Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 26

 

В тот вечер Рэчел добралась до душа только около десяти вечера, после того как Эдвард наконец заснул. Помывшись, она выключила воду и, вытираясь, про себя еще раз поблагодарила Бога за то, что после медицинского осмотра врачи пришли к выводу, что Рози и Эдвард в результате аварии не пострадали.

После того как они с Гейбом нашли детей, им пришлось заниматься множеством дел. Кэл запер бриллианты Рэчел в сейфе, принадлежавшем еще Дуэйну, после чего Рэчел, Гейб, Кэл, Джейн, Кристи и Этан долго отвечали на вопросы полицейских. Затем они съездили в больницу проведать Бобби Денниса. Рэчел переговорила с Кэрол, его матерью. Кэрол Деннис была шокирована случившимся и умоляла простить ее, что Рэчел и сделала без малейших колебаний.

Впрочем, сейчас ей было не до того, чтобы раздумывать о Бобби. Она принялась сосредоточенно расчесывать мокрые волосы расческой Гейба. Торопиться ей было некуда.

Гейб сидел в одной из комнат и ждал ее, по всей вероятности, готовясь произнести проникновенную хвалебную речь в ее честь. Расческа застряла в спутавшихся волосах, и Рэчел принялась осторожно высвобождать ее.

Будь ее воля, они с Эдвардом переночевали бы в доме Кристи, но Эдвард и Гейб не захотели разлучаться Рэчел все еще не могла понять, как отношения между Гейбом и ее сыном могли так радикально измениться за столь короткий срок. Судьба словно издевалась над ней. Теперь, когда исчезло одно казавшееся непреодолимым препятствие на ее пути к счастью, перед ней маячило другое, не менее непреодолимое: Гейб не любил ее, а Рэчел не могла всю жизнь жить в тени Черри.

Она протянула руку, чтобы взять чистую одежду, привезенную Этаном и Кристи, и вдруг поняла, что одежда куда‑то исчезла. Завернувшись в полотенце, Рэчел открыла дверь ванной комнаты.

— Гейб, мне нужно одеться.

Ответа не последовало.

— Гейб!

— Я в гостиной.

— Где моя одежда?

— Я ее сжег.

— Что? — Рэчел бегом бросилась по коридору. Увидев, что на Гейбе тоже ничего нет, кроме обернутого вокруг бедер полотенца, она почувствовала неловкость и, нырнув в его спальню, быстро надела одну из его чистых рубашек. Торопливо застегнув пуговицы, она вернулась в гостиную.

Гейб, по всей видимости, чувствовал себя отлично. Он развалился в плетеном кресле, положив скрещенные ноги на старый дубовый сундук, выполнявший функции кофейного столика. В руке он держал банку «Доктора Пеппера».

— Хочешь чего‑нибудь выпить? — спросил он.

Рэчел сморщилась от стоявшего в комнате запаха жженых тряпок. В камине и в самом деле догорали остатки одежды.

— Я хочу знать, зачем ты сжег мою одежду!

— Говори потише, а то Эдвард проснется. А одежду твою я сжег потому, что не могу больше на нее смотреть. Вся она на редкость уродливая, Рэчел Стоун. За исключением трусиков. Они мне нравятся.

Поведение Гейба было удивительно беззаботным и раскованным. Рэчел не могла понять, куда делся прежний напряженный, мрачный мужчина, к которому она привыкла.

— Гейб, что с тобой случилось? Ты не имел права этого делать.

— Как твой нынешний и будущий работодатель, я имею много прав.

— Работодатель? Кинотеатр закрыт, а я завтра уезжаю. Я на тебя больше не работаю.

По упрямому выражению, появившемуся на его лице, Рэчел поняла, что Гейб не собирается сдаваться.

— Ты отказалась выйти за меня замуж, — снова заговорил он, — поэтому я не вижу другого выхода, как снова тебя нанять. Кстати, я сжег твои автобусные билеты вместе с одеждой.

— Да ты что?! — Рэчел тяжело опустилась на кушетку.

На нее вдруг навалилась усталость. «Значит, — подумала она, — Гейб решил, что, наладив отношения с Эдвардом, он уладил все проблемы». — Как ты мог это сделать?

Гейб помедлил с ответом. Губы его сложились в задумчивую улыбку.

— Я слишком хорошо тебя знаю, дорогая. Ты ни за что не оставишь бриллианты у себя и не станешь использовать их в своих целях. А это означает, что пришло время заключить сделку.

Рэчел устало смотрела на него. Он тоже окинул ее пристальным взглядом и отхлебнул из банки глоток «Доктора Пеппера», после чего снова уставился на нее.

Рэчел отчего‑то стало неуютно, и она вдруг вспомнила, что под рубашкой Гейба на ней ничего нет. Она сдвинула ноги, сжав колени.

— Я намерен внести кое‑какие изменения в свою жизнь, — сказал Гейб.

— Вот как?

— Именно. Я собираюсь получить лицензию в Северной Каролине и открыть ветеринарную практику прямо здесь, в Солвейшн.

Как ни расстроена была Рэчел, она не могла не порадоваться за него.

— Я очень рада, — сказала она. — Это именно то, что тебе надо.

— Но мне потребуется помощь.

— Что еще за помощь?

— Ну… Мне надо нанять ассистента, который во время приемов взял бы на себя всякую писанину, а заодно и в случае необходимости сумел помочь во время хирургических операций.

— У меня уже есть работа во Флориде, и я не собираюсь быть твоим ассистентом, — ответила Рэчел, раздумывая о том, зачем Гейбу понадобилось заводить этот странный разговор Неужели он не понимал, как трудно ей уезжать от него?

— Это не та работа, которую я тебе предлагаю, — мрачно бросил он. — Хотя, если бы ты мне иногда помогала, я был бы тебе очень благодарен. Но вообще‑то тебе я хотел предложить не столько работу, сколько карьеру.

— Карьеру? И какие же ты мне определил функции?

— Ты бы делала то, что мне необходимо.

— Например?

— Ну‑у… — Гейб, казалось, задумался. — Например, стирала бы. Готовить и мыть посуду я могу сам, но стирать я терпеть не могу.

— Значит, ты хочешь, чтобы я для тебя стирала?

— И это тоже.

— А еще что?

— Отвечала бы на телефонные звонки по вечерам. Когда я не на работе, я не люблю отвечать на телефонные звонки. Вот ты бы этим и занялась. Если мне будет звонить кто‑то из родственников, я с ним поговорю. А если кто‑то другой — ты возьмешь разговор на себя.

— Итак, я должна буду стирать и отвечать на телефонные звонки. И в этом будет состоять моя карьера?

— Еще ты могла бы заняться наведением порядка в моей чековой книжке. Меня от этого в самом деле воротит. Я не могу тратить время и силы на то, чтобы контролировать, на что расходуется каждый цент.

— Гейб, ты же весьма обеспеченный человек. Тебе в самом деле следует получше следить за своим состоянием.

— Мои братья постоянно мне об этом толкуют, но мне просто не хочется этим заниматься.

— Итак, стирка, телефонные звонки, контроль за чековой книжкой. Это все?

— Почти. Остается только еще одна вещь.

— И какая же?

— Секс. Это будет основная часть твоей работы.

— Секс?

— Ну да. Это важнее, чем все остальное. Гораздо важнее, чем контроль за чековой книжкой.

— Ты хочешь, чтобы я занималась с тобой сексом?

— Да.

— Ты собираешься платить мне за то, что я буду заниматься с тобой сексом?

— И еще за стирку, за ответы на звонки, за…

— Значит, ты собираешься мне за это платить! Это и есть моя новая карьера? Ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей и по совместительству экономкой?

— Насчет любовницы — это неплохая мысль. Было бы неплохо, если бы ты была моей любовницей. Но поскольку у тебя есть сын, а Солвейшн — городок маленький, нам придется пожениться. — Гейб предостерегающим жестом поднял руку. — Я знаю, ты не хочешь выходить за меня замуж, но тебе вовсе не обязательно с первого же дня смотреть на наши отношения как на реальный брак. Это могло бы иметь вид обыкновенной сделки… если для тебя так проще. — Глаза Гейба сузились, он выпрямился в кресле. — Мне нужен секс, ты мне его обеспечиваешь. Чисто деловые отношения.

— О, Гейб…

— Прежде чем ты начнешь возмущаться, подумай как следует. Речь идет об очень больших деньгах.

Рэчел знала: ей не следует задавать этого вопроса, но все же не удержалась:

— Что ты считаешь «большими деньгами»?

— В день нашей свадьбы я вручу тебе чек на… — Гейб сделал паузу и почесал голову. — А сколько ты хочешь?

— Миллион долларов, — не раздумывая, ответила Рэчел. Гейб, безусловно, прав в одном: она никогда не сможет воспользоваться бриллиантами Дуэйна.

— Ладно, пусть будет миллион долларов.

Рэчел изумленно уставилась на Гейба.

— Меня деньги не очень‑то волнуют, — сказал он, пожимая плечами, — а для тебя это важный момент. Кроме того, тебе довольно много времени придется проводить голой. Так что все честно.

Рэчел снова откинулась на подушки. Она была просто в ужасе, искренне не понимая, как можно так небрежно относиться к собственным финансам.

Лицо у нее горело. При одной только мысли, что у Гейба был миллион, у Рэчел захватывало дух. Как жаль, что он предлагал ей деньги, а не любовь! Предложи он ей свое сердце, а не кошелек, она бы согласилась не раздумывая.

Гейб снял ноги с сундука и опустил их на пол.

— Я знаю, у тебя были сомнения по поводу возможности нашего брака из‑за того, что мы не ладили с Чипом, но, как ты, наверное, заметила, этой проблемы больше не существует.

— Я не понимаю, как это произошло, — призналась она. — Мне кажется, тут дело не только в этой жуткой истории с похищением. Я видела, что еще утром вы общались совсем не так, как раньше. Ума не приложу, как ваша взаимная неприязнь могла исчезнуть столь быстро.

— Ты когда‑нибудь его била?

— Конечно, нет.

— Вот если бы ты его хотя бы раз ударила, тебе не надо было бы задавать мне этот вопрос. Да, и еще одно условие, Рэчел, помимо секса. Я должен принимать участие в воспитании Чипа наравне с тобой. Все решения, которые его касаются, мы должны принимать вместе. — Из тона Гейба бесследно исчезла всякая ирония, было видно, что он говорит очень серьезно. — Я не позволю тебе увезти от меня этого паренька. Одного ребенка я уже потерял, так что другого терять не собираюсь. Если для этого надо разодрать в клочья сотню автобусных билетов и сжечь всю твою одежду, я готов это сделать.

— Но он не твой ребенок.

— Вчера утром он не был моим ребенком, но сегодня им стал.

Рэчел была не в силах произнести ни слова. Почему, ну почему он так терзал ее, почему он превращал их расставание в пытку?

— Ты, наверное, обратила внимание, что все Боннеры относятся к детям очень серьезно, — добавил Гейб.

Рэчел вспомнила, как с Эдвардом обращались Этан и Кэл. Как бы ни была сильна их неприязнь к ней, они никогда не вымещали эту неприязнь на ее сыне, и Эдвард видел от них только добро. Вспомнила она и то, с какой нежностью они передавали друг другу Рози.

— Да, обратила.

— Значит, договорились.

— Гейб, я уже пережила одно неудачное замужество, с меня хватит. Если я еще когда‑нибудь и выйду замуж, то только по любви.

— Ты всерьез полагаешь, будто можешь сидеть здесь и рассказывать мне, что ты меня не любишь? И ты надеешься, что я тебе поверю? — вскипел Гейб. — Рэчел, я не настолько глуп. Как бы ты ни пыталась меня убедить в том, что ты развратная женщина и все такое, я прекрасно знаю: ты человек. Если бы ты меня Не любила, ты ни за что не дала бы мне к тебе даже притронуться, не говоря уже о том, чтобы позволить мне провести с тобой несколько ночей в постели — кстати, лучших в моей жизни.

Рэчел захотелось ударить его, но она, стиснув зубы, сдержалась.

— Речь идет не о моей любви, — сухо бросила она.

Гейб уставился на нее непонимающими глазами. Она схватила с кушетки одну из подушек и швырнула в него.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Из‑за тебя я пролил свой «Пеппер».

— Все, я пошла отсюда, — сказала Рэчел, вскакивая на ноги.

Со стуком поставив банку, Гейб тоже вскочил.

— Ты ужасно неразумная женщина, Рэчел. Тебе кто‑нибудь когда‑нибудь говорил об этом?

— При чем здесь это? — в ярости спросила Рэчел. — Если я отказываюсь быть объектом твоей благотворительности, ты считаешь это достаточным для того, чтобы считать меня неразумной?

— Какая еще благотворительность? Ты всерьез так считаешь?

— Я это знаю. Этан — не единственный святой в семье Боннеров.

— Ты считаешь меня святым?

В вопросе Гейба прозвучало не раздражение, которого от него можно было ожидать, а скорее удовлетворение. Затем он ткнул в сторону Рэчел указательным пальцем и сказал:

— Я собираюсь жениться на тебе. Заруби это себе на носу.

— Да с какой это стати ты решил на мне жениться? Ты же меня не любишь!

— Кто это сказал?

— Не надо с этим шутить. Это слишком серьезная вещь, — сказала Рэчел, чувствуя, что гнев оставил ее, и закусила губу. — Пожалуйста, Гейб, не надо.

Он подошел к ней, усадил ее на кушетку и сел рядом.

— С какой стати ты решила, что я шучу? Ты думаешь, для меня самого это не важно?

— Но все же не так, как для меня. Ты ко мне хорошо относишься, но мне этого мало. Неужели не понимаешь?

— Конечно, понимаю. Рэчел, ты что, в самом деле не знаешь, какие чувства я к тебе испытываю?

— Во всяком случае, не такие, как к Черри, это уж точно, — сказала Рэчел и выругала себя за то, что эти слова были сказаны несколько язвительным тоном. Глупо было ревновать Гейба к женщине, которой нет в живых.

— Моя жизнь с Черри закончилась, — тихо и спокойно сказал Гейб.

Рэчел посмотрела вниз, на свои руки.

— Я думаю, она никогда не закончится. И я не хочу всю жизнь соревноваться с твоей погибшей женой.

— Тебе незачем соревноваться с Черри.

Похоже, он в самом деле ничего не понимает, подумала Рэчел, переплетая пальцы. Ей захотелось встать и уйти из комнаты, но она все же решила дать Гейбу последний шанс.

— Если так, то скажи мне о ней что‑нибудь плохое, — попросила она.

— Что ты имеешь в виду?

Гордость приказывала ей отказаться от своей просьбы, но Рэчел чувствовала: в данный момент есть вещи, которые для нее более важны, чем гордость.

— Ты сказал, мне незачем с ней соревноваться, но мне кажется, что это не так. Чтобы поверить в это, мне надо услышать из твоих уст что‑нибудь плохое о ней, — сказала Рэчел. При этом она чувствовала себя так неловко, что не решалась поднять на Гейба глаза и потому продолжала смотреть вниз, на свои руки.

— Это глупо.

— Для тебя, может быть, и глупо, а для меня нет.

— Рэчел, зачем ты сама себя мучаешь?

— Ну, должно же было в ней быть хоть что‑то такое, что тебе не нравилось. Ну, например… А она храпела во сне? — Рэчел наконец осмелела и с надеждой посмотрела на Гейба. — Я, например, не храплю.

Гейб успокаивающим жестом накрыл своей ладонью сплетенные кисти Рэчел.

— Она тоже не храпела.

— Ну, может быть, еще что‑нибудь… Я не знаю. Может, она совала газету в мусорное ведро раньше, чем ты успевал ее прочитать?

— Кажется, пару раз такое случалось.

Рэчел бесило сочувственное выражение глаз Гейба, но она понимала, что ей надо через это пройти. Она отчаянно искала в облике Черри что‑то такое, благодаря чему ей удалось бы не думать о покойной жене Гейба как о непогрешимом, идеальном существе.

— А она когда‑нибудь пользовалась твоей бритвой, когда брила ноги?

— Ей не нравились лезвия, которыми я пользовался, — ответил Гейб и, помолчав немного, добавил:

— В отличие от тебя…

Рэчел почувствовала приступ отчаяния. Но ведь должно же было быть в Черри хоть что‑нибудь, что делало ее обыкновенной, земной женщиной?

— Я, между прочим, очень хорошо готовлю, — похвасталась она.

Выражение лица Гейба стало еще более сочувственным.

— Она пекла домашний хлеб как минимум раз в неделю.

В тот единственный раз, когда Рэчел попыталась испечь домашний хлеб, она по собственному недосмотру горячей водой убила дрожжи.

— Меня почти не штрафуют за нарушение правил уличного движения, — торопливо сказала она и, видя, как Гейб вопросительно поднял одну бровь, затараторила, боясь, что он ее перебьет:

— Между прочим, добрые, мягкосердечные люди иногда не умеют рассказывать анекдоты. Они просто раньше времени выкладывают всю соль, которую полагается приберечь напоследок.

— Ну, довольно. — Гейб обнял Рэчел и поцеловал ее в лоб, затем отпустил ее и откинулся на спинку кушетки. — Тебе в самом деле хочется это знать, верно? Даже несмотря на то, что это не имеет никакого отношения к тебе?

— Понимаешь, она кажется мне такой безупречной…

— Ладно, уговорила. — Гейб набрал в легкие воздух и резко выдохнул. — Слушай внимательно, потому что я скажу это только один раз и повторять не буду. Я любил Черри всем сердцем. А теперь я всем сердцем люблю тебя.

Рэчел в ответ только глубоко вздохнула.

— Может, тебе не удалось спасти душу Дуэйна, — снова заговорил Гейб, — но зато ты спасла меня. Ты помогла мне перестать без конца жалеть себя и перевернула всю мою жизнь. Я снова ожил.

Рэчел почувствовала, как от этих слов сердце ее буквально тает, и придвинулась к Гейбу поближе, но он жестом остановил ее.

— Погоди, я еще не закончил. Ты сама завела этот разговор, так что теперь слушай. Черри была… Она была, пожалуй, даже слишком доброй и хорошей. Она никогда не теряла терпения, никогда не сердилась, и, как бы я ни пытался, мне ни разу не удалось вынудить ее произнести хоть одно плохое слово в чей‑нибудь адрес. Она ни разу не сказала ничего плохого даже о людях, которые были настоящими подонками. Даже когда она чувствовала себя усталой, когда ей нездоровилось, когда Джейми капризничал, она никогда не раздражалась и всегда сохраняла спокойствие.

Она была чертовски добродетельная женщина.

— От твоих слов мне стало как‑то легче, — не без яда заметила Рэчел.

— А сейчас я скажу тебе то, чего точно никогда больше повторять не буду. — Гейб глубоко вздохнул. — Иногда, живя с Черри, я чувствовал себя так, словно я женат на матери Терезе или на ком‑нибудь вроде нее. Она была такая добрая, такая благоразумная, такая хорошая, что я стеснялся своих недостатков и боялся что‑нибудь сделать не так.

Счастье вспыхнуло в душе Рэчел, словно огромная, яркая радуга после дождя.

— Правда?

— Правда.

— А со мной ты этого не боишься?

— С тобой мне в этом смысле бояться нечего: в плане нехороших поступков ты даешь мне карт‑бланш, — улыбнулся Гейб.

Рэчел ответила ему сияющей улыбкой.

— И еще одно. — Он нахмурился. — Черри обожала мурлыкать себе под нос всякие мелодии. Она напевала, когда готовила, убирала дом, читала журналы — постоянно. Иногда это было терпимо, но бывало и так, что это действовало мне на нервы.

— Да, это может раздражать, особенно если у человека, который напевает себе под нос, нет слуха, — сказала Рэчел, ощутив прилив симпатии к Черри Боннер.

— Понимаешь, дело еще в том, что… Она всегда так снисходительно относилась к моим недостаткам, что мне было как‑то неудобно сказать ей про это постоянное мурлыканье.

— Ах ты, бедняжка. — Рэчел закусила губу. — Я знаю, очень глупо об этом спрашивать, но… какова она была в постели?

Чувствовалось, что вопрос несколько позабавил Гейба.

— У тебя масса комплексов, не так ли? — спросил он.

— Ладно, это не важно. Можешь не отвечать.

— Было бы нечестно по отношению к Черри сравнивать ее с такой сексуальной кошечкой, как ты.

Глаза Рэчел расширились от изумления, потом она улыбнулась.

— Ты серьезно?

Гейб расхохотался.

Рэчел рванулась было прочь, но руки Гейба, обнимавшие ее, напряглись, и она поняла: он ни за что ее от себя не отпустит. Губы его легонько коснулись ее волос. Хриплым от переполнявших его эмоций голосом Гейб сказал:

— Черри была любовью моей юности, Рэч. Ты — любовь моей зрелости. Я люблю тебя, люблю всем сердцем, всей душой. Пожалуйста, не покидай меня.

Ответить она не смогла, потому что губы Гейба закрыли ей рот. Их поцелуй получился таким страстным и долгим, что она забыла обо всем на свете. Когда они наконец оторвались друг от друга, Рэчел посмотрела Гейбу в глаза, и ей показалось, что она видит его душу. Все барьеры, разделявшие их, исчезли.

— Ты ничего не забыла? — шепотом спросил он.

Рэчел вопросительно склонила голову набок.

— Как насчет того, чтобы сказать, что ты тоже меня любишь? А? — спросил Гейб и снова легонько поцеловал ее в губы.

— А что, есть сомнения? — спросила она с улыбкой и слегка отодвинулась.

— Ты не единственная, кто хочет услышать эти слова.

— Я люблю тебя, Гейб. Каждой своей клеточкой, каждой жилкой.

— Так, значит, ты не уедешь от меня?

— Не уеду.

— И не будешь больше спорить со мной по поводу нашей женитьбы?

— Не буду.

— И с моими братьями ссориться не будешь?

— Не напоминай мне о них.

— А Чип будет и моим сыном тоже?

Рэчел кивнула, на какой‑то момент лишившись дара речи.

Теперь она была уверена: Гейб станет куда лучшим отцом для ее сына, чем был Дуэйн Сноупс, в сердце которого никогда не нашлось бы и малой толики той любви к мальчику, которая поселилась в сердце среднего из братьев Боннеров.

Рэчел погладила упрямый подбородок Гейба и снова его поцеловала. Ей одновременно хотелось плакать, петь и смеяться, и потому, чтобы как‑то скрыть бурю, бушевавшую в ее душе, она стала подтрунивать над своим возлюбленным.

— Да, кстати, ты не думай, что я забуду про миллион долларов. Насчет бриллиантов ты был прав, я ими не воспользуюсь. Но что касается твоих денег, то ты в самом деле не умеешь с ними обращаться.

— А ты умеешь обращаться с деньгами?

Рэчел кивнула.

— Ладно. — Гейб вздохнул. — Но вообще говоря, за миллион долларов мужчина имеет право ждать чего‑то совершенно особенного.

Без всякого предупреждения он встал и, подхватив Рэчел на руки, понес ее в спальню. При этом одной рукой он ласково поглаживал ее голые ягодицы.

— Дай‑ка я подумаю… Интересно, что ты можешь вытворить такого, что стоило бы миллион долларов?

У Рэчел в мозгу промелькнула сразу добрая дюжина интересных идей на этот счет.

— Сначала я тебя раздену догола, — сказала она, сама возбуждаясь от своего разом охрипшего голоса. — Потом я положу вон на ту кровать и буду любить тебя всего.

С губ Гейба сорвался тихий стон.

— Кстати, Рэч, поскольку Чип спит, мы можем не торопиться. Пусть все будет медленно‑медленно.

Рэчел почувствовала, что ей не хватает воздуха. Гейб поставил ее на ноги, затем на всякий случай запер дверь спальни на ключ. Потом он снова повернулся к Рэчел, расстегнул пуговицы рубашки и, прижавшись ртом к ее шее, осторожно стал покусывать ее. Рубашка соскользнула с ее плеч и с легким шелестом упала на пол.

Гейб продолжал ласкать губами и языком грудь и шею Рэчел, и очень скоро она, задышав глубоко и хрипло, сорвала с него полотенце, после чего с восхищением принялась буквально впитывать глазами бугры мощных мышц, неравномерно загоревшую гладкую кожу и темные волосы на груди и в паху. Затем она, с наслаждением прислушиваясь к частому, прерывистому дыханию Гейба, накрыла рукой его плоть и почувствовала ее тяжесть и упругую силу.

Оба рухнули на кровать и сразу поняли: им нелегко будет сделать так, чтобы то, что должно было произойти между ними, происходило медленно: им явно мешало обоюдное нетерпение. Рэчел отчаянно хотелось ощутить на себе тяжесть тела Гейба. Она желала, чтобы близость навсегда связала ее с этой кроватью, с этим домом, с этим городом и с Гейбом Боннером. Гейбу хотелось того же, что и ей.

Лишь когда он глубоко вошел в нее, их движения стали более спокойными и размеренными. Рэчел обняла ногами бедра Гейба, наслаждаясь ощущением своей полной открытости для него, и отдалась ему радостно и самозабвенно.

Его серые глаза тонули в ее глазах.

— Я люблю тебя, Рэчел.

Охватив ладонью его шею, она прижала к себе лицо Гейба и с улыбкой прошептала те слова, которые и он так хотел услышать:

— Я люблю тебя, Гейб.

Медленно, осторожно он начал ритмично двигаться внутри нее. Страсть их разгоралась все сильнее, но они продолжали, не отрываясь, смотреть друг другу в лицо, не желая поддаваться инстинкту, заставляющему многих людей закрывать в такие моменты глаза, скрывая свою уязвимость.

Ощущение духовной близости, благодаря которому каждый из них мог позволить другому заглянуть в свою душу, лишь обостряло испытываемое Гейбом и Рэчел наслаждение. Зеленые глаза словно излучали невидимые токи любви, жадно улавливаемые серыми, а серые с такой же щедростью одаривали любовным эфиром зеленые.

— О Рэч…

— Любимый мой…

Души Гейба и Рэчел словно слились воедино.

 

Эпилог

 

— Просто не знаю, что со мной такое. Что‑то я никак не могу решить. — Рэчел легонько закусила губу, мастерски изображая женщину, находящуюся в глубоком раздумье. Выдавал ее только едва заметный блеск глаз. — Ты был прав, Этан. Надо было мне сразу тебя послушать. Диван в самом деле лучше смотрелся около окна.

Этан бросил мученический взгляд на старшего из братьев Боннеров.

— Ладно, Кэл, давай переставим эту штуковину к окну.

Гейб, стоя в дверях, с трудом сдерживал смех и с удовольствием смотрел, как Этан и Кэл подняли тяжелый диван и снова перенесли его к одному из окон коттеджа. Он получал огромное наслаждение, наблюдая за тем, как Рэчел измывалась над его братьями. Она то и дело заставляла Этана разыскивать и приносить ей какие‑то вещи, а когда приехал Кэл, у нее неожиданно появилась жгучая потребность немедленно провести перестановку всей мебели, недавно купленной ею и Гейбом.

Она не упускала возможности поддеть Кэла, и, хотя он появлялся в коттедже Энни реже остальных родственников, ему приходилось хуже всех. Прошлой осенью Рэчел заставила Кэла отправиться в школу вместе с Чипом в качестве одного из так называемых интересных гостей, которых время от времени туда приглашали для встреч с детьми. Она же заставляла его сотнями раздавать детишкам автографы. Рэчел по‑прежнему обожала экономить и потому принудила Кэла оплатить пожизненную медицинскую страховку Чипу и другим детям, которые в перспективе могли появиться у нее и Гейба, а также детям Этана и Кристи, а заодно потребовала того же и для себя, при условии, что для оформления страховки ей не будут устраивать медицинского осмотра. Как это ни удивительно, у Кэла хватило духу не сразу согласиться на выполнение последнего пункта.

Как бы ни изводила Рэчел его братьев, Гейб реагировал на это очень спокойно, словно ему ничего об этом не было известно. Это страшно бесило Этана и Кэла, но они никогда ему не жаловались, поскольку чувствовали себя страшно виноватыми перед Рэчел за свое прежнее к ней отношение.

К ее капризам они относились как к своеобразному наказанию и беспрекословно их выполняли, на что Рэчел отвечала новыми капризами.

Когда Рэчел заставила Кэла и Этана переставлять мебель, Гейб наконец поинтересовался, сколько еще времени она собирается их мучить, на что его супруга ответила, что еще на полгода ее хватит. Гейб, однако, усомнился в ее словах — во‑первых, потому, что она все же не была слишком мстительным человеком, а во‑вторых, по той простой причине, что его братья, когда хотели, могли очаровать и разжалобить кого угодно. Да и вообще для него не было секретом, что Рэчел давно уже не мстит им, а скорее просто шалит и забавляется.

Кэл опустил свою сторону дивана на пол и раздраженно посмотрел на Гейба.

— Скажи мне кое‑что, Рэч, — недовольно пробурчал он. — Почему этот лентяй, за которого ты вышла замуж, не может нам помочь с этой чертовой мебелью?

— Ты же знаешь, Кэл, у Гейба побаливает спина. Мне кажется, было бы просто неразумно рисковать, а вдруг ему станет хуже, — ответила Рэчел, поглаживая кота по кличке Снузер.

Кэл едва слышно пробормотал себе под нос что‑то вроде «спина у него болит, у бедняжечки». Рэчел сделала вид, что не расслышала. Что же касается Гейба, то он решил поддержать жену и сделал вид, что со спиной у него в самом деле не все ладно.

Он стоял в дверях, опираясь о притолоку, и вдруг в голову ему пришла одна весьма занятная вещь. Гейб вдруг осознал, что, хотя после их с Рэчел свадьбы прошел год, ему было по‑прежнему приятно и интересно за ней наблюдать. Для небольшого семейного пикника, который они решили устроить в этот день во дворе коттеджа, она надела шорты и широкую блузку для беременных, синюю, как те гиацинты, что выросли весной перед домом. Сквозь ее золотисто‑рыжие волосы, чуть более короткие, чем раньше, но по‑прежнему немного растрепанные, посверкивали изящные бриллиантовые сережки. С этими сережками вышла целая история: Гейб купил Рэчел гораздо более массивные серьги, но она заставила обменять их, заявив, что ее устроит что‑нибудь поскромнее.

Однако больше всего Гейбу сегодня, как, впрочем, и во все другие дни, нравилась обувь Рэчел. По случаю домашнего пикника она надела изящные серебристые сандалии с небольшим клинообразным каблучком. Эти сандалии Гейб просто обожал.

— Кэл, а вон то кресло… Мне очень неловко тебя об этом просить, но ты всегда с таким удовольствием мне помогаешь… Не мог бы ты передвинуть его поближе к камину?

— Ну конечно, — с готовностью откликнулся Кэл. Гейбу, однако, показалось, что он услышал, как его старший брат, подняв кресло, чтобы перенести его через всю комнату, заскрежетал зубами.

— Отлично, — сказала Рэчел, когда кресло было водружено туда, куда она просила, и послала Кэлу ослепительную улыбку.

— В самом деле? — с надеждой спросил Кэл.

— Да, пожалуй, ты прав, — мгновенно отреагировала Рэчел. — Здесь оно не смотрится. Может, поставить его около дивана?

В этот момент громко хлопнула входная дверь. В дом ворвалась Джейн и стремглав метнулась в ванную комнату.

— Точно по графику, — сказал Кэл, взглянув на часы, и вздохнул.

— Три беременные женщины и одна ванная комната. — Этан недовольно покачал головой. — Не очень‑то здорово. Надеюсь, ты скоро закончишь пристройку, Гейб.

— До начала зимы все должно быть готово.

В отличие от братьев Гейба его родители полюбили Рэчел сразу же, как только ее увидели, и его мать в качестве свадебного подарка передала коттедж в собственность молодым супругам.

Хотя у них были деньги, чтобы купить себе гораздо более роскошный дом, и Гейбу, и Рэчел нравилось жить на вершине горы Страданий, и у них даже мысли не возникало о том, чтобы куда‑либо переехать из этого так хорошо знакомого им места. Тем не менее им хотелось, чтобы их жилье было более просторным, и потому они взялись за строительство двухэтажного флигеля, примыкающего к дому с задней стороны, причем с тем расчетом, чтобы в архитектурном плане пристройка была выдержана в том же стиле, что и сам коттедж.

Несмотря на вызванный строительством беспорядок в доме и во дворе, Рэчел решила устроить семейный пикник, чтобы отпраздновать официальное усыновление Гейбом Чипа. Это было весьма знаменательное событие для всех остальных членов семьи, кроме самих Гейба и Чипа, — они породнились еще год назад, в тот самый вечер, когда Рэчел оказалась в тюрьме.

— По крайней мере на этот раз тошнит только одну из наших дорогих женушек, — сказал Этан. — А помните, как накануне Рождества то же самое одновременно случилось с Рэчел и Кристи?

— Да разве такое забудешь, — вздрогнув, сказал Кэл.

Чтобы не смотреть на уродующие пейзаж штабеля стройматериалов и не дышать пылью, пикник решили устроить в саду, который Рэчел привела в порядок. Теперь в нем вовсю цвели высаженные Гейбом и Рэчел розы.

— Рэчел, выйди на минутку! — крикнула с улицы Кристи. — Я хочу, чтобы ты посмотрела на новый трюк Рози.

— Иду! — Рэчел потрепала Кэла по щеке. — С мебелью мы можем закончить чуть позже.

Тяжело переваливаясь, она походкой тюленихи направилась к двери в сопровождении кота. Живот, казалось, перетягивал ее вперед, и для того, чтобы сохранить равновесие, она была вынуждена ходить, слегка откинувшись назад.

Глядя на нее, Гейб почувствовал прилив чисто мужской гордости. До рождения ребенка оставался всего месяц, и он, как и Рэчел, ждал этого события с огромным нетерпением.

Как только Рэчел вышла из комнаты, Кэл и Этан без сил опустились на тот самый злополучный диван, который они уже четвертый раз перетаскивали с места на место. Сжалившись над братьями, Гейб принес им по бутылке пива. Затем он устроился в кресле, которое, как он подозревал, после ухода гостей ему придется передвигать туда, где оно стояло с самого начала, и, подняв вверх руку с бутылкой пива, произнес тост:

— За троих самых счастливых мужчин на свете.

Этан и Кэл заулыбались. Некоторое время все трое молча сидели, потягивая пиво и размышляя о том, как им на самом деле повезло в жизни. У Кэла закончился первый учебный год в медицинской школе при Университете штата Северная Каролина. И теперь они с Джейн наслаждались отдыхом в Чэпел‑Хилле. Архитекторы наконец разработали план перестройки их дома, который со временем должен был превратиться из мавзолея, соответствовавшего вкусам Дуэйна Сноупса, в просторное, удобное, современное жилье.

Они с женой собирались поселиться в этом доме после того, как Кэл окончит учебу и снова вернется в Солвейшн, чтобы стать практикующим врачом, как и его отец.

Этан, судя по всему, принял решение остаться священником. Беспокоило его лишь одно: несмотря на то что он то и дело менял секретарей, ему никак не удавалось найти достойную замену Кристи, которая отказалась бросить работу в подготовительной школе и вернуться на свое прежнее место.

Что же касается Рэчел…

В дом вбежал Чип, сопровождаемый собакой Сэмми, черным Лабрадором, которому недавно исполнился год. Пес бросился к Гейбу, мальчик — к Кэлу.

— Дядя Кэл, Рози совсем зарвалась…

— Ну, что она на этот раз натворила? — спросил Кэл, дружески обнимая сына Гейба за плечи и невольно прислушиваясь к раздававшемуся в глубине дома резкому поскрипыванию колеса, установленного в клетке хомяка.

— Я построил форт, а она взяла и его развалила.

— Ты не должен ей этого позволять, — сказал Кэл. — Или не разрешай ей разрушать то, что ты строишь, или строй свой форт в таком месте, где она не сможет до него добраться.

Мальчик укоризненно взглянул на Кэла:

— Да она мне помогала. Все вышло случайно.

Кэл закатил глаза:

— Знаешь что, Чип, нам надо на днях выбрать время и как следует поговорить о женщинах и о том, как подобает себя вести с ними.

Чип подошел к Гейбу и забрался к нему на колени. После того как ему исполнилось шесть лет, он начал бурно расти, и теперь, когда он сидел на коленях у приемного отца, ноги его уже почти доставали до пола. Сэмми, любимец Чипа, улегся у ног Гейба.

— Пап, а ты знаешь, что будет потом, когда мы с Рози вырастем? — спросил мальчик.

— Что, сынок?

Чип помолчал немного, а потом, решительно вздохнув, сказал:

— Я думаю, когда мы с Рози вырастем, мы, наверное, с ней поженимся, как вы с мамой.

Ни один из троих мужчин не засмеялся при этом заявлении. Все они привыкли относиться к удивительной душевной близости, возникшей между Чипом и Рози, с благоговейным уважением, хотя и не могли найти этому никаких разумных объяснений.

— Ну что ж, рано или поздно мужчине приходится жениться, — заметил Кэл.

— Я тоже так думаю, — кивнул Чип.

Тут уж братья не выдержали и расхохотались. Вдруг с улицы донесся отчаянный вопль Рози. Сэмми, распластавшийся на полу, поднял голову, а Чип вздохнул.

— Мне надо идти, — сказал он. — Эта малышка делает с бабушкой и дедушкой все, что захочет. Им с ней не справиться.

Подождав, пока Чип и его пес отправятся во двор, мужчины с улыбкой переглянулись. Кэл покачал головой.

— Ну и славный же парень, — сказал он.

— Надеюсь, следующие трое будут не хуже этой парочки, — с улыбкой заметил Этан.

Гейб подошел к окну и выглянул во двор. Шэдоу, недавно приобретенный им пес смешанных кровей, в которых, однако, явно доминировали гены колли, лежал на траве и терпеливо позволял Рози карабкаться к себе на спину. Чип подошел к бабушке с дедушкой. Отец Гейба пощупал его бицепс, а мать, протянув руку, взъерошила мальчику волосы.

Гейб был рад возвращению родителей из Южной Америки. Помимо всего прочего, их приезд благотворно подействовал на Чипа. Мальчик быстро завоевал сердца всей семьи Боннеров, как и его мать. У Чипа теперь были друзья, дела в детском саду у него шли хорошо. Гейб ужасно гордился им и его успехами.

В гостиную вышла Джейн. Выглядела она совсем неплохо, и лишь по слегка побледневшему лицу можно было догадаться, что она чувствует себя далеко не лучшим образом. За ней по пятам неслышно шла Таша, еще одна кошка, которую приютил Гейб. Джейн была на втором месяце беременности, страдала от токсикоза и в те редкие моменты, когда тошнота отступала, чувствовала себя счастливой.

Кэл встал было с места, но Джейн жестом велела ему сесть.

— Со мной все в порядке, так что спокойно общайся с братьями.

Братья Боннеры обменялись улыбками, и Кэл игриво похлопал жену пониже спины. Гейб же в этот момент подумал, как ему нравится делать то же самое с Рэчел. Оказывается, развил он свою мысль, одно из главных преимуществ брака состоит как раз в том, что можно в любой момент похлопать любимую женщину пониже спины, хотя скорее всего никто никогда в этом не признается.

— Вчера я разговаривал с Кэрол Деннис, — сказал Этан.

Гейб и Кэл мрачно переглянулись. Воспоминание о том дне, когда Бобби Деннис подверг смертельной опасности жизнь их детей, врезалось в память навсегда.

Лишь через шесть месяцев после аварии Бобби оправился от полученных травм, но в конечном итоге случившееся, как ни странно, сослужило ему добрую службу. Весь прошедший год он не прикасался к наркотикам и спиртному, а в последнее время и сам Бобби, и Кэрол, его мать, стали регулярно беседовать о жизни с Этаном и частенько спрашивали у него совета по тому или иному поводу.

Гейб подозревал, что отношения между Деннисами и Боннерами навсегда останутся напряженными, но, по словам Этана, у него постепенно наладился контакт с Бобби и Кэрол. Бобби, в частности, перестал винить Рэчел во всех своих бедах, и это было отрадно. Если бы Гейб считал, что этот подросток по‑прежнему представляет для его супруги опасность, он тем или иным способом, но обязательно вышвырнул бы его из города, несмотря на то что Бобби находился под духовной опекой Этана.

— Кэрол хочет, чтобы Бобби с августа начал посещать колледж, да и сам Бобби не против, — сказал Этан. — Он неплохо окончил среднюю школу.

— Я все‑таки не могу понять, как это Рэчел могла навещать его в больнице, — сказал Кэл и покачал головой. — У этой женщины большое сердце, но совершенно нет мозгов. Вы ведь знаете, что люди об этом говорят, не так ли? Что, если бы Рэчел его не навещала, он бы не…

— О Господи, перестань, — простонал Гейб.

— Кстати, хорошо что вы мне напомнили. — Этан посмотрел в окно на свою супругу, которая в этот момент прикладывала ручонку Рози к своему животу, чтобы девочка могла почувствовать, как шевелится в чреве Кристи ребенок. При виде этого зрелища преподобный Боннер невольно улыбнулся, после чего вернулся к прерванному разговору. — Мне нужно, чтобы вы помогли мне уговорить Рэчел сделать одну вещь. Понимаете, Бренда Миэрс уже давно болеет пневмонией и никак не может выздороветь. Я хочу, чтобы Рэчел ее навестила.

— Ну вот, опять началось, — с ухмылкой бросил Кэл и вытянул ноги.

Гейб, который считал, что они с Этаном в этом смысле давно уже обо всем договорились, бросил на младшего брата мученический взгляд.

— Этан, я уже сказал тебе, что не намерен вмешиваться в эти дела. Ты же пастор Рэчел, вот с ней и говори.

— Как ты думаешь, сколько времени ей придется доказывать, что все это чушь? — спросил, обращаясь к Гейбу, Кэл.

— Думаю, еще лет сорок.

— Не надо все валить на меня, — сказал Этан, примирительно подняв руки. — Я не знаю, действительно ли она обладает даром исцеления. Но факт остается фактом: многим людям становится лучше после того, как она побудет с ними какое‑то время.

То же самое можно было сказать и о больных животных.

Гейб совершенно сознательно, подчас прибегая к различным уловкам, добивался того, чтобы Рэчел ухаживала за ними под его присмотром и руководством. Как это у нее получалось, он не понимал, но было совершенно очевидно: те животные, за которыми она ухаживала или к которым она хотя бы прикасалась, выздоравливали значительно быстрее.

— Тоже мне, кудесница в изгнании, — фыркнул Кэл.

Поскольку состояние его здоровья было выше всяких похвал и в помощи Рэчел он не нуждался, подобные разговоры его порядком забавляли. — А вообще‑то после чудесного выздоровления Эмили ни один человек в городе не скажет про Рэчел плохого слова. А уж когда Бобби Деннис оклемался после травмы позвоночника, хотя врачи сказали, что он на всю жизнь так и останется парализованным…

— Люди ее просто обожают, — подхватил Этан. — Странно все‑таки получается: Дуэйн всем внушал, что он умеет исцелять болезни, но на самом деле этого не умел; а Рэчел всех убеждает, что не имеет такого дара, но люди действительно выздоравливают.

— Ну, мы точно не знаем, имеет она к этому какое‑то отношение или нет, — возразил Гейб. — Может, все это просто совпадения. Короче, Этан, сделай то же, что и обычно в таких случаях, — расскажи Рэчел, что Бренда очень больна и нуждается в том, чтобы ее немножко подбодрили. Ты ведь знаешь, она тебе не откажет.

— А она ничего не заподозрит? — засомневался Кэл. — Что‑то уж больно часто Этан просит ее кого‑нибудь навестить.

— У нее голова настолько занята Чипом, перестройкой коттеджа, предстоящим рождением ребенка, ее занятиями да еще планами, как использовать деньги, вырученные от продажи бриллиантов Дуэйна, что ей, по‑моему, не до подозрительности.

Голова Рэчел была еще забита и им, Гейбом, но он не стал об этом говорить. Ему было неудобно хвастаться перед братьями. Впрочем, причиной тому была его природная скромность, а не опасения, что братьям в этом смысле похвастаться нечем.

Рэчел в самом деле с увлечением посещала курсы по нескольким финансовым дисциплинам в местном колледже, хотя и притворялась, что делает это только из‑за того, что ее приводит в отчаяние бестолковость Гейба в обращении с деньгами. Она частенько заявляла, что если мужу доверить семейные финансы, то их семья очень скоро разорится и будет вынуждена просить милостыню.

Чтобы подразнить ее, Гейб как‑то раз заметил, что ей не надо будет беспокоиться о будущем, если она решит оставить себе хотя бы часть того, что останется от состояния Дуэйна после выплаты его долгов, а не истратит все на создание задуманного ею специального детского фонда. Рэчел, однако, не обратила на эту его шпильку никакого внимания. Они с Этаном в самом деле собирались создать на уровне штата особый фонд, который помогал бы матерям‑одиночкам встать на ноги, обеспечивая им уход за детьми на то время, пока они будут посещать курсы, повышая свою квалификацию и, соответственно, увеличивая шансы устроиться на новую, более перспективную работу. Рэчел, помимо всего, еще и сколотила группу людей, взявших на себя управление «Гордостью Каролины». Кинотеатр теперь работал на некоммерческой основе и стал весьма популярным местом отдыха горожан, которые в летние вечера с удовольствием приезжали туда посмотреть интересный фильм, перекусить и пообщаться.

— Просто поверить трудно, — заговорил Кэл таким тоном, словно гордился, что в прошлом был одним из тех, кто всячески травил и притеснял нынешнюю жену Гейба. — Всего какой‑то год назад все в Солвейшн ее просто ненавидели, а теперь она прямо‑таки местная героиня.

В это время в дом заглянула Рэчел со Снузером на руках.

— Все проголодались, Гейб. Не пора ли жарить мясо?

Мужчины вышли на лужайку позади дома, где уже расположились на пледе их родители. Между ними сидела Рози, неподалеку разлеглись на траве собаки.

Этан подошел к Кристи, и она прильнула к нему. Кэл одной рукой обнял за плечи Джейн, а другой осторожно погладил ее по животу.

Гейб просто стоял и смотрел на собравшихся на лужайке людей, которых он так любил. Рэчел поставила на траву стопку одноразовых тарелок и взглянула на него. Он улыбнулся жене, и она ответила ему улыбкой. Они знали, что думают об одном и том же.

Я люблю тебя, Гейб.

Я люблю тебя, Рэч.

Чип бросился к нему, и Гейб, зная, чего он хочет, с готовностью протянул руки навстречу сыну. В следующую секунду Чип уже сидел у него на плечах.

При виде этой картины Рэчел прослезилась. Такое случалось с ней иногда во время семейных пикников и вечеринок: это происходило оттого, что она ощущала себя слишком счастливой. Все уже привыкли к подобным проявлениям чувств и любили подтрунивать над ней по этому поводу, Наверное, родственники начнут подшучивать над ней и сегодня, подумала Рэчел, не сразу, конечно, а чуть позже, после того как поедят.

Впрочем, на этот раз ее растроганный вид подействовал и на остальных. Кэл внезапно принялся прочищать горло. Джейн подозрительно шмыгнула носом. Этан кашлянул. Кристи вытерла глаза тыльной стороной ладони, а ее свекровь зачем‑то протянула свекру белоснежный носовой платок.

Сердце Гейба переполняло счастье. На горе Страданий все было хорошо, так хорошо, что лучше и не бывает. Он один из всех не плакал: откинув голову назад, он радостно засмеялся.

 




Дата добавления: 2015-09-12; просмотров: 11 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

Глава 15 | Глава 16 | Глава 17 | Глава 18 | Глава 19 | Глава 20 | Глава 21 | Глава 22 | Глава 23 | Глава 24 |


lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.05 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав