то ошибка.
– Думается мне, имя падчерицы я все‑таки знаю, – кисло отозвался Роберт. – А нельзя ли попросить кого‑нибудь из ваших служащих проверить всех детей, родившихся в этот день?
– Нет, сэр, извините. Для такого рода поисков у нас нет ни людей, ни времени. Если бы нам пришлось…
– Благодарю за помощь. – Швырнув трубку, Роберт до боли закусил губу.
От этой бабы определенно больше ничего не добиться. Он налил себе кофе – едва не забыв предложить и Тане чашку. Секретарша кивнула в ответ на его вопросительный взгляд, и какое‑то время оба молчали, мысленно прокручивая недавний телефонный разговор. Пока Роберт, обжигая рот, пил кофе, еще одна мысль пришла ему в голову: а вдруг он неверно запомнил день рождения Руби? Как ни крути, а к Эрин обращаться придется, хотя ее реакцию предсказать нетрудно, когда она услышит, что муж запутался в датах. Женщины подобных ошибок не прощают. Упаси боже, к примеру, прозевать день свадьбы – не помогут ни ссылки на забывчивого ювелира, ни разнос агента из бюро путешествий, безмозглого растяпы.
– Первое января тысяча девятьсот девяносто второго, – произнес он вслух. – Тридцать первое декабря девяносто первого.
Первое января, решил он, без сомнения. Да, но, может быть, девяносто первого года?
Эрин должна его извинить – в конце концов, отец‑то он, так сказать, по стечению обстоятельств. Полюбил Эрин, а Руби вышла довеском. Очень милым довеском, слов нет, но все же на дочь‑подростка в придачу к жене он как‑то не рассчитывал. Отцовство – дело нелегкое, а зачастую и неблагодарное. Впрочем, сейчас обе его девочки ему одинаково дороги.
Роберт набрал номер магазина Эрин.
– Магазин «Маргаритка»!
Роберт слушал голос жены, чувствуя, как уходит напряжение. После всего, что он пережил с Дженной, подумал он, его подозрительность естественна. И Луиза была права: он действительно поторопился, хоть признавать это и не хотелось. С другой стороны, если бы он тогда не сделал решительный шаг, если бы не вернулся за своим зонтом…
– Привет, малыш. Это я. Говорить можешь?
– Запросто. В магазине ни души. А что?
– Да вот опять загвоздка с датой и местом рождения Руби. В отделе регистрации так и не могут разыскать нужную запись, а для поездки в Вену нужно поторопиться с паспортом. – Роберт открыл ящик секретарского стола, достал ручку и, прижав трубку телефона к уху плечом, приготовился писать. – Эрин?
– Роб, не начинай все заново. По‑моему, мы уже решили, что вопрос о Вене на повестке дня не стоит.
Роберт, глянув на Таню, улыбнулся, вновь пожалев, что так с ней обошелся. Эта женщина всегда была предана фирме, да и лично ему. Таня улыбнулась в ответ и забарабанила по клавиатуре своего компьютера.
– Не стоит на повестке дня? – повторил он в трубку, понизив голос, хотя в данный момент готов был зарычать. – Ты не забыла, что речь о твоей собственной дочери?
– Вот именно. Моей дочери.
Роберт вздохнул. В присутствии Тани семейная ссора исключалась.
– Можешь по крайней мере подтвердить, что Руби была зарегистрирована под фамилией Лукас в Нортгемптоне? Ты ведь говорила, она там родилась, верно? Независимо от школьной экскурсии, паспорт ей необходим. Или ты твердо решила не выезжать из страны до конца своих дней?
– Роберт, мне надо бежать – покупатель ждет. Пока. – Эрин звучно чмокнула трубку и отключилась.
Джед Боумен в офис не вернулся. Время, отведенное на общение с клиентом, Роберт провел, перечитывая дело Боуменов, от которого его с души воротило.
Затянулось оно что‑то. Давно пора ставить точку. К тому же тяжба азбучная – на таких юристов учат, – хотя и перевернутая с ног на голову в сравнении с бездной процессов об опекунстве. Отец добивается исключительного права на проживание со своими двумя детьми. Мать страдает алкогольной и наркотической зависимостью и не занимается детьми, мнением которых, между прочим, даже не поинтересовались. С кем предпочли бы остаться сами дети? У истца на данный момент имеется жилье и постоянная работа. Конец истории.
– Точно. Конец истории. И нечего ломать голову. Победа уже в кармане. – Роберт откинулся на спинку кресла. – Жаль, в победителях будет Джед Боумен, чтоб ему провалиться.
Высказавшись вслух, Роберт попал в глупейшее положение: на пороге кабинета стояла Таня.
– Мистер Найт, к вам посетитель. Мэри Боумен.
Ужом выскользнув из‑за стола, Роберт прикрыл дверь.
– Мэри Боумен – то бишь в скором времени бывшая жена Джеда?
– Она самая. – Вид у Тани был до крайности довольный: скандалы она обожала.
– И чего хочет?
– Поговорить с вами. Впустить?
Заманчиво, ох как заманчиво. Роберта раздирали сомнения. Дэн еще не вернулся со встречи, а Таня, если не хочет потерять место, будет держать язык за зубами. Роберт отлично понимал, что встречей с ответчицей нарушит профессиональную этику, тем более в отсутствие своего клиента. И все же… не для протокола… Человек внимательный и отзывчивый, Роберт нутром чуял, что не так все просто в этом деле, от результата которого к тому же зависела судьба детей. Решившись увидеть конфликт глазами Мэри Боумен, он думал о Руби.
– Пригласи.
Миниатюрная, не выше метра пятидесяти, миссис Боумен была в допотопном бежево‑голубом кримпленовом платье – нечто похожее Роберт видел в гардеробе своей матери. Следовательно, прикинул он, платьицу уже далеко за полвека. Возраст самой Мэри он помнил из дела – тридцать пять. Личико Мэри, маленькое, как у ребенка, едва ли не полностью скрывали гигантские – тоже старомодные – солнечные очки и жидкие, мышиного цвета, кое‑как обкромсанные волосы. Усилия приодеться ради визита к адвокату были очевидны, но в итоге она производила впечатление женщины, живущей на грани нищеты, давно потерявшей самоуважение и уверенность в себе. На первый взгляд она выглядела до того жалко, что Роберт был удивлен, как это она рискнула переступить порог фирмы. В общем и целом Мэри Боумен казалась человеком, который цепляется за жизнь кончиком одного‑единственного пальца. Пожав протянутую руку, Роберт отметил и отсутствие колец, и ледяную сухость кожи, и дрожь пальцев. Таню он отослал в приемную, сделав вид, будто не заметил ее любопытства.
– Присаживайтесь, прошу вас.
Мэри Боумен чопорно опустилась в кожаное кресло, дождалась, пока Роберт, выкатив свое кресло из‑за стола, устроится напротив, и лишь тогда подняла голову и сняла очки. Жесты ее были вымучены, словно она двигалась в жидком бетоне, а взгляд отстранен и пуст. Собственно, лицо Мэри Боумен поведало Роберту все, чего он еще не знал о деле «Боумен против Боумен». Нос Мэри был изуродован переломами, свежими и застарелыми шрамами через всю переносицу, а глаза напоминали подгнившие сливы, утопленные во вздувшуюся плоть, скверно замазанную тональным кремом.
Роберт втянул ртом воздух – во‑первых, просто не удержался, а во‑вторых, не смог иначе проглотить восклицание, готовое сорваться с губ. Семейным правом он занимался с момента получения диплома, представлял несколько дел об ужасающем супружеском насилии, но Мэри Боумен, явившаяся перед ним живым свидетельством зверств мужа, породила в Роберте серьезные сомнения в том, что он способен и согласен защищать на суде интересы Джеда Боумена. Причем сомнения эти не были связаны с шатким финансовым положением клиента. В свое время Роберт раскрутил несколько не менее тошнотворных дел клиентов, которые раскатывали на авто стоимостью в восемь тысяч фунтов – и при этом били жен смертным боем. Странно лишь, что прежде это обстоятельство его не трогало.
– Чем могу помочь?
Идиот. Нашел что спросить. Кто и чем поможет этой женщине?
– Я пришла сказать вам, что сдаюсь. – Мэри аккуратно сложила руки на коленях, словно точку поставила. Машинально подцепила и дернула заусенец на ногте. – Отдаю детей. Я плохая мать.
Она показала на свое лицо, задев ладонью губы и оставив розовый мазок помады на щеке, и без того украшенной багровыми пятнами побоев.
Роберт был потрясен – такого поворота он не ожидал. Казалось бы, куда уж лучше – дело закрыто, гора с плеч… Но Роберт видел Мэри Боумен, видел ее лицо. Распрощаться с ней сейчас, подумал он, – все равно что отправить Руби назад, в ее старую школу.
– Решать суду, – возразил он. – Ваш поверенный представит дело в самом выгодном для вас свете. Инспектор по делам несовершеннолетних узнает, чего бы хотелось вашим детям. А уж судья, взвесив все факты, примет решение, исходя из интересов детей. Как поверенный вашего мужа я обязан…
Роберт запнулся. Обязательства перед Джедом Боуменом, в присутствии самой убедительной улики, как‑то затуманились и расплылись.
Роберт сидел лицом к лицу с женой своего клиента, в своих личных владениях – просторном кабинете с письменным столом красного дерева, элегантным сине‑серым паласом и акварелями на стенах в дубовых панелях, – и внезапно дело «Боумен против Боумен» обрело третье измерение. Человеческий фактор, который отныне Роберт вряд ли сможет игнорировать. Он продолжил после глубокого вдоха:
– …обязан изложить в суде свои требования. Поскольку в деле имеются доказательства того, что дети заброшены, а ваше поведение – в частности, супружеская измена…
– Теперь у вас есть доказательства и поведения Джеда. – Мэри откинула волосы и повернулась лицом к окну. Слова были излишни. – Я отказываюсь от борьбы, потому что Джед превратил мою жизнь в ад. Даже если я верну детей, он не оставит меня в покое. И никакие ваши предписания ему не указ. Теперь, когда он застал меня со своим братом, он нас с детьми из‑под земли выкопает. Он тогда просто взбеленился. Совсем умом тронулся. – Она вновь повернулась к Роберту, вынула из сумочки пачку «Ройаль» и закурила, не спрашивая разрешения. – Я всегда буду вещью своего мужа, что бы там ни решил ваш судья. А вы, надеюсь, будете по‑прежнему крепко спать по ночам.
– Стоп, стоп, минуточку! (Женщина она несчастная, спору нет, однако подвергать сомнению собственный профессионализм Роберт никому не позволил бы.) Ваши с Джедом отношения – это ваше личное дело. Даже если Джед пожелает дубасить вас ежедневно и до гробовой доски – меня это никоим образом не касается. – Роберт поморщился от кислого привкуса во рту. Крепкий ли кофе, сигаретный дым или чувство вины были тому причиной, но сглотнуть кислятину не получалось. – Ваш муж в качестве моего клиента обязал меня подать исковое заявление. Он требует развода и опеки над детьми. С кем останутся дети – вот в чем вопрос. Беззащитные дети, которым, я уверен, не хотелось бы видеть, как папа колотит маму, и не хотелось бы знать, что мама занимается «этим» с их родным дядей. И я уж молчу о наркотиках, пьянстве, о том, что детей не водят в школу… – Роберт оборвал себя – не в суде, парень, находишься. Этой женщине и без его нотаций туго приходится.
Мэри фыркнула, выпустив облачко дыма.
– Это он наговорил? Про пьянство и наркоту – его байки?
Роберт прошел к окну и поднял фрамугу. Кабинет наполнился шумом городских улиц и бензиновым смрадом, особенно ощутимым в зное летнего дня. Роберт смотрел на беспорядочный поток пешеходов. Молодые мамы с колясками, служащие, туристы – и каждый занят своим делом, причем без ежеминутной угрозы здоровью и самой жизни. Руби и Дженна, обе тоже затравленные, хоть и каждая по‑своему, занимали мысли Роберта, пока чувство вины, разраставшееся со скоростью снежного кома, не заставило его развернуться к Мэри.
Роберт пересек кабинет и придвинул свое кресло вплотную к креслу Мэри. Поддернув брюки, сел и взял ее ладони в свои. Тревожная сирена завывала в его голове на полную мощь. Роберт слышал возмущенный голос Дэна, обнаружившего, до какого идиотизма докатился его партнер по бизнесу. Видел себя собирающим вещички, перед тем как освободить кабинет в престижном офисе, который достался им с Дэном потом и кровью. Затем увидел Руби, совершенно несчастную в своей прежней школе, запуганную и неустанно преследуемую юными джедами боуменами. Как и Мэри, она была жертвой, пока Роберт не вмешался и не перевел ее в школу, которой она заслуживает. А Дженна? Он ведь изводил ее собственными комплексами, пока не добился своего, пока истина не выплыла наружу. Он оказался прав в своих подозрениях, но теперь это не имело значения. Смертный приговор был вынесен Дженне без суда и следствия – и в этом полностью его, Роберта, вина. Он возомнил себя бесстрастным судьей – и погубил Дженну. Роберт потряс головой, прогоняя мысли, которые сейчас лишь мешали ясности разума.
– Расскажите мне все, Мэри. С самого начала.
Мэри опустила голову. Прежде чем начать свой рассказ, она попросила стакан воды.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 18 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |